Спектр

Они играли в лощине. Их дети, её и Хеймитча, — два сына и дочь. Они всей семьёй приехали навестить Джулию, чей день рождения состоится через пару дней. Её подруга с мужем и дочерью не была такой ранней пташкой, как они, и потому пока что на прогулку пришлось идти без друзей семьи. Китнисс не верилось, что прошло так много времени. Вот уже больше одиннадцати лет гравировка со внутренней стороны обручальных колец соприкасалась и с её кожей, и с кожей Хеймитча. Она сама становилась старше, росли её дети — а её горячо любимый муж почти не менялся. Китнисс не уставала подшучивать над ним по этому поводу и подозревать, что ещё при его памятном лечении в Капитолии ему ввели эликсир вечной молодости. Хеймитч загадочно молчал, а потом заверял, что и она ни капли не изменилась со дня свадьбы. Дилан, её старший сын, под взглядом младшего брата отпустил тетиву лука. Стрела попала точно в цель. В свои десять он был слишком похож на неё. А ведь Китнисс с самого начала хотела девочку, похожую на Хеймитча и, соответственно, на Прим. — Хеймитч, она снова снилась мне, — рассказывала Китнисс, — я видела Прим. — И она опять говорила, что вы ещё встретитесь? — он вопросительно поднял брови. — Да, — кивнула она. — Но теперь я поняла, что Прим имела в виду: она вернётся ко мне как моя дочь. Как наша с тобой дочь. Китнисс помнила, как сильно ждала эту девочку, как ей приходилось убеждать Хеймитча, что они готовы к рождению ребёнка. — Солнышко, я же знаю, что ты никогда не хотела детей, — напомнил он ей. — Тогда существовали Игры, — возразила Китнисс, — а сейчас я хочу создать свою семью. В мире, где моим детям не будет грозить Жатва, это возможно. — А что, если это будет мальчик? — Хеймитч вновь попытался посеять в ней сомнения. — Тогда тебе придётся любить его за двоих, — огрызнулась она. Ей было достаточно боязно, хоть Китнисс старалась этого не показывать, и слова Хеймитча ничуть не успокаивали её. — Я буду, — твёрдо пообещал он. Несмотря на их общие колебания, они всё же решили попробовать. Китнисс узнала о первой беременности в Дистрикте-4 во время пресс-тура, посвящённого выходу книги об Играх, и в тот момент Хеймитч был с ней. Она бы никогда не смогла забыть то недоверие вперемешку с волнением и робким блеском счастья в глазах, отразившееся на его лице, когда доктор только сообщил им обоим радостную новость. А ещё через некоторое время стало ясно, что это мальчик, и уже тогда Китнисс осознала, что не успокоится и будет пробовать ещё раз ради дочки. Оставшуюся часть беременности она силилась не думать обо всех «вдруг»: а вдруг у неё не получится быть хорошей матерью и воспитать сына, а вдруг прежнее ожидание дочери сыграет с ней злую шутку и помешает любить своего первенца… Но побороть неуверенность ей из раза в раз помогал Хеймитч. Её врач указал на пользу морского климата, и под этим предлогом Китнисс и Хеймитч приехали к её матери, чтобы поделиться новостями. Общение с Розмари всё же оставалось натянутым, и втайне она надеялась, что хотя бы известие о скором рождении ребёнка сблизит её с матерью. Стоя на набережной в Четвёртом и вглядываясь в синь прибоя, Китнисс вдруг ощутила толчок от своего сына — именно в тот момент у неё в голове вспыхнуло имя: Дилан. Когда Дилан родился, Китнисс плакала от счастья и облегчения. Хеймитч, не покидавший её во время родов, был бледен, словно призрак, но совершенно точно рад. Все её опасения развеялись, когда она увидела голубые глаза своего темноволосого мальчика, которые словно достались ему от погибшей тёти. Китнисс поняла, что уже безумно любит сына. Результат их второй попытки зачать девочку появился на свет через год. Ещё один мальчик — светловолосый и сероглазый, настоящая папина