Много Леди, не их Кот

Маринетт пришлось пропустить день в коллеже, но каким-то образом это совсем не сказалось на её успеваемости. Мадам Бюстье, обычно досконально проверяющая причины пропусков своих подопечных, в этот раз словно не заметила отсутствия Дюпэн-Чэн. Соответственно, и родителям её она ничего не сообщила. Сабина крайне ответственно относилась ко всему, что было связано с традиционным образованием. Маринетт считала, что дело в китайском воспитании: Поднебесная славилась своими школами, высокими требованиями и творящимся в них беспределом. — У нас в школе, например, была отдельная группка отличников, — вспоминала Сабина, помешивая кофе во время завтрака. — Этакая элита, очень популярная. — Насколько популярная? Очередной день после излечения Сабрины начался как обычно: Маринетт помогла отцу с открытием пекарни и ушла наверх, чтобы вместе с матерью приготовить еду на день. Девушка любила эти спокойные утренние часы, когда воздух оставлял на кончике языка свежесть мяты и терпкость зелёного чая. Было что-то волшебное в том, чтобы просто провести свой обычный день, полный стандартной рутины. Особенно после всей магии, что так нежданно свалилась Маринетт на голову. Дюпэн-Чэн думала, что квест по спасению Тикки начнётся ближе к двадцатилетию; она совсем была не готова начинать эту историю в шестнадцать, как оказалось. От открывающихся перспектив кружилась голова и неприятно поджимался желудок. Она просто боялась того, что будет дальше. Маринетт могла сколько угодно строить из себя доморощенную супергероиню, но в голове у неё то и дело возникали всякие «а что, если». Что, если Арлекин узнает об их с Нуаром плане? Что, если Леди Удача на самом деле по-настоящему непобедима? Что, если вся их кампания заранее обречена на провал? Что, если Маринетт получит какое-нибудь ранение или лишится, к примеру, руки? Или ноги? Что, если пострадают её близкие или друзья? Она ввязывалась в слишком опасную авантюру для её возрастной категории. Не зря Тикки настаивала на 18+. Может, и 80+ были правдивы. Так что спокойное утро наедине с матерью оказалось настоящим бальзамом на сжавшуюся от плохих ожиданий душу. Они приготовили блинчики на завтрак, салат на день, кастрюльку супа и жаркое. После короткой уборки на кухне оказалось, что у них есть немного времени просто на себя: отец и сам неплохо справлялся в пекарне, начиналась тёплая суббота, у Сабины не нашлось никакой домашней работы. Мать Маринетт сделала кофе для себя и какао для дочери. И девушка, нервничая из-за своего незамеченного прогула, решила мягко выведать, почему для Сабины так важно, чтобы она не пропускала учёбу. — Я мечтала в эту элиту попасть, — улыбнулась Сабина. — Но мозгов не хватило. Я так думала поначалу. Потом оказалось, что не в голове дело, и даже не в способностях. — А в чём тогда? Маринетт знала, что Сабина окончила школу с отличием, но не стала продолжать получать образование, потому что встретила отца и влюбилась в него без ума. — Вся элита употребляла. — Что? Сабина посмотрела на Маринетт и тепло улыбнулась. — Знала бы ты, как я рада, что ты не поняла, о чём я. Молодёжь сейчас просветлённая до всякой гадости. Вся элита моей школы принимала наркотики, разгоняющие работу мозга. Маринетт поморщилась и отпила какао. Простой, казалось бы, напиток, но он словно согрел девушке душу. Обычный рецепт: молоко, какао, сахар, корица и щедрая щепотка материнской любви. — И оно того стоило? — Наверное, для них стоило. В Китае гонятся за сиюминутным результатом. Многие из моих одноклассников предпочли бы получить пятёрку в дневник, чем в старости не ходить под себя из-за отказавшей части мозга. Маринетт передёрнулась. В каком-то смысле она понимала этих несчастных. Она и сама не особенно могла представить себя старой и морщинистой, это казалось событием слишком отдалённым, чтобы о нём беспокоиться. Но вот на примере той же Сабрины становилось понятно, что болезни и плохие неожиданности — они где-то