Ophelia synd №48: Проводя реквием по мечте...

— Похожее на ливень стрекотание цикад на мгновение замерло. Во внезапной тишине я осознал, как прекрасен мир. Даже от одного твоего присутствия всё меняется. Даже если эти мгновения - ложь, я хочу в них остаться.

Предутренний темный цвет небесного свода, наделенный через отражение в окне силуэтом невысокой кушетки одиночной палаты, освещенной работающими медицинскими приборами и маленьким диффузором, распыляющим воду с целью улучшения дыхания молодого пациента. Белый дымок незамысловато спускается от устройства к подножию невысокой тумбы, а ритмичный звук кардиомонитора спокойно отбивает свои несколько ударов по секундам. Включенная желтая лампа у дивана на другой стороне комнатки помогает Намджуну лишний раз перевернуть страницу какой-то книги, чтобы прочесть продолжение, пока неподвижно лежащий паренек на кушетке не издает вздрагивающий шорох, сопровожденный заметным изменением эмоций на лице. Такое происходит каждую ночь, порой, Чимин начинает кричать в отсутствии видимого света или чужого нахождения, поэтому Намджун уже целую неделю живет почти рядом, приезжает к парню именно на вечер, чтобы позаботиться, привезти некоторые фрукты, которые больной не может есть, чтобы просто показать самому себе, что Наму не всё равно, но выходит предельно странно, особенно, когда Ким встаёт с дивана и решительно подходит к спящему больному, начиная ощупывать ладонью горячий лоб и измерять температуру холодом своих пальцев. Прекрасно осознавая, что прошлые события травмировали разум Чимина, мужчина всеми силами старается загладить свою вину, присаживаясь на стул неподалеку от больничной койки и наклоняясь ближе, чтобы губами прикоснуться к пылающим щекам и скулам. Парень сглатывает густую слюну во сне, разглаживая морщины между бровями и смягчая выражение, как будто его безопасности ничего не угрожает в такие моменты, пока он неосознанно наслаждается ощущением легкого поцелуя и заботливого поглаживания его дрожащей руки, бездвижной все остальные часы в сутках. Не разговаривая уже долгие дни, Пак может только ночью показывать Намджуну, что он все еще жив, хотя и находится долгое время в состоянии, сродни комы. Врачи объяснили этот глубокий нескончаемый сон слишком большим стрессом, от которого мозг еще не оправился, будучи так же травмированным серьезными ударами и тяжелыми ментальными тревогами. Чимин оказался в дорогой больнице под всяческим уходом только через день, как его похитили, не помнит ровным счетом ничего, да и сказать возможности нет. До Намджуна дошли только предположения врачей и их не самые оптимистичные прогнозы, касаемые скорого прихода в себя, но все же ночью Чимин действительно подаёт хоть малейшие признаки того, что он все ещё может чувствовать и реагировать... Присутствие Кима в такие моменты заменяло все лекарства, отпугивало даже самые ужасные кошмары, помогало выбраться из лабиринтов, по каким Чимин бродил в поисках открытой двери, но натыкался на новую, такую же, но уже с новым разъемом для ключа. В бесконечном следовании по коридорам разума Пак отчетливо понимал, что больше не властен над своим телом, что многое бессмысленно и исчерпано по значимости, но нечто странное заставляло его подняться с бетонного пола и идти дальше, срываться на бег в пучину неизвестного на черной стороне. Несильные подрагивания пухлых пальцев окутывались чужой рукой, а Намджун впервые задумался, что слишком много крови на его собственных, он не должен пачкать молодого парня этой грязью, видимо поэтому в последний раз наклоняется к горячему лбу и жарко целует, прикасаясь после своим в знак извинения. Кожа Чимина слишком гладкая, как у младенца, во сне подсознательно понимающего, что сейчас отец отнесет в теплую кроватку детской комнатки и накроет заботливо одеялом, но Паку совершенно не кажется, что сейчас его оберегает родитель, скорее хочется верить, что Намджун его ангел хранитель и самый справедливый судья, знающий, когда нужно хвалить или ругать. Чимину сложно представить, что мужчина может его целовать, ведь это непостижимо и больно, но так приятно, что лицо само тянется губами и медленно прикасается к нависшей недалеко шее, смыкая на сонной артерии уста