Юность

*** Первый месяц был ужасно беспокойным: Ариша мучалась от коликов, в квартире было холодно, и девчушка постоянно мёрзла. – Паш, у нас ещё ползунки чистые остались? – Эти последние, опять что ли? – Мёрзнет ребёнок, я что могу сделать? – эмоционировала Оля. – Закинь в стирку, пожалуйста и покачай её. Я стирать пойду. Поначалу Марина Леонидовна помогала с внучкой, но поскольку у неё самой сейчас шёл восьмой месяц беременности, позиции она сдала. – Олечка, может, я укачаю? – Мам, ну куда ты? Иди, отдыхай. Оля забросила вещи в стиральную машину и закинула сливной шланг в ванну, чтобы хотя бы полчаса не следить за стиркой вещей. Через тридцать минут она отжала бельё и начала кипятить его в громадных двенадцатилитровых вёдрах. Пока ползунки, пелёнки и постельное доходили до кондиции, Оля плакала. – Как же мне это надоело. Когда уже изобретут машинку, которая будет всё вот это делать за меня? Оля выловила бельё, сложила в таз, постирала повторно, отжала и развесила. – Теперь можно хоть немножко отдохнуть. – Оля зашла в спальню, забралась на кровать и лежала в позе звёздочки. – Устала? – Очень. Паш, я не успела ужин приготовить. У меня сил нет. – Ты чего? Я сейчас всё сделаю, лежи. Хочешь, поспи немного. Оля задремала, Паша приготовил макароны по-флотски. В замочной скважине провернулся ключ, в квартиру зашёл Олин папа. Мужчина разделся, и полушёпотом поздоровался. – Здравствуйте, ужин готов. Мама и Оля спят. – Паш, спасибо, что помогаешь нам. Аринка как? – Мерзлячка она у нас, последние ползунки поменяли три часа назад. – Ох, боюсь представить, что будет, когда появится второй малыш. Аринка концерты устраивает по ночам, не высыпаюсь жутко, на сменах еле-еле держусь. Надо что-то придумывать. – Что, например? – Надо достать обогреватель. Спасибо за ужин, ты подумай на счёт поварской карьеры, у тебя неплохо получается. – Я учту.