рядом, ты даже не ожидаешь, где именно. После истории Ренкомпри возможные неприятности перестали казаться чем-то недостижимым. Как и старость. Но ведь это так заманчиво: получить пятёрку, а плату за неё оставить на потом! Пусть будущая-я отвечает за мои поступки сейчас, это не имеет значения в моменте. Только полное осознание того, что будущая-ты — это всё ещё ты, позволяло Маринетт не гнаться за мгновенным исполнением желаний. — Я тоже хотела быть среди элиты, — продолжала Сабина. — Но, узнав про наркотики, меня словно перемкнуло. Пришла потом к родителям, рассказала им про это, а в ответ получила только недоумение. Оказывается, это нормальная практика в Китае. Наверное, в тот момент я и поняла, что не хочу жить в Азии. — А при чём тут твоё беспокойство за моё образование и пропуски? — Ну, во-первых, я не знаю, где ты эти пропуски проводишь. Если ты напишешь мне, что пошла вместо уроков в аквапарк, то получишь трёпку раза в три меньше, чем если я просто узнаю про прогул. Во-вторых, за твоё образование мы с отцом платим существенную сумму, а я не люблю спускать деньги на ветер. В-третьих, меня так воспитывали, что школьное образование самое важное. Хотя мне ни одна из заученных когда-то схем не пригодилась, если честно. Сабина выпила кофе одним большим глотком. Привычка: сначала мадам Чэн долго мешала напиток, наслаждаясь ароматом чуть ли не полчаса, потом в мгновение опустошала чашку. Маринетт находила это забавным и очень в характере матери. Она вся была в этом: много мыслей с размышлениями, а потом — стремительный удар, принятие решения в две секунды, словно бросок змеи. Маринетт была не такой. Она много сомневалась что до, что после принятия решения. И очень не любила неопределённостей. Вот как сейчас, к примеру. — Так как ты, говоришь, пропустила уроки? — Целый день, — поправила Маринетт, слишком глубоко уйдя в себя. — Мы с Котом Нуаром лечили Сабрину. У неё внутри была целая куча жуков. Поняв, что вот так просто и незатейливо выдала такой важный секрет, Маринетт замерла и округлила глаза. Сабина выглядела спокойной, но губы у неё сжались в одну бледную нитку. — Об этом ты мне рассказывать, я так понимаю, не собиралась? Маринетт покачала головой. Конечно, не собиралась. Она вообще воображала себя суперподростком из какой-нибудь манги, о котором никто ничего не знает. Только вот забыла, что её мать слишком хорошо умела считывать все её настроения и проблемы. И что люди вокруг не идиоты. Сабина побарабанила ногтями по столешнице. Тёмные тонкие брови сошлись к переносице, прочертив на коже глубокую морщину. — Ты защитница? — спросила она, прямо смотря на Маринетт. Девушка опять отрицательно покачала головой. Она была не уверена, что может называть себя защитницей города, хотя и обладала уже двумя частями Талисмана из тринадцати. — Я скажу Томасу, чтобы он закрылся пораньше. У тебя время до вечера, чтобы найти этого Кота и понять, что вы будете нам говорить. И, Маринетт. Без лжи, ясно? Не сможете что-то рассказать — так и говорите. Но я хочу знать как можно больше. Она взяла Маринетт за руку и ободряюще сжала холодные пальцы тёплой мягкой ладонью. — Эй, — позвала Сабина. — Всё хорошо. Только помни, что ты в этом не одна, ладно? Маринетт кивнула, не доверяя собственному голосу. В глазах у неё стояли слёзы. То, что мать просто взяла и поверила ей в небылицу вроде жуков внутри одноклассницы, было неоценимо. Найти Кота Нуара оказалось той ещё задачкой. Сначала Маринетт поднялась на свой балкон, намереваясь высматривать героя с высоты, но потом до девушки дошла вся глупость этой идеи. Не было никакой гарантии, что Нуар вообще появится сегодня. Может, он решил устроить себе выходной? — Тикки, есть предложения? Квами уселась Маринетт на плечо, осторожно расправив по кофте красный хвостик. — Можно спросить у Хлои или Сабрины. Мне показалось, что они в неплохих отношениях с этим юношей. Маринетт скривилась. Хлоя оставалась Хлоей: грубой богатенькой девочкой