Не спрашивай разрешения

Виктор потянулся, повозился с креплениями ортеза и досадливо подумал, что это неуместное копошение является наименее эротичным действием, которое только можно себе представить. Они действительно оказались поздним вечером в старой спальне Виктора в Академии, и Виктор, присев на кровать, снимал теперь ортез под взглядом Джейса и раздражался. Джейс опустился перед ним на колени и аккуратно взялся за винты, помогая Виктору раскрутить крепления. Их руки сталкивались, и хотя Виктора это, безусловно, волновало, как и вызывала сладкую дрожь предвкушения одна только мысль о том, зачем они сюда пришли, – однако Виктор едва сдерживался, чтоб не одернуть Джейса сердито – процесс избавления от ортеза действительно казался ему наиболее неуместным в данных обстоятельствах, при человеке, с которым он хотел трахаться до умопомрачения, а не демонстрировать, какие манипуляции он вынужден проводить перед тем, как отправиться в кровать. Джейс смотрел на него снизу вверх, придерживал под коленом теплыми пальцами, ослабляя крепления ортеза ловко и споро. Джейс бросал на Виктора горячие взгляды, полные нетерпения и... желания, что ли? Что ж, Виктор мог допустить, что Джейс испытывает желание повторить их секс – ведь этот секс был хорош – говоря не о Викторе, который мог бы подобрать к их сексу массу куда более уместных и ярких эпитетов – но, объективно, Виктор видел, что Джейсу тоже нравится то, что они делают. Пока Джейс возился, аккуратно вынимая его ногу из ортеза, Виктор принялся развязывать пижонский красный шейный платок Талиса, а затем стаскивать с него жилетку и расстегивать рубашку – вот это точно было действием в высшей степени эротическим, потому что освобождать Джейса от одежды казалось Виктору едва ли не самым желанным, что он мог сделать. Пиршество для глаз. По мере того, как Виктор практически выдирал рубашку из пуговиц, стягивал ткань с широких плеч Джейса, оставив его – наконец – с голым торсом, таким, как увидел когда-то в кузне, – Виктор позабыл про нелепость своего ортеза и перестал обращать внимание, как Джейс освобождает его ногу. Он глазел, и протянул руки, и провел по телу Джейса завороженно – от ключиц, вниз, по мощной груди и поджарому животу, к косым мышцам пресса, проступающим плавными линиями из-под ремня брюк. Очень хотелось касаться этого великолепия. Виктору безумно, до зуда в кончиках пальцев пожелалось прикоснуться еще тогда, впервые увидев. Джейс усмехнулся, подался вперед, сбрасывая с себя руки Виктора, и все-таки вынул бережно его ногу полностью из ортеза. Раздражающая железка была отложена куда-то на тумбу у кровати. Виктор, окончательно раздосадованный тем, что Джейс отвлекается на его ортез – мог бы просто под кровать зашвырнуть – Виктор снова настойчиво вернул руки Джейсу на плечи, с удовольствием ощущая, какие плечи Талиса крепкие, как напрягаются мышцы под пальцами. Быстро поцеловав Джейса в шею и под ключицей, Виктор снова отстранился, хватаясь за ремень на брюках Талиса, расстегивая, стаскивая ткань вниз, до голеней. Джейс, которому брюки мешались в ногах, наклонился, легко сдергивая их и бросая на пол, уже не так бережно, как он обращался с ортезом Виктора. Выпрямившись, он остался стоять перед Виктором в одном белье, и Виктор затаил дыхание. Протянул руку, неосознанно касаясь правого бедра Джейса, проводя вниз по крепким мышцам ноги. Интересно, осознавал ли Джейс хоть когда-нибудь, как ему повезло – едва ли, люди воспринимают как должное то, что досталось им при рождении. Просто досталось при рождении, безоплатно, невыстраданно – Джейс ведь ничего не сделал, чтоб получить свою великолепную внешность – нет, безусловно, он