Юность

*** – Место встречи изменить нельзя. – с этими словами Кирилл подарил жене белую хризантему и взял у медсестры сына. – Оль, Паш, поздравляем с братом! – Домой поехали, ребёнок простынет. – отметила Оля. Вскоре все приехали домой, маленького мальчишку развернули, освободив его от огромного одеяла. – Мам, он больше Аринки, хотя младше на полтора месяца. – сказал Паша. – Как назвали? Марина перевела взгляд на мужа, и тот заключил: – Владимир. Малыш заплакал и искал взглядом еду. – Солнце, что же нам с тобой делать? У мамы молока нет. Вова чихнул. – Вот видишь, я тебя не обманываю. Оля подошла к Марине и сказала: – Мам, я могу покормить. А на вечер сцедим, не переживай. – Оля, спасибо... – с придыханием и слезами на глазах сказала Аверина. Оля аккуратно взяла брата на руки и ушла в комнату. – Ну, что, Вовчик, ты точно мой брат. Всё у нас не как у людей. Кушать давай? – Оля приложила мальчишку к груди, и тот жадно поглощал молоко. – К маме пойдём? – спросила она, скорее риторически и вышла к родным. – Готово, босс. Он спать хочет, по-моему. Марина взяла сыночка на руки и укачивала его. – Оль, тебя можно на секунду? Оля с Пашей отошли в сторону. – Да, Паш, я слушаю тебя. – Какая ты у меня смелая! Как ты решила к этому решению? – Паш, это мой брат. К тому же, я мама или ты забыл? Ответить Паша не успел, потому что Ариша заплакала, и оба её родителя бросились проверять дочурку. – Оль, чего она хочет? – Она замёрзла. О, у нас авария, Паш, сменную одежду подай, пожалуйста, мы в ванную. Оля помыла дочку, вытерла мягким полотенцем и переодела в чистые ползунки. – Паш, ещё носочки, у неё ноги холодные как у лягушки. – Прям как у лягушки? – Сам потрогай. – Паша коснулся ножек дочки и понял, что Оля не лжёт. *** Спустя месяц после рождения сына Кирилл понял, что постепенно сходит с ума. Дети плакали постоянно, сменяя друг друга. Марина и Оля были измождённые от домашних хлопот: одна только стирка отнимала три часа свободного времени. *** – Оль, – Пашина рука скользнула по её колену, – я хочу тебя. – Паш, а я хочу перестать бесконечно стирать, укачивать, кормить и снова стирать. Я хочу хоть немного выспаться! – Оленька, ну всё-всё, с этого дня дочь укачиваю я. – Прости, что сорвалась, я очень устала. Кстати, Ариша научилась переворачиваться и завтра буду подстригать ей ногти, сегодня она поцарапала себе щёку. – Сильно? – Паша подошёл к кроватке и посмотрел на спящую дочку. На щеке красовалась царапина, которую Оля намазала заживляющей мазью. *** – Марина, мне сегодня на работе пациент в качестве подарка преподнёс подгузники. – Значит, будем надевать на светские приёмы и вылазки. – сказала она вяло. – Ты устала? – Ты издеваешься, Мартынов!? Да я не просто устала, я заебалась! Хуже, чем мне только Оле. – А что с Олей? – Ты дурак или прикидываешься? Ей пятнадцать, у неё грудной ребёнок и учёба. Так она ещё и мне помогает, если ты забыл. Если бы не Олино молоко, Вовочка бы помер с голоду. – Марина, что ты несёшь? – Что я несу? Правду. Вы, вообще, мужики хорошо устроились: пришли домой, посюсюкали и всё — отец года! Ты хоть раз подумал, каково мне с ним? Сказал мне что-нибудь? Посоветовал? — Нет. Ты только жалуешься, что не высыпаешься, и что тебе нужно на работу. Кирилл сковал её в объятиях и поцеловал. – Я знаю, что тебе тяжело, Маринка, нужно потерпеть. – Я не могу больше. Не мо–гу! – Так, понятно: завтра я беру отгул, и мы с Пашей сидим с детьми, а вы с Олей идёте заниматься собой, хорошо? Марина одобрительно кивнула.