Прочь из Египта

Джотаро уехал. Нориаки продолжил ходить в школу так, будто остался хоть единый смысл оставаться школьником. Его новые одноклассники хорошо его приняли, но Нориаки не особо хотел с ними дружить, проблема одиночества осталась, тем более, что Джотаро рядом больше не было. Он узнал, что такое иметь друзей, а теперь снова остался один. Это расстраивало. Когда Нориаки сидел в классе на обеденном перерыве и думал об этом, в дверь класса внезапно громко постучали, и Нориаки окликнули. – Какёин-сан! – широко улыбался Джоске, стоя в дверях класса. Из-за его плеча выглядывал высокий парень с туповатым выражением лица. – Я подумал, что было бы здорово нам пообедать вместе! И я хочу вас познакомить с ребятами. – Какими ребятами? – с вежливой улыбкой спросил Нориаки, на самом деле не сильно желая заводить новые знакомства. Но встал. Ему нечего было делать, а у Джоске был стенд. Выбор, чем заняться на перерыве, был очевиден: Джоске был хорошей компанией. – Окуясу и Коичи, – сказал Джоске и отшагнул от двери, чтобы пропустить Какёина. Нориаки вышел из класса и взглянул на них. Джоске был выше Нориаки, и он улыбался, указывая на своих друзей. Парень с крестовидным шрамом на все лицо протянул Нориаки руку для пожатия. – Очень приятно познакомиться, Какёин-сан! – завилисто прохрипел он. – Я Окуясу Ниджимура, Джоске мне про вас рассказал. Вы тоже пользователь стенда! Нориаки изумился. Они знают про стенды? – Меня зовут Коичи Хиросе, – поклонился белобрысый низкий паренек. Нориаки посмотрел на его светлую макушку и почувствовал себя странно. – Приятно познакомиться с Вами! Джотаро-сан очень помог нам, и я рад познакомиться с его другом! Так, значит, это друзья Джотаро. Или как их лучше назвать. Друзья дяди Джотаро, с которыми сам Джотаро, видимо, что-то делал. Ладно, это интересно. – Приятно познакомиться со всеми вами, – вежливо улыбнулся Нориаки и поклонился. – Я так понимаю, у вас тоже есть стенды? – Да! – кивнул Джоске. – Очень круто, что вы все познакомились. Надеюсь, мы поладим! В груди Нориаки само собой расплылось приятное чувство. У них есть стенды. Они увидят Иерофанта. Они были на год младше Нориаки, но учились они все на одном этаже, а еще казались действительно хорошими ребятами. Оказывается, до того, как Нориаки вернулся в Морио, тут были множественные разборки со стенд-юзерами, даже с серийным убийцей (Нориаки поежился на этом моменте, вспоминая, как много он смотрел по новостям расследования подобных преступлений), да и вообще город стал пристанищем людей со стендами. Встречались они тут очень часто. Джоске это объяснил словами отца, – Джозефа Джостара, прости господи, как же Нориаки странно было про него слышать, – что стенд-юзеры притягиваются друг к другу, и Нориаки слышал это уже в начале путешествия в Египте; конечно, притягиваются. Это было удивительно. Это было опасно, но... Это было здорово. Во времена Нориаки встретить стенд было чудом, и после этого Нориаки чуть не умер. Но Джоске и Ко выглядят довольно счастливыми, выходит, супер-опасного для жизни все-таки не было (не считая Киры Йошикаге, и того уже мертвого); по крайней мере, никаких вампиров с манией величия, которые делают из людей отбивные или химер с животными. Морио стал совсем иным миром. Это действительно радовало. – А откуда ты приехал, Какёин? – спросил Окуясу. – Издалека. Далеко, далеко, ты там не был, Окуясу, – хмыкнул Джоске. Но Нориаки улыбнулся. – Вообще-то, я родился в Морио, – сказал он. – Ты не говорил, что ты родом из Морио! – Джоске вскинул брови. – Это так, – кивнул Нориаки. – Я жил на юге города. Потом я переехал в другой город, где познакомился с Джотаро, а потом и с остальными, но потом произошел Египет, так что сейчас моя семья вряд ли здесь живет. По крайней мере, родители точно. Окуясу задумчиво почесал подбородок. – Я че-то не понял здесь связи, – сказал он. – С кем ты познакомился после Джотаро-сана? – Это не столь важно, – вздохнул Нориаки. – Джоске, где живет Джостар-сан? – Он живет в Гранд-Отеле, – ответил Джоске. – О, – только и сказал Нориаки. Они спали в одном здании, но даже понятия не имели об этом. – Постой, Какёин-сан, а получается, старик не знает? Нориаки пожал плечами. – Не знаю. Если только Джотаро ему сказал, то знает. Но Джотаро не говорил мне ничего об этом, – ответил он. Затем нахмурился, что-то вспоминая, и помотал головой. – Нет, он сказал мне, что в городе Джостар-сан и что я могу навестить его, если хочу. – Ну, это ничего не меняет, он так и не сказал, знает ли Джостар-сан, – заметил Коичи. – Знает о чем, кстати? – О том, что Какёин-сан вернулся, – сказал Джоске и тут же закрыл рот рукой. Не сказал ли он лишнего? Но Какёин спокойно смотрел в окно. – В общем, мы можем вместе с тобой пойти после уроков, ага. Во сколько у тебя все заканчивается? – В три, – ответил Нориаки и повернул голову к Джоске. Джоске вдруг заметил печаль в его глазах и смутился. – Ой, у нас в четыре, – поморщился Коичи. – Я на самом деле не думаю, что если вы пойдете с нами, это будет хорошая идея, – начал Джоске. Он не хотел обижать друзей, но у него было такое чувство, что тогда могут нарушить что-то очень важное. Джоске и сам не до конца понимал ситуацию, несмотря на то, что догадывался (все-таки неделя проведенная рядом с Джотаро и Какёином прошла не зря), а Коичи и Окуясу ну наверное совсем были бы не к месту. Джоске замялся. – Джоске, я просто сказал, во сколько у нас кончаются занятия, – сказал Коичи, чуть наклонив голову вбок. – А, ой, – неловко засмеялся Джоске. – Ну, в общем, надеюсь, что все будет хорошо. – А почему должно не быть, Джоске? – спросил Окуясу, и Джоске взвыл. – А-а-а! Все нормально, ребят, простите! – заныл он, и Нориаки ободряюще похлопал его по плечу. Джоске посмотрел на Нориаки и тяжело вздохнул. – Обед кончается, – сказал он. – Встретимся после школы, Какёин-сан. – Конечно. Джоске сбежал с последнего урока, чтобы Какёин его не ждал. Они неторопливо шли к Гранд-Отелю и разговаривали о всяко-разном, Нориаки рассматривал знакомые, но изменившиеся места, а