проявлял физическую активность, работая в кузнице, но он изначально был уже здоровым, крепким и энергичным. И Виктор почувствовал, что не испытывает даже привычной горечи – сейчас ему гораздо больше хотелось касаться тела Джейса, чем иметь самому такое тело; хотелось, чтоб Джейс принадлежал ему, а не подобные абстрактные силу и здоровье для себя. Это было странно, потому что... Виктор всегда мечтал о здоровом теле – тогда он мог бы заниматься интересующими его вещами, не отвлекаясь на боль и слабость, не задумываясь о том, сколько ему отмеряно лет, и что он успеет. Однако желание прикасаться к Джейсу, определенно, было основано на чем-то более глубинном и необъяснимом, чем восхищение отличной физической формой Джейса и сожаление, что Виктору никогда не стать таким самому. Виктор нуждался в Джейсе, и, возможно, простейшим объяснением было то, что так устроены люди: они кого-то хотят, пусть порой неуместно, пусть у них, будто бы, есть более важные дела и проблемы. Пока Виктор облапывал Джейса, куда только мог дотянуться, тот подхватил его под бедра и опрокинул на кровать. Сам Виктор все еще был одет, и когда Джейс завозился с застежкой его брюк, Виктор занервничал – он позволил расстегнуть на себе ширинку, и тут же отполз назад, пробормотав: «Только не надо меня раздевать». – Но это несколько нечестно, – ответил Джейс весело, наклонившись и поцеловав Виктора в тазовую косточку, пока избавлял от брюк. – Я-то полностью раздет, и, кажется, тебе это даже нравится... Джейс вел себя так, будто совершенно не видел разницы, однако Виктор в ужасе смотрел, как обнажаются его худые ноги. У него-то самого не то что не было намека на мышцы – все его конечности выглядели ужасно непропорционально, словно и впрямь обтянутый кожей скелет с выпирающими суставами. – Не снимай с меня рубашку, – спешно сказал Виктор, потому что брюки с него Джейс уже стянул. Виктор был возбужден, ведь он видел Джейса и касался его, однако в то же время он был встревожен и смущен попытками Джейса его раздеть. Джейс обжег Виктора внимательным взглядом, но настаивать не стал. Он толкнул его на спину и, нависнув сверху, спросил: – Так... нормально? Тебе неудобно? Виктор сообразил, что Джейс спрашивает, способен ли он заниматься сексом в данной позе, и снова подосадовал: подобный вопрос, по его представлению, опять же, рушил все эротичное и страстное, сбивая настрой. Выходит, человек, трахающийся с Виктором, вынужден прерываться и спрашивать: нормально ли ему? Буквально, «нога не затекла?» – Я способен вытерпеть все, что ты со мной сделаешь, – процедил Виктор, но прозвучало как-то скверно – как будто Джейс его пытать собрался. – Я имею в виду, что мне хорошо куда больше, чем неудобно, – постарался исправиться Виктор, окончательно запутался в словах и просто схватил Джейса за плечи, опрокидывая на себя. То, что он так давно хотел сделать: почувствовать на себе вес тела Талиса, видеть его обнаженным, обхватывать ногами, обнимать... Виктор смог закинуть Джейсу на поясницу только здоровую ногу, больную же, согнутую в колене, просто слегка отставил, чтоб Джейс оказался меж его бедер – оставалось надеяться, Джейс не обратит внимание, как он негибок, и что больная нога все же мешает, и Виктор избегает ее напрягать. Джейс, оказавшись на нем, прижимаясь, удивленно нахмурился, когда почувствовал пластины корсета Виктора сквозь рубашку – Виктор воспринял это секундное замешательство, как демонстрацию, что люди не слишком ожидают столкнуться в постели с чем-то подобным. Его столько раз уже раздосадовала сегодня специфичность собственной анатомии, что он просто велел сам себе мысленно прекратить рефлексировать – не сейчас, не когда Джейс, наконец, нависает над Виктором, и их тела так тесно сплетены. Джейс сдернул с себя белье быстрым жестом, и Виктор почувствовал, как его тяжелый налившийся член прикоснулся к внутренней стороне бедра. Видя прямо над собой лицо Джейса, Виктор потянулся и поцеловал его – именно этого ему тоже хотелось, чтоб во время занятия сексом они оказались лицом к лицу. Они целовались глубоко и голодно, Джейсу на лоб падала выбившаяся прядь волос, и Виктор протянул руку, убирая ее, а затем обхватил плечи Джейса, сцепив руки у него на лопатках, чувствуя, что длины его рук едва хватает для этого объятия. Джейс был весь на нем, с ним, и поцелуй, сперва грязный и жадный, стал затянувшимся, изучающим, каким-то проникновенным. Джейс отстранился, заглянул Виктору в глаза и улыбнулся с тем задорным восторгом, от которого иногда становился похож на дружелюбного щенка. Впрочем, через секунду взгляд его потемнел, и все глупые сравнения улетучились у Виктора из головы – он задрожал и прижался к Джейсу теснее, их члены соприкоснулись, здоровой ногой, которую он закинул Джейсу на бедро, Виктор нетерпеливо стукнул Талиса по пояснице, понукая двигаться. Джейс завозился, перегнулся через Виктора, свесился, нашаривая свои брюки на полу и выудил из кармана пузырек с маслом, открыл, вылил на ладонь – Виктор все это время глядел на тело Джейса, на то, как ходят мышцы под гладкой кожей, пока Джейс изгибается, разбираясь с маслом, но не слезая с Виктора до конца. Растерев масло по своему члену несколькими размашистыми жестами, Джейс снова склонился над Виктором, скользя членом в ложбинке меж его ягодиц, и попытался в то же время поцеловать в шею, но нахмурился, потому что ему мешал накрахмаленный воротничок рубашки, и Джейс тут же принялся расстегивать верхние пуговицы. Виктор заполошно перехватил его руку. Это начинало быть проблемой: Виктор по-прежнему не хотел, чтоб Джейс увидел его без одежды, выпирающие над корсетом кости, – однако он забывался, пока Джейс его обнимал, касался, целовал – сознание Виктора «плыло», он не доверял себе и мог не уследить, когда Джейс его разденет. – Джейс, – протестующе начал Виктор, впрочем, протест вышел задушенным, потому что дыхание его сбивалось. – Я просто хочу тебя поцеловать, – ответил Джейс, расстегивая верхнюю пуговицу, и прикоснулся губами к его шее над ключицей, и толкнулся в этот момент в Виктора осторожно, придерживая второй рукой за талию – рука Джейса легла на корсет, он, немного пошарив, сместил ее на бедро, но Виктор от первого медленного толчка простонал, вцепляясь в плечи Джейса сильнее, и позабыл обо всем, желая только этих восхитительных толчков внутри себя. Когда Джейс туго, преодолевая сопротивление мышц, постепенно входил в него, он закусил губу, прикрыл глаза, дрожа ресницами, а на лбу у Талиса залегла складка от сосредоточенности – Виктор и сам хотел запрокинуть голову и смежить веки, отдаваясь ощущениям, но в то же время не мог упустить ни единой эмоции на выразительном лице Джейса – тот был так, так красив в своей страсти. Согнув сильнее ногу, которую закидывал Джейсу на бедро, Виктор подался навстречу, насаживаясь. Джейс двигался на нем, и Виктор, придерживая его за плечо, устроил голову в выемке на шее Джейса, и Джейс навалился на него, чуть удерживая свой вес на руках, и в этот момент Виктор вдруг пожалел, что остался в рубашке: он хотел бы ощущать Джейса кожей к коже, соприкасаться каждым оголенным участком; но все же он мог перетерпеть свою жажду полного соприкосновения, пусть лучше будет так, чем продемонстрировать себя. Даже оставаясь в рубашке, Виктор ощущал сейчас удивительно четко, насколько