копия. Ей казалось, что судьба смеётся над ней, но она не жаловалась: Арден, имя для которого предложила Розмари — их отношения после рождения второго ребёнка наконец-то начали теплеть, — был любим Китнисс и Хеймитчем не меньше, чем Дилан или чем могла бы быть любима их дочь. И если Дилан, сам того не осознавая, своей страстью к стрельбе из лука и взрывным характером копировал Китнисс, то Арден больше был склонен к точности и чёткости: увлекался шахматами и понемногу проявлял интерес к медицине. — Мам, смотри, — детский голос вернул её к реальности. — Какая красота, — Китнисс взяла в руки венок из ромашек, который ей протянула дочь. — Это мне? — Папе, — опровергла она, — ты и так красивая. Китнисс издала смешок. Её дочь, Рейн Примроуз Эбернети, родилась только через три года после Ардена. У неё был период страха, что это снова будет сын, которого она, разумеется, сильно полюбит, но дочери так и не дождётся. Однако стоило снам с Прим возобновиться, как Китнисс решилась. В третий раз удача улыбнулась ей. Вопрос имени стоял особенно остро: с одной стороны, Китнисс хотела почтить память сестры, но с другой — сознавала, что всё-таки это был другой человек. Не Прим — их с Хеймитчем дочка, обладательница светлых волос и серо-голубых глаз. Выбрать имя неожиданно помогла непогода, державшаяся весь тот май: с ударом грома и началом ливня раздался первый крик их девочки. — Даже не знаю, польщён я или оскорблён, — хмыкнул Хеймитч, но венок взял и гордо водрузил его на голову. Вид его был настолько же комичен, насколько мил, и Китнисс рассмеялась. — Тебе очень идёт, — она вынесла вердикт и поддела: — В Капитолии бы оценили. — Ответственно заявляю, что миссис Эбернети права, — громко оповестил подошедший Джастин. Она всё ещё удивлялась, как Джулия могла связаться с ним. Китнисс не была против Джастина, но искоренить лёгкое недоумение при виде их пары так и не сумела, хотя Джулия была миссис Лэрд уже девять лет. Впрочем, должна ли она была дивиться этой паре, если существовала более неожиданная? Лет пять назад Пит и Энни решили пожениться. Китнисс было известно, что он помогал вдове Финника и много времени проводил с ней и с её сыном, и тем не менее их свадьба застала её врасплох. Китнисс радовалась за друзей, но факт их брака укладывался в её голове с трудом, несмотря на то что мистер и миссис Мелларк недавно стали родителями и воспитывали Финника-младшего и двух девочек-близняшек в Четвёртом. — Когда это ты записался в эксперты моды? — поинтересовался Хеймитч, поднимаясь со своего места на склоне лощины рядом с Китнисс и пожимая руку главы семейства Лэрдов. — Рейн! — весёлый возглас заглушил ответ Джастина. Эллиот Лэрд оторвалась от спокойно остановившейся матери и ринулась к Рейн. Китнисс с улыбкой смотрела на встречу двух девочек. — Эллиот? Ты назвала дочку Эллиот? — не поверила она, когда семь лет назад Джулия впервые сказала ей об этом. — Ну да, — подтвердила её подруга, — Элли. Эллиот. — Джанет Эллиот, — Джастин, услышав их беседу, важно исправил неточность и пояснил, что основное имя они поставили вторым только из-за того, что так лучше звучит. — Мы выбирали имя, которое подошло бы и мальчику, и девочке, — добавила Джулия. У их дочерей была разница в год, но это не мешало им общаться и дружить. Щурясь на солнце, которое словно светило ярче с каждой минутой, Китнисс наблюдала, как её дочь увлекла Элли к своим братьям. — Что-то я не вижу Лютика, — проговорила Джулия, останавливаясь возле неё. — Где он? Да, пожалуй, только её подруга могла так беспокоиться за чужого кота. — Лютик стал чересчур ленив, — отозвалась Китнисс, не спуская глаз с детей, — и не выказал никакого желания выходить на улицу в жару. Старые связи и деньги