с излишне задранным носом в брендовой пудре. Этого не поменяли ни излечение Сабрины, ни маленькое совместное с Маринетт приключение. Связываться с Буржуа лишний раз не хотелось. Других вариантов Дюпэн-Чэн не видела. Пришлось спускаться в комнату за мобильником и звонить классной стервочке. Хлоя не подняла трубку ни на первую, ни на десятую попытку, и Маринетт в раздражении закинула телефон на кровать. Едва мобильник скрылся в ворохе одеяла, как раздался ответный звонок. — Да ты издеваешься! Она по-обезьяньи быстро забралась на второй этаж и едва успела нажать кнопку вызова, прежде чем Хлоя кинула бы трубку. — То есть ты меня отрываешь от угольной маски, стоящей дороже всей твоей одежды, а потом игнорируешь ответные звонки? Как это по-Дюпэнчэньи. — Моя одежда дизайнерская, она не имеет цены. — Её ещё никто не купил, так что она не успела стать дизайнерской. Хочешь, стану твоей первой клиенткой? Сабринчик говорила, что мне стоит заняться благотворительностью. Маринетт фыркнула, больше раздражённая, чем обиженная. Хлоя оставалась Хлоей — маленьким кусочком отвратительного, вонючего, застывшего и не меняющегося… — Ладно, извини, перебор, — внезапно услышала Маринетт. — Никакой благотворительности. Я на самом деле хочу купить у тебя пару вещей, Адриан показывал мне то, что он отдал отцу на чистку. Это было грубо. Прости. Последнее слово далось Буржуа с таким трудом, что Маринетт почти физически ощутила, как сложно Хлое было произнести его. На всякий случай Дюпэн-Чэн отодвинула мобильник от уха и проверила его: нет ли какого-нибудь микрофончика, имитирующего голос давнего врага. Больше её извинения походили на розыгрыш. — Ты серьёзно? — Для такой криворукой неумёхи, как ты, шьёшь ты великолепно, — кисло призналась Хлоя. — Ай, да не бей ты меня! Дюпэн-Чэн, он дерётся! — Он?.. — Привет, Маринетт, — услышала она в динамике весёлый голос Адриана. — Не обращай внимания на Хлою, ей просто не нравится признавать, что у тебя руки богини. — Вот ты подкаблучник, — приглушённо проворчала Хлоя. — Оближи её ещё. — Ну, только если Маринетт разрешит. К тому же, я не могу быть подкаблучником — она не носит каблуки. Эм… то есть… — Хе-хе-хе. Маринетт молча положила телефон на кровать и нажала отбой. Потом легла сама, накрыла голову подушкой и завизжала. — По-моему, ты ему всё-таки нравишься не как друг, — заметила Тикки, когда Маринетт сняла с себя подушку. Кое-как успокоившись, она снова набрала номер Хлои. В этот раз Буржуа подняла трубку без заминок. Прошло минут пять. — А я тебе говорила, что он идиот, и что ты ему нравишься, — сказала Хлоя. — Не волнуйся, его рядом нет. Я вышла на балкон. Маринетт услышала щелчок зажигалки и почти сразу нахмурилась. — Ты что, куришь? Это вредно для здоровья. — Ой, да хоть ты мне мозги не делай. Понервничала бы с моё — дымила бы как Мадонна в лучшие годы. — Мадонна курила?.. Хлоя затянулась и хмыкнула. — И до сих пор курит. Видела, как она себя утянула? Ничего натурального не осталось. Хотя я бы не отказалась так выглядеть в её возрасте. Выдох. Маринетт почти видела, как Хлоя с брезгливостью смотрела на сигарету в своих руках. — Это пачка последняя, — вдруг призналась Буржуа. — Я обещала Сабрине, что брошу. Ещё и Адриан мне уже плешь проел со своим «не полезно», аж бесит. — А вы с Сабриной вместе? Хлоя подавилась дымом, Маринетт хлопнула себя по губам, пытаясь запихнуть вырвавшийся вопрос обратно. Увы, тот уже улетел, и вернуть его было невозможно. Тикки сидела рядом и с укором смотрела на девушку, не делая ситуацию проще. Маринетт сделала страшное лицо, но квами это не проняло ни капли. — А ты мне позвонила, чтобы я тебе дала сводку по своим постельным делам? Или есть какая-то более важная причина? Маринетт прикусила губу. — Ну… причина. — Самое время её назвать. — Так вместе… всё-таки? Это было больное, болезненное любопытство, которое стоило немедленно удовлетворить. Что-то вроде ковыряния ранки, которая заживает, или желания выдавить