он худ – он терялся в объятиях Джейса, он был субтильнее Талиса раза в три. И Джейс все же удерживал себя на руках, наверное, предполагая, что может Виктора просто раздавить. Потом Джейс задвигался чаще и быстрей, и Виктор позабыл обо всем на свете. Он снова растворился в невероятном удовольствии, которое ранее не мог себе даже представить, только к этому добавилось еще удовольствие визуальное, потому что Виктор смотрел на Джейса, как расфокусируется у того взгляд, краснеют щеки, стекает пот по выбивающемуся на лоб локону, Виктор держался за Джейса и чувствовал, как играют чужие мышцы под его пальцами, когда Джейс напрягает руки, толкаясь в него. И опять он совершенно забыл про неудобство, хотя лежать под Джейсом было дискомфортно для больной ноги, чуть отставленной в сторону, только мешающейся. Виктор согнул эту ногу в колене, прижал к бедру Джейса, однако закинуть на него не мог. Джейс совершил очередной толчок, и Виктор выгнулся, всхлипнув ему в плечо, удивляя этим самого себя. Тело снова реагировало слишком: его долбило удовольствием от каждого поступательного движения, член терся о живот Джейса и о живот Виктора, и одних этих случайных прикосновений становилось достаточно, чтоб Виктор разрывался от удовольствия, чувствуя стимуляцию и сзади, и спереди, ему хотелось отчаянно метаться и хныкать, потому что невозможно было терпеть лавину крышесносных ощущений. В какой-то момент Виктор, кажется, куснул Джейса за губу, в какой-то момент прятал лицо у него на плече, сжимая пальцы до дрожи – но своими прикосновениями он едва ли мог оставить на Джейсе следы. В какой-то момент он выгнулся, подаваясь навстречу, так, что корсет отозвался скрипом, и его спина определенно не скажет потом за это спасибо. Джейс подхватил его под здоровую ногу, закидывая ее выше, углубив таким образом угол проникновения, и Виктор вскрикнул жалобно и тонко, потому что Джейс вбивался теперь так правильно, попадая раз за разом в нужную точку, что Виктору чудилось, будто у него сейчас посыплются искры из глаз. И в момент, когда Джейс кончал, навалившись, втиснувшись в Виктора, коротко содрогаясь внутри него, Виктор впился взглядом в лицо Джейса и был вынужден признать, что никогда еще тот не казался ему красивее: растрепанный, взмокший, задыхающийся, с горящим поплывшим взглядом, заалевшими щеками – румянец придавал смуглой коже очаровательный оттенок – таким его мог видеть только Виктор, сейчас, над собой. Пухлые губы Джейса приоткрылись, Виктор чувствовал на своем лице его горячее дыхание, он протянул руку и вложил пальцы Джейсу в рот, оттягивая губу – просто потому что захотел. И Джейс застонал, и Виктор ощутил вибрацию этого стона на своих пальцах. Когда Джейс, восстанавливая дыхание после оргазма, медленно пососал его пальцы, Виктор, глядя на сомкнувшееся кольцо его губ, чувствуя на фалангах влажную обволакивающую теплоту рта, вдруг кончил тоже, выгибаясь, с еще одним жалким высоким вскриком. Он обнимал Джейса, вжимался в него и снова дрожал, не в силах совладать с бьющимся в пароксизме удовольствия телом. Джейс поцеловал его в линию подбородка, долго и нежно, позволяя выровнять дыхание, а потом заглянул Виктору в лицо и, очертив его подбородок теперь пальцем, восхищенно прошептал: «Какой же ты чувствительный». Глаза Джейса сияли, и Виктор отвернул голову, не в силах поверить, что этот взгляд предназначается ему. Джейс скатился с Виктора, распластался на широкой кровати на спине рядом, и какое-то время они просто шумно дышали, глядя в потолок – Джейс, впрочем, нашарил руку Виктора рядом и бездумно поглаживал его по предплечью. Виктор лежал и чувствовал, как откатывает мандраж и удовольствие, и