Джоске болтал почти без умолку. – Какёин-сан, а можно вопрос? – осторожно спросил Джоске в какой-то момент. – Смотря какой, – Нориаки пожал плечами. – А когда ты получил стенд? – М-м, я его не получал, – ответил Нориаки. Джоске приподнял в изумлении брови. – Он всегда со мной был. С рождения. – Ух ты, – сказал Джоске. – И такое бывает! – Я знаю как минимум двух людей, у которых тоже стенды с рождения, – улыбнулся Нориаки, а потом вспомнил, что, вообще-то, больше не знает. Он знал их, но теперь остался только один человек. Нориаки прикусил губу, чтобы остановить себя думать об этом. – А у меня стенд с пяти лет, – сказал Джоске. – Как-то раз я сильно заболел, и мама даже везла меня в больницу, но была очень холодная зима, и мы чуть не застряли в снегу, но один добрый человек нам помог, – рассказал Джоске. – И у него была такая прическа, поэтому в честь него я и ношу эту прическу! – Сколько тебе лет, Джоске? – спросил Нориаки, прикидывая числа у себя в голове. – Шестнадцать. – И тебе было пять, и была зима, да? – Ага. – Ты заболел именно тогда, когда мы путешествовали. Мы отправились за Дио как раз чтобы вылечить маму Джотаро, – сказал Нориаки. Джоске кивнул. – Да, Джотаро-сан упоминал про это, – сказал он, и Нориаки мысленно дал себе подзатыльник. Ну естественно, что Джоске про это уже знает. – Но он не говорил, что у него болела мама… – Очень добрая и милая женщина, – мечтательно вздохнул Нориаки. – Я очень рад, что все кончилось хорошо. И у тебя тоже. – Спасибо, – улыбнулся Джоске. – И каково возвращаться в Морио так? – Ну, – Нориаки пожал плечами. – Странно. Просто странно. Джоске кивнул, не зная, как дальше продолжить разговор. Рассказывать что-то более конкретное Нориаки не хотел. Он уже не злился, но ему было действительно просто странно все это: видеть знакомые, но так изменившиеся улочки, хотя некоторые почти совсем не поменялись; тот же Гранд-Отель – в 1987 году он был всего пару лет как построен, а сейчас это устоявшееся заведение. Конечно, это изначально был хороший проект, потому что в 80-е был неожиданный приток туристов, и город полноценно пошел на тропу благородия, все еще оставаясь при этом милым городишкой. Но все же. Все же Нориаки ночевал в Гранд-Отеле как гость. Раньше он смотрел на него и думал, какие, наверное, шикарные в нем комнаты и у них вид из окон на океан. Нориаки помнил, как он строился, ему было лет четырнадцать, получается, и он иногда гулял в тех местах, и видел Гранд-Отель тогда, когда его еще никто не видел, разве что строители и такие же любители погулять у обрыва, как сам Нориаки. Еще Нориаки было странно опять ходить в школу. Он живет в отеле и ходит в школу, ха! Но Джотаро сказал, что совсем скоро с ним должен связаться агент Фонда, с которым они найдут Нориаки другое место жительства, не отель. Еще Джотаро настойчиво попросил, чтобы Нориаки ходил в школу и ничего без него не предпринимал. Нориаки не понял этого, но потом догадался, что он говорит про связи с родителями, например. В общем-то, это, наверное, единственное. У Нориаки были еще родственники, кто-то наверняка жил в Морио, но он не хотел их трогать до родителей, это было бы нечестно. Что касается родителей… Пустота внутри Нориаки была настолько огромная, что ему стало все равно. Это ему важно с ними встретиться вот прям сейчас, а для них он умер уже как одиннадцать лет. Нориаки не знал, как им сказать, что он жив и что ему до сих пор семнадцать. Хотя можно и не говорить, наверное, сколько ему лет? Скорее всего, они бы его просто выгнали из дома, как незнакомого человека, который решил над ними подшутить, и они все остались бы ни с чем, но с заново открытыми ранами. Возможно, с Джотаро их встреча пройдет легче, он, тем более, больше в курсе произошедшего, чем сам Нориаки. А Джотаро сейчас работает, и понятно, что это нужно отложить, пока он не освободится. У Нориаки не оставалось выбора, кроме как ждать. Реко сейчас, наверное, лет восемнадцать. Забавно. Он всегда был для нее любимым старшим братом, хрен с ним, что двоюродным. Сейчас неизвестно, где она. Можно ее потом попробовать найти, конечно... Нориаки печально вздохнул. Джоске это заметил, но расспрашивать не стал. Но вот они подошли к Гранд-Отелю, и находить темы для разговора перестало быть нужным. Они поднялись на нужный этаж и по коридору подошли к номеру Джостара-сана. Сердце у Нориаки стучало так, что у него закружилась голова. Он потер друг о друга похолодевшие от волнения руки и хрустнул костяшками. Джоске взволнованно на него посмотрел, но Нориаки не обратил внимания – он был занят тем, что пытался сделать вид, что все в порядке. Джоске постучал в дверь. Затем еще раз, потому что Джозеф сразу открывать не хотел. И еще раз. – Он плоховато слышит, – пояснил Джоске. Нориаки кусал губы. Джостар-сан – плохо слышит! Он совсем не выглядел как старик, когда Нориаки видел его последний раз. Нориаки было страшно его увидеть. Это Джотаро только возмужал, а что стало с Джозефом? Нориаки медленно выдохнул. Дверь наконец-то отворилась. – О, Джоске, дорогой, заходи, – Джозеф протянул руки его обнять, и Нориаки видел эти руки. Это были руки Джостара-сана, его протез, но это были как будто чужие руки. – Заходи, заходи. Только тихо, малышка Шизука спит. Знаешь, Джоске, я видел такого паренька недавно. Точь в точь один мой старый друг! – Кстати об этом, старик, – Джоске неловко почесал затылок. – Тут к тебе гость пришел. Джоске шагнул в сторону, и Нориаки подумал, что сейчас умрет от сердечного приступа. И это Джостар-сан, а что будет с родителями? Но почему-то было кошмарно волнительно даже сейчас. Джостар-сан наконец-то выглянул из-за двери и посмотрел на Нориаки. Джозеф все еще был крупным, но он как-то скукожился и казался меньше. Вообще он был теперь на уровне Нориаки, так сильно он горбился. Он походил на старика. Дряхлым его все равно назвать язык не поворачивается, особенно после всех боев бок о бок, но черт, перед Нориаки действительно стоял старик, с немного рассеянным взглядом, в мешковатой одежде, с дурацкой шапкой на