крошечный прыщик на кончике носа. Маринетт закрыла глаза рукой и мысленно попросила прощение у Хлои, у Тикки, у Сабрины и почему-то даже у Адриана. Хлоя молчала долгие семнадцать секунд — Маринетт считала. За это время она успела вспотеть и замёрзнуть. — Я что, так похожа на лесбуху? — спросила Хлоя тихим, уставшим голосом. — Нет, Дюпэн-Чэн, мы не вместе. Тебе достаточно грязных подробностей, или мне надо снять трусы и прислать тебе фотку? — Я-я-я… прости? — Какое у тебя ко мне дело? — Кот Нуар. У меня к тебе Нуар Кот. Куар Нот… тьфу. Мне надо связаться с ним, и… — Окей, ладно, я передам. Всё? — Сегодня чтобы вечером он у меня был. Пожалуйста. — Угу, — последняя затяжка, очень долгая. — Лады, договорились. Кстати, Дюпэн-Чэн. — Да? Она была готова к чему угодно, от ругани до злого, но заслуженного обзывательства. Вместо этого Хлоя лишила Маринетт речи всего одной репликой: — То, что мы с Сабриной не вместе, не значит, что у нас не может быть одного мужика, — сказала Хлоя с хорошо различимой едкой усмешкой. — Чао, бамбина. И она отключилась. Маринетт ошарашенно посмотрела на Тикки, квами в ответ развела лапками. — Гаремы, — глубокомысленно произнесла малышка. — Всегда были популярны. — Даже думать про это не хочу. Надеюсь, под «мужиком» она не Адриана имела в виду. — Вряд ли. Судя по тому, что я видела, Адриана Хлоя считает идиотом. И любит исключительно как брата. Этот юноша подходит только тебе. По определённым причинам. — Услышал бы твои слова какой-нибудь амур, Тикки, и я была бы счастлива. Но пусть Адриан сам выбирает, с кем будет, ладненько? Маринетт ещё некоторое время провалялась в постели, ни о чём не думая. Ей нужно было переварить последнюю фразу Хлои. Вот же… Буржуа. Потом девушка спустилась и от нечего делать решила убраться. Вот только комната её содержалась почти в образцовом порядке, так что у Маринетт всё ещё было слишком много времени до прихода Кота Нуара. Она села за свой столик для шитья, сдвинула недоделанные выкройки подальше и достала альбом. Вырвав из него несколько листов, Дюпэн-Чэн порезала их на неровные квадратики. Восемь квадратов из одного листа; несколько лишних. Карточки со способностями осколков Талисмана остались у Сабрины, но Маринетт хорошо запомнила выведенные характеристики. Она быстро записала их на свои квадратики и разложила перед собой, как memory-card. — Итак. Что мы знаем? Карточка с пометкой «Тикки. Квами.» переместилась в центр. К ней же Маринетт положила карточку «Хлоя. Призыв вещей.», неподалёку — «Серьги. Лечение.». Остальные окружали эти три квадратика, как недружелюбная армия. — Я пробовала поглотить эти, но без результата, — Тикки отобрала несколько карточек и сдвинула их в сторону. — А вот эти, если есть их друг за другом, хорошо соединились. Но я не помню, какую часть я поглощала до них, извини. Только что она была одна. Отодвинула она карты Арлекина, Защитника и Глазчатого. Две другие, — «Идеал» и «Сабрина», — Маринетт установила друг за другом в порядке, который указала квами. Тикки повозилась ещё, и появились две новых маленьких цепочки: Жук-Глазчатый-Арлекин и Ниндзя-Серьги. — У нас есть почти вся цепочка, — заметила Маринетт. — Неясно, правда, как эти пазлы соединить. Не использованы… м, вот: Безымянный, Леди Удача, Скарлетт и Защитник. — Почти треть. Многовато. — Нормально, справимся. В крайнем случае, отобранные серьги полежат в моей коробке с украшениями. — Думаешь, у нас получится собрать мой Талисман? Предыдущие попытки оканчивались весьма печально. Маринетт посмотрела на квами. Тикки выглядела расстроенной и рассеянно двигала бумажку «Арлекин» по столу. Дюпэн-Чэн представить не могла, каково это — быть не целой. Наверное, человеческий мозг не мог осознать что-то такое, потому что при делении тела ты просто терял отрезанное. Не восстановить. — Ты чувствуешь другие части Талисмана? — спросила она, уйдя от ответа. Обнадёживать подругу не хотелось. Маринетт была уверена в Нуаре, но никак