вдруг остро ощутил, как сильно затекла у него нога. Он осторожно ее разогнул, попытался поводить стопой, чтоб вернуть контроль над конечностью... Спина тоже болела, а корсет впился в ребра, когда Джейс вжимал Виктора в кровать. Виктор поморщился, позволяя себе подумать: «Какая же я развалина», впрочем, мысль эта была мимолетной, несмотря на вернувшееся ощущение, что чувствует он себя в целом хреново, Виктор был слишком расслаблен и доволен. Джейс, завозившись, сообщил, что приведет себя в порядок, и ушел в душ. Виктор ощупал рукой место, где лежал Джейс – простыни хранили тепло человеческого тела. Они с Джейсом пришли в апартаменты Виктора поздним вечером, после того, как закончили все дела в лаборатории и, разумеется, по домам сегодня уже никто из них не отправится. Виктор со странным предвкушением и страхом осознал, что будет спать с Джейсом в одной постели. Он никогда еще ни с кем не засыпал рядом – ночью, на разворошенных простынях, а не когда они случайно вырубались с Талисом в лаборатории, разумеется. Джейс вернулся через какое-то время, посвежевший, с мокрыми волосами. Виктор уже не находил в себе сил отправиться в душ, он тихо дремал. Когда Джейс опустился рядом, и кровать прогнулась под весом его тела, Виктор откатился на бок, освобождая больше места – да и в целом ему было удобно так лежать, на боку, когда больная нога оказывалась внизу. Джейс лег рядом, тоже набок, прижался к Виктору, обнял его, уткнулся губами Виктору в плечо. Виктору очень хотелось отодвинуться и сказать что-нибудь возмущенное. Пожаловаться, что тяжелые руки Джейса ему мешают, что ему жарко и неудобно – потому что на самом деле в объятиях Джейса Виктору оказалось комфортно и приятно. Шею щекотало теплое чужое дыхание. Виктор, проваливаясь в сон, так и не нашел в себе силы возразить – однако правда заключалась в том, что он очень боялся привыкнуть к чему-то подобному. Если Джейс остался с ним на ночь, потому что уже поздно было отправиться по домам – это не значит, что он захотел бы заснуть с Виктором в одной кровати еще когда-нибудь без видимых на то причин.

***

Виктор проснулся резко, распахнул глаза и какое-то время не понимал, где он: позабытый вид его меблированной комнаты в Академии, будто бы он перенесся на несколько лет назад, но едва Виктор успел об этом подумать, как понял, что его обнимают, прижимаясь со спины. Когда они засыпали, Джейс, вроде бы, закинул руку Виктору на плечо, однако ночью он сместился и теперь держал Виктора, просунув руки ему подмышки, сцепив пальцы у Виктора на груди, прямо на линии корсета, скрытого под рубашкой. Виктор замер и уставился в стену чуть ниже окна, вид на которую открывался сбоку его кровати. Он лежал и прислушивался к своим ощущениям. Джейс пах приятно: даже сейчас – разогретым металлом и еще чем-то терпким и острым, очень живым. Сам Виктор в последнее время, пожалуй, пах отхаркиваемой кровью, лекарствами и едва ли не падалью, на его взгляд. Виктор чувствовал жар и ровное сердцебиение Джейса, его спокойное посапывание над ухом – Талис спал здоровым сном крепкого молодого мужчины. Виктор вздохнул, погладил Джейса по сцепленным на его груди в замок рукам, хотел было подремать еще – ему так редко удавалось проснуться не от прилива кашля по утрам в последнее время. Но тут он с удивлением понял, что начинает возбуждаться – утреннее возбуждение настигало Виктора редко, по большей части потому, что он просыпался, кашляя и задыхаясь, в холодном поту, ощущая в последние минуты сна, что совсем перестает дышать. Он возбуждался гораздо чаще рядом с Джейсом, глядя на него, начиная против воли фантазировать, когда мозг услужливо подбрасывал