Friends

— Я хочу ему позвонить. Йен поднимает брови в недоумении, следом удивленно спрашивая: — Зачем это? Юнги кривит губы в раздражении и хмурится, доставая телефон. Он со второго раза снимает блокировку, ибо машина едет не совсем ровно, а в глазах все плывет из-за алкоголя. — Чтобы знал, сукин сын… — шипит Юнги и прикладывает телефон к уху. Йен все еще смотрит пораженно, но ничего не говорит. В его взгляде помимо удивления плещется что-то еще. Восхищение? Юнги молчит, пока на том конце провода идут гудки, а, когда трубку наконец снимают и оттуда слышится глухое и сонное «что, блять?», он ухмыляется и вместо приветствия выдает: — Ну ты и ублюдок, Чон Чонгук. — Чон на том конце провода охреневает так, что замолкает на несколько секунд, чем пользуется Юнги: — Урод, ты уже забыл, через сколько хуйни мы вместе прошли? Забыл, что друг для друга сделали? — он слышит его шипящее и непонимающее «ты что, нахуй, несешь?», но это не останавливает. Он продолжает распаляться: — Как ты посмел после всего этого сказать, что я тебе никто, мудак?! Повисает тишина. Юнги расфокусированным взглядом смотрит в обивку водительского сидения перед собой, а Йен внимательно следит за эмоциями на его лице. Чонгук раздраженно восклицает: «Чего, блять?!», но Юнги не дает и слова ему вставить — кидает отрывисто: «Что слышал, видеть тебя больше не хочу, мудачье» и сбрасывает звонок. — Ну ты и прописал ему… — усмехаясь, тянет Йен, ероша свои волосы. — Честное слово, принцесса, я не устану восхищаться тобой. Он видит, как Юнги сосредоточенно смотрит в одну точку, совсем ничего не говоря. Его лицо серьезное, нет ни намека на улыбку. Йен вздыхает и берет его ладонь в свою, ободряюще сжимая. — Эй, ну ты чего поник совсем? Ничего ведь… — Есть еще кое-что. — Перебивает его Юнги, поджимая губы. А после добавляет то, что вызывает у Йена шок: — Он мне нравился. Глаза Йена будто темнеют враз. Он чувствует зарождающуюся ухмылку на губах, но держит лицо, не позволяет маске сползти, хотя изнутри грудную клетку раздирает дьявольский смех. Вместо этого он лишь изображает удивление, распахивая глаза, и переспрашивает: — Нравился? Юнги кривит лицо от болезненного чувства внутри и отворачивает голову в сторону. Этот молчаливый жест все же вызывает у Йена ухмылку, которую он прячет за ладонью, приставленной к лицу. Спустя минуту он кладет руку на колено Юнги, внимательно следя за его реакцией, однако Юнги даже не шевелится. Йен уже хочет придвинуться ближе, но машина подъезжает к дому Юнги, и тот быстро выходит из нее, даже не попрощавшись. Йен хмыкает, наблюдая за ним, и называет водителю другой адрес. Когда он заходит в дом, ему на телефон приходит сообщение от Юнги, и Йен понимает, что не ошибся — он уже на его крючке. спасибо за вечер, еще повторим Чонгук, стоя в проходе со скрещенными на груди руками, наблюдает за ухмыляющимся в экран телефона близнецом и едва удерживает себя от драки. Он сжимает челюсти до боли, а Йен, сняв обувь, выпрямляется и так же молча смотрит в ответ. Оба взглядом дыру способны прожечь. Напряжение в воздухе между ними такое, будто только одной искры будет достаточно, чтобы им наброситься друг на друга. — Мало было? — наконец выдавливает сквозь зубы Чонгук. Его брат усмехается. — И этим ты ничего не добьешься. — Чонгук сжимает кулаки, почти яростно дыша, пока Йен говорит то, что он и так уже понял: — Уже поздно, Чонгук. Радуйся, — он смеется, разводя руками. — Я избавил тебя от головной боли. Он ведь все равно тебя бесил… — Заткнись. — Резко обрывает Чонгук. Он согласен с Йеном только в одном. — Еще посмотрим, что будет в конце. Он разворачивается и уходит к себе, хлопая дверью. Йен, с нескрываемым чувством превосходства, смеется и идет в другую комнату. Он знает, что победил. И Чонгук знает.