не в себе. — Очень плохо и только если сосредоточусь. Никакой конкретики, лишь направление, где они могут быть. — То есть, ты не можешь сказать, что делают другие владельцы твоего Талисмана? — Нет. Даже примерно. Иногда удавалось почувствовать отголоски эмоций, но только у Арлекина. А он, сама понимаешь, не индикатор. Маринетт откинулась на спинку стула и посмотрела на бумажки перед собой. — Тут ведь есть какая-то система. Должно быть что-то простое, на поверхности. Не просто же так ты соединяешься? Она нависла над столом и сплела пальцы в замок перед лицом. Очень анимешная поза, отлично помогает при тяжёлых размышлениях. Тикки смотрела на её кривляния с улыбкой. Маринетт подмигнула квами, и Тикки рассмеялась. — Наверняка это что-то, связанное с Египтом. Его Древней версией. — Естественно. Меня же поделили в Древнем Египте. — Может, дело в Инпу? Ну, то есть в Анубисе. Извини, тут такое его имя как-то больше прижилось. — Имя не так важно, как содержание. Но, Маринетт, я не знаю. Маринетт сфотографировала цепочки квадратиков и перемешала их. Отодвинула. Достала новые листы, порезала, разложила в первой линии. Ещё один лишний. Итого два белых квадратика. На первом она написала своё имя, на втором — имя Адриана. Соединив их, нарисовала общее сердечко, по половинке для каждого. — Что ты хочешь сделать? — не поняла манёвра Тикки. — Напишу ассоциации. Может это как-то поможет нам понять, что происходит. Так, Леди Удача стала просто удачей, Арлекин — сумасшествием, Скарлетт — на все руки мастер. Защитник едва не стал истеричкой, но потом Маринетт вспомнила, что ассоциировать надо способности, а не характер, и всё-таки записала его как броню. — Ты можешь записать Глазчатого как перерождение, — подсказывала по мере работы Тикки. — Почему? — Это единственный условно-бессмертный кусочек Талисмана. Он может буквально сменить себе шкурку, если рана окажется слишком тяжёлой. Чуть подумав, Маринетт переименовала Скарлетт. Теперь та стала универсалом. Безымянный, в силу того, что о нём ничего не было известно, стал тайной. Хотя рука так и тянулась подписать его как извращенца-жуковода. — Ну а мы с тобой, поскольку мы с себя начинаем, так и останемся началом, — усмехнулась Маринетт, заполняя последний квадратик. — Вот так-то. Или другие Талисманы тоже могут собираться? — Могут. — Ну… ладно. Будем немного эгоистами, ага. Маринетт собрала бумажки в две разных стопочки, обвязала их резинками и кинула в рюкзак. Стоило спросить у Альи её мнение, как могут быть связаны друг с другом обладатели осколков Талисманов, и нет ли в выведенных цепочках поглощения каких-либо закономерностей. А Нино мог бы помочь с расстановкой всего по порядку — Ляиф серьёзно увлекался нумерологией, хотя терпеть не мог обычную математику. Считал, что в последней нет сердца, а потому она пытается высосать душу из учеников. Вовремя Маринетт убралась, кстати: минут через пять в её окно постучался Нуар. Девушка впустила Кота внутрь и приветливо улыбнулась, не зная, как начать разговор. Впрочем, Кот решил эту проблему сам. — Ты совсем не следишь за здоровьем, — покачал он головой. — Что? С чего ты решил? — Глаза красные. Хоть раз капала лекарство? Маринетт нервно хихикнула. Нет, ни разу. Она вообще забыла про колбочку, которую Нуар оставил у неё. — Прости? — Кажется, вашему верному рыцарю, моя Леди, стоит приходить чаще. Может, добавить немного контроля в вашу жизнь? Вы только скажите. Во рту у Маринетт мгновенно пересохло. Нуар сделал шаг вперёд, улыбаясь как-то слишком откровенно. Обещающе. Может, это было только в её голове. Да, скорее всего только в голове. Но что она могла вообще подумать, когда он говорил про контроль и при этом выглядел, как сбежавший из BDSM-комнаты участник оргии? Маринетт хлопнула себя по раскалённым щекам и попыталась успокоить красную кожу холодными пальцами. Кот хмыкнул и подошёл совсем близко. Ему просто нравилось её смущать, тут и думать не стоило. А она велась, как