волнующие картинки – по утрам же Виктор едва мог собрать себя, будучи полностью разбитым и вымотанным. Однако сейчас, конечно же, рядом с ним был Джейс. И не просто рядом – обнимал, прикасался, мерно дышал и вжимался в спину стояком – у Джейса-то с утренним возбуждением все было в порядке. Виктор расцепил руки спящего Джейса, поднес чужую сильную ладонь к губам и поцеловал костяшки пальцев. Вот, значит, что чувствуют люди, просыпаясь вместе? Можно никуда не торопиться, валяться и обжиматься в полусне. Джейс завозился, разбуженный прикосновениями, пробормотал нечто невразумительное, сильнее вжался в Виктора и зарылся лицом в его волосы, устраивая подбородок на плече. Членом Джейс потерся о задницу Виктора, неосознанно и сонно, едва ли отдавая отчет своим действиям. Стон, сорвавшийся с губ Джейса у Виктора над ухом, был тихим, но чувственным и довольным. – М-м, Виктор, – наконец пробормотал Джейс, кажется, слегка вникнув в действительность. Он отнял ладонь, протянул и накрыл член Виктора, ловко обхватывая пальцами. Виктор, хоть оставался в рубашке, но нижнюю часть гардероба вчера так и не надел. Виктор втянул воздух, чувствуя, как начинает сбиваться дыхание. Так утро у него еще не начиналось. Он толкнулся в кулак Джейса прежде, чем вообще успел сообразить, что делает. Голову он инстинктивно откинул назад, что позволило Джейсу касаться губами его шеи – это были даже не поцелуи, просто беспрерывные прикосновения губ и выдохи, от которых волоски на шее Виктора вставали дыбом. Джейс протянул вторую руку вниз, скользнул пальцем у Виктора меж ягодиц, и пробормотал – это звучало, как грязные разговоры, но в действительности сонный Джейс просто, кажется, констатировал факты: – Ты такой растянутый и влажный после вчерашнего. Давай так, боком. Тебе же удобнее? Слова Джейса заставили Виктора покраснеть и, что уж там, возбудили еще сильней. Он даже позабыл расстроиться, что Джейс опять озабочен тем, удобно ли ему во время секса. – Да, пожалуйста, – шепнул Виктор, теряясь от своих слов. В конце концов, обязательно ли это озвучивать? Ведь и так понятно, что он хочет. Джейс отпустил член Виктора, смочил руку слюной, судя по влажному звуку, провел по своему члену и начал тихонько, размеренно входить в Виктора. Виктор сощурился: сверху из окна в глаза било солнце, утро вступало в свои права. Джейс был еще, видимо, сонным, потому что толкался в Виктора медленно, придерживая за бедро. Однако в этом ленивом ритме, томном утреннем сексе, совсем не похожем на то, как они остервенело трахались в первый раз в лаборатории, все равно было что-то запредельно приятное, новые грани телесной чувственности. Виктор осознал, что когда в него проникают медленно, чуть-чуть погружая член и тут же проезжаясь обратно, это доставляет такое же яркое, тягучее какое-то удовольствие. Уже через минуту Виктор, вцепившись в подушку, тихо постанывал и подмахивал – тоже легонько, не насаживаясь до конца. Отпустив бедро Виктора, Джейс снова потянулся к его члену и принялся дрочить. Почему-то руки Джейса все равно приносили Виктору большее удовольствие, чем руки собственные, хотя, казалось бы, он знал свое тело гораздо лучше. Чем громче Виктор стонал и комкал в руках подушку, тем сильнее Джейс набирал ритм, и темп их секса изменился – они снова, не сдержавшись, жадно подавались навстречу друг другу. В какой-то момент Джейс, отпустив член Виктора, подхватил его здоровую ногу, заставляя Виктора согнуть ее в колене и притянуть к груди, и засадил до упора. Виктор скомкал подушку в кулаке, чуть не закричав от сильного поступательного движения внутри. Джейс дотрахал его в несколько толчков, и Виктор, сорвавшись в