и обжигая жаром загорелую кожу. В такие моменты казалось розыгрышем и притворством это положение мальчика, при котором он ничего не осознает, но так чувственно реагирует на любые прикосновения, будто желает большего и успокаивается только при наличии Нама рядом. В другой ситуации Ким не поверил бы в кому, а внезапный поцелуй со стороны счел бы бестактным, но злиться на Чимина ему вовсе не хотелось, ведь такой хрупкий парень сам запал ему в душу, от чего каждый день заветным желанием стало вернуться к нему в эту палату снова, любоваться безмятежным времяпровождением, забыв, что в реальном мире их всегда преследуют трудности, рядом с Чимином наступало ощущение дома, а его милые маленькие пальчики, в рефлексе обхватывающие чужие так по-детски, вызывали у Кима чувство собственничества. Внезапно становилось все равно на прошлое, а мужчина ловил себя на мысли, что безжалостный убийца внезапно нашел предмет для защиты и любования, что было на него не похоже совершенно. Отстранившись от тела мальчика, он осторожно провел ладонью по груди паренька, успокаивая и вызывая этим ослабление шеи, когда она так же спокойно опустилась на подушку. Чимин с закрытыми глазами беспомощно вздохнул, возвращаясь в нескончаемом лабиринте куда то назад, вероятно, считая, что новая дверь - тупик... Открыв другую, парень надевает на голову капюшон от толстовки, вероятно полагая, что в нем посетители шумного клуба, персонал и вип клиенты не узнают его. Пьяный дым с примесями дурманящих трав в свете софитов и лазеров под энергичную музыку расступаются в определенном порядке так, что Чимин без труда бредет сквозь, не прикасаясь к телам людей совершенно, словно теперь ему нельзя их трогать, чтобы не заразиться или не остаться здесь навсегда среди безумно уставших неудачников, желающих снять стресс от рутины и забыться. Темные многочисленные коридоры внутри клуба и кабинеты для работников не отличаются от тех, что Пак привык видеть, со всей той грязью, дымом и подсветкой снизу двери, выдающей, что здесь уже видимо кто-то осуществляет свой профессиональный долг, зарабатывая на новую одежду или косметику. Редко вклинивающиеся стоны в рой мыслей и суета в гримерках казалась Чимину ностальгической, но стоило дойти до последней закрытой комнаты, откуда ничего не доносилось, кроме звона бриллиантов и украшений на одежде, Пак решительно открыл ее, замирая на месте. На кровати сидело его полуголое тело, раздевающееся под взглядом клиента, заказавшего его по-видимому пару минут назад. — Ты хотел меня видеть? - спокойный тон, шелест одежды, яркая люстра над застеленной нетронутой кроватью, на которую Чимин завалился сам, закрывая глаза рукой и начиная свою заученную исповедь. — Хен, прости, что прошу о таком, я готов сегодня остаться с тобой на всю ночь, но мне очень нужны деньги для матери, она сильно заболела. - тяжелый вздох вместе с проглоченной слюной напрягли Пака ещё больше, как и внезапно поплывшие по его телу прикосновения посторонних жарких ладоней, обжигающих как раскаленный металл. — Конечно, малыш, я помогу тебе любой суммой, не волнуйся. Только, давай сегодня попробуем новую позу? - его жадный европеоидный разрез глаз, широкое лицо, большой лоб и белая кожа, не уступающая по цвету самому Паку, откровенно страшащемуся, когда его пережимают в шее эти толстые пальцы. Со стороны двери парень в капюшоне испуганно смотрит, как его тело наигранно извивается от удушья, а клиент тем временем получает удовольствие, сжимая еще сильнее и улыбаясь. Как будто спроецированные на Чимина действия начинают душить его в реальности, а Пак хватается за своё горло и не может избавиться от дискомфорта. Решив выбежать из комнаты, он оборачивается и видит напротив серьезного Намджуна, смотрящего на его лицо, полузакрытое капюшоном. Мужчина недоволен чем-то, от чего грубо хватает приведение Пака за горло и так же отбрасывает на кровать рядом с воспоминаниями и вторым воплощением Чимина, зеркаля американского бизнесмена собой. Киллер так же сильно сдавливает, заставляя Пака задыхаться и пытаться ногами отпихнуть, но тело неосознанно теряет сознание, и мальчик просыпается... За окном яркое небо сопровождается солнцем в зените, а Чимина отвлекли некие иглы