Выпусти меня отсюда

— Я лишь хотел, чтобы она была настоящей со мной, как была с тобой. И она была,— с болью говорит Зимний Солдат. Открыто и честно. — Мне некуда вернуться, как тебе. У тебя есть всё. Есть дом. У меня была только Наташа. Так я думал. Но выходит, что никогда не было. Ветер подхватывает его слова, унося вперёд, туда, где вот-вот покажется солнечный диск. Баки понимает, что изнутри, из самой глубины подсознания перехватить контроль у него не выйдет. Остаётся только говорить. — Я хотел тебя выгрызть, убрать, чтобы ты не мешал, не крал её. Но ты давно её украл. Она твоя. И я не собираюсь с этим мириться. Не хочу сидеть втроём на двух стульях, Барнс, — он шумно переводит дыхание и возводит курок. — Я знаю, что ты здесь, чувствую твоё присутствие, как зуд на коже. — Что ты натворил? — твёрдым, угрожающим голосом спрашивает Баки. — Что ты с ней сделал? — Ничего, — тихо отвечает Зимний Солдат. — Я больше никогда не прикоснусь к ней, не причиню зла. Не стану больше пытаться убить Роджерса. Ты победил, ты доволен? Я просто хочу уйти. Как мне уйти, Барнс? Как умереть, чтобы навсегда? — Совсем тронулся? — ошарашенный Баки остро ощутил нешуточную решимость Солдата. А ещё нечто вроде паники, накатывающей волнами. — Спрашиваю ещё раз: что ты устроил? Зимний Солдат облизывает пересохшие губы, прежде чем отозваться. — Просто скажи, ты имеешь понятие, как стереть меня насовсем? Он подпустил Баки так близко, что тот отчётливо видел собственными глазами сквозь глаза Солдата светлеющее серо-синее небо на востоке. — Что? Конечно, нет! Это невозможно, недоумок, мы ведь всё перепробовали. Стёрли даже коды программы, а ты и не думал исчезать. Но ты и не собирался до… сегодняшнего дня. Как дошёл до этого вообще? — Я был у вас дома, — нарочито подчеркивает он голосом «у вас». — И многое осознал. Ты был прав, Барнс. — Прав в чём? — осторожно уточняет Баки. Ему казалось, они всё прояснили там, у реки. — Меня не существует. — Чего? — Я результат моделирования и программирования. Оружие без лица и личности. Всё, что я считал за правду — ложь чистой воды, причём моя собственная. Все воспоминания о Наташе, которые я считал своими, украдены у тебя. Без тебя она совершенно другая, она никогда раньше не боялась по-настоящему. Ты был прав, меня никогда не было там с ней, — слова давались ему с трудом, словно признания никак не желали выходить наружу, застревая и обдирая острыми сколами горло. — Нет, — качает Баки головой, и она действительно качается. Он чувствовал, что вот-вот перехват контроль полностью. — Ты там был, я теперь знаю. — Что за бред? — фыркает Солдат. — Очередная уловка, хочешь мести? Поиздеваться? Поиграть? — Хочу помочь. — Я не верю тебе. Мне нужно лишь одно: найди способ вытащить меня отсюда. Выпусти меня отсюда, или клянусь, не станет нас обоих, — голос хрипит и срывается, как у тяжелобольного. — Уж я-то пущу пулю в лоб, Барнс. — Если есть варианты, как провернуть такое, я весь внимание, — не поддаётся Баки. — А пока вот что: убери пушку и скажи мне, что конкретно отвратило тебя от попыток подавить мою личность полностью? Ведь ты так старался. — Я проиграл, — тихо говорит Солдат, опуская руку. — У меня больше нет цели и некуда вернуться. А если нет цели, то и меня не должно быть. Пожалуйста, — умоляет он, — я знаю, что ты хочешь сохранить себе жизнь, но я больше не могу функционировать. Найди способ. Выпусти меня. — Уже нашёл — ты останешься здесь. Солдату по глазам бьёт первый жёлтый луч, он жмурится, но не отворачивается. Смотрит и смотрит, как будто желает найти что-то в ослепляющем свете. — Да, пока со временем от меня ничего не останется. Я понял тебя. — Нет, вовсе не понял, — слабо злится Баки. — Тебе