оргазм, смотрел на разноцветные мушки перед глазами, появившиеся в ярком солнечном свету. – Потрясающе, – выдохнул он сквозь хрипы, – это было потрясающе... Он, задыхаясь, думал только, что хотел бы каждое утро начинать вот так, хотел бы иметь возможность просыпаться с Джейсом снова и снова... Дыхание после оргазма все не выравнивалось, Джейс, кончив, еще даже не вышел из Виктора – он лениво огладил его бедро и потихоньку вынимал член с влажным звуком, оставляя Виктора снова с этим чувством открытости и вытраханности, которое тот нашел удивительно приятным – и именно сейчас Виктор осознал, что хрипит совершенно не от сбившегося от оргазма дыхания, и в самый неподходящий момент он задохнулся и разразился сухим затяжным кашлем. Хуже ситуацию сложно было придумать: Виктор кашлял, кашлял и кашлял, опять вцепившись в подушку, стараясь и лицо там спрятать, чтоб приглушить лающие звуки, вырывающиеся из горла. Джейс приподнялся над ним, придержал за плечо, а когда понял, что кашель Виктора не проходит, вскочил со своей стороны кровати, спотыкаясь о разбросанную по полу одежду и грохоча попавшимся по пути стулом, умчался в ванную за водой. Талис вернулся со стаканом довольно быстро, однако Виктор успел уже сесть на кровати, откашляться и пытаться дышать, упираясь локтями в колени – сейчас он желал только, чтоб кашель побыстрее прошел. Очаровательные сексуальные игрища, начавшиеся сниманием ортеза, а закончившиеся тем, что человек, которого трахал Джейс, чуть не выхаркал свои легкие – наверное, Талису эта ночь надолго запомнится, и совсем не по тем причинам, по которым хотел бы Виктор. Когда Джейс, наконец, вложил в дрожащие пальцы Виктора стакан, тот мечтал только выпроводить его побыстрее, пока не случилось еще чего-нибудь. Следующий вопрос Джейса настроения ему не прибавил. – Вик, Вик, дыши... – Джейс опустился перед ним на колени и придержал за запястье, пока Виктор пил. – Помочь тебе? Я сейчас принесу ортез и соберу твою одежду. В душ тебя отвести? – Я могу дойти до душа! – рявкнул Виктор, но запнулся, потому что от крика в горле снова заклекотал кашель. – Дж-жейс, – он прикрылся рукой. – Ступай, пожалуйста, а? Будь так любезен. Спустись в лабораторию, сделай нам кофе. Оставь меня! Виктор чуть не добавил «в покое», но во взгляде Джейса появилось что-то опасное, смесь досады, легкой злости и расстройства. Впрочем, эти чувства Джейс быстро подавил и уже через секунду смотрел на Виктора безмятежно. – Хорошо, не буду тебе мешать, – Виктор прекрасно знал такой тон Талиса, он становился чрезмерно радушен и дружелюбен, когда собеседник Джейса раздражал, и тот всеми силами пытался это скрыть. – Уже ухожу, – Джейс отпустил запястья Виктора и поднял руки в примирительном жесте. – Знаешь, я только хотел сказать... Мне действительно очень нравится то, что между нами происходит, – он убрал падающий на лицо Виктору кудрявый локон, поцеловал его в лоб трепетно, быстро поднялся, обогнул кровать и принялся собирать с пола вещи, а потом так же спешно ушел в душ. Виктор, застонав, уткнулся в свои ладони. Он не знал, как понимать слова Джейса. Это было ведь, наверное, естественно, что тому нравится секс. До того, как с Виктором это случилось, он вообще полагал, что секс должен быть вещью приятной – сейчас же вынужден был признать, что «приятный» – слишком блеклое слово. Секс выжигал Виктору внутренности и плавил мозги лавиной немыслимых ранее ощущений. В любом случае это было, кажется, самое потрясающее физиологическое действо, доступное человеку. Так что не удивительно, что Джейсу нравится секс. Виктор просто с предсказуемой горечью отметил: Джейс не говорил, что ему нравится Виктор.

