Юность

*** С момента применения Марины и Кирилла минуло два месяца. Срок Олиной беременности составлял четырнадцать недель. Паша, по-прежнему, жил у отца. *** – Пап, скоро будет видно, что я в школе скажу? – Оленька, девочка моя, давай перейдём на домашнее обучение или на экстернат. – Папуль, я не понимаю, что происходит, не понимаю: рада ли я предстоящим родам. Мне очень страшно. – Я с тобой, Олечка. Я всегда с тобой. – Ты растил меня с рождения, и о том, что такое отцовская любовь, я знаю. А вот, каково это быть с мамой, я не знаю. Я очень боюсь не справиться, папочка. – Оля прильнула к груди Кирилла. – Конечно, то, что мама умерла от послеродовых осложнений, ужасно. И я разделяю твою тревогу. Наверное, я был не прав, что не нашёл женской руки для тебя, чтобы ты почувствовала ласку. – Папка, я её почувствовала, – восторженно сказала Оля, вспоминая Пашу, – можно я приглашу завтра Пашу к нам на ужин? – Разумеется, правда, я хотел позвать Марину Леонидовну, ты не против? – Хм, думаю, это не понравится Паше, но я знаю, что на него действует безотказно. *** К вечеру следующего дня Паша, Оля, Кирилл и Марина собрались за одним столом. Оля за обе щёки уплетала дефицитные шпроты, отварной картофель и смородиновое варенье. – Фи, Мартыннова, как ты это ешь? – В другой ситуации я бы тоже так отреагировала, но сейчас мне это сочетание кажется безумно вкусным, до умопомрачения. Паша был как на иголках, потому что мать он так и не простил и сдерживал себя исключительно из уважения к Олиному отцу и огромной любви к Олечке. – Марин, тебе ещё салат положить? – Спасибо, нет. – Марина переводила взгляд на Кирилла, намекая на то, что им стоит признаться. Кирилл встал из-за стола, разлил по бокалам вино, Оле налили сок. – Дорогие наши Оля и Паша, я хочу сказать, что очень люблю Марину Леонидовну, и поэтому... Паша вспылил и скорчил гримассу пренебрежения. – В общем, я хочу сказать, что мы решили пожениться. Оля искренне улыбнулась, потому что счастье отца — её счастье. Чего нельзя было сказать о Паше, он залился гневом и стиснул зубы. Ему безумно хотелось обрушить на мать поток сознания, но он держал себя в руках из-за Оли, которой лишние волнения на пользу не пошли бы. – Поздравляю! – радостно, ликуя, сказала Оля. После этой реплики Паша молчать уже не мог. – Ты с дуба рухнула, Оля!? Моя мать тебя дерьмом полила, а ты поддерживаешь её отношения с твоим отцом и желаешь им счастья!? – Паша, успокойся. – полушёпотом промолвила Оля, положив ладони на его колени. – Совет да любовь! Мне пора. – Парень вышел из-за стола и наспех оделся. Оля помчалась за ним. – Паша, тебе нужно остыть. Я понимаю, что ты не был готов к такому. Если честно, я тоже, но я не хочу, чтобы мой отец страдал. – Ни черта ты не понимаешь. Ты что простила её? Допустим, это так — ладно. Но ты хоть понимаешь, что мы станем сводныии братом и сестрой, которые ждут ребёнка? – Не родными же, не понимаю, почему ты так завёлся. Они взрослые люди, позволь им делать выбор и жить свою жизнь. – Как же я люблю тебя, Олечка. – с придыханием сказал Паша и поцеловал её в губы. Вскоре пара вернулась на застолье. – Чё, когда свадьба? И ещё, нам брата или сестру ожидать или обошлось без глупостей? Кирилл и Марина молча переглядывались, не зная, что ответить юноше.