дурочка! Ей приходилось немного задирать голову, чтобы продолжать смотреть в его лицо. Кот был высоким, как Адриан. Таким же зеленоглазым, с тем же оттенком волос и шуточками на грани. «Естественно, тебя к нему тянет», — думала Маринетт, пока её взгляд метался от ярких глаз к губам и обратно. — «Он мало того что ходячий секс, так ещё и ходячий секс, выглядящий один в один как Адриан!» От мыслей о том, что Адриан мог бы одеться вот так и прийти к ней, к Маринетт, которая его лучший друг, но прийти не как друг, а очень даже не как друг, чтобы заняться совсем не дружескими делами… В себя Маринетт пришла, лишь почувствовав на губах осторожный поцелуй. Она распахнула глаза, — когда успела закрыть?! — и с силой вцепилась пальцами в щёки, растягивая их, как у хомяка. Кот медленно отстранился, с удивлением смотря на такое странное проявление селфхарма. Он взял её за руки и отвёл цепкие пальцы от лица. — Я знал, что некоторые леди щипали себе щёки для румянца, но не стоит копировать поведение дурочек, — Кот поднял руку и осторожно погладил красные пятна на коже Маринетт. — Моя Леди нравится мне и так. — Я тебя даже не знаю. — Я прост, как кусок сыра. Смотришь: Кот. Оказывается, что Кот. Никаких различий. — Ты меня не знаешь! — Не могу согласиться, моя Леди. Этот Кот наблюдал за тобой и раньше, прячась в тенях, как воришка. Собирал каждую твою улыбку, хранил каждый взгляд… у меня ведь коллекция твоих фотографий, — признался он, отводя взгляд. Маринетт моргнула. Чего? Чего?! — И что ты с ними делаешь? — спросила она, прищурившись. — Смотрю, когда настроение плохое. Ваши синие глаза поддерживают меня в самые сложные моменты, моя… миледи, как можно?! — возмутился он, поняв, о чём спрашивала Маринетт. — Этот Кот воспитан куда лучше! — Ты меня только что поцеловал после пары встреч! — Тебе не понравилось? Маринетт зарычала. Понравилось. Ей — понравилось! Она даже не ощутила никакого отторжения, хотя от одной мысли про поцелуй, к примеру, с Нино, подкатывала тошнота. И это на третью встречу с парнем! Очень красивым парнем. Блондином с зелёными глазами и тупыми шуточками. «Да у тебя типаж. А вообще, хорошо ты устроилась, Маринетт», — подумала она ворчливо. — «Вот сравнивали тебя с Хлоей, а ты не верила. Только у неё будет жмж, а у тебя мжм. Да что ты делаешь?!» Она упёрлась Коту рукой в грудь и отпихнула от себя. Нуар, урвавший ещё один поцелуй у задумчивой девушки, выглядел слишком довольным и совсем не раскаивался в своём поступке. — Съешь лимон! — рявкнула Маринетт, отпихивая Кота от себя. Это не вызвало ничего кроме смеха. — Слишком долго я не понимал, чего мне не хватало в жизни, моя Леди. А оказалось — твоих поцелуев! — Тапком по голове тебе не хватает, — Маринетт сделала несколько вдохов и выдохов, пытаясь успокоиться. — Я проговорилась матери. Хорошее настроение Нуара испарилось практически сразу. Кот нахмурился, кивнул и скривил губы в подобие улыбки. — Такое бывает. Много сказала? — Что мы с тобой лечили Сабрину, и что у неё внутри были жуки. Нуар прошёл по комнате и улёгся на кушетку, словно та была поставлена специально для него. Маринетт фыркнула, но не стала ничего говорить. Щёки горели то ли от стыда, то ли из-за того, что Маринетт их нащипала. Она села в кресло и уставилась на Кота. Наверное, она ожидала, что Нуар будет ругаться или скажет, что Маринетт провалила свою карьеру героя, так её и не начав. Вместо этого Кот лениво покрутил запястьем и закрыл глаза. Как будто улёгся спать! — Эй, — позвала Маринетт. — Комментарии будут? — Сколько хочешь рассказать матери? — Ты не будешь меня ругать? Нуар хмыкнул, будто услышал что-то очень забавное. — А смысл есть? Это не исправит ситуацию и уменьшит мои шансы произвести на вас впечатление, моя Леди. Так сколько ты хочешь рассказать мадам Сабине? Маринетт потёрла лицо, чувствуя, будто ей на плечи положили слона. — Я не хочу ей врать, — осторожно сказала она. — Я… — Сколько? — Я хочу рассказать ей абсолютно всё.