***

Спустившись в лабораторию, Виктор обнаружил у себя на столе любимый кофе со сливками и сахаром, а также разглядел спину склонившегося над расчетами Джейса. Джейс, впрочем, быстро обернулся, заслышав хлопок двери и стук трости. Пока Виктор шел через открытое пространство лабораторного зала к своему столу, Джейс повернулся к нему лицом и присел на стол, не сводя с Виктора внимательного взгляда, качая в воздухе ногой. У Талиса вообще была дурацкая привычка то рассесться на столе, то закинуть на стол ноги – кажется, о том, что люди сидят на стульях ровно, воспитанный в аристократическом обществе Джейс забывал, как только за ним закрывалась дверь лаборатории. Виктор дошел до своего стула, сел и глотнул кофе, прикрывая от удовольствия глаза. Кофе оказался идеально некрепкий и сладкий. Удовольствие быстро прошло, потому что после глотка в горле Виктора запершило, а в легких заклекотал отдаленный хрип. – Спасибо, – сказал Виктор немного напряженно, кивая на чашку. – Слушай, Вик, – у Джейса на лбу было написано Желание Все Обсудить. – Ты как? Я не... не надо было лезть к тебе с утра, наверное, я не думал, что тебе станет плохо. Прости. Часто так? – Джейс, какая разница? – буркнул Виктор, отставив чашку и скрещивая руки на груди в защитной позе. Настроение стремительно портилось. – Я не нуждаюсь в няньках. Я... сам захотел тебя, как уже не единожды ставил тебя в известность, так что не надо передо мной извиняться. Сказал же – я вынесу все, что ты со мной сделаешь (Даже сейчас, в свете дня в их лаборатории – прозвучало хреново). – Да, я услышал твои слова о том, что это всего лишь физиологическая потребность, но могу я хотя бы о тебе беспокоиться? – возразил Джейс чуть обиженно. Обида в его голосе всегда звучала так по-детски и искренне, что Виктора забавляла – правда, не сейчас. Сейчас он недоумевал и злился, отчего Талис к нему пристал. Беспокоится, что Виктор может не вынести секса со своим хрупким здоровьем – нет уж, Виктор не позволит себя лишить хотя бы этого удовольствия, удовольствий и так слишком мало в его жизни. Виктор потер локоть сквозь рубашку и упрямо уставился в свою чашку кофе. – Да, Джейс, это всего лишь удовлетворение физиологических потребностей, и переживать о том, чтоб во время секса я не двинул кони – не твоя забота, – Виктор иногда бывал слишком желчен, когда раздражался. Ничего не мог с собой поделать – он не мог защищаться от мира ничем другим, кроме как ершистыми словами. Джейс вздохнул, и Виктор, украдкой отведя взор от своей чашки, увидел, как Талис расстроенно сжимает переносицу. – Ты не желаешь обсуждать то, что происходит между нами, не позволяешь себя раздевать... – голос Джейса звучал невесело. – Это такой способ держать дистанцию, да? Ничего, кроме секса? Потому что ты меня захотел? Даже не знаю, как себя при этом чувствовать... Виктор едва не фыркнул. Джейс родился человеком, на которого валились все блага жизни, хоть он не прилагал к этому ни малейших усилий. Его слова сейчас звучали по меньшей мере глупо – как будто было не очевидным, что много кто в Пилтовере Джейса хотел. Джейс слыл дружелюбным и обаятельным, он легко преодолевал дистанции между людьми и легко их касался – именно поэтому поцелуи Джейса, его стремление Виктора ласкать ничего не значило – Джейс ко всем прикасался, его прикосновения не несли смысла, просто свойство свободной широкой натуры. – Брось, Джейс. Ты прекрасно себя чувствуешь, когда стоишь в свете софитов, и толпа скандирует твое имя, а дамочки после презентаций едва не дерутся, чтоб подержать тебя под локоть на светских приемах. Я ни за что не поверю, что для тебя проблема, если тебя кто-то захотел. – Но это же ты! Ты не абстрактный человек из безликой толпы, – Джейс набрал воздуха в грудь, намереваясь продолжить говорить, но Виктор посмотрел на него, вложив во взгляд всю свою задолбанность этим утром – он действительно, действительно был зол и расстроен, что из-за треклятой болезни утро, про которое Виктор подумал «каждый свой день хотел начинать бы так», закончилось корчением в постели в приступе кашля на глазах Джейса. Видимо, взгляд Виктора был очень красноречив, потому что Талис выдохнул, закрыл рот, махнул рукой, снова повернулся к Виктору спиной, непривычно для себя ссутулившись, и вернулся к расчетам.