предоставили возможность остановиться в бывшем доме Хеймитча, где он жил во времена её лечения здесь, в Седьмом, и Лютик воспользовался шансом остаться в прохладе помещения. — Я выиграл! — раздался вдруг победный клич. По голосу Китнисс определила в кричащем Дилана. — С тобой никто и не сражался, Дин, — фыркнул Арден. Это обращение было его личной привилегией: будучи маленьким, её младший сын плохо выговаривал «л», и потому имя старшего брата в его исполнении сливалось в одно протяжное «Ди-ин». С возрастом у Ардена исчезли проблемы с произношением, но называть брата Дином он не перестал. — На равных с тобой может соревноваться только мама. И это было правдой. Китнисс давно научила Хеймитча управляться с луком, но стрельба не была его призванием. Как и у Ардена с Рейн, хотя её дочь даже не стремилась удержать оружие в руках. А вот Дилан никогда не отказывался от тренировок, раз уж на охоту Китнисс его не брала. Она считала, что детство её детей должно пройти без убийств. — Джоанна не приедет? — полюбопытствовала Китнисс, когда возгласы детей стихли. — Думаю, что нет, — ответила Джулия, — ты же знаешь, что она занята. Китнисс и впрямь знала, что мисс Мэйсон свободной птицей путешествует по Панему, о личной жизни которой гадает полмира. Вторая половина всё ещё отходила от шока, вызванного вестью о бракосочетании Китнисс и Хеймитча. За столько лет она привыкла и к нейтрально-вежливому и, по обыкновению, недолгому общению с матерью, и к той неловкости, которая сопровождала каждую их встречу с Питом и была особенно сильной в первые годы её замужества, и к непониманию общества. Китнисс не беспокоило ничто из этого. У неё была семья, которая принимала её с её длинной и сложной историей жизни. Семья, которую она любила всей своей душой. — Мам, а мы пойдём на верещатник? — Рейн подбежала к ним. — Элли сказала, он уже начал цвести. — Мы не против, — переглянувшись с Джулией и Джастином, произнесла она. — Но твой папа… — Пап, пожалуйста! — просительно вгляделась в него Рейн. Китнисс было хорошо известно, что Хеймитч, не большой любитель совершать длинные прогулки знойным летом, не был способен отказать дочери ни в чём, особенно когда она использовала умоляющий взгляд своих льдистых глаз. — Конечно, мы пойдём, — сразу согласился Хеймитч, так и не снявший венок, и потрепал Рейн по плечу, — иди позови Эллиот и своих братьев. Их дочь тут же умчалась к Ардену, Дилану и Элли, оставляя взрослых. — Люблю тебя, — шепнула Китнисс, когда подошла к Хеймитчу и переплела их пальцы. — Не так сильно, как я тебя, — эта шуточная борьба длилась у них вот уже больше десятилетия. В ней не было победителя, но обе стороны оставались в выигрыше. Они прошли меньше полумили, когда дети решили устроить по пути небольшие гонки. Лук и колчан стрел Дилана тут же оказались у Хеймитча, и бегуны заняли позиции на старте. — Ты что, действительно собираешься позволить им бежать? — недоумённо задала вопрос Джулия. — Это же опасно! А если они упадут? Признавая правоту подруги, Китнисс отдала команду: — Стоп! — и Дилан тут же одарил её разочарованно-раздражённым взглядом. — Мы умеем бегать, мама, — Арден озвучил общий протест. — Мы будем осторожно, — добавил он, безмолвно посоветовавшись с Диланом, Рейн и Элли. — Подождите хотя бы до ровной поверхности, — Джастин нашёл компромисс, чем заслужил укоризненный взгляд жены. — Что? Это дети, им нужно куда-то выплёскивать энергию. — С ними ничего не случится, — тихо пообещал ей Хеймитч, наклонившись к её уху. Тяжело втянув в лёгкие воздух, она сдалась: — Ладно. Конечно, бег наперегонки не являлся лучшей в мире игрой для её детей, но Китнисс не стала запрещать им невинную по большому счёту забаву. Были Игры куда хуже этой.