Be My Dandelion

Подсекция 13

Гарри сидит в одиночестве, нервно дергая ногой. Он (не так уж и терпеливо) ждет Зейна, чтобы они, наконец, поговорили и во всем разобрались. Если честно, он бы не делал этого, если бы не Найл. Что вообще он должен сказать? Он надеется, что Зейн сделает все сам. Он обхватывает ладонями горячую кружку, делает глоток и чувствует руку на своем левом плече, а затем слышит тихое «Привет». Зейн. Гарри здоровается с ним, когда тот падает в кресло рядом. — Все хорошо? — спрашивает Зейн. Гарри кивает. — А у тебя? — У меня тоже, — отвечает Малик, и после этого повисает тишина. Гарри пялится на свои ноги, а потом смотрит на Зейна, и снова на свои ноги. Он вздыхает и делает еще глоток. Он не хочет испортить все первым, поэтому вместо этого ждет, пока Зейн что-нибудь скажет. — Я не злюсь, — наконец говорит Малик, и Гарри поднимает бровь, — я не злюсь ни на тебя, ни на Луи. Я кричу -на вас двоих- потому что вы мне небезразличны, — Гарри молчит, стараясь не смотреть ему в глаза, и понимает, что если Зейн узнает о нем и Луи, то точно разозлится, — вы двое тоже должны были случиться. Удивительно, что это заняло так много времени. Гарри несколько раз моргает, обрабатывая слова своего друга. — Ты говоришь о нас с Луи? — Ага? Следи за собой, — Зейн усмехается, — я знаю уже давно, еще до того, как ты узнал, если честно. — Почему ты ничего не сказал? — почти обиженно говорит Гарри. — Это не совсем выгодно для меня, верно? Мои «отношения» с Луи уже достигли дна. Если бы я что-нибудь сказал, мне пришлось бы уйти навсегда. От понимания, что все сработало, Гарри знает, что злиться бесполезно. Кроме того, они здесь, чтобы выяснить отношения, а не ругаться. — Ты не обязан обрывать все контакты с Луи только потому, что он нашел своего соулмейта, — говорит Гарри, и так странно произносить это вслух? Соулмейты, ага? — ты тоже нашел свою родственную душу. Не вижу теперь проблемы в происходящем. Зейн снова усмехается. — Ну конечно он сказал тебе, — Гарри ждет продолжения, — только разница в том, что я всегда выберу Луи. Не важно где, когда и зачем. Это всегда будет Луи, — заявляет Зейн. — Но как же твой соул- — Он ненавидит меня, — прерывает Зейн, — даже если это не ненависть, это просто очень сильная неприязнь. Или безразличие. Даже не знаю, что из этого хуже, — сухо смеется Зейн, — в любом случае, я уже давно знаю. Ему лучше без меня, а мне лучше без него. — Так это он? — переспрашивает Гарри. — Ну конечно, а чего ты вообще ожидал? — хмыкает Зейн. Спустя несколько минут молчания, Зейн подает голос, — он особенный, знаешь? Я о Луи, — Гарри кивает, — он считает, что бессмысленно быть счастливым только потому, что он в депрессии. В депрессии? Гарри впервые слышит об этом, но не перебивает Зейна. Но все же, ему стоило догадаться об этом, но он слишком рассеян, ладно? — Для него все серое, — продолжает Зейн, — даже не черно-белое, а просто равнодушно-серое. Я знаю его с незапамятных времен, и он всегда был подобен солнцу, дарил жизнь мне и всем остальным, — Гарри внимательно вслушивается в каждое слово, слетающее с губ Зейна, — Но я подлетел слишком близко к солнцу и, как Икар, упал. По пути домой Гарри заходит в ближайший продуктовый магазин, чтобы купить продукты и приготовить ужин для Луи. Когда он входит в свою квартиру, Луи спит, и его тяжелое дыхание, похоже, не беспокоит Гарри. Он ставит пакет на столешницу и достает продукты, чтобы расставить их на свои места. Но потом он слышит кашель Луи из другой комнаты и до сих пор не придает этому значения. Откуда он вообще должен знать? Когда кашель не прекращается, Гарри идет в свою спальню и тихонько стучит в дверь. — Луи? — кричит он, предполагая, что Томлинсон, должно быть, проснулся. Однако Луи крепко спит и надеется, что проснется как можно скорее. Гарри подходит к кровати и садится на ее край. Он смотрит на тяжело вздымающуюся и опускаюущуюся грудь Луи, будто он изо всех сил пытается дышать. Кашель продолжает периодически возникать. — Луи? — повторяет он, но на этот раз громче. !!!