голове. Господи, зачем ему нужна эта шапка? – О, именно тебя я и видел, – сказал Джозеф. – Ты выглядишь точь в точь один мой старый друг! Даже шрамы на глазах похожие… – Джостар-сан… – пролепетал Нориаки. Во рту у него пересохло. – А ты друг Джоске, верно? Ты тоже проходи, – сказал Джозеф и пропустил его. Нориаки на ватных ногах прошел внутрь. – Лет десять назад я отправился в одно путешествие, а я уже рассказывал, да, Джоске? – Да, старик, рассказывал, – ответил Джоске. Он сочувственно посмотрел на Какёина. – С нами был Джотаро, мой добрый друг Абдул, Польнарефф, пес Игги и как раз-таки Какёин… – продолжал Джозеф. Имена резанули по ушам, а на свое Нориаки вообще вздрогнул. – Да, было такое… Было… Джозеф погрустнел. Нориаки так сильно хотелось взять его за руку и сказать, что вот он, Какёин Нориаки, живой, стоит перед ним, но тело замерло и двигаться не хотелось. Нориаки не нравилось это состояние. Чего это он так расклеился. Он хладнокровно побеждал вражеские стенды, он убивал, он пережил власть Дио и он помог убить уже его, он буквально переместился во времени, а теперь не может сказать товарищу, кто он. Он переместился во времени… Нориаки отвел глаза в сторону и заметил свое отражение в зеркале. Оно выглядело измученным, и Нориаки сам испугался своего отражения. Медлить было нельзя – нужно было говорить. – Джостар-сан, послушайте, пожалуйста! – громко и четко сказал, даже выкрикнул Какёин и взял его за руку. Джозеф удивленно посмотрел на него, но вырываться не стал. – Джостар-сан, это я Какёин Нориаки! Это действительно я, Джостар-сан, я с вами путешествовал тогда, для вас одиннадцать лет назад, с Абдулом, Польнареффом, Игги и Джотаро! Против Дио! В Египет! Джозеф в удивлении приподнял брови. Его пенсне чуть завалилось набок. – Да, это странно, но это правда я, – сказал Нориаки. – Джотаро вернулся назад во времени, чтобы, э-э… забрать меня… и Джоске меня подлатал… – Хермит Перпл! – сказал Джозеф, и руку Нориаки обвела фиолетовая лоза. Нориаки тоже призвал Иерофанта и показал его Джозефу. – Господи ты Боже мой. Джозеф отпустил его, отозвав стенд, и внимательно посмотрел на него. – Какёин, – сказал он. – А я знал, чуял, что что-то в тебе не так. Не будет школьник жить в отеле. – Джостар-сан… – вымученно улыбнулся Нориаки. Тут Джозеф неожиданно крепко обнял его, и Нориаки растерянно обнял его в ответ, похлопывая по спине. – Я и не надеялся тебя снова увидеть, – сказал Джозеф, отстранившись. Он посмотрел на Джоске. – Ты видал? – Старик, я буквально ездил в Египет на прошлой неделе, потому что Джотаро-сан попросил меня помочь, – усмехнулся Джоске. – Слушайте, э… Если вы тут нормально все разрулили, может, чаю? – Ты разлил чай? – переспросил Джозеф. – Нет, нет, я не разлил чай. Я предложил чай, – терпеливо пояснил Джоске. – Куда ты положил чай? – Джоске предлагает выпить чаю, Джостар-сан, – улыбнулся Нориаки. – Ах, чай. Джоске, сделаешь нам чай? – попросил Джозеф. Джоске тяжело вздохнул. – Конечно, старик, – сказал он и ушел на кухню. Нориаки было жутко видеть такого Джозефа. Такой почти, почти беспомощный, полуглухой, но все еще Джозеф. Он не сошел с ума, он просто постарел. Сколько ему теперь? Восемьдесят? Так много. – Давайте присядем, Джостар-сан, – предложил Нориаки. Джозеф сам увел его на диван. Джозеф уперся руками на свою трость и внимательно посмотрел на Нориаки. – Какёин, так как ты выжил? – спросил Джозеф. – Это заслуга Джотаро. Это он смог вернуться в прошлое и привести меня в будущее… Вернее, в ваше настоящее, – ответил Нориаки, хмурясь, потому что вообще-то сам не до конца понимал, что произошло. Он помнил только как не мог поверить, а потом как злился на Джотаро, но как именно у него это получилось, Нориаки не спросил. Косяк. – Так что да, мне все еще семнадцать лет. – Чудесный возраст… – сказал Джозеф. – Получается, путешествовать во времени возможно. – Вообще у Киры был какой-то прикол со временем еще, – сказал подошедший с подносом Джоске. Он поставил поднос с чаем и сел в кресло напротив. – Но там было полчаса где-то или типа того. И там не то чтобы путешествие во времени. Там было скорее как в "Дне сурка", только час сурка. – День сурка? – не понял Нориаки. – Фильм такой, – отмахнулся Джоске. Нориаки стоило уже начинать записывать, потому что он уже успел забыть, что ему надо было посмотреть, чтобы разбираться в современной культуре. – Это я к тому, что временем оказалось можно манипулировать, и Джотаро-сан этим воспользовался. – Ну, это было известно еще до вашего Киры, – пожал плечами Джозеф. – Дио мог останавливать время… – Но остановка не поворачивание движения вспять, – добавил Какёин. - Как и не перемещения во времени. – А как Джотаро-сан вообще это сумел сделать самостоятельно? – Джотаро многое может. У его стенда невероятно высокий потенциал. Что он так же может останавливать время, как Дио, вообще внезапно узналось, когда мы, собственно, и дрались с Дио, – сказал Джозеф. – Ох, вот как, – сказал Нориаки. Он не знал, как Джотаро победил Дио. Расспросить про подробности не вышло, и Нориаки знал простой факт этой победы. – Это очень здорово. – Джотаро тебе не рассказывал? – Нет. Джозеф нахмурился, качая головой. – Дио сначала высосал всю кровь у меня, потом Джотаро как-то понял, как останавливать время, потом они с ним дрались, а потом я просыпаюсь в машине скорой помощи и вижу такого грустного Джотаро, что я решил притвориться, что я тоже стал вампиром… – улыбнулся Джозеф, прикрыв глаза, вспоминая былые времена. Нориаки усмехнулся. – Именно так вы его и победили? – В общих чертах – да, – кивнул Джозеф, и Нориаки спрятал улыбку в чашке с чаем. Чего-то подобного стоило ожидать и от Джотаро, и от Джозефа. Наверняка Джотаро чуть еще раз не прибил Джозефа, просто потому что дед его окончательно достал – только у Джозефа хватило мозгов подшутить над ним в такой момент. Они до позднего вечера просидели у Джозефа. Джостар-сан познакомил Нориаки со своей приемной дочерью Шизукой, и Нориаки стало очень смешно от того, как они решили справиться с ее способностью