***

Чонгук остаток ночи не спит. Лежит, подложив руки под голову, и пялится в потолок, изредка моргая. С непроницаемым лицом на автомате собирается в универ: принимает душ, пьет кофе, ведет машину. И все время думает. Юнги не мог так поступить. Это точно было не в его духе — и это единственное, что не сходится. У них была не одна ссора за все то время, пока они дружили, и каждый раз Юнги распалялся, орал все, что думал по поводу этой ситуации, но при этом говорил, что было не так, а не избегал ответов на вопросы. Пусть и через слово от него звучало «мудак, долбоеб, урод, сука», но стоило только спросить, что было не так, как он моментально отвечал, что его не устроило. А тут уже десятое сообщение — и ничего. Юнги никогда не игнорировал. Чонгук хмурится и методично постукивает ручкой по столу на паре. Точно происходит какая-то хуйня — думает он, опершись щекой на кулак и задумчиво глядя на лектора. «Что он ему наплел…» — переводит он взгляд на Йена, сидящего на два ряда впереди. «А главное, почему Юнги поверил?». Кстати о Юнги. Того не видно в универе ни на первой, ни на второй паре. Чонгук и так надеялся с ним поговорить хоть здесь, выловить в коридоре, заставить объясниться, но Мин просто не пришел. Это бесит Чонгука еще больше, но тут он вспоминает — от Йена вчера несло алкоголем, а сегодня утром Чонгук краем уха услышал, как он рассказывал какому-то парню о клубе. Значит ли это, что Юнги вчера пил с ним? Тогда, может, весь тот разговор — это не что иное, как пьяный бред, а сейчас Юнги не пришел, потому что у него похмелье? Это немного убавляет пыл Чонгука. До того момента, как он не лезет в телефон и не видит, что статус его отправленных сообщений сменился на «прочитано». — Твою мать! — рычит он и отбрасывает телефон на заднее сидение машины, проворачивая следом ключ. В ярости он едва ли не превышает скорость и буквально через десять минут уже останавливается у дома Юнги. Колотит в дверь, но ему никто не открывает. Рассерженный Чонгук разворачивается и идет обратно к машине. Что за хуйня вообще происходит?

***

— Ебать ты стратег, Мин Юнги. — Кряхтит его друг Чимин, выкатываясь из-под машины. Он встает и протирает руки уже и так замызганной тряпкой, пока Юнги посмеивается, копаясь под капотом другой машины. — Мое уважение. — Пока рано. — Юнги вытирает лоб плечом и отходит к столу, ища там гаечный ключ. — От уважения меня отделяет немножко бабла… — он берет инструмент и возвращается на место, снова ныряя под капот, — и время. Чимин улыбается, покачивая головой, и снимает перчатки. Поднимает с пола бутылку с водой и откручивает крышечку, делая пару глотков. — Так ты, выходит, к Намджуну ходил? — спрашивает он, облизывая губы. — Ага, — отзывается Юнги, звуча чуть приглушенно, — кто бы еще мою жопу согласился прикрыть в таком случае? — Ну да, этот ебанат старый за любой движ, — фыркает Чимин, откидывая рыжие волосы назад. — Ты хоть как-то его работу разбавляешь. Он твоим приходам радуется больше, чем обычным. Тут они оба разражаются смехом, сгибаясь пополам, и Юнги почти касается лбом двигателя. — Фух, ладно, я за жрачкой, — отсмеявшись, говорит Чимин и уходит из мастерской. Юнги кидает ему вдогонку: — Хот-дог без горчицы! И получает неизменное: — Пошел нахуй, — что означает, что Чимин еще и колы захватит. Юнги снова смеется, крича «спасибо!», и выпрямляется. Отходит снова к столу, пробегается глазами по инструментам и натыкается на свой телефон. Улыбка пропадает с его лица. Он только вздыхает глубоко и мотает головой, продолжая думать о работе. Тут осталось совсем немного.