(Panic Attack) Он не уверен, что будить парня хорошая идея, но он видит, как тот борется. Луи просыпается в явной панике и почти яростно хватает Гарри за руку. Дыхание Луи быстрое, грудь болит, а легкие кажутся пустыми. Он чувствует, как трясутся его руки, когда пытается сосредоточиться на лице Гарри, но видит только его фигуру, потому что его зрение расплывчатое. Голоса. Он все еще слышит их: Луи. Луи? Мы здесь, Луи. Ты слышишь нас? Луи? Он не уверен, говорят они или Гарри. Кто бы это ни был, в горле у него пересохло, а язык онемел. Говорить просто невозможно. Гарри никогда прежде не сталкивался с подобным, и он сам начинает паниковать. Что он ему нужно делать? Он пытается поговорить с Луи, заставить его понять, что он не спит и в безопасности, но, похоже, это не работает. Он делает то, что является самым разумным. Он звонит Лиаму. К счастью, у Лиама выходной, и он уже через несколько минут стучит в дверь Гарри. Лиам практически бежит к Луи. Во-первых, он спрашивает Луи, может ли тот прикоснуться к нему. Когда Луи не отвечает, Лиам повторяет вопрос, зная, что Луи должно быть трудно сосредоточиться на его словах в данный момент. Лиам говорит медленно и всегда терпеливо ждет ответ Луи. — Помни, Лу, тебе не нужно со мной разговаривать, хорошо? Это пройдет, а пока просто кивай, ладно? — Луи кивает. Лиам предлагает Луи свое запястье и позволяет ему найти свое сердцебиение, зная, что это всегда успокаивает Луи. Дрожащая рука Луи обхватывает запястье Лиама, и в конце концов он чувствует биение его сердца. — Хорошо, шаг за шагом. Да, Лу? — говорит Лиам спокойным и уверенным голосом, — успокаивайся. Ты помнишь шаги? Пять вещей, которые ты… — Видишь, — заканчивает предложение Луи. — В яблочко. Думай о них, произноси их вслух. Все, что тебе нравится. Пять вещей, которые ты можешь увидеть, давай же, Луи. Эм, закат. Фильм? Лист, падающий на землю. Глаза Гарри. Улыбка. Луи кивает, глядя на Лиама, его зрение проясняется. — Четыре вещи, которые ты можешь услышать, — напоминает ему Лиам. Пианино. Смех. Щебетание птиц. Дуновение ветра. Три вещи, которые ты можешь почувствовать. Шерсть животных. Мягкие одеяла. Может, экран телефона? Запах. Чай. Цветы. Последнее, вкус. Вкус Гарри? Это считается? Нет, наверное, нет. Мятные конфеты? Гарри все время наблюдает за Луи и Лиамом, не упуская ни одной детали и мысленно отмечая все, что делает Лиам, чтобы помнить о них на случай, если это произойдет снова. Он смотрит за тем, как Лиам помогает Луи избавиться от приступа паники, и в конце концов Луи успокаивается, а из его глаз брызгают слезы облегчения. Лиам обнимает его. Руки Луи крепко обнимает брата в ответ, его щека прижимается к чужому плечу, когда он всхлипывает. Он чертовски ненавидит эти кошмары. Лиам предлагает Луи пойти в его квартиру на ночь. Луи, как бы он ни хотел затаивать обиду на Лиама, соглашается и с помощью Гарри собирает свои вещи. Когда они входят в квартиру Томлинсона, Лиам дает ему понять, что позаботится о его вещах, пока Луи примет душ. Тело и душа Луи болят. Ему везде больно. Он не может избежать боли. Хотел бы он, чтобы это было исключительно физическим, но ты не всегда получаешь то, что хочешь. !!! Вода ударяет его тело, голова низко свисает. Он старается не смотреть на свои шрамы на бедрах. Если… Если он порежется… душевная боль… она уйдет? Будет ли это только физически? Стоит ли? Он пытается дотянуться до лезвия, которое положил возле душа, но ничего не находит. Лиам. Он вздыхает и садится, вода все еще горячая. Он сгибает ноги и прижимает их к груди. Можно ли исчезнуть? После того, как Лиам слишком много раз зовет Луи, тот выходит из ванной и одевается. Он надевает серую толстовку с надписью «British Rogue» и черные спортивные штаны. Гостиная соединена с кухней, и когда он входит туда, он видит Лиама, сидящего на стуле за кухонным столом и работающего на ноутбуке, вероятно, проверяющего электронную почту. Луи не требуется много времени, чтобы увидеть, что его сигареты разрезаны пополам и разбросаны по кофейному столику. Он смотрит на них, потом смотрит на Лиама и закатывает глаза, решая не комментировать.