быть невидимой. – Ты многого достигнешь, Шизука-чан, – улыбнулся Нориаки, склонившись над Шизукой, когда Джостар-сан дал ему ее подержать. – Ты молодец. У тебя все будет хорошо, милая Шизука-чан. Шизука ярко засмеялась, поймала палец Нориаки и засунула его себе в рот (он как будто исчез. Удивительный стенд!) и Нориаки был счастлив в этот момент. Он тоже рассмеялся и вытер палец о ее кофточку. Шизука рассмеялась от щекотки, Джоске тоже подошел и начал кривляться, и Джозеф наблюдал за ними с доброй улыбкой. Дети невероятные существа. Такие милые, даже если ты их не видишь, и такие беззаботные. Пока Нориаки не было, весь мир продолжал крутиться, жизнь шла, рождались и вырастали дети, деревья сбрасывали и обретали листву, трава пробиралась через землю снова и снова. Земля крутилась вокруг Солнца, проходили дни и ночи, Луна сменяла свои циклы, звезды оставались такими же далекими. Ночью Нориаки думал обо всем этом, пока засыпал, слушая тишину. За окном где-то у подножия скал шумели волны и сталкивались с камнями. У Отеля было определено лучшее местоположение во всем Морио. Когда Нориаки уже почти совсем провалился в сон, ему позвонили. Он нехотя встал и тут же поежился от прохлады в комнате, захотелось тут же вернуться под одеяло. – Какёин Нориаки слушает, – хрипло сказал он, подняв трубку. – Привет, – послышался голос Джотаро. – Черт, у тебя же сейчас ночь. Извини. – Ничего страшного, я почти не спал, – утешил Нориаки, заметно расслабившись, когда услышал его голос. – Как ты узнал, куда звонить? – Я позвонил в гостиницу и попросил, чтобы меня перенаправили в твой номер, – ответил Джотаро. – Как дела? – Все в порядке, – Нориаки пожал плечами, усаживаясь на тумбу, на которой стоял телефон. – Хожу в школу. Джоске познакомил меня со своими друзьями. Сегодня зашел в гости к Джостару-сану. – И как? – Сказал, что я напоминаю ему одного его старого друга. А потом использовал свой стенд, чтобы понять, что это действительно я, – усмехнулся Нориаки. Джотаро в трубке смешно фыркнул. – Он… постарел. – Да. – Так… А ты? – Я работаю, – вздохнул Джотаро. – Вот выдалась свободная минутка, решил позвонить. Сейчас, подожди. Джотаро вдали от трубки гаркнул кому-то что-то на английском и вернулся. – Только стоило сказать мне, что я на перерыве, как меня отвлекли от него, – недовольно пробурчал он. – Не могут без тебя справиться? – Да они вообще бестолковые. Я им дал конкретные указания, что делать, а у них остаются наитупейшие вопросы. – Где ты работаешь? – Конкретно сейчас я в институте преподаю студентам всякую биологию. – Как забавно это слышать, – улыбнулся Нориаки, прикрыв глаза. – Ты стал ученым. Научишь меня чему-нибудь? – Обязательно, – буркнул Джотаро и опять кого-то послал за пределами телефона. – Как Джолин? – Да хорошо, что с ней станется. Я ей сказал, что скоро полетим в Японию, и она очень обрадовалась, что увидит бабушку, – ответил Джотаро. Нориаки усмехнулся. Холли-сан стала бабушкой. – С тобой должен связаться агент Фонда. Ты уже знаешь? – Да, Джотаро, ты сказал об этом, когда мы летели, – улыбнулся Нориаки. – Ох, черт. Да, припоминаю. Извини, – Джотаро устало вздохнул. В трубке опять послышалось шуршание. – Слушай, Какёин, мне нужно идти. Доброй ночи, получается. – Иди, ДжоДжо, покори всех своих рыб, – сказал Нориаки. Пока они разговаривали, он успел обмотать проводом себе палец и сейчас пытался вынуть его из пружинистого плена. – Джотаро. – Да? – Я рад, что ты позвонил, – тихо сказал Нориаки. – Я тоже, – произнес Джотаро. – До связи. Пока. – Пока, – сказал Нориаки, и спустя несколько мгновений в трубке послышались гудки. Луна светила в окно через занавески. Той ночью Нориаки спал крепче, чем обычно. На следующий день Джоске повел его в ресторан. Так он назвал это маленькое местечко на краю города рядом с кладбищем. Выглядело кафе очень мило и уютно, ничего не предвещая. – Пойдем, Какёин-сан, – потянул его Джоске внутрь. Окуясу ехидно захихикал, и Нориаки это не понравилось, как будто он знал что-то, что Нориаки не понравилось бы. – А что в нем такого? – спросил Нориаки, когда они зашли, и осмотрелся. Внутри было всего три стола, за стойкой никого, и казалось, что тут вообще никого нет, кроме них. Но это было подозрительно. – Тонио-сан! – проорал Окуясу. Голос у него и без того был слишком громким, и Нориаки поморщился от эха. – Тонио-са-ан! Джоске провел его за стол, и Нориаки недоверчиво сел. Что-то тут было не так. – Нет его тут, что ли? – обиженно пробурчал Окуясу и прошел к двери комнаты для персонала. Неожиданно для него дверь открылась и из нее вышел мужчина в белом фартуке и колпаке, по профессии повар, очевидно. – Окуясу-кун, если ты будешь так орать, то я тебя запру в кладовке и ты будешь перебирать рис до утра, – сказал Тонио-сан с вежливой улыбкой. У него был явный итальянский акцент, но его японскому языку это никак не мешало, наоборот, добавляло изюминки. Было слышно, что он хорошо знает язык. – Тонио-сан, смотрите, кого мы привели! – Окуясу не обратил внимания на его угрозу и пальцем указал на Какёина. Тонио повернулся к нему и поклонился. – Приветствую нового гостя в моем ресторане, – сказал он. – Подождите минуту, я подойду к вам. Он снова скрылся за дверью, и Нориаки спросил у Джоске: – Тут нет официанта? – Насколько был маленький бюджет у этого ресторана, чтобы повар сам брал заказы у гостей. – Нет, и меню тоже, – кивнул Джоске. Нориаки изогнул бровь. – Вообще-то, он сам узнает, что надо приготовить. И это обязательно нравится. Я обожаю тут есть! – Как интересно, – произнес Нориаки и облизнул губы. Почему-то ему тут было очень неуютно, он чувствовал угрозу, но не понимал, что именно не так. Он напрягся, приготовившись в случае чего вызвать Иерофанта. Тонио-сан подошел, дежурно улыбнулся Джоске и остальным и очень внимательно посмотрел на Нориаки, вглядывался в него и едва ли не прожигал взглядом. Нориаки держался и сидел наготове, сжав кулаки на коленях. А потом Тонио опять улыбнулся, бодро сказал, что абсолютно точно знает, что нужно Какёину-сану и ушел на