***

Спустя четыре дня Юнги наконец объявляется. Он выглядит так же, как и всегда, — сияет, полон энергии, ходит чуть ли не вприпрыжку, смеется громко. Все как всегда. Кроме одного. Сперва он просто проходит мимо Чонгука, даже не взглянув на него. Затем Чонгук решает подойти к нему сам и все выяснить, но Юнги тут же снова ретируется, смеясь в компании каких-то людей с их потока. Чонгук просто в ярости. Он все пытается его выловить, улучить момент, когда Юнги будет один, но это ему просто не удается. Юнги всегда в какой-то компании, он сегодня всюду с кем-то ходит, не остается один ни на минуту. Даже, как обычно, покурить на парах не выходит. Чонгук плюет на все и хватает его за руку прямо в коридоре, где он снова с какими-то людьми. — Нам нужно поговорить, Юнги. — Окружавшая Юнги компания замирает. Чонгук их частично знает. А еще он знает, что в универе не хотят с ним лишний раз связываться из-за его грубого характера. Юнги снова не смотрит на него. Чонгук сжимает его руку сильнее. — Раз нужно, то говори, — он произносит с бесцветной улыбкой и вырывает свою руку из захвата. Чонгук видит, что его глаза не улыбаются, как обычно. Они будто не живые… — Это личный разговор, — немного севшим голосом произносит он, убирая руки в карманы. Юнги на это усмехается шире, опуская глаза в пол на секунду. — Сожалею, но сейчас не могу уделить тебе время. Но как выпадет свободная минутка, я обязательно с тобой свяжусь. — Он поворачивается к Чонгуку спиной и кивает своей компании, молча наблюдающей за их разговором. Они быстро уходят, оставляя задумчивого и растерянного Чонгука посреди коридора.

