Как ломаются люди и воскрешает холод

      — Ты напомнила мне лёд. Зачем ты перевязываешь мне рану? — наблюдая проговорил Эрик, поднимая руки вверх, так как настырная девушка — незнакомка, имени которой он по-прежнему не знал, решила, что надо перевязать рану и оторвала часть своей одежды для этого.       — Я и есть лёд. Очень отборного качества. — сказала Минако, затягивая ещё один узел. Она прикрыла глаза, улеглась на кровать и всем видом показала, что безумно хочет спать. Оставьте все её на время в покое. Компания объединилась и шушукалась себе о том и о сём. А ведь могли бы и сказать прямо, что теперь Минако не казалась такой уж странной? Ага.       — Ты маме, что скажешь? Она точно будет в ужасе. — Сказал Алан, который не переживал, что сказать отцу, тот был за его приключения и говорил, — если хочешь узнать жизни — преодолевай сложности и не избегай проблем. Помни о том. — А вот мать Эрика была особой, что от вида крови впадала в состояние: Кто это моего сына? На самом же деле она спрашивает: С кем надо поругаться и на кого наорать. Ибо мозг у него выл так, что её обходил потом десятой дорогой, а может даже одиннадцатой, чтобы уж наверняка.       — Вот мне интересно, ты простил ту бредовую? — вмешалась Нанако. — И не любишь ты себя совсем. Я вот злюсь до сих пор. Она бесцеремонный человек и не понятно что там учудит. Надо было в психушку звонить. Сказать им, чтобы забрали.       — А чего? — спокойно возразил Эрик, — она вон мне помогла, — Мы из-за неё в полной жопе сидим, но зато интересно жизнь проводим.       — Когда ещё выпадет возможность посидеть за решёткой? — подтрунивал шутливо Алан, улыбаясь во все 32, разве что быстро прикрыв рот.       — Бесплатно и не надолго, зато с обилием дома шума, — проговорила Нанако и положила голову на плечо Эрику. — Как рука?       — Беспокоишься, бандитка? — усмехнулся Алан, а девушка ответила, тихо на ухо шепнув, — Конечно — и снова прилегла.       Эта ночь была длинной, прибежали родители Нанако и Алана, девушку отпустили домой, ей тогда шёл 19 год, а по законам Америки — это ещё не совершеннолетний подросток, хотя, как посмотреть-как посмотреть. И всё же в 18-20 такую дичь творят порой люди, зато воспоминания тёплые. Мы любим вспоминать наше прошлое, встречи годами позже. — Так считала Минако, которая наблюдала за всеми здесь с интересом. Ей погрозились родителями и она усмехнулась, да им пофиг. Мертва ли она или жива, они, если и приедут, то чтобы себя не посрамить перед народом. Что они хорошие родители. Но это не так. Минако и парней не отпустили. Сказали: "нет, никаких поблажек" . Как Нанако вытащили это ещё тот вопрос. Взятка? Так не прокатит или всё-таки влиятельные родители? Минако присела напротив компании. Одного увели на суд, второго выпустили под залог. Алан и Эрик сидели молча. Даже одного человека с раной к ним привели в камеру. Эта была женщина лет 25, длинные каштановые прямые пряди, костюм, будто работает на ресепшене в отеле. И красивый узор в виде ткани, что развивается по ветру, на не порезанной в виде воротника, худая, высокая, а лицо уставшее. Кровь сочится с груди, она придерживает рукой, а всем пофиг. Бледные губы её дрогнули. Эта та незнакомка, что была тогда под дождём. Сердце девушки замерло в груди, но Минако не узнала её. Та кашлянула кровь и попросила Минако подойти и взять её за руку. Девушка недоумевала зачем ей это делать и отказалась было, на что увидела серый взгляд из-под локонов, которые были в грязи и растрепались. Истекающая кровью протянула руку на встречу и словно бы хотела схватить, но не хватало сил. Взгляд её был ясный, будто бы ничего вокруг не происходит и видит она лишь Минако. Такое ощущение будто тебя приняли полностью, несмотря на характер в разряде — ужас и кошмар в степени 3. Минако подошла. Она не знала зачем это сделала. Какие эмоции заставили её сделать то. И ещё не жалость. Её будто раздели, оголили её душу, полюбили и отпустили, когда пришло время. Но боли не было притом. Словно сон. Такой сладкий и долгий сон.