Подсекция 14

Пять понедельников спустя Луи притворяется спящим, пока Гарри отчаянно пытается разбудить его, прежде чем придет Найл. В ответ Луи просто хнычет и обещает, что встанет через пять минут, зарываясь лицом в подушку. — Ну же, Луи! Давай вставай, а то опоздаешь, — говорит Гарри. — Тш, тихо! Я сплю вообще-то, — за словами Луи следует наигранный храп. — Луи! — возмущается Гарри, — я сейчас приму меры! — Ну и что ты сделаешь? Пощекочешь меня? — подстебывает Луи. Гарри замирает, обдумывая эту идею. — Хорошее предложение, — говорит он и начинает щекотать Луи. На Луи только спортивные штаны, и он сразу же тянется к одеялу, чтобы защитить себя от атаки Гарри. Луи несколько раз пытается сказать Гарри остановиться, но понимает, что это бессмысленно. В конце концов Гарри останавливается — он лежит на Луи, а волосы падают на его плечи, касаясь лица Луи, когда он приближается. На лице Луи играет широкая улыбка, от которой улыбка Гарри становится еще шире, а ямочки на его щеках отчетливо видны. Стайлс наклоняется вперед, прижимаясь губами к носу Луи, который просто с любовью смотрит на него, запоминая каждую черту лица Гарри, и зная, что эти образы останутся с ним навсегда, даже когда Гарри уйдет. Слова Зейна звенят у него в ушах. Гарри прижимается щекой к щеке Луи и закрывает глаза, наслаждаясь этим чувством. Луи тоже наслаждается этим, может быть, даже больше, чем он хотел бы признать. Однако Луи, будучи Луи, должен прервать момент. — Я все еще сплю, твои методы явно не работают, — говорит Луи и притворяется спящим, когда Гарри отстраняется. Гарри смотрит на него и ухмыляется, а его глаза сверкают. — Мои методы не работают, да? — Луи не отвечает, продолжая делать вид, что спит, — я знаю еще кое-что, что поможет тебе проснуться. Луи слегка приоткрывает глаза в любопытстве, чтобы посмотреть, что делает Гарри, и снова закрывает их, наивно полагая, что Гарри этого не заметил. Луи чувствует дыхание Гарри на своей шее и знает, что последует за этим. Губы Гарри шевелятся и оказываются рядом с его ухом, а неожиданные слова — точнее, строчки — выскальзывают из них. Ты для меня как Гарри прижимается губами к ключице Луи и оставляет поцелуй на ней. Наркотик Чувствую Он оставляет поцелуи вдоль ключицы Луи. Тебя Он добирается до груди Луи и продолжает тихо петь. На моем Теперь он покрывает поцелуями живот Луи. Языке Языком он проводит мокрую линию от нижней части живота до груди. Луи определенно не спит. Другая часть Луи тоже. Спроси меня, о чем я думаю Шепчет Гарри на ухо Луи, прижимаясь своей щекой к его. Я скажу тебе, о чем я думаю Он смотрит в глаза Луи, а его ладонь изучает тело Томлинсона. О том же, что и ты Луи атакует губы Гарри и жадно целует его. Поцелуй почти сразу же становится грубым и страстным. Луи жаждет этого, как и Гарри. Они утопают друг в друге и задыхаются, когда одновременно выдыхают «штаны» и хихикают при этом. И когда они почти снимают их, кое-что происходит. Происходит Найл. Все трое пребывают в шоке, Луи невероятно сильно краснеет, Гарри падает на него сверху, спеша прикрыть их, а Найл ударяет себя немного сильнее, чем планировал, в попытках прикрыть глаза. Найл медленно покидает комнату и закрывает дверь. Гарри и Луи слышат, как он считает от одного до пяти, и переглядываются. Они остаются под одеялом для безопасности. Найл возвращается и приветствует их только для того, чтобы получить. — Какого хрена, Найл!? — Ты сам дал мне ключ! И да, мы должны быть на работе через 25 минут, откуда я знал, что ты держишь его в заложниках, чтобы удовлетворить свои сексуальные потребности? — защищается Найл. — Кто вообще так выражается? — Если бы ты заботился о своем словарном запасе так же, как о своих стояках, ты бы достиг такого же уровня интеллектуального развития. Луи прикусывает губу, сдерживая хихиканье. — Ага, смейся сколько хочешь, как будто это не ты тот, кто заботится о стояках, о которых он упомянул, — говорит ему Гарри, и Луи весело поднимает брови. — Даю тебе десять минут, а затем Томмо мой, — заявляет Найл и выходит из комнаты. Гарри смотрит на Луи. — Я не позволю тебе отсосать мне, когда мы находимся в одной квартире с Найлом, — заявляет Луи. И вот оно, случайное бренчание гитары. — Гарри — мудак! Заноза в заднице! — они слышат пение Найла в перерывах между бренчанием, — они с Луи трахаются, будто не знают, что я жду