-

Мысли в голове роились черные, тяжелые, такие неподъемные необъятные мысли, мешали дышать, на грудь давили, оставляли задыхаться. Гельмут слепо смотрел перед собой в тарелку, и к горлу подкатывала тошнота, и есть не получалось. Голода он не чувствовал, тянущее только что-то крутило в животе, да и только. Кусок в горло не лез. Кричать хотелось, крик застревал в горле и наружу не шел, его задерживало внутри понимание бесполезности и беспомощности. За мертвых кричи не кричи, один результат, что не докричишься, не ответят. Эта мысль ударила под дых, и вспомнился разом огромный город, и воющие под ним люди. Гельмут отодвинул тарелку и зажмурился, прижав ладони к лицу, надавил пальцами на внутренние углы глаз, пытаясь стереть фреску с внутренней стороны своих век. Хотелось свернуться в самого себя, спрятаться, сжаться в точку, лишь бы в груди так рвать перестало, лишь бы ощущение вины за свою жизнь исчезло. И мучило, жрало вопросом: как? Гельмут надавил на глаза сильнее, тяжело дыша. Глаза намокали. Дышать получалось через раз. И как жить дальше, не получалось придумать. Он дрогнул, сгорбил плечи, зажмурив глаза. И рыдать хотелось — и понималось, как это бесполезно, бессмысленно, как это никому не поможет. Но он думал-думал-думал, думал о том, как не поцеловал Хайке, и как Карла не обнял, думал, как миллионы лежали под завалами, думал, как они умирали, думал, как жена и сын, и отец умирали тоже, задыхались, и… Гельмут подавился, по лицу полилось горячо, солоно, и он съежился сильнее, не зная, что делать, и мир ощущался сюрреалистично. Стол как стол, еда как еда, и комната как комната, но он не мог смотреть на все это, все это должно было быть не таким, все это должно тоже рухнуть. Он представлял, как стены складываются карточным домиком, но они почему-то продолжали стоять. Гельмут тихо беспомощно завыл, позволил себе эту крошечную слабость, завыл сдавлено, тяжело, сквозь зубы и искусанные губы, и как будто спустило слегка давление из надутой груди. Как жить, как жить дальше, как дышать, как двигаться, как есть, как найти что-то, чему можно будет улыбнуться — он не знал. Не знал, и голова гудела и отказывалась думать, отказывалась решать эти вопросы, сплошной фоновый шум, белый, как в телевизоре, который потерял сигнал.