Желая тебя

***

– Ну а теперь расскажи мне, как так вышло, что вот уже неделю все мои мысли и сны сводятся к тебе? – практически швыряя Лютика на скамью, рычит ведьмак. – Что ты со мной сделал? Что это за ворожба или зелье? И как всё это прекратить? – Что, так не нравлюсь? – с долей необъяснимой для Геральта обиды хмыкает в ответ служка. – Ты меня околдовал, а я ещё и виноват, что мне это не в радость? – Да не околдовывал я тебя! То есть… не совсем. – Моё терпенье не безграничное. Ближе к делу. Ты – джин? – Наполовину. По матери, – не сказать, что радостно признаётся Лютик. – И? – И я, правда, не хотел! Я вообще не думал, что меня это коснётся, я же полукровка! А тут ты… и я…, – мальчишку начинает трясти сильнее – того и гляди расплачется, – и Геральт, обычно на дух не переносящий душевную слабость и слёзы, вдруг тянет руку вперёд, накрывая замок ледяных пальцев своей теплой ладонью. Лютик, ошалело выпучив глаза, замирает на месте, словно мышь под пыльным веником, краснея насыщенным лихорадочным румянцем и нервно икая. – Я…ик…не хотел. – Это я уже понял, – ведьмак чувствует себя странно настолько, насколько это вообще возможно. Звезда, под которой он родился, определённо была несчастливая. Иначе чем объяснить то, что истории, в которые он встревает, из раза в раз становятся всё чуднее. – Вина, – просит мужчина у пробегающей мимо работницы трактира. И стоит на столе появиться кружкам, как Лютик хватает одну из них, до дна выхлёбывая всё её содержимое. – Успокоился? - интересуется Геральт. – Странный способ лечения икоты, – куда более расслаблено бормочет парень. – Зато действенный. Продолжим. – Что ты знаешь о джинах? – Многое, но ни разу не слышал о насланных на людей непристойных фантазиях. – Не приплетай меня к этому! Содержание твоих снов и мыслей – сугубо твои же желания! – Допустим. А то, что в этих фантазиях ты? – Ведь я не зря спросил, что тебе известно о джинах! Эта таверна моего отца, – мальчишка машет рукой в сторону хозяина заведения. – В ней он когда-то очень давно познакомился с моей матерью. Как ты понимаешь, джин я по её крови, отец же мой – человек. Не скажу, что это была счастливая история любви, но определённо сказочная – джин, признавший свою пару в простом смертном, и смертный, что так и не смог ответить джину взаимностью, но получивший долголетие и дитя-полукровку в качестве прощальных подарков. Ухмылка Лютика вдруг ломко дёргается, невольно обнажая истинный облик одинокого, никому не нужного ребёнка. Геральту жаль. Почему-то правда жаль, а не всё равно. – Так вот, – снова примеряя на себя явно тесную ему маску, парень по-собственнически тянется ко второй кружке с вином, – я уж было решил, что смогу избежать предназначения, но… – О каком предназначении ты говоришь? – Джины – могущественные, древние создания, живущие сотни, тысячи лет, вновь и вновь исполняющие людские желания и берущие за них соответствующую плату. Три желания на человека или не совсем человека. Но стоит джину встретить свою пару, то её желания становятся для него последними. Не всегда. Только в том случае, если пара джина не признаёт или не может полюбить в ответ. Три вожделения для самого важного для тебя существа, чтобы потом или остаться рядом с ним любимым, или умереть. – Значит, твоя мать…? – хрипит отчего-то ведьмак. – Процветание в делах, долгие года жизни и ребёнок – три навсегда исполненных желания моего отца. – Причём тут я? – Я признал в тебе пару, даже сам того не осознав. Прости, – говорит Лютик так легко, словно речь идёт не о его возможной скорой смерти, – ты мне тогда сразу понравился, но я и подумать не мог, что блинчики засчитаются мирозданием твоим первым желанием, и станут истинно «чудесными», запуская собой обратный отсчёт и подталкивая тебя ко мне фантазиями. Геральт молчит долго, явно обдумывая только что услышанное, а после, наконец, концентрирует внимание на буравящем древесное полотно остекленевшим взглядом мальчишке. – Встречный вопрос. Что ты знаешь о ведьмаках? – Немногое. – А то, что на них почти не держится магия джинов? – То есть…? – То есть, да, ты почувствовал во мне пару, случайно исполнил желание, но, если бы ты мне изначально не понравился, пусть и подсознательно, я бы не думал о тебе так долго и так часто, магия быстро сошла бы на нет. – Значит… – Значит, если ты не добавлял мне ничего в еду и питьё, те мысли были моими, только усиленными твоим посылом и навязчивым желанием быть рядом. – Я ничего не добавлял! Клянусь честью и достоинством! – Девственностью и членом? – хмыкает ведьмак. – Могу и ими, – беззаботный смех Лютика отражается от стен звонкими переливами.