***

На пятый день Чонгук начал думать, что он потихоньку сходит с ума. Мысли о Юнги настолько заполнили его голову, что она буквально взрывалась каждый раз, как только под веками неоновым розовым вспыхивало имя «Мин Юнги». Почему розовым? У Чонгука этот цвет ассоциируется с Юнги. Он такой же выпендрежник, любит выставлять себя напоказ и откровенно лицемерить там, где он чувствует выгоду. При этом часто ведет себя по-детски, и это поначалу казалось Чонгуку наигранным и фальшивым, от чего его буквально воротило. Но позже оказалось, что Юнги и в самом деле такой. С шилом в заднице, постоянно жаждущий новых эмоций, приключений, адреналина. Он бунтарь по натуре. Если посмотреть на него, в голове может возникнуть только одно слово: «Свобода». А от чувства свободы порой кроет сильнее, чем от алкоголя или наркоты. Их знакомство было случайным. Будто и не должно было происходить вовсе. Чонгук просто тусовался с друзьями в клубе. Отмечал успешное поступление в универ. Надрался порядочно и выбрался из душного заведения, чтобы покурить. На свежем воздухе голова чуть прояснилась, как и звезды на бескрайнем черном небе. Чонгук закурил, выпуская дым в эту чернь, тихо наслаждаясь спокойствием ночи и мягкой тишиной. Здесь воздух не разрезали оглушающие биты, земля под ногами не сотрясалась от тех же звуков, а дышалось на порядок легче. Чонгук прикрыл глаза на секунду, а после опустил голову, возвращая ее таким образом в нормальное положение, и уперся взглядом в свою машину, которую отец подарил на недавнее восемнадцатилетие. Машину, у которой рядом на корточках кто-то сидел. — Э, — пробасил Чонгук, вмиг нахмурившись. Он прищурился, склоняя голову набок, чтобы лучше разглядеть странного парня около его машины. Но тот даже ухом не повел, оставаясь в прежнем положении. Чонгук раздраженно цокнул и в несколько широких шагов приблизился к нему. — Я к тебе обращаюсь, двинутый, — грубит он сразу же и правой рукой за воротник поднимает парня на ноги, словно бродячего кота за шкирку. В пальцах левой руки у него все еще зажата сигарета, пепел с которой медленно падает на асфальт. Парень в его руках наконец-то оживает, сбрасывает с себя чужую руку, но никак не возмущается и на Чонгука даже не смотрит. Все продолжает глазами его машину гипнотизировать, будто кролик на удава пялится, не в силах глаз отвести. Оно-то и ясно — на мерс иначе не реагируют. — Охуительная… — будто в подтверждение его мыслей пораженным полушепотом произносит этот парень. Чонгук хмыкает и делает затяжку. Несколько секунд они так и стоят в молчании, разглядывая машину, будто на аукционе, после чего парень все же снова подает голос: — Какой движок? И в этот раз переводит взгляд на Чонгука. Тот выдыхает дым в сторону, и сталкивается с ним глазами, наконец имея возможность разглядеть лицо этого любопытного парня. — Бензин. — Коротко отвечает он, снова прикладывая пальцы с сигаретой к губам. Парень выглядит лет на семнадцать, а когда он спрашивает о других характеристиках машины и от удивления вперемешку с восхищением раскрывает глаза и рот, то и вовсе выглядит на все пятнадцать. Чонгук только усмехается и головой качает, чуть ли не закатывая глаза. Он докуривает, смотрит на время и лезет в карман за ключами. Парень, увидев ключ, будто загорается. — Прокати! — неожиданно звонким голосом требует он. Не просит, а именно требует. Такой тон можно сравнить с назойливыми детьми в супермаркете, которые валяются на полу и требуют, чтобы их родители купили им сладостей. — К чертям катись, — поднимает брови Чонгук, удивляясь наглости парня, и открывает дверь мерса, забираясь на водительское. Он не слушает, что там снаружи продолжает ныть парень — его выкрики заглушает рычание двигателя. Чонгук исчезает с места в несколько секунд. А вторая встреча оказалась еще более случайной, чем первая. И вот она уж точно не должна была происходить. С кем угодно, но не с Чонгуком такое могло случиться, но случилось именно с ним. Он всего-то вышел прогуляться после хренового дня и по совершенной случайности забрел в незнакомый ему район. Очнувшись от того транса, в котором пребывал предыдущие пару часов, он стал оглядываться по сторонам, высунув наушники из ушей. — Твою-то мать… — тихо ругается он себе под нос и раздраженно открывает карты на телефоне. Когда он слышит впереди голоса и шаги, то даже не поднимает головы. Ну, а с чего бы ему это делать? Район хоть и выглядит потрепанным, но он же не может быть необитаемым вовсе. Естественно, тут будут люди. Только вот никто не давал гарантию того, что они будут адекватными. Чонгук отрывает глаза от экрана только когда боковым зрением видит, что его обступили со всех сторон. Все коренастые парни, с наколками, пирсингом, возможно сидевшие. Возможно и не раз. «Охуительная ситуация», — со злостью думает Чонгук и уже мысленно готовится к драке. Прикидывает, кто на него кинется первым, и случайно роняет чехол от наушников, будто знаменуя начало потасовки. Наушники не поднимает, продолжая глазами сканировать напрягшихся парней. Ага, скорее всего, вот этот, который закатывает рукава потертой косухи, и кинется первым. Чонгук открывает рот, чтобы попытаться хотя бы словесно уладить ситуацию, но вместо себя он слышит другой голос. — Стоять! Этот требовательный тон кажется Чонгуку до боли знакомым. И он понимает, что прав, когда в центр этого круга выходит тот самый странный парень, который несколько дней назад сидел на корточках и разглядывал его мерс. Вообще, картина до ужаса комично выглядит — вокруг одни рослые мужики и в центре этот худой коротышка, пафосно жующий жвачку и засунувший руки в карманы джинсовки. Шутки шутками, а от его тона все сразу замерли, как изваяния. — Чон Чонгук, — склонив голову набок, говорит парень и усмехается. — Говорят, ты самый горячий парень на экономическом факультете. У Чона брови на лоб лезут. Откуда он его знает? И что это за слухи о нем? Из-за его яркого выражения лица Юнги издает смешок и протягивает к нему ладонь для рукопожатия со словами: — Приятно познакомиться. Я Мин Юнги, учусь в том же универе, на том же факультете и на том же потоке, что и ты. — Чонгук от растерянности жмет бледную руку, так как ничего лучше на ум не приходит. Юнги снова убирает руки в карманы и, лопнув пузырь розовой жвачки, продолжает: — Не знаю, как насчет тебя, но твоя тачка точно самая горячая из всех, что я видел на парковке универа. Снова коротко посмеявшись, он оборачивается и жестом показывает парням уйти. Те снова молча повинуются, а у Чона снова глаза на лоб лезут. Почему они все его так покорно слушаются? Что тут вообще происходит? Мин Юнги наклоняется и поднимает выпавший у Чонгука чехол от наушников. Открыв его, он вытаскивает один, рассматривает со всех сторон, кивая, после вставляет обратно в чехол и захлопывает его, протягивая владельцу. — Крутые. А у тебя явно есть вкус во всем, — одобрительно хмыкает Юнги, когда Чонгук принимает выпавшую вещь из его рук. — Ну что, теперь-то прокатишь? — добавляет он с нескрываемой ехидной ухмылкой. Нет, они становятся друзьями совсем не после этого случая. Негласной точкой отсчета в их дружбе стал тот момент, когда Чонгук, наконец-то прокатив жутко довольного Юнги на своем мерсе, тормозит у его дома и прежде, чем Юнги успевает покинуть салон авто, протягивает ему те самые наушники. Юнги принимает их с удивленным лицом, а после отрывистого «твои» от Чонгука в край шокированным выбирается наружу. Никто из них не задавал никаких вопросов, никто ничего не выяснял и даже не пытался вникнуть в то, как вообще эти отношения зародились. Они просто были. Это все было совершенно случайно. И сейчас, впервые за несколько лет их странного, случайного общения, Чонгук наконец хочет что-то прояснить.