их, — продолжает он, — если я опоздаю на работу, я ткну его вилкой в задницу! Это относится к тебе, Стайлс, потому что Луи красивый, когда улыбается! Луи, как бы он этого ни хотел, полностью просыпается к тому времени, когда Найл заканчивает петь. Он выходит из комнаты и идет к Найлу, сидевшему на диване. — Прекрасные строки, приятель. С этой мелодией это может стать настоящим хитом. Гарри следует за ним, его шорты свисают довольно низко, а футболка немного растянута. — Не может быть большего успеха, чем то, что мы приготовили сегодня вечером, — Найл указывает на Гарри, прислонившегося к стене. Луи наклоняет голову и вопросительно смотрит на Стайлса, — сегодня Гарри поет авторскую песню, — объявляет Найл вместо Гарри. — Серьезно? — восхищенно спрашивает Луи, — это правда?, — Гарри кивает, — вау! Почему ты ничего не сказал мне? — Это должен был быть сюрприз, но у Найла слишком длинный язык. — Ты заслужил, так что не моя вина. Гарри закатывает глаза, и Найл встает, намекая, что им пора идти. Луи подходит к Гарри так близко, что между ними почти не оказывается расстояния. Он нежно, но многообещающе целует Гарри в губы и выдыхает. — Не могу дождаться. Когда Гарри собирается наклониться и снова поцеловать его, Найл утаскивает Луи прочь. Луи улыбается и не прерывает зрительный контакт с Гарри, пока они прощаются и выходят из квартиры. Как только они уходят и становится тихо, Гарри берет свою гитару и разбирает пометки. Он начинает проигрывать ритм и аккорды, которые записал. — Ну вот, — он играет еще немного, прежде чем спеть начало, — я никогда не спрашиваю тебя, где ты был. И когда он играет, когда он сосредоточен на том, чтобы играть правильно, он не осознает, что он больше не дома. Он стоит там, перед толпой, и впервые играет свою авторскую песню. Голубые глаза сосредоточены на нем, они следят за каждым его движением, и ему хочется смотреть в них без паники. Крошечный кусочек твоего сердца Крошечный кусочек твоего сердца — все, чего я прошу Его голос нежный, он танцует по помещению вместе с аккордами, когда он берет ноты, гипнотизируя всех и привлекая их внимание, но самое главное, Луи. Я даже не могу сказать тебе, как я чувствую себя на самом деле Потому что не могу найти слова, чтобы описать свои чувства Гарри заранее подготовил публику, дав им понять, что следующая песня — авторская. Жизнь никогда не бывает легкой Вот, что все говорят Гарри упомянул, что эта песня описывает определенную часть его жизни не так давно. Я знаю, что я не единственный Но для тебя я останусь тем же идиотом Потому что для тебя я готов быть идиотом Луи никогда не считал себя самым умным человеком, но ему не потребовалось много времени, чтобы догадаться. Когда он в другой раз слушает припев, в его голове проносятся образы, мгновения, воспоминания. Они лежат на кровати Гарри, их руки переплетены. Гарри берет ручку и начинает рисовать на себе, только чтобы увидеть, как каракули появляются и на коже Луи. Сердце Луи увеличивается в размерах каждый раз, когда лицо Гарри сияет, когда он замечает его рисунок на коже Луи. Он касается руки Луи, как будто молча спрашивая разрешения, а затем плавно проводит ручкой по пальцам Томлинсона. Луи пялится на них, а точнее на число 28. — 28? — спрашивает он Гарри. — В бесконечность. Он возвращается к реальности только для того, чтобы услышать остальную часть припева, прежде чем снова отключиться. Его мысли путешествует где-то в другом месте, но глаза не отрываются от Гарри. — Ты не настоящий, — усмехается Луи. — Боюсь, я очень даже настоящий, — Гарри наклоняется и нежно целует губы Луи. — Лучше бы ты был. Я знаю, я не твой единственный И тогда Луи понимает. Песня о нем. Но, по крайней мере, я один Это единственный раз, когда он отводит взгляд от Гарри, лишь слегка поворачивая голову и кидая взгляд на Зейна. Зейн смотрит на него с грустной улыбкой на лице. Я слышал, что даже немного любви намного лучше, чем ничего Как только Гарри заканчивает, толпа аплодирует, и он желает им спокойной ночи, прежде чем уходит с мини-сцены. Луи хочется подбежать к нему, поцеловать, обнять и никогда не отпускать. Рука падает ему на плечо, останавливая его движение, и он оказывается лицом к лицу с Зейном. Он знает, что в конце концов ему придется поговорить с ним, но прямо сейчас он умирает от желания пойти к Гарри. Что ж, у Зейна другие планы. Между тем, Гарри