тоже есть, куда вернуться. Есть дом. — Никогда не было. — Да ладно тебе, — понимать, что всецело контролируешь своё тело, безусловно, приятно. Однако осознавать так же, как слабнет воля некогда несокрушимого, способного выдержать абсолютно всё существа равнозначно кислому послевкусию нечестной победы. — Я видел тебя настоящего. Ты же сам доказал мне своё право на жизнь. — Каким образом? — глухо звучит вопрос на границе восприятия. — Наташа. Помнишь Латвию? — Да, я помню всё, Барнс. — Не всё. Многое было искажено, переписано и наложено поверх существующего. Что случилось в Латвии, Джеймс? Зимний Солдат крупно вздрагивает, и дрожь передаётся Баки, проходя по коже волной мурашек. — Я думал, что убил Наташу. И принёс руководству её голову как трофей. — Но это не так. Когда ты понял? — в нетерпении спрашивает Баки. — Когда она выскочила с удавкой. Это могла быть только она, лучшая из Вдов, — уверенно, ничуть не усомнившись, отвечает уходящий вглубь голос. — Понял на мосту, но осознал гораздо позже. Тогда я вспомнил её, вспомнил даже миссию в Одессе. — Почему тогда же не вспомнил и я? — Потому что я спрятал от тебя. Она только моя. — Дошло теперь? — Баки убирает пистолет за пояс джинсов. — Было такое, где не было меня. Я не помню Латвию, — он чувствует неожиданное удивление Солдата, ушедшего теперь под кожу, но держащегося совсем рядом с ним, как на периферии. — Первое, что я помню о Наташе — её испуганные глаза, когда она оказалась на матах в зале. Худенькая и с разбитой скулой. Нечаянно задел лицо, этого делать было нельзя. — Нет. Наташа стояла в общем строю. У всех девочек волосы были бесцветные — такое освещение, а она горела, подсвеченная лампой сзади. Красное пятно на черном фоне. Тогда я не знал её имени. Но смотрел только на неё из дальнего угла зала. Баки приоткрывает рот, задыхаясь. — Понимаешь теперь? — шепчет он, наблюдая отблески солнца на холодной воде залива. — Ты тоже можешь вернуться домой. — Не могу, — с горечью констатирует Солдат. — Больше нет. Слишком ненормально, я ненормален и нестабилен. Выход только один — исчезнуть, и нужно приложить все усилия. — Наташа не видит разницы между нами, — продолжает Баки, игнорируя последние слова. — И, думаю, пора к этому приспособиться. Ты профессионально адаптируешься. — Не собираюсь притворяться тобой, Барнс! — Не притворяться, — поправляет Баки. — Жить. Давай попробуем привыкнуть друг к другу? — Ты совершенно спятил, Барнс, — в шоке ответил Солдат. — Что с тобой было, пока приходил в чувство? Ты сам хотел от меня избавиться только вчера! — Больше не хочу, это неправильно. Ты также заслужил жизнь, как и я. Разве нет? — Я нестабилен, — учтиво напоминают ему. — От меня только боль. И я не хочу умножать её. Не Наташе. — А Стиву? Ты сам сказал, что он был твоим другом. — Когда это? — не понял Солдат. — Под Салерно. — С тобой точно всё плохо, Барнс, — заключил не то со страхом, не то с неожиданной иронией Зимний Солдат. — Так что? Готов попробовать? — Раз уж ты первый сдался… Насчёт Стива не знаю и принимать тебя за себя, выдавать себя за тебя не намерен, учти это. Когда солнце полностью выходит из-за горизонта, ветер переменяется. Порыв ударяет в грудь, наполняя лёгкие свежим воздухом. Наполняя новым днём. Солнце поднимается высоко, раскрашивая безликие серые небоскрёбы в цвет пробуждения и жизни. Больше они не кажутся неприветливыми. Больше под кожей ничто не скребётся. Становится тихо, по-настоящему тихо. — И ты учти: тебе придётся пересмотреть свои цели на моего лучшего друга, и, тем более, Наташу. Задания и миссии в прошлом. Я не хочу, чтобы ты продолжал творить жестокие вещи нашими руками. — И я не хочу, Барнс. Никогда не хотел.

Февраль, 2022.