и устройства в его руке, которые он вынимает и решительно встает с постели, отмечая, что в невероятно красивой палате ему ничто не мешает сейчас сбежать... Следуя по школьному коридору в кабинет директора, парень с красными волосами иногда останавливался у открытых ставней окон, либо для более легкого дыхания, либо обдумывания, что делать с сложившейся ситуацией. Его аргументов может не хватить для первостепенного отведения подозрений, всё же видео компромат изрядно подпортил его репутацию, а как итог - исключение или отстранение от занятий. Все же противостоять целой подростковой банде в одиночку, практически самоубийство, но для Чона это вопрос не выживания, а интересного буднипрепровождения. По слухам, три семьи ждут его у директора. Родители и их дети-стукачи, а на стороне Хосока никого, только боевой непотопляемый дух приключений и удовольствия от экстремальных условий. Со стука в дверь началось краткое разрешение, окруженное совершенно неодобрительной обстановкой. Хосок обходительно поздоровался со всеми присутствующими, про себя удивляясь, что в кабинете до этого момента слышался гул возмущенных голосов, но с приходом Чона всё утихло, а в обществе нескольких подавших жалобу за избиение вчера парней, окруженных своими законными опекунами, присутствуют ещё два человека в полицейской форме. Видимо, глава школы удозволилась рабочее время потратить на звонки, привлекая на свою сторону такие же надменные и оскорбленные взгляды. С уважением Хосок поклонился, прежде чем сесть на противоположной стороне длинного стола, лишний раз избегая зрительных контактов и только продолжая выслушивать причины тревог остальных, несколько раз обращая внимание на стул рядом с собой, словно приготовленный для кого-то еще. — Ученик Чон, ваше поведение, которое вы продемонстрировали за такое недолгое нахождение в этой школе, абсолютно неприемлемо. Каким бы не был конфликт, семьи Ли, Мин и Чхве ждут ваших извинений. - показав рукой на гостей кабинета, ополчившихся против одного единственно виноватого и прибывая на стороне главы школы, она расчетливо сложила руки в замке перед собой, тактично выслушивая мальчика. — Мне не за что извиняться. К тому же я имею право молчать, так как здесь нет моей матери. — Я связалась с вашим дядей, он должен в ближайшее время подойти. Я настояла на его присутствии, так что долго ваше молчание не продлится. — Дядей? У меня нет никаких родственников, кроме мамы. - вопросительно вскинув бровь, Чон услышал со стороны закрытой двери приближающиеся шаги, что так же в скором времени прекратились в поиске нужного кабинета. — Ну как же, этот человек представился, как ваш опекун, устроил вас в школу и просил при возникновении вопросов обращаться к нему. Ваша вседозволенность вынудила меня воспользоваться этим вариантом. Так как до вашей матери было не дозвониться. Поведя глазами, Хосок тяжело вздохнул, подсознательно догадываясь о вмешательстве того человека в его жизнь, о мотивах и вероятном итоге этой встречи. За директором в дискуссию вклинились родители потерпевших детей, вероятно, рассчитывая на психологические способы воздействия на разум Чона, но только лишь неожиданный дверной хлопок смог окончательно привести в чувства... — Прошу прощения за опоздание. - как можно решительнее произнес пришедший солидный мужчина, опустившийся на место рядом с Хосоком в дорогом костюме и с деловой кожаной сумкой. Для парня этот голос был сродни грому в жаркий летний день, обостряющий не только слух, но и многие другие органы чувств. Само нахождение этого человека рядом заметно усложняло ситуацию, а внезапно опустившаяся на колено тяжелая рука заставила красноволосого закрыть пальцами глаза. С кондачка мужчина все дозволенно начал выслушивать опрометчивые первые впечатления присутствующих, казалось, что всерьез вникая в своей роли в любое предположение, каким бы унизительным оно не было для обоих виноватых. Господин Сокджин не на шутку озадачил своим появлением представителей правоохранительных органов, что стали шептать очевидно начальнику и по совместительству одному из отцов пострадавших детей о том, что сейчас в кабинете находится очень влиятельный человек с многогранными заслугами и предысторией своей