Бриллиант из праха

      На удивление, все прошло лучше, чем ожидал Кай. Сторм тогда перевел тему на непринуждённый разговор, и Кай даже насладился их диалогом. Не то чтобы у них было много тем для разговоров, но юноша все же выцепил новую информацию о личности Морро, и на удивление, ювелир вел себя по-другому, более располагающе к себе, что ли. Во время ужина парня ни на минуту не покидало напоминание о том, что перед ним сидит его истинный человек. Как-то странно все вышло, если честно. Не так он себе представлял встречу со своим соулмейтом. Кай наверное думает, что пересмотрел слезливых мелодрам, но в жизни их встреча вышла… весьма суховатой. Студент почти расстроен этим фактом. А ещё озадачен тем, что Морро настойчиво попросил скрыть их связь. Причину своих действий он не объяснил, но Смит и сам был не против не рассказывать об этом кому-то раньше положенного времени, даже Джею. Кай сначала думал, что четверокурсник просто испытывает к нему отвращение, как к парню, но на их разговоре Морро без стыда упоминал о своей личной жизни, которая, на удивление, не оказалась холостяцкой. В любом случае, он не собирается осуждать Морро за личные обстоятельства, комплексы, ну или чем бы это ни было. Раз попросил — то пусть. А потом начинается то, что Кай ожидал в самую последнюю очередь как от Сторма, так и от ситуации, в которую они попали. Сторм начинает давать ему знаки внимания и ухаживать. Не то чтобы это поражающая невероятность, они истинные, но Смит предпочел более медленное развитие их отношений. Причем, это внимание выражается весьма странным образом, видимо, у ювелира свое понимание о романтике. И Кай даже благодарен ему, ведь если бы тот пришел с цветами, конфетами и прочей раздражающей фигнёй, то Смит бы умер от стыда на месте. Сторм может часто отвозить его после пар до общежития, когда их пары заканчиваются в одно время. Кай соглашается из вежливости, но само присутствие Сторма со временем начинает смущать. Особенно после того, как тот однажды пригласил его к себе домой поужинать и провести немного времени за разговорами. Ага, разговорами… Кай не дурак, и четко понимает, к чему Сторм ведёт. Смит все ещё недоволен тем фактом, что Морро лучше него во многом. В машине их разговор скорее превращается в монолог, и от образованности и эрудированности Сторма Кай чувствует себя невероятно глупо. Его соулмейт умнее, талантливее и усидчивее, что заставляет юношу ощутить укол зависти. Рядом с четверокурсником становится некомфортно, и Смит, к своему стыду, начинает намеренно избегать его. И почему только Морро с ним возится? Смит думает, что было бы лучше, если Морро также начал холодно к нему относиться, а потом бы свалил в закат. И всем бы тогда было хорошо. Однако «гениальный» замысел Кая с быстрым треском провалился. Морро позабавили эти жалкие попытки свести обещание и контакт на нет, поэтому перешёл к куда более активным и настойчивым действиям. Теперь юноше не давали никакой передышки от нападков Сторма, а о личном пространстве можно было успешно забывать, стоило только заметить Морро на горизонте. Для Сторма это была забавная игра, а вот Смиту ничуть не весело. Смит честно пытается терпеть с натянутой улыбкой на лице, но сил уже больше нет. Кай решает поговорить напрямую. — Послушай меня, Морро, — грозно проговаривает парень, толкая ювелира в пустую мастерскую. — Я вижу тебе очень нравится меня мучить и допытывать. Я никому не позволял обращаться со мной подобным образом! Не думай, что ты особенный! — пальцы подрагивают, крепко удерживая чужую белоснежную рубашку. Из груди разом выбивает весь воздух, когда Сторм резко перехватывает кисти юноши и грубо толкает лицом вниз на рабочее место. Кай шипит от удара, