Самоубийство?

      Прекрасная ночь. Я бы даже сказала самая жаркая. Не смотря на ледяной ветер. Но мне так лучше. В кофте я могу свободно двигаться. Она ни как не стесняет мои движения. Иногда так лучше. Это стоит того. Она стоит того. Нужно лишь справиться с телами. Я справлюсь.       Несколько последних стишков и рана зашита. Не глубокая. Но достаточно для того, чтобы получить заражение. Такое мне ни к лицу. Некогда лежать в полудохлом состояние и трястись от лихорадки.       Я отрезаю нитку и делаю произвольный узел. Готово. Теперь, как новенькая. Останется шрам, он будет мне напоминать.       Иду на кухню. Беру уже разогретый ужин из духовки и вываливаю ровное количество в обе тарелки. Дерьмом кормить не буду. Да и так нельзя с людьми.       Пробую на вкус. Вполне неплохо. Учитывая, что рецепт явно не мой. Куда мне до повара. Сойдёт.       Беру пластиковые ложки и наконец, переношу все это на поднос. Бон аппетит.       Перехожу к главной части моего хит-парада.       Бункер. Укрепленный. С датчиками движения, камерами и встроенными глазами бога, как я называю. Чихнешь, я узнаю. Попытаешься сбежать, узнаю. Что-то начертишь на стене, бам, узнаю. Выход только один – убить меня. А это невозможно.       Иду дальше. По коридору. Бетон. Бетон. Бетон. Полная изоляция. Как раз для моих гостей. Ну, как я могла оставить их без удобств. Нет. Ни за что.       Я достаю ключ и ориентируюсь на комнаты. Красная дверь, самый агрессивный цвет. Я люблю его с самого детства. Здесь у меня те, кто любят побрыкаться. У кого голова идёт кругом, когда их хватают за запястья и тащат через лес, чтобы как можно больше грязи размазалось по их красивым личикам. Обязательно, лицом вниз. А если ещё рядом лужи, это просто восхитительно. Их злобный взгляд, в зрачках максимум отвращения и силы. Они ждут, когда я оступлюсь, чтобы пробить красную дверь. Не получается.       Я ухмыляюсь. В последний раз там была девушка из Торонто. Сладкая, с губами, накаченными, как сиськи третьего размера. Долго же я охлаждала её пыл. А душевное состояние было полностью уничтожено. Она думала, что может выбраться. Хотела. Попыталась. Получила сполна. Больше, чем хотела. Я привязала её, измывалась. Она хранила тайны. Она мне их выдала.       Иду дальше. Стираю из памяти обрывки жестокого обращения с ней. С ними. Нет. Это не конец. Многие сами выбирали меня, рыдая и прося большего. Кто-то покончил собой. Моё упущение. Моя оплошность. Теперь, я осторожна.       Останавливаюсь у голубой двери. Цвет светлого неба. Самые чистые души. Кто во что верит. Пытались меня ублажать. Говорили такие слова, которые вырвали душу. Не мою. Собственную. Душу несчастной жертвы. Они были обречены. Я не гожусь для того, чтобы отпускать грехи. Хотя, одну из них я очень долго слушала. Не перебивала. Знала, что ей нравится высказываться. А я просто слушала. Теряла время. Продолжала сидеть и вдаваться в её жизнь. Бедная, несчастная. Много правил, а за душой чёртова пропасть. Гнилые люди.       Нет, сюда я бы не поместила её. Она чистая, светлая. Ангел. Но эта дверь не для неё.       Вот она. Третья. Скрытный цвет. Темнота. Сияющая дыра. Чёрный. Блэк. Тут была лишь одна девушка. Когда-то. Тогда, я знала её очень хорошо. Слишком хорошо. Чистая, бдительная, умная. Я долго старалась сдерживать её. Умоляла не делать того, о чем жалела потом. Она была первой из всех. Ценная. В своём роде не одна.       Вставляю ключ и поворачиваю четыре раза. Дверь не скрипит. Я смазываю её. Толкаю вперёд. На меня как-то уже нападали из-за угла. Больше не повторится. Ошибка исключена.       Кладу одну тарелку на пол, перед дверью, пока крепко держу вторую. Она впереди. Не на кровати, ни в углу. Стоит у стены. Руки за спиной, голова опущена. Что ты делаешь? Молишься? Думаешь, сбежать? Пока я буду заходить. Оттолкнешься, разбежишься, откинешь в сторону.       Я захожу, за собой закрываю дверь. Здесь есть свет. Комнатный. Излучает катастрофу. Она – катастрофа. Почему же ты, Мегги? Вторая. После неё. После той, с которой все и началось.       Она не поднимает головы, лишь дышит. Глубоко. Вдыхая все поры и пыль, осевшую в этой комнате.       Я ставлю тарелку на стол. Кладу ложку в тарелку и смотрю на неё. Чёткий контур. Лица не видно за прядями спадающими на глаза. Ты красива. Не скрывай лица. Но говорить нельзя. Это табу. Люди играют на чувствах. Она тоже попытается.       Я слишком сильно хочу попробовать её губы. Нет. Заглотить её в себя. Чтобы она поняла, какого это. Быть здесь. В этой комнате.       Но ближе не подхожу. Стою. Смотрю. Моё лицо скрыто капюшоном, но она уже видела меня. Это не проблема. Не моя, по крайне мере.       - Мой отец, он жив?       Слабый голос. Местами помехи. Колеблется. Внутри, разрывает меня на части и выбегает на поиски отца. Промах. Я уже знаю все твои слабые стороны. Так всегда.       Она поднимает голову и смотрит на меня. Оценивает. Фигуру. Одежду. То, как я стою. Дышу.       - Мы же хотели просто тебе помочь.       Она держится. Пока не срывается. Крепкая. Но ненадолго.       Я киваю. Не один раз. Три, чтобы она точно понимала, как я отношусь к её словам.       - Это благодарность?       Я мотаю головой. Нет. Это помощь. Понять, кто ты, кто я.       Ты здесь уже шесть часов. Понимаю. Жутко хочется лечь и просто сдаться. Спать. Долго. Думать, что это сон. Ты же уже думала так, верно? Хотела понять, насколько люди, как я, бывают жестокими и вымышленными. Но я есть. Здесь. Рядом.       - Тогда какого черта?       Она пытается оторвать свои ноги от пола, но не получается. Боится, что получит. Я ударю или даже убью. Чёртова тварь. Ты сдохнешь. Найдёшь свою смерть. И я буду рада. Ты так думаешь. Я солидарна. Но пока, ещё рано.       Я наклоняю голову набок. Так делают собаки, когда начинают воспринимать слова хозяина. Или его действия. Я слушаю тебя. Внимаю. Очень и очень внимательно.       - Что с моим отцом?       Она переходит на крик и её голос срывается. Содрогается.       А затем. Она все же открывает ноги от пола и движется. Вперёд. На меня.       Я стою. Не двигаюсь. И даже не думаю.       Мегги оказывается рядом со мной и её ладошка летит к моему лицу. Удар. Хлесткий. Я держусь. Вторая, точно также, летит вперёд, только уже к другой щеке. Удар. Ещё мощнее. Я не двигаюсь. Но ощущаю, что несколько капелек просятся выйти наружу. Мне не больно. Я могу держаться долго. Пока её силы не кончатся. Но Мегги делает выпад, отталкивает меня и делает два шага к двери.       Я сливаюсь со стеной, точно зная, что мои ребра уже на последнем издыхание, но все же не бегу за ней и не оттаскиваю от двери за волосы. Шоколадный цвет. Ещё один любимый с недавних пор.       Дверь не поддаётся ей. Она стонет от ужаса и дёргает ручку ещё раз. Безрезультатно. Крах.       Я поворачиваюсь к ней и слежу за дурацкими попытками выбраться. Думает, что умнее меня. Хотя. Я тут босс. Король. Похититель.       - Ты жертва.       Единственное, что звучит из моих уст. Голос груб, громок. Ошарашиваю её ещё больше.       - Сука!       Мегги вновь кидается на меня. Вот только я во время отхожу в сторону и она впечатывается в стену лицом. Больно. И я слышу характерный звук боли, а затем ругательства. Конечно, адресованы они мне.       - Чего ты хочешь?       Вот. Долгожданный вопрос. Мы убили десять минут времени и она все же его задала. Умница.       Я оборачиваюсь. Она держится за стену, плотно сжав зубы. Главное не откуси язык. Без него слишком плохо.       - Тебя.       Мой ответ честен. Каждый ответ – честность. Я оттягиваю момент умопомрачительного рассказа. На самом деле. Сейчас это не самое важное. Она должна решить. Я всегда так делаю. Только вот в этом участвует лишь девушка. Та, что спрятана за любой из моих дверей. Чёрный. Этот цвет, Мегги тоже к лицу. Она пока сама не чувствуют эту энергию. То, что в ней живёт. Монстр, которого я откопаю. Я покажу ей другой мир. Тёмный. Порочный. Затхлый. Там, где нет места её семье, жениху, подругам. Там, где работа со стариками всего лишь пепел. Её жизнь это одна искра, большая, жёлтая. Она загорается все яснее и яснее. А я её потушу.       - Хочешь меня трахнуть?       Я улыбаюсь. Хорошо, что в темноте не видно. Ухмылка ей ни к чему. Об этом знать не нужно.       Первое, о чем думают все. Только, кого-то я и вправду хочу трахнуть. Жёстко, без прелюдий, чтобы они хотели еще. И так бывало. С кем-то я нахожу секс лишь иллюзией. Он не нужен. А кто-то сам набрасывается, даже зная, что дверь сегодня открыта. Я владею девушками. Женщинами. Я раскрепощаю их. Дарю им себя.       Я мотаю головой. Храню голос для другого. И её это бесит. Она скалится. Не понимает, зачем и почему. Ты жертва, Мегги Граймс. С тебя достаточно.       - Пожалуйста, скажи, что с моим отцом?       Я не облизываю губы, хоть они сухие. Мне нужно оторвать лишнюю плоть, кожу. Но я стою на месте, не трогая. Мои руки свисают вдоль тела, а ноги стоят на ширине плеч. Я знаю, что она боится. До конца не понимает, что я девушка. Ведь, иначе бы не спросила про секс.       Я вновь мотаю головой.       Мегги скатывается по стене.       Иду к столу и беру ещё тёплый ужин. Достаточно на сегодня вопросов.       Подхожу ближе. Опускаюсь на корточки. Вытягиваю руку и кладу тарелку на её колени.       - Ешь.       Она с диким отвращением и желанием, откидывает свой ужин в сторону. Смотрит мне в глаза. Наглядно доказывает, что уже большая девочка.       Я не трогаю её. Не буду. Не позволю себе. Она не та, за кого себя выдаёт.       - Что это?       Мегги всполошилась. В её глазах надежда. Она слышит голоса за дверью, но все ещё сидит на полу.       Я улыбаюсь. Все верно. Время правильно действует. Точнее, средство.       - Там кто-то есть. Кто-то живой.       Мегги хочет встать, побежать к двери, начать кричать, но я останавливаю её.       - Нет.       Она хмурится и маленькая морщинка появляется между бровями. Точечная красота. Овал лица. Пряди, пахнущие малиной и черникой. Вздернутый нос. Крепкие скулы. А ещё длинный язык. Она может достать до подбородка, а то и ниже.       Я поднимаю указательный палец, показывая ей, что нужно подождать лишь минуту и подхожу к двери.       Оборачиваюсь к левому верхнему углу и киваю. Дверь открывается. Приоткрываю ещё больше.       Поворачиваюсь к Мегги. Вижу полное непонимание. Вот только сейчас, она по-настоящему трясётся. У меня есть подельник. Кто-то открыл мне дверь. И теперь, ей становится ещё жарче и хуже. Она начинает задыхаться. Внутри. Хочет стукнуть себя по голове, вырвать волосы. Прикусить палец до вмятин от зубов. Её спазмы в животе, я слышу даже около двери. Нужно было поесть. Возможно, ты ещё захочешь это сделать с пола. Те остатки.       Снова крик. Разный. Много голосов. Вот только они не слышат друг друга. Их слышу я и Мегги Граймс.       - Это… Эрик? – Мегги встаёт и прислушивается. – Нет… мама? Что ты с ними делаешь?       - Учу.       Коротко и ясно. Только не для Мегги. Она готова вступить в ещё одну битву. Ей необходим реванш.       Я отхожу от двери и она снова закрывается.       - Нет!       Вот только Мегги не успевает. Дверь уже не открыть.       Тогда она уже не думает. Подходит ко мне и берет за шею. Откидывает капюшон назад и прижимает меня к стене. Я поддаюсь. Я должна. Я не могу её трогать. Не могу.       - Я тебя убью!       Угроза. Заманчиво.       Я улыбаюсь. Она снова хмурится. Та самая морщинка вылезает на свет. Но мне нельзя дотрагиваться. Это не моё. Не честно. Справедливость не на моей стороне.       - Чего ты улыбаешься? Я тебя задушу, если не откроешь!       Вот. Девятнадцатилетняя Мегги Граймс подаёт живые надежды. Она будет убийцей. Разнесет свое сердце в клочья. Потому что, будет убиваться от того, что сделала. Долго. Мучительно. Я знаю. Я понимаю.       Вторая рука ложится на мою шею и я чувствую, что дыхательные проходы закрываются. Клапаны перегружены. Они завязываются в тугой узел. Ещё сильнее. Ещё. Я люблю боль. Не чувствую. Хочу. Стараюсь. Но понимаю, что это бесполезно.       - Перестань или кого-то сегодня убьют.       Голос срывается из динамика на потолке. Небольшой. Квадратный. С сеткой по центру. Потолок слишком высоко. Но звук контролирует Мегги.       - Кто это?       Она спрашивает у меня, уже не зная, что делать дальше. Бедная. Кто действует, когда не знает, что там ещё есть? Сколько нас. На что мы способны.       - Отпусти, - вторит голос из динамиков.       - Чего вы хотите?       Мегги все ещё надеется, что победит. Я сочувствую ей. Этого не произойдёт.       - Чтобы ты отпустила Тину.       Граймс смотрит на меня и только сейчас понимает, что я уже багровая, не дышу и толком не двигаюсь, а мои руки висят как сосиски.       Она отходит и я глотаю воздух. Только не жадно, понемногу. Сохраняя спокойствие и баланс.       - Умница. А теперь скажи, кого ты любишь больше? Мамочку, папочку или братика?       Мегги не отвечает. Она смотрит на меня, а затем обращает внимание на свои руки. Они трясутся. Путают её. Только что хотела убить. Голыми руками. Я позволила. Она продолжала.       Я накидываю капюшон на голову и вновь скрываюсь в темноте.       - Я же могла тебя убить.       До неё дошло. Она слабее, чем кажется. Чуть ли не плачет от этой ситуации. Смешной и нелепой.       Я не могу видеть это. Слезы. Сплошная слабость. Обида. Боль. Такие, как она, мертвы. Они самые ничтожные. Проклятые. Страдают дни и ночи. Не показывают, прячут. Улыбаются другим. А затем. Происходит вот это.       Я показываю ей в противоположный угол.       Мегги не действует. Продолжает смотреть в упор и видит лишь убийцу. Себя. Но я не жертва. Это не моя сторона.       - Что с моей семьёй?       Я вижу слезы. Одна капля, две, пять. Она их не вытирает. Размазывает, оставляя следы на подбородке. Какая-то из них срывается на пол.       Я не трогаю её. Подхожу к двери, но не прошу открыть. Жду.       - Простой выбор. Мама, папа или брат?       Мегги смотрит наверх. Прямо на динамик. Свет льётся на неё. Показывает слезы. Обличает жалкое существование. Она не справится. Не сможет.       А затем. После тонны слез и вопросов. Её взгляд меняется. Она поворачивает голову ко мне и с желанием незнакомого мне существа, шевелит одними губами. «Я».       Она выбирает себя. Ни семью. Похвально. Возможно, из этого что-то может получится. Твоя черта – эгоистичность. Мне нравится. С этим можно работать.       Я киваю и моя улыбка вновь появляется на лице.       Дверь открывается. Мегги стоит на месте. Я не слежу за ней. Знаю, что ей не куда деваться. Да и отсюда не сбежать.       Опускаюсь на одно колено и беру вторую тарелку с едой. Ставлю на столик.       - Твой ужин, - говорит ей голос из динамика.       - Нет! А как же остальные? Вы сволочи…       И прежде чем она кидается ко мне, я закрываю дверь. Поворачиваю ключ четыре раза. Выбор сделан.       Иду дальше. Ставлю таймер на телефоне и нажимаю «старт». Проверяю все колонки. Пусть слушает, как просят о помощи. Идеально следить за семьёй и записывать разговоры. Особенно, где есть слова «помоги», «что происходит?», «твою мать». Она ещё долго будет слушать их крики, просьбы, угрозы. Приятных развлечений.       Я прохожу мимо чёрной двери. Не слышу. Изоляция – лучший способ, подумать о своём положение.       Иду дальше. Поднимаюсь. Пару пролетов. Уже на месте.       - Всё идёт по плану. Ты молодец.       Я знаю этот голос. Тот же, что и из динамиков. Киваю. Но капюшон не снимаю. Некомфортно. Даже, когда меня знают.       - Остальные?       Я знаю, что надо делать дальше. Плана нет. Есть замысел.       - Они поплатятся.       Я сделаю все, чтобы растворить их тела и поселить гниль в разуме.       - Сначала она. Я хочу, чтобы Мегги страдала.       Я киваю. Будет сделано. С великим удовольствием.