деятельности, по слухам полагали, что раз его племянник выделился в этом деле не с лучшей стороны, то скорее всего пошел именно в детектива характером и воспитанием. Но Джина едва волновали перешептывания каких-то рядовых сотрудников полиции, все люди в этом месте имели заранее подготовленную и изученную характеристику, Ким знал о каждом буквально всё и умело пользовался этим, защищая своего якобы родственника. В очередном скопе материнского недовольства Джин с уважением молчал, дожидаясь, когда женщины будут осечены остатками этики общения и морали, что в последствии наступало достаточно быстро. Спокойствие мужчины многих раздражало, как будто он не собирается наказывать и исправлять Хосока за какую то мелкую драку, а даже поощряет нечто подобное, не заслуживая этим статус опекуна, но стоило выслушать все умозаключения и вникнуть в суть дела, мужчина с полной серьезность в голосе заявил: — Тогда позвольте послушать причину драки от пострадавших детей. Мне интересно, почему они напали на моего племянника, так еще и сняли видео, с помощью которого пытаются выставить его действия по обороне за нечто неподобающее в таком случае. Он должен был терпеть побои, а не защищаться? - перед началом речи Ким ударил кулаком по столу, заставляя всех окончательно замолкнуть, даже директора, что сразу же разволновалась после этого. — Он оскорбил нашего друга. - ответил один из школьников после переглядки с товарищами, чьи родители сидели посередине. — Как? Какого? Почему он не здесь? А ваш друг, что, настолько несамостоятельный, что привлек на защиту ораву слуг? Или он какой-то ваш главарь? Задержавшись взглядом на идеальном лице, Чон больше чем с удивлением рассматривал и анализировал его поведение, пытаясь понять, что задумал этот детектив. — Это не имеет значения. - озлобленно выдавив на все вопросы, парень во главе скрестил руки на груди, чувствуя полную защищенность в окружении друзей и родителей, который вытащат его из любой неприятности сухим и невредимым, а так же ему стоило любой ценой скрыть имя главаря и их деятельность по сбору, покупке и хранению наркотиков для более влиятельных обучающихся. — Что ж, тогда я имею полное право в присутствии родных арестовать вас троих за пособническую и подстрекательскую активность. - достав из сумки папку с множеством документом, мужчина раскрыл ее на первой странице, доставая своё удостоверение детектива и показывая всем любопытным значок. - К вашей неудаче мне известны другие очень ценные обстоятельства, которые разрешают мне в полной мере воспользоваться полномочиями и обвинить ваших детей в распространении наркотических средств и причастности к ряду преступлений. Поднявшийся возмущенный гул во всем кабинете оглушил Хосока так же неожиданно, как и информация, выданная Джином с огромной уверенностью, как будто он заранее знал, что в этой школе ведется такой бизнес. — От любых дальнейших сведений будет зависеть срок их прибывания в участке. Так что попрошу тишины. - снова ударив кулаком по столу, Ким посмотрел на директора с обращением. - В ваших интересах поспособствовать следствию, иначе репутация школы пострадает. И по видимому женщина знала и молчала об этом, так что даже не стала возражать и защищать родителей, что снова создали тишину, пока отцы машинально рассматривали номера известных им людей, чтобы предпринять хоть что-то против детектива Кима. Другие дети в стрессовой ситуации разозлились еще больше, особенно после замеченной ухмылки на лице Хосока, что в расслабленном состоянии опрокинулся на спинку стула и так же скрестил руки на груди, занимаясь любованием своего дяди на расстоянии нескольких сантиметров и подглядыванием в папку с материалами. — Семья Ли, ваш сын был замечен в прошлом месяце на сборе у клуба "Шутка", промышляющего распространением запрещенных веществ, сделку осуществлял сын семьи Чхве, одетый в светлые джинсы и черную толстовку, представленные на фото. Так же есть компромат на Санли Мина, который состоит в дружественных отношениях с обучающимся по имени Хумаш, являющегося наследником Импаер-Групп, к сожалению, скрывающегося от полиции за богатством отца и активной преступной деятельностью. Есть что сказать? — Хумаш сам нас заставил ходить в этот клуб. - не выдержав давления, с места подорвался ребенок семьи Ли, попутно говоря, что ни в чем не виноват и что не причастен к наркотикам ни в каком виде, только выполняя поручения главаря. Остальные пытались его заткнуть, но тот истерично продолжал. - Я знал, что однажды нас поймают, это было неизбежно, я готов рассказать любые сведения, только чтобы с меня сняли обвинения и не привлекли к ответственности. — Как замечательно. Тогда объясни мне, что было у вас за дело с Хосоком? — Он нас обвел вокруг пальца... Выбравшись из здания школы на улицу в прохладный вечерний час, Чон в сопровождении нескончаемой головной боли от всех разрушенных планов по величию и подчинению школьной шайки преступников, следовал за хорошо одетым мужчиной, что нес его портфель вместо Хосока и попутно выкуривал сигарету свободной рукой, когда навстречу подбежали вызванные заранее подчиненные, обязанные сегодня арестовать некоторых лиц заговора и основных главарей детской организации по выкачиванию денег и наркоты с заказчиков, преимущественно тоже детей из той же школы. Погодка стояла милая, хотя и чувствовалась застоявшаяся жара до этого, ее отголоски на траве и зеленых листьях в виде ожогов, но в целом легкие дуновения смягчали температуру, особенно идущего в пиджаке. Джин, то ли вжившись в роль законного представителя, то ли из чувства долга попросил директора подготовить документы Хосока к следующему утру, намереваясь перевести его в другое учебное заведение, более безопасное, хотя ничего из чувств осторожности и беспокойства не отговаривали изначально сменить выбор по школе, оставляя в фаворитах именно эту. От внезапного ухода Чон расстроился еще больше, наделенный мечтами о своём клане и бизнесе с наркотиками, но вместо этих мыслей сейчас взгляд пал на детектива, что у своей машины открыл дверь со стороны заднего правого сидения и кивком головы заставил парня запрыгнуть внутрь. Отдав портфель мальчику, он сел на водительское место и спрятал в бардачке пачку сигарет из кармана пиджака, а после бросил свою сумку на соседнее кресло, тяжело выдыхая дым в лобовое стекло. Вокруг было много полицейских авто с мигающими лампочками на фоне оранжевого неба, смотрящимися неестественно и даже не эстетично. Хосок сперва долго молчал, рассматривая с окна толпы людей в форме, иногда подходящих к Джину в машине с опущенным стеклом и уточняющих что-то по делу и распоряжениям об аресте. Но стоило потоку вопросов иссякнуть, как детектив выбросил докуренный окурок и завел дорогой автомобиль. Надев до этого покоящиеся солнечные очки в бардачке, он вырулил с парковки, поворачивая на улицу, ведущую к оживлённой трассе за город. По услышанным сведениям, из-за недальновидности одного из испуганных ребят, засветившихся случайно в драке с Хосоком, Сокджину не составило трудности узнать, что его племянник привлек к себе внимание банды исключительно с помощью случайной находки их тайника с наркотиками, после чего мотивы драки и сам контакт с группировкой приобрели смысл. Киму стала понятна почти сразу страсть Чона стать главным и влиться в их ряды, а сделать это он мог только непосредственным вмешательством в их систему заработка, что порождало еще больше вопросов. Разгоняясь почти сразу на пустующей огромной трассе, Джин иногда поглядывал на мальчика позади через лобовое зеркало, стараясь уловить для себя хоть какие-нибудь подсказки в интересующем плане, хотелось понять Хосока, его настоящий характер дал осечку именно в этом деле, потому что он считал контроль Кима завершенным и больше не тревожащим, а стоило внедрить парня в неизвестный ему план, так Чон моментально потерял бдительность и выдал сам себя. С напряжением в руках на высокой скорости Ким практически праздновал свою победу, ощущая, как приятно раскрывать невероятно трудные дела без посторонней помощи полицейского начальства, так еще и прояснять многое для себя, своенравно выносить приговор или миловать. Сейчас же по очевидности он везет красноволосого к месту захоронения наркотиков, чтобы своими глазами увидеть подтверждение теориям. Ему до ужаса интересно, чем порадует Хосок на этот раз, раскроет ли свою истинную сущность или продолжит водить Джина по краю обрыва...