тоже встретил кое-кого. Очень неприятного кое-кого. — Гарри! — брюнетка практически кричит, когда прыгает на него. Гарри стоит там, замирая на месте. Он ненавидит этот голос, а еще больше ненавидит себя за то, что когда-то возвращался к Саманте. — Я слышала, что ты даешь концерты, и я просто обязана была прийти и увидеть тебя. Я послушала песню, Гарри, услышала каждую ее часть, и да, я хочу, чтобы ты вернулся ко мне. Я хочу снова быть вместе, — говорит Саманта на одном дыхании. — Извини? — все, что он успевает сказать. Луи — свидетель происходящего. Зейн разговаривает с ним, а он слушает — он ругается — но чувствует себя встревоженным, как будто ему нужно обратить внимание на Гарри. !!!(гомофобия, панические атаки, упоминание изнасилования) — Песня, Гарри! Я хочу вернуть наши отношения! — чуть ли не кричит она и делает шаг ближе. Ее руки, которые раньше лежали по бокам его рук, теперь перемещаются к его спине, спускаясь к заднице. Гарри замирает. Она продолжает говорить и трогать, как всегда. Гарри ничего не слышит, да и не сможет, даже если попытается. Он не уверен, когда слышит очень знакомый йоркширский акцент. — Привет! Все в порядке? — спрашивает Луи и пытается отодвинуть Саманту, — я Луи. Парень Гарри, — представляется он, но, на самом деле, он утверждает это. Он уверен, что что-то не так. — О, как мило! Я пришла с подругой, тебе понравится, так что мы определенно можем замутить что-то. — Я повторюсь, я парень Гарри, — повторяет Луи, — а это значит, что я очень гей. Не думаю, что ты можешь помочь нам. — Вам, гомосекам, нужен хороший гетеросексуальный партнер, чтобы держать вас в узде, — бесстыдно заявляет Саманта. — Повтори-ка? Я не уловил из-за количества глупости в воздухе, — выплевывает Луи. — Вам обоим просто нужна девушка, которая будет удовлетворять вас по максимуму. В сексуальном плане, — она пытается снова дотронуться до Гарри, протягивая руку, но Луи реагирует быстрее и хватает ее, останавливая. Он готов наорать, начать драку и заставить ее отступить, пока его уши не улавливают звук прерывистого дыхания. Его голова поворачивается с нечеловеческой скоростью. — Гарри? — грудь Гарри тяжело вздымается и опускается. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но потом закрывает его. — Видишь, что ты наде- — А не заткнуться ли тебе нахер? — шипит Луи, прерывая Саманту. Гарри указывает на коридор за спиной. Луи немедленно помогает ему выбраться оттуда и подальше от того, кто бы это ни был. Когда он понимает, что не сможет вывести его на улицу, он спешит к ближайшей двери и открывает ее, позволяя Гарри войти в комнату. Это оказывается кладовка, полная пыли и случайных вещей, но, по крайней мере, тут не тесно, и у Гарри есть куча времени, чтобы расслабиться и снова вздохнуть. — Гарри, ты меня слышишь? Следи за моим дыханием, хорошо? Вдох и выдох, дыши со мной. Не торопись, — Луи старается провести Гарри через приступ паники, как всегда помогает ему Лиам. Гарри пытается следовать за ним, он так хочет сделать это, но он чувствует, что его легкие отказывают ему. — Все хорошо, все хорошо. Давай попробуем снова. Они повторяют процесс, пока Луи не понимает, что это не помогает. У него всегда были приступы тревоги и паники, но он никогда не видел, чтобы они были у кого-то другого. Должен ли он рассказать кому-нибудь? Должен ли он позвонить Найлу? Лиаму? Он сомневается, что у него будет время, и поэтому он делает самое логичное, что приходит ему в голову. — Я гулял по пустой земле, — поет он, — Я видел… нананана… тыльной стороной ладони я чувствовал землю под ногами, — нерешительно продолжает он, пытаясь вспомнить слова. Он знает, что пропускает много слов, но это не важно. Гарри важен, — поэтому скажи, когда разрешишь мне войти. Я начинаю уставать, и надо где-то начинать…? Гарри фокусируется на голосе Луи, проигрывая мелодию в голове. Он практически слышит ее. — Поэтому, если у тебя есть минута, почему бы нам не пойти, — продолжает Луи. Гарри тянется к его руке, и Луи сразу же берет его ладонь в свою. — Это может быть край, конец всего на свете. Так почему бы нам не пойти в место известное только нам двоим? — немного фальшиво поет Луи. — Место известное лишь нам двоим, — тихо подхватывает Гарри. Луи кивает с небольшой улыбкой на лице. — О, простые вещи... — Куда вы ушли? — заканчивает Гарри. В конце концов Луи поет оставшуюся