***

— На, изучай, — Юнги кладет лист бумаги на дубовый стол и прихлопывает по нему сверху. Намджун сначала смотрит на него, потом на лист, отхлебывая дешманский, но ароматный кофе, который навевает на Юнги кучу воспоминаний, и таки берет результаты экспертизы в руки. Юнги, раскинувшись на стуле, от нечего делать пробегается глазами по интерьеру. Немного странно сидеть вот так вот, без наручников и даже не в обезьяннике, а на обычном стуле. Намджун ставит стаканчик с кофе на стол и выдыхает только «пиздец», поднимая глаза на Юнги. — Ты обещал, — с укоризной сообщает ему Юнги, улыбаясь ехидно. — Поздно назад сдавать. Я ж тебе помогаю в таком случае. Намджун на это потирает заднюю часть шеи, отводя взгляд, и как-то нехотя тянет: — Да-а… Но если наверху узнают… Юнги так громко фыркает на это, что Намджун сразу замолкает. Через секунду он и сам начинает посмеиваться. — Да, ты прав, я что-то дохуя в образ вошел. Но скажи мне, Юн, тебе-то это зачем? Нахрена ты все так закрутил? Юнги усмехается уголком губ и кладет на стол самую дорогую вещь, что у него есть. — Вот зачем. Намджун поднимает бровь, переводя взгляд с Юнги на наушники в черном чехле и обратно, но все так же ничего не понимает.

***

Чонгук не может нормально спать уже третьи сутки с того разговора с Юнги в коридоре универа. Он стоит на кухне и курит в открытое окно, усердно соображая, что еще можно предпринять. Мыслей даже как таковых нет, а голова все равно взрывается, и все это только из-за одного проклятого имени… — Эй. — Резкий тон вырывает его из задумчивого состояния. Чонгук даже вздрагивает от неожиданности. Он не оборачивается, а Йен спустя секунды три громко хмыкает. — Вы все-таки похожи. Хотя сперва я не мог понять, как вы вообще сошлись. Это заставляет Чонгука обернуться. Он сдвигает брови к переносице в недоумении. — Каждый гребаный раз, как мы куда-то вместе идем, — у Йена на лице улыбка, но глаза выражают полную противоположность, — он так или иначе вспоминает тебя. И даже когда он просто, блять, молчит… — он делает несколько медленных шагов в сторону Чона, — я слышу у него в голове твое имя. Он останавливается всего в шаге от Чонгука и замолкает. Тот в свою очередь так же молчит с непроницаемым лицом. Но Чонгук соврет, если скажет, что эти слова на него никак не подействовали. — Кроме холода и грубости в тебе больше ничего нет. — Йен усмехается уголком губ. — И даже если я буду вести себя так же, он примет меня за тебя. — Он хмыкает и уже собирается уходить, как тут Чонгук ошеломляет его коротким: — Хочешь проверить? Йен тут же поворачивается обратно.