кухню. Нориаки с подозрением проследил за ним до двери, быстро перевел взгляд на Джоске, а тот всего лишь пожал плечами и загадочно улыбнулся. Когда Тонио поставил перед Нориаки тарелку с едой, над которой еще шел мелкий пар, Нориаки нахмурился. – Вообще-то у меня специализация итальянской кухни, – улыбнулся Тонио. – Но сейчас Вам, Какёин-сан, нужно попробовать это блюдо. Томатный магрибский суп к вашим услугам. – Арабская кухня? – криво усмехнулся Нориаки. Тонио чуть ли не засветился. – А вы имеете определенные познания в кулинарном деле, – кивнул он. – Как иронично, – пробормотал Джоске. – Полагаю, что весьма и весьма, – поклонился Тонио. – Джоске-сан, Окуясу-кун, ваши блюда в скором времени тоже будут поданы. – Ай, не спеши, Тонио-сан, а то небось подгорит что еще, придется переделывать, – протянул Окуясу, махнув рукой. – У меня никогда ничего не подгорает, Окуясу-кун, – тут же посерьезнел Тонио и скрылся за дверью служебного помещения. Нориаки опять проследил за ним, а Джоске тыкнул его в бок. – Приятного аппетита, Какёин-сан! – сказал он и кивнул на тарелку с супом перед Нориаки. Нориаки взял ложку и подвинул лимон, плавающий на поверхности супа, к краю. Зачерпнул бульона, поднес к губам, и в нос ударил сладковатый аромат томата. Нориаки закрыл глаза, сунул ложку в рот и тут же раскрыл глаза. – Это охренеть как вкусно, – сказал Нориаки, проглотив бульон, и принялся расправляться с супом. В это время Тонио подал уже другие блюда и удовлетворительно улыбнулся, видя реакцию Нориаки. А вот когда Тонио отошел, Нориаки начало мутить – его живот скрутило, и Нориаки сдавленно простонал. Джоске взволнованно посмотрел на него, Окуясу сдавленно захихикал, и Джоске пнул его под столом. Нориаки сходил с ума от боли, прожигающей его внутренности, и с ненавистью взглянул сначала на Джоске, а потом вслед Тонио. – Я, черт возьми, знал, что что-то не то, – прошипел Нориаки. Он не понимал, что происходит: Джоске выглядел встревоженным, но он сидел на месте, а Окуясу тоже сидел, и они на пару с Джоске как будто знали что-то, о чем Нориаки сказать не соизволили. Нориаки очень сильно злился, а потом мир потемнел, и голова Нориаки с грохотом опустилась на стол. – Слушай, а это не перебор? – спросил Окуясу с набитым ртом. Джоске пожал плечами и вздохнул, оглядываясь на дверь Тонио. – Ну, до этого же все хорошо было, – пробормотал Джоске. – И с нами так же было. – Ну да, – Окуясу проглотил кусок тефтели, закатив глаза от удовольствия. – Как же это вкусно, это невозможно. Джоске с улыбкой покачал головой и аккуратно тронул Нориаки за плечо. – Какёин-сан… – позвал он, и Нориаки тут же раскрыл глаза, вскочил на ноги и осмотрел себя. Он диковато посмотрел на Джоске, Окуясу аж жевать перестал, а затем обернулся к кухне, помахал в окошко, закрыл глаза и глубоко-глубоко вдохнул. Джоске напряженно смотрел на него, и когда Нориаки открыл глаза, то широко улыбнулся. – Это самый охренительный суп, который я ел в своей жизни! – сказал Нориаки, сжимая кулаки и вскидывая руки. – Я никогда не чувствовал себя живее! Мой желудок как будто… Как будто вырос обратно! Это удивительно! Я чувствую себя отдохнувшим и здоровым! Невероятно, это попросту невероятно! – Я могу предложить вам еще морковный сок, морковь богата бета-каротином и витамином А, который полезен для глаз, – раздалось за спиной, Нориаки тут же отпрыгнул в сторону, давая Тонио пройти. – Вы стенд-юзер, не так ли? – прямо спросил Нориаки, с интересом разглядывая Тонио с новой стороны. – Да, вы совершенно правы, – кивнул Тонио. – Я использую свой стенд, придавая свой стряпне еще больший оздоровительный эффект. – Я восхищен, я искренне восхищен, – рассмеялся Нориаки и сел обратно за стол. – Я видел много способностей, от огромных жуков и целых кораблей до остановки времени, и все же изобретательность природы безгранична… – Я думаю, дело скорее в людях: что людям нужно, то у них и как стенд, – задумчиво сказал Джоске. – Нет, конечно, стенд зависит от замыслов человека, но и человека создала природа, и не все люди так бесчеловечны, какие мне встречались со стендами, – помотал головой Нориаки. – Я к тому, что это удивительно. – Да, это удивляет, – согласился Джоске. Джоске неожиданно задумался о том, что Какёин действительно чаще встречал стенды в битвах, нежели в повседневной жизни, и именно поэтому он так реагирует. Конечно, наличие стендов побуждает драться: все же есть ощущение, будто ты сильнее, и ты используешь свой стенд, чтобы добиться своего, а такой боевой настрой часто приводит к дракам, потому что не у тебя одного есть стенд. Джоске часто использовал свой в разборках с хулиганами на улицах до того, как его перестали трогать в принципе, зная, что Джоске может постоять за себя. В целом, Джоске мог понять Нориаки. – А кто тебе встречался? – с искренним любопытством спросил Окуясу. Нориаки отпил из трубочки морковного сока и весь оставшийся вечер рассказывал о путешествии в Египет, кто им встречался и как они справлялись с неприятностями. Попадались даже истории, которые Джоске уже слышал от Джозефа. Они играли новыми красками: воспоминания Какёина все же были свежее. И еще было жуть как интересно узнать про Джозефа и Джотаро, про их друзей, конечно, тоже, но все же вполне ясно почему про свою семью слушать интереснее. Вероятно, Джозеф тогда даже не знал о существовании Джоске. А Нориаки был только рад выговориться. Настроение как-то удивительно улучшилось, и Нориаки понял, что доверяет. Они не были в Египте, они не переживали того, что пережил он, но все же они понимали его. Каждый по-своему, но понимал, а это стоило очень дорого, и Нориаки, наверное, все же мог сказать, что рад, что их встретил. Наверное, все же сказать мог. И они часто начали проводить время вместе. Иногда с Коичи, иногда нет, потому что у него все же была девушка, и Нориаки вполне понимал его – будь Джотаро рядом, он бы тоже проводил с ним кучу времени. А пока он не приехал, Нориаки восполнял свои пробелы, которые появились из-за перемещения во времени, – он смотрел вышедшие за последние годы аниме и кино, и особенно здорово было когда вся компания собиралась вместе. Нориаки свою квартиру от Фонда все же получил и очень обрадовался, когда увидел, что его обеспечили новейшими технологиями. Ах, все для идеальной жизни семнадцатилетки! – О господи, – сказал Нориаки, когда пошли титры фильма. – Это… – Что? – спросил Джоске. – Это охренеть, – сказал Нориаки. – До чего все дошло. Акира превратилась в это. Теперь это целый жанр. Это так экзистенциально… Нориаки зарылся пальцами в волосы и откинулся на спину, укладываясь на футон. – Что с этим миром произошло, что появился этот фильм, – обреченно вздохнул он. – Вы живете в удивительное время. – А что произошло? Я вообще не понял, – пробасил Окуясу. – Окуясу, ты очень счастливый человек, – сказал Нориаки и протер глаза. От сидения в темноте и просмотра фильма без остановки они начали побаливать и слезиться. – Э? – Окуясу посмотрел на Джоске в надежде, что тот объяснит, что имеет в виду Какëин, но Джоске лишь пожал плечами. – У нее от человека остался только мозг, – пояснил Коичи. – И она не знает, человек ли она в таком случае, если у нее все остальное это “творение науки”. – Ооо, – Окуясу издал звук понимания. Нориаки все еще лежал на спине, закрыв глаза, и переваривал чувства после фильма. Он так сильно ударил ему по мозгам, что прийти в себя не получалось – хотелось просто выть, и этого было бы достаточно, чтобы узнать, что он думает про фильм. – Какëин, все хорошо? – уточнил Джоске. – Да, – ответил Нориаки, не двигаясь. – Нет. Нужно подумать. Джоске весело толкнул его колено, а Коичи положил на грудь Нориаки кусок мармелада. – Я не могу его воспринять, я слишком давно родился для этого, – сказал Нориаки. – Чтобы его понять, мне нужно больше контекста. – Какëин, тебе понравился фильм? – спросил Джоске. Нориаки чуть подумал. – Да, – ответил он. – Определенно. – Это самое главное при просмотре фильма, – очень серьезно сказал Джоске. – Мне тоже понравился. – Мне тоже, – кивнул Коичи. – Спасибо, что показал, Джоске. – Да, спасибо, Джоске, – широко улыбнулся Окуясу. – Картинка красивая. – Это такой символ, – продолжал Нориаки. – Что происходит с Японией… – Вообще, он же по манге, – сказал Джоске задумчиво. – Манга начала выходить в восемьдесят девятом году, если я не ошибаюсь. – Аж тогда?! – воскликнул Нориаки, тут же поднимаясь и возмущенно глядя на Джоске. – Я все пропустил! Я столько всего пропустил! – Зато у тебя есть возможность посмотреть, во что все вылилось, – усмехнулся Джоске. – Я все пропустил, – вздохнул Нориаки. – Ну слушай, Какёин, – сказал Коичи, и Нориаки посмотрел на него, прислушиваясь. – Мы не лучше. Это, по сути, один из немногих фильмов, которые я смотрел по киберпанку. Да и вообще, когда мы росли, мы же не могли тоже понять, что происходит. Это мы сейчас так судим. Так что мы в одной лодке. Нориаки выглядел грустно, но слова Коичи его подбодрили. – А вы читали Акиру? – спросил внезапно Нориаки. – Я смотрел аниме, – пожал плечами Джоске. – Оно о-оч крутое. – Нудное! Я перестал что-либо понимать еще в начале, – насупился Окуясу. – Что вы в нем вообще нашли. – Окуясу, ты можешь просто не смотреть с нами, – хмыкнул Джоске. – Аниме?! – опять простонал Нориаки. – Что произошло с миром. А, получается, манга уже закончилась? – Получается, так, – кивнул Джоске. Нориаки хотел снова повозмущаться, но неожиданно для всех (и сам для себя) расслабился и рассмеялся. – Ты чего? – не понял Окуясу. – Это так здорово, – улыбнулся Нориаки. – Столько всего произошло. Так удивительно. Он облегченно вздохнул и потянулся. – Ну, кто в приставку хочет? – хитро ухмыльнулся он. – Я вас всех покромсаю! – Это мы еще посмотрим! – с огнем в глазах сказал Джоске и опасливо хрустнул костяшками. Конечно, Нориаки их всех выиграл. Коичи не особо разбирался, потому что играл редко, Окуясу вообще чуть ли не в первый раз в жизни взял геймпад в руки, а Джоске был хорошим противником, хотя и не таким хорошим, как когда-то был Д’Арби. Нориаки от этого воспоминания поежился, потому что тогда они играли не на жизнь, а буквально на смерть, но отрицать умения противника было бы глупо. Нориаки даже думал о том, что они могли бы подружиться, если бы встретились в другой ситуации. Нориаки взял бы у него реванш. Жаль, конечно, что он был приспешником Дио. На мысли о Дио Нориаки нахмурился, судорожно вздохнул и попытался забыть, обратно включаясь в гонку с Джоске и выигрывая в два счета. Когда они уже все легли спать, Нориаки не мог уснуть. Он с закрытыми глазами лежал и думал о всяком: о том, что это его первая такая дружеская тусовка, и о том, что он с ними не чувствует себя скованно, и о том, как изменился мир за время его отсутствия, при том, что он даже не ощущал этого времени – только свое отсутствие. – Эй, Какёин, – тихо позвал Джоске. Нориаки открыл глаза и удивленно посмотрел на него. – Спишь? – Нет, – ответил Нориаки. – Что ты хотел? – А если бы у нее было абсолютно человеческое тело, а из технологий – только мозг. Она могла бы считать себя человеком? Нориаки задумался. – Не знаю, – сказал он наконец. – Нужно для начала понять, что значит быть человеком. Что определяет тебя как человека. – У нее, получается, будет искусственный интеллект вместо естественного. – Ну да. – А именно разум отличает человека от, эм… не-человека, – продолжал Джоске. – Осознанность, типа. Никто не сможет сказать, действительно ли она осознает себя живым существом – она в любом случае будет запрограммирована так, чтобы отвечать верно. Скорее всего, она даже идеально сможет пройти тест Тьюринга. Но мы никогда не сможем узнать, чувствует ли она что-то. – А сможет ли она чувствовать боль? – Я думаю, да. Мы же чувствуем боль, чтобы понять, в опасности мы или нет. Ее “настоящие” нервы должны будут как-то подключить к нервам искусственного мозга, а иначе это было бы странно. – Ну боль это неприятно. Может, они бы додумались придумать какой-нибудь другой сигнал опасности? – Неприятно, зато действенно. К тому же, если у нее будет стремление быть такой, как и