Однорукий маг.

<<Комиссование по множественным тяжёлым ранениям. Отставка с полной военной пенсией и правом ношения мундира и орденов. Решение военно-медицинской коллегии. Подпись                         Печать>> Сидевший на старой, но ухоженной скамейке мужчина лишь потрясённо тряс головой по сторонам. Был тот крайне немолод на вид - склоченные, грязно-коричневого оттенка, волосы непослушным водопадом скатывались вниз, упираясь в шею. Морщины покрывали его немолодую грубую кожу. Темные, старые глаза неверяще таращились на бумагу. Тонкие губы тихо читали слова приговора. — Комиссован... Отставка... А ведь всё так отлично начиналось! Почти кончилась война, с которой он выбрался полностью живым, в командирском звании и даже с орденами! Сразу понятно - завидный жених! Найдёт себе женушку и заживёт на полную катушку! Но... ... Их часть в то время держала портал, для массированного прорыва войск. Всё было в норме, пока их гептаграмму не вычислили артиллеристы. Контрбатарейщики не могли помочь - они находились совершенно далеко, и потому их часть смешали с землёй. Он выжил. Но получил множественные ранения груди и страшный шрам на полщеки, каждый раз превращающий его улыбку в оскал. Однако не это было проблемой - проблемой стала оторванная правая рука и нарушенная циркуляция магии. Магия циркулировала, это бесспорно - когда культя полностью сформировалась, магическая энергия вновь потекла по артериям. Вот только как сила, так и контроль своих магических потоков значительно упал - оперировать-то потоками получится лишь одной рукой. Что для телепортиста было смертельно. Была лишь одна возможность ему нормально функционировать как маг: работать в группе, как "собирающий энергию" гептаграммы - особо большого контроля для этого было не нужно, а запасом энергии он славился всегда. Однако нет. Не нужны армии калеки. И теперь его выгоняют обратно в гражданский мир. Мир, что за долгие семь лет войны кардинально поменялся. Мир, что после войны забудет военных, вновь называя их "мироедами" и "протирателями штанов". Сможет ли он выжить в этом мире? И ведь даже образования никакого нет, - Мелькнула мысль в голове отставного командира гептаграммы. Он ушёл в армию добровольцем, с последнего курса магического училища. Стал так называемым "вольнопёром" - вольноопределяющимся тридцать первого полка телепортистов Его Величества. Много где помотало его - был тот и в горах Восточного фронта, и в зимних тундрах Западного фронта, и даже в пустынных землях Проклятого эмирата. Эти семь лет закалили его и почти полностью изменили. Почти, потому что не смогли выбить из него интеллегенскую дурь. Впрочем, не об этом речь. Конечно, за эти семь лет военных действий его знания из магической академии почти были не нужны - многое изменилось ещё во время войны, и многое изменится после войны. А зачем новому, дивному миру он? Калека пытался аккуратно сложить проклятую бумажку, но у него не получалось - наличие лишь одной руки сильно мешало ему в достижении этой цели, особенно вспоминая, что наш герой был правшой. Так и не сумев это сделать, он просто скомкал бумагу в карман брюк. После чего встал, и направил свои стопы к давнему знакомому. — Если только его не хлопнули на этой войне, - мрачно прохрипел мужчина, погружаясь в тяжкие думы. Всё же он теперь гражданский человек, и это имело свои как плюсы, так и минусы. И пусть ему не хотелось этого, но это было необходимо. Встав посреди дороги, он тяжко выдохнул. После чего неловно отцепил со своей фуражки кокарду телепортистов - кокарду могут носить только находящиеся на службе. Мужчина почувствовал, словно потерял связь. Связь с чем-то большим и такии родным. Это окончательно утопило его и так поганое настроение. И потому он не заметил, как подошёл к невысокому доходному дому. Вокруг дома было людно - всюду были видны военные и чиновьи фуражки, мужицкие картузы, дамские шляпки и элегантные цилиндры и котелки. И все эти люди веселились - распевали песни, поздравляли друг друга с победой, обнимались и целовались. Лишь вокруг отставного телепортиста была зона отчуждения - гражданские глядели с жалостью, маги с сочувствием, а военные стыдливо отворачивали глаза, благодаря судьбу за своё везение. А он был невозмутим. И лишь глаза, выражающие бесконечную печаль, выдавали в нём несчастного