часть песни как можно лучше и наконец замечает, что дыхание Гарри пришло в норму. Они сидят молча. Луи хочет, чтобы Гарри заговорил первым, как только будет готов. — Она моя бывшая. Первая женщина, с которой я спал, — говорит Гарри, — она не любит геев. В общем, она хотела перевоспитать меня, когда узнала. Луи, несмотря на то, что ему есть что сказать, теряет дар речи. Он терпеливо ждет, пока Гарри закончит, прежде чем что-то сказать. — Она… она занималась со мной сексом, пока я был без сознания. Челюсть Луи отвисает. Она что? — Я не помнил об этом. Она сама рассказала. Она не считает то, что сделала, чем-то плохим, и поэтому просто призналась. Я расстался с ней сразу же, — добавляет Гарри, — Найл и Джемма — единственные, кто знает. А теперь… ну… и ты тоже. — Блять, это... — Луи прерывает себя, — поверить не могу. Почему ты не написал заявление? Это изнасилование. — Парней не насилуют. — А? — Луи поднимает бровь. — Мне так сказали. Я пытался написать заявление, но "парней не насилуют". Они посмеялись надо мной, когда я упомянул, что она была моей девушкой. Сказали смириться с этим и стать мужчиной, — шепчет Гарри. — Блять, это так ужасно, — злится Луи, — это отвратительно. Она влезла в твое личное пространство, надругалась над твоим телом и тобой! — ему требуется секунда, чтобы собраться и успокоиться, — ты же знаешь, что это не твоя вина, верно? — Вроде как. — Нет-нет. Послушай меня, Гарри, это что угодно, но только не твоя вина. Ты не сделал ничего плохого, это все из-за нее и из-за тех, кто тебя не уважает. Ты не виноват. Они да. Особенно она. Боже… — он снова начинает расстраиваться. — Когда я сказал тебе, что у меня есть некоторые проблемы с сексом… это то, что я имел в виду, — снова подает голос Гарри, не комментируя предыдущие слова Луи, но и не игнорируя их, — после этого у меня были еще одни серьезные длительные отношения. Я не хотел заниматься сексом с самого начала, поэтому мы решили подождать, пока я не буду готов. В итоге он ушел от меня на следующее утро после того, как переспал со мной. Луи никогда не чувствовал такого отвращения. — Он просто ждал перепихона, чтобы бросить тебя? Почему он тогда не нашел того, кто сразу даст? — Нашел. Ну, он так сказал. Он просто хотел, чтобы я был в списке людей, которых он трахнул. По его словам, я «отличное дополнение» в коллекцию. Луи не верит своим ушам. Он не понимает, как кто-то может сотворить такое. Особенно с Гарри. Хотел бы он, чтобы он нашел Гарри раньше. Хотел бы он, чтобы Гарри не пришлось проходить через все то, через что прошел он. Луи больше никогда никому не позволит причинить вред Гарри, особенно себе. Чего он не знает, так это того, что ему не удастся сдержать это обещание. Он хочет обезопасить Гарри, а не себя. К сожалению, тогда он даже подумать не мог, что его смерть отразится и на Гарри.

Подсекция 15

[Вся подсекция содержит в себе триггеры, поэтому пропустите, если вам тяжело читать] Хотел бы Гарри никогда не возвращаться домой той ночью. Хотел бы Гарри притвориться, что той ночи никогда не было. Хотел бы он никогда не видеть машину скорой помощи около здания. Хотел бы он никогда не видеть Лиама снаружи в агонии. Хотел бы он никогда не спрашивать, что случилось, и хотел бы он, чтобы ответ не был «Луи». Это происходит за ночь до случившегося. Луи тусит. Снова. Он обдолбанный. Снова. Он не уверен, что употреблял, нюхал и курил. Он думал, что это поможет ему чувствовать себя лучше. Не помогло. Облегчение лишь временно. Эмоциональная боль просто так не уходит, верно? Есть ли выход? Есть ли способ жить? Он задается вопросом, правда ли это, бывает ли радуга после бури. Возможно, люди просто принимают дождь за бурю. Луи только хочет иметь возможность видеть солнце. Чувствовать солнце. Просто чувствовать. Последние дни перемешались друг с другом. Огромное облако блокирует его сознание. Пустота. Темнота. Онемение. Только он и пустота. Он пытается существовать в мире небытия. Он помнит, как несколько дней подряд ходил к Гарри пьяным. И под кайфом. Он звонил Гарри, да? Он, вроде как, всегда звонит Гарри. Лиам. Он специально не пересекается с ним. Но где же он? Он постоянно где-то зависает. Найл? Гарри. Так много Гарри. Гарри. Гарри. Гарри. И алкоголь. Очень много алкоголя. Гарри целует его. Вкус Гарри на языке. Луи курит. Он всегда курит. Мазок кистью. Гарри на хосте. Гарри