все люди, не отличаться от них просто потому, что у нее будет искусственный мозг, она будет обязана чувствовать боль, чтобы не отличаться, – сказал Нориаки, глядя в потолок. Джоске какое-то время помолчал, а потом сказал: – Как-то ты странно относишься к обязанностям. – В плане? – Люди же все равно друг от друга отличаются, – пожал он плечами. – Кто-то и без искусственного мозга не чувствует боли. – Ну и что хорошего в отличии? Тебя только больше не любят. Так устроено общество, что если кто-то в него не вписывается, его начинают игнорировать, – тсыкнул Нориаки, хмурясь. – И то, что кто-то не чувствует боли, – ему же хуже. Это мозг больной и не воспринимает сигналы тела. Однажды он умрет и даже не поймет, что умер. – Мозг? – И мозг тоже. – Не знаю. По-моему, это здорово, что люди такие разные, – Джоске зевнул. – Так что будет она чувствовать боль или нет – зависит только от цели. Чего будут хотеть добиться ее создатели? – Возможно, – Нориаки закрыл глаза. Ему как-то разонравилось рассуждать об этом всем. – Возможно. Доброй ночи, Джоске. – Спокойной. А на следующий день ему неожиданно позвонил Джотаро. Они разговаривали недолго – лаконично, по делу. В некоторых вещах он не изменился совсем – если дело было важным, то Джотаро не разбрасывался словами ни в 17 лет, ни в 28. Когда он отключился, Нориаки долго смотрел на трубку в руке. Грудную клетку распирало от спертого дыхания – завтра прилетал Джотаро. Нориаки нужно было собрать вещи и поехать в Токио, чтобы там уже встретиться с ним и – на этом моменте сердце у Нориаки начинало биться еще сильнее – поехать к родителям. Даже мысли о встречи с ними вызывали лютую панику: Нориаки же так просто бросил их, сбежал из дома, надеясь вернуться потом и объясниться, а вышло все так неправильно. Это сильно удручало, Нориаки было очень страшно, и он старался не думать об этом всю дорогу до Токио. Когда они с Джотаро встретились, Нориаки понял, что по-настоящему соскучился и, не позволив себе нежностей на людях, крепко-крепко обнял его уже в машине. Джотаро довольно зафырчал ему в шею и поцеловал его в ухо, и Нориаки поежился от щекотки. И вроде бы все было хорошо, они разговаривали, пока ехали к дому Какёинов (но это скорее Нориаки рассказывал Джотаро о том, что с ним произошло за все время в Морио), но чем ближе – тем тише становился Нориаки. Он долго думал и в какой-то момент сказал: – Джотаро, – серьезно начал он. – Что, если меня вернуть назад. Я же вылечился. Мы можем просто вернуться опять, и ты меня там оставишь. И я как будто и не умирал. Я ведь правда не умирал. Джотаро поджал губы и пристально посмотрел на него. Нориаки сидел с широко расставленными плечами и прямой спиной, излучая уверенность, но Джотаро чувствовал, что она напускная. Нориаки сильно волновался перед встречей с родителями, и притворяться, что ничего не происходит, – было его способом пережить эту тревогу. – Мы же можем и в Египет не возвращаться. Я просто потом проинформирую наших, что со мной все в порядке. Я встречу тебя и скажу, что все хорошо. И мы просто заживем дальше, – продолжал Нориаки, смотря в окно. Потом он перевел глаза на Джотаро, и Джотаро в них почти ничего не увидел. Нориаки действительно вымучился от волнения, и Джотаро заметил это только сейчас. – Какёин, все уже случилось. Я тебя не встречал после Египта, – терпеливо сказал Джотаро, останавливаясь на светофоре. – Если бы ты смог вернуться, я бы помнил тебя, и у нас не было бы сейчас такой ситуации. – Но что если мир работает не так? Что если можно изменить ход времени? Что если я вернусь и все исправится? И ты будешь счастлив, Джотаро? Ты же говорил мне, что все это время тебе было очень плохо, – не успокаивался Какёин. Он взмахнул руками, переставая себя сдерживать. Он чувствовал в себе столько энергии, что не мог с ней справиться, ему казалось, что его идея гениальна и странно, что они не сделали этого раньше. – Что если еще можно все исправить, и мне не придется ехать к моим родителям, которые не видели меня одиннадцать ебаных лет? – А если нельзя? Все уже случилось, эти одиннадцать лет прошли, я их помню, и в них нет тебя. Как все это будет, все просто исчезнет и будет на новый лад? Откуда ты знаешь, что он будет лучше, чем то, что есть сейчас? – Джотаро взял его за руку, но Нориаки тут же ее выдернул. Джотаро положил ее обратно на руль, медленно выдыхая. – Я хочу попробовать, – холодно сказал он, смотря на Джотаро. Джотаро чувствовал себя беспомощным. – Я хочу знать, что выхода точно нет. Что это конец. Джотаро понимал, что Какëин не отступит. Если Джотаро не согласится, он испортит с ним отношения. Но Джотаро не знал, как работает мир. Он не мог гарантировать, что все получится так, как говорит Какёин, что изменив прошлое, можно изменить настоящее. И если все-таки нельзя, но они смогут оставить Нориаки в прошлом… Джотаро не встречал его, когда ему было 17. Если у них все получилось, то почему Нориаки с ним не связался? Что произойдет в будущем такого, что Нориаки больше с ним не захочет связываться? Почему он просто бросит его после всего произошедшего? Что произойдет такого? Джотаро было страшно. Он не хотел его терять. Он не мог сказать, что будет, и ему было дико страшно, что выйдет худший сценарий из возможных. Конечно, худшего уже не могло быть: ведь Какёин не умер тогда, в Египте. Но возможность расстаться с ним опять навсегда причиняла невыносимую боль. Джотаро смотрел на сидящего слева от него Нориаки через зеркало заднего вида (хотя сейчас оно было скорее левого, а не заднего) и не мог выдержать этой боли, но видеть его муки он тоже не мог. – Ладно, – наконец сказал Джотаро. Он сжал зубы и спрятал глаза за козырьком фуражки. – Мы попробуем. Но помни, что может ничего не получится. Нориаки мягко улыбнулся. – Мы делали невозможное на протяжении целых двух месяцев, мы буквально сражались против столетнего восставшего из мертвых вампира, – сказал он и погладил Джотаро по плечу. – Я готов ко всему. Джотаро сдавленно кивнул и вздохнул. Как же тяжело было смириться. Чуть ли не тяжелее