человека. В остальном же мужчина был хорош - начищенные сапоги, вычищенный полевой мундир, золотые ордена Святого Трофирия и медаль за ранение. Вид портили лишь фуражка без кокарды и завязанный рукав. Отставник вошёл в дом без стука, просто открыв дверь. Коридор был ярко освещён, а двери первого этажа открыты. Каждый сосед ходил друг к другу, кто с вином, кто с пирогами. Улыбки обрамляли это уютное место, и лишь одинокий телепортист разрушал прекрасную атмосферу теплоты. Перед высокой и одинокой фигурой телепортиста появилась невысокая, зато красивая девушка - милое веснушчатое лицо с точённым носом и большими, живыми изумрудными глазами утопали в гриве каштановых волос. Девушка была одета праздично - красивое, в тон глаз и волос, платье и изящные туфельки на невысоком каблуке. — Что вы так печальны, сударь? Война кончилась! - Её звонкий весёлый голос заполонил комнату, даря какой-то уют. Словно он принадлежал ребёнку, а не сформировавшейся девушке на выданье. — Может для вас окончание войны и хорошо, - Холодный, мёртвый голос звучал противно, в противовес красоте своей собеседнице, - А я остался на обочине жизни, совершенно брошенным. Пройдя мимо оторопевшей от подобного ответа девушки, он заметил единственно закрытую дверь. Значит, Рудольф в квартире. Это сильно радовало мужчину - его лицо чуть посветлело. Подняв культю, калека чертыхнулся - у него более нет руки, а привычка осталась. Подняв левую руку, постучался. Дверь ему не открывали целую минуту, и у него даже пришла идея уйти, когда из двери показался его старый знакомый. Тот был пьян. Смертельно пьян. Алкоголем от него шибало на весь дом, потому телепортист быстро зашёл в квартиру, закрывая за собой дверь. С трудом заперев её, однорукий посмотрел на своего бывшего однокурсника. Маленький, толстый, с непрапорционально длинными руками, достающие его короткие ноги, он был уродлив - рыбьи глазки блестели, сам он весь лоснился и шелушился от перхоти. В его короткой причёске копошились легионы вшей, доедая застрявших там пауков и мух. За войну телепортист видел и более ужасные образы, а потому, не предлагая обнимашек, протянул для приветствия, по привычке, культю. — Если ты хочешь, Анатон, чтобы я посмотрел на твоё умение завязывать узлы одной рукой, то ты выбрал не лучший период моей жизни, - Ехидный голос коротышки был диаметрально противоположен его обладателю: чистый, ясный и мощный, он мог принадлежать сановнику, но никак не спившимуся магу. Вновь чертыхнувшись, Анатон протянул уже левую руку толстяку. — М, ты нашёл не лучшего дуэльного оппонента, - Вновь прошёлся по умственным способностям своего товарища пьянчуга. — А что теперь не так? - В голосе отставного военного звучал лишь интерес. Всё же он знавал раздражителей и покрупнее своего товарища. — А то, прямые извилины под фуражкой, что пока ты месил грязь, представляться левой рукой стало сперва моветоном, а дальше и оскорблением, - С удовольствием преподавателя сообщил телепортисту коротышка, - И предвещая твой вопрос, маг недорезанный - я не знаю причину. — А в зубы? - Лаконично спросил Рудольфа отставной вояка. — Что припёрся-то? - Прекратил придуриваться спившийся маг, - Жильё? Документы? Женщины? Правда, у меня немного возможностей. — Да нет. Мне бы фамильяра какого-нибудь, чтоб был мне заместо второй руки, - Полушутливо предложил телепортист. — Ты совсем отупел, фуражка? Нет у меня такого... - Вдруг толстяк осёкся, - Хотя, есть один вариант. Глаза Анатона зажглись безумной надеждой. Неужели?! Неужели сможет? От отставного мага попёрло магическим фоном - при сильном волнении у него всегда происходили подобные выбросы. — Так, ты давай, пока отдохни, фуражка. Не порть мне тут комнату своими выбросами. Там есть диван, для тебя сгодится. А я пока схожу кой-куда. Не прощаясь, толстяк ушёл. Ну и напугает он всех, - скользнула мысль в голове военного. Скользнула и пропала - всё же перспектива полного сна для вечно недосыпающего мага была очень заманчивой. Проходя сквозь пустые бутылки алкоголя, сгнившую еду и мусор, он быстро нашёл диван. От дивана было лишь одно слово - весь просевшийся, со сломанными ножками, его не пропили лишь из-за того, что не смогли вынести. Впрочем, для нашего героя подобные места обитания были привычны - потому он, лишь разув обувь, сразу лёг на диван и уснул.