его муза. Он нюхает много всякого дерьма. Уже даже не спрашивает, что именно. Он просто употребляет это. Голос Гарри. Его голос. В последнее время он не режется. Впечатляющее достижение для человека, который так ненавидит жизнь, думает он. Где Зейн? Они все выяснили, да? Так, где же он? Его таблетки. Он забрал их? Сны. Снова. Они не прекращаются. Заставь их, подсознательно кричит он. Голоса. Голоса. Слишком много голосов. Они говорят. Они разговаривают. Голоса. Он не помнит. Он не различает дни. Все размыто. Он хочет сбежать от своего разума. Спасения нет, он это знает. Его разум — единственное, от чего он не может убежать. Небытие. Он достает телефон и набирает номер Гарри. Звонок. Нет ответа. Он звонит снова. Ничего. Он пишет сообщение. Звонит. Снова звонит. — Что, Луи? — он слышит голос Гарри на другом конце линии. — Ты нужен мне, — все, что вылетает из его рта. — Ага, потому что ты бухой. — А? — Почему ты всегда звонишь мне только тогда, когда ты обдолбан, Луи? — Я звонил тебе миллион раз, а ты отвечаешь 'Почему ты всегда звонишь мне только тогда, когда ты обдолбан'? — Потому что становится все труднее и труднее заставить тебя слушать! — отвечает Гарри, — разве ты не в состоянии принимать правильные решения? — Кажется, что, вроде как, у меня заканчивается время- — Ты начинаешь меня утомлять, детка, — вздыхает Гарри, — почему ты всегда звонишь мне только тогда, когда ты обдолбан? — Гарри- — Приходи, когда протрезвеешь, чтобы мы могли нормально поговорить. Спокойной ночи, Луи. И линия обрывается. Хотел бы Луи сделать так же.

***

Луи приходит на следующий день. Подняться с кровати забирает чуть больше энергии, чем должно, но он справляется с этим. Он боится столкнуться с Гарри, но еще больше он боится столкнуться с реальностью. Он неловко стучит в дверь Гарри, и через минуту она открывается, а брови Стайлса сходятся вместе. Внешний вид Луи не оставляет желать лучшего. Он умирает изнутри. Его сердце колотится. Его руки влажные. Что должно сейчас произойдет? — Ты хочешь бросить меня? — резко спрашивает Луи. Гарри хмурится в замешательстве. Он объясняет Луи свои чувства и позицию. Он объясняет, каково это знать, что каждый раз, когда Луи проявляет какую-либо форму привязанности и близости, он находится под воздействием наркотиков или алкоголя. Он говорит это так, будто думает, что трезвый Луи не хочет его. Все же, Гарри неправ. Луи хочет его. Пьяный или нет. Он хочет Гарри больше всего на свете. И это самое страшное. — Что ты такое говоришь? Я никогда не говорил, что не хочу тебя. — Тебе необязательно. — Гарри, какого... — Луи знает, что ругаться и терять хладнокровие — не лучший способ разобраться в ситуации, — я очень хочу тебя. Я знаю это, ты знаешь это. Уверен, ты чувствуешь это. — Откуда я должен знать? Я безумно влюблен в тебя, но практически не получаю ничего взамен? Такое чувство, будто я вкладываюсь слишком сильно, учитывая сколько получаю- — Гарри! Я говорил, что не встречаюсь. Понимаешь? Вот почему только Зейн всегда был рядом. Я рад, что ты влюблен и все такое, но, блять, я еще не дошел до этого, окей? Я даже не уверен, что однажды дойду. — Ты просто не позволяешь себе снова чувствовать. Верно? — Я не должен быть счастлив, Гарри! — кричит Луи. — Нет, ты просто не позволяешь себе быть счастливым! В этом и разница, Луи! — Это тот самый срыв, о котором я говорил! — Ага! И я пытаюсь помочь, но ты не позволяешь! Я говорил тебе, что буду рядом, Луи. Ты не избавишься от меня только потому, что ты не хочешь влюбляться в меня! Хотел бы Луи, чтобы это было так. Хотел бы Луи позволить себе влюбиться. Влюбляться рискованно. Если бы их сюда привели простые отношения, было бы гораздо хуже, особенно если бы он был влюблен. Не только для него, для них обоих. Если Луи не влюбится в Гарри, будет легче, когда Гарри уйдет. Или когда Луи опустит руки. — Хочешь, чтобы я поверил, что это правда? Законно? Что Вселенная настолько мила, что просто предлагает тебе «родственную душу» для вечного счастья? — говорит Луи с сомнением. — Я считаю, что Вселенная достаточно мила, чтобы дать каждому выбор. Грустно наблюдать, как ты проебываешь свой — строго заявляет Гарри. — Я не обязан это слушать, — говорит Луи. — Скоро тебе придется столкнуться с реальностью, Луи! — чуть ли не кричит Гарри, следуя за Луи, который уже выходит за дверь и направляется наверх.

***

Луи быстро поднимается по ступенькам. Он думает обо всем и ни о чем одновременно. Квартира пустая. Снова. А значит он один. Снова. Луи никогда не любил одиночество. Он ненавидит чувство одиночества. И прямо сейчас одиночество зашкаливает. Что может быть страшнее, чем остаться наедине со своими мыслями? Он практически бегает по квартире в поисках вещей, чтобы отвлечься. Он даже не закрыл за собой дверь. Он ищет бумагу, ручки, карандаши. Даже дневник. Говорят ведение дневника помогает. Если бы он все записывал… может быть, вышло бы не так и много. Он берет карандаш в руку, его дыхание дрожит, как и руки. Он пытается писать, но это бесполезно. Он мнет каждую бумажку и швыряет ее в стену. Он расстроен и несколько раз вздыхает, пытаясь остыть. Он бежит в свою спальню, перебирая все в поисках кистей и красок. У него есть несколько запасных холстов, которые он может использовать, чтобы что-то сделать. Живопись всегда работает. Когда он находит все, что нужно, он пытается сесть и рисовать. Его нога дергается, и очень трудно сосредоточиться. В конце концов он выбрасывает рисунок, разбрызгивая капли краски по холсту. На полу беспорядок. Он проделывает дыру в полотне, разрывая его. Он тоже ломается. Его спина прижата к стене, и он сползает вниз, опираясь на дверь. Его плач громкий, вероятно, слышимый для всех, кто хочет слушать. Но никто никогда не слушает. Особенно его. Сколько бы он ни плакал, ответа нет. Его зрение расплывчато, его дыхание неустойчиво, а слезы не перестают литься. Его сердце болит с каждым ударом. Он больше не может справляться. Боль физическая. Он чувствует ее в своих легких. Он чувствует ее повсюду. Он чувствует все. Ему вдруг хочется отключиться. Он не хочет ничего чувствовать, но даже онемение покидает его. Никого больше нет рядом. Он не помнит, чтобы недавно видел Найла. Он вообще ходил на работу? Зейна нет рядом. Он скучает по Зейну. Лиам тоже исчез. Где все? Гарри ненавидит его. Он чувствует это. Гарри отказался от него. Он помнит, как спросил Гарри, почему тот спит с ним, ведь ему неудобно заниматься сексом в начале отношений. Он помнит слова Гарри. — Я не думал, что тебе нужно от меня что-то еще. Конечно, Гарри подумал так, говорит он себе. Он такой эгоистичный, ужасный, эгоцентричный человек, что это логично, почему люди так его воспринимают. Боже, он ненавидит себя. Он пытался найти решение своих проблем, но понял, что проблема в нем самом. Что ему с этим делать? Ответ оказывается перед его глазами. На тумбочке, если быть точным. Таблетки. Луи собирает все силы, оставшиеся в его теле, чтобы попытаться добраться до своей тумбочки. Он ползет, останавливаясь на полпути, чтобы разрыдаться еще сильнее. Вот он. Это конец. В конце концов он тянется за таблетками. Он высыпает достаточно на свою руку, чтобы наверняка. Он идет на кухню, чтобы набрать воды и покончить с этим. Он не хочет терять время. Проглотив горсть таблеток, он подумал о Лиаме. Лиам. Луи знает, что все могут его ненавидеть, да и он может ненавидеть всех, но Лиам — исключение. Лиам заслуживает прощания. Он не знает, правильно ли набирает сообщение, но проводит пальцами по экрану, пытаясь напечатать «Прости меня, пожалуйста. Я люблю тебя». И когда он нажимает «отправить», он чувствует, как таблетки начинают действовать. Он чувствует их. Ноги немеют, и он падает на пол. Вот и все. Вот и все. Ожидание. Ожидание, ожидание, ожидание. Все должно закончиться именно так? Да? Он думает, что да. Он убеждает себя в этом. Но есть эта крошечная часть него, которая не согласна. Он не знает, как этой крошечной частичке удается взять все под контроль. Он не осознает своих действий. Он не знает, что происходит. Он умирает. Его телефон лежит всего в нескольких сантиметрах от него. Он протягивает руку, пытаясь дотянуться до него, даже в последнюю минуту. Он нажимает кнопку экстренного вызова, и немедленно набирает номер. — 999, что случилось? — Я хочу жить.