смерти Какёина. Они попробовали, не доезжая до дома Какёина. Остановившись на ближайшей парковке, они зашли в переулок, чтобы не привлекать к себе внимания и крепко схватились за руки. Джотаро держал так, будто больше не сможет взять его за руку никогда, а Нориаки просто сильно волновался и оттого тоже сильно сжимал руку Джотаро в ответ. Они чувствовали тепло друг друга и дышали почти в унисон. И тогда Джотаро призвал стенд. После взрыва последовала пустота. Что-то вроде было, но не было ничего, что можно было бы объяснить. – Где мы? – спросил Нориаки. – Далеко и высоко, – был ответ. Голос не принадлежал Джотаро. – Кто это сказал? – но на это уже не ответили. Пространство заполняло собой все, даже тело Нориаки. – Зачем это происходит? – Верный вопрос – "почему?". – Я всегда спрашиваю "зачем", потому что все спрашивают "почему". – Даже тут ты хочешь отличиться. – Я не хочу отличаться. Если ты об этом думаешь, то уже отделяешь себя от других. Я всегда отличался, у меня стенд всю жизнь. И от этого исходят все твои последующие отличия. Ты видишь мир не так, как другие люди. Ты ничего не можешь с этим сделать. Что мне тогда делать? Идти дальше. Ты сам видишь что-нибудь в восемьдесят седьмом году? До встречи с Джотаро? Только пустоту. А как же Дио? Кто это говорит? С кем я разговариваю? Дио только расширил эту пустоту. Ты нашел в нем опору и потерял ее, стоило кому-то иному залезть тебе в душу. Душа, получается, находится в голове? Где находится душа? Где находится твоя душа, Нориаки Какёин? Переместившись в девяносто девятый год, ты оставил в нем свою душу, потому что можно двигаться только вперед. Ты не сможешь жить в восемьдесят седьмом, зная, что где-то есть девяносто девятый. Ты находишься в 99-ом только потому что ты туда попал. Там находится твой Джотаро. Там находится твоя мать. Почему? Мама в 87-ом году не твоя, а того Нориаки Какëина, который сбежал в Египет, не сказав никому ни слова. Она скорбит. Ты звонил ей в своем путешествии? Нет. Как же так получилось? Почему ты не звонил своей матери, когда мог это делать? Мне было страшно. Страшно позвонить и сказать ей, что все хорошо? А ей как страшно. Страшнее, чем тебе. Единственный сын пропал без вести. Почему ты не позвонил ей, Какëин? Не сказал, что все хорошо? – Я могу вернуться и сказать ей, что все в порядке, – взмолился Нориаки. Ты не можешь. Нет никакого порядка. Это уже не твоя мать. Где тогда моя мама? Где моя мама? Она в 99-ом. У нее большая боль о потере сына. Прошлое есть только в твоей голове. Нет общего прошлого, в которое можно вернуться. Есть только будущее. Как же тогда вернулся Джотаро? Он вернулся в свое прошлое, которое он не решил. Оно висело на нем тяжелейшим грузом человечества, и он снял этот груз. Отличное решение перед отправлением в новый век. Он не может жить в прошлом. Он всегда привязан к моменту, когда использует стенд. Чудо, что он вообще может вернуться. Может ли он что-то менять? Нет. Он не поменял ничего. Ты никогда не умирал, Какëин. Смерть никогда не касалась тебя. Когда она коснется, то с этим ничего нельзя будет сделать. В науке есть смерть. В жизни есть смерть. – Почему я не могу вернуться тогда в восемьдесят девятый? Меня не было в восемьдесят девятом. Там тоже место не тебе, а твоему отсутствию. Разве у меня теперь вообще есть место хоть где-то? Я не могу вернуться обратно, но девяносто девятый год не мой год, я не знаю этот мир, он чужой. И все же тебе место именно в нем. Кто так решил? Никто не решал. Никто ничего никогда не решает. Все всегда заложники ситуации. Нориаки закрыл голову руками. Он не мог выдержать такого, у него начинала болеть голова и путаться мысли. Нориаки почувствовал на своих плечах теплую тяжесть, и он взглянул наверх. На него взволнованно смотрел Джотаро. – Ничего не получится, – прошептал Нориаки. Джотаро сильнее нахмурился. – Давай вернемся. Это не фильмы, которые ты смотришь, Какëин. Это не игры, в которые ты играешь. В жизни свои правила, и самое главное, что их действительно нет. Не надумал ли ты сам себе, что не можешь вернуться? Ты вообще хотел возвращаться? Куда ты хотел вернуться? Тебе нравилось, как было прежде? Кого тебе жалко больше, себя или свою мать? Или все действительно так, и тебе больше нет места в том мире, откуда ты прибыл, и теперь ты сможешь жить только в этом, потому что он так хорош? Ты сам решаешь свою судьбу. Но Джотаро решил мою судьбу, он спас меня от смерти. Ты уверен в этом? Ты знал, на что шел. Ты был уверен в своих силах. Ты всегда в них уверен. Так что же случилось сейчас, Какëин? Где вся твоя уверенность? Нориаки казалось, что у него сейчас выпрыгнет сердце. Он не хотел это думать. Он не понимал, что он думает на самом деле, а что додумывает. Он не мог выявить свое личное мнение. Нориаки больше не знал, что правда, а что нет. Все смешалось, и везде были оттенки разного, и нельзя было сказать точно, что более истинно. Истинно все, подумал Нориаки. И, должно быть, ничего одновременно. Все имеет место быть. Но теперь он действительно больше не мог вернуться в свой 87-й. Не после такого. Джотаро хотел что-то спросить, он даже открыл рот для этого, но Нориаки обнял его и прислонился ухом к его груди, находя среди внешних звуков внутренний стук его сердца. Оно екнуло, когда они перемещались обратно в 99-й, и опять забилось в своем темпе. Они упали на тротуар, тяжело дыша. Нориаки схватился за белый плащ Джотаро просто чтобы схватиться хоть за что-то. Он опустил голову и тихо завыл, и Джотаро посмотрел на его затылок. Волосы растрепались, и края ушей выглядывали через красно-рыжие пряди, и Джотаро смотрел на это и ничего не мог сделать. Джотаро было невыносимо видеть такого Какëина, но он не мог сказать, что не был рад, что Нориаки не остался в 87-ом. Он корил себя за такие эгоистичные чувства, и все же был безмерно благодарен Вселенной за то, что Нориаки остался с ним. Даже если он так и не понял, почему. Они сидели на тротуаре. Нориаки тихо плакал Джотаро в жилетку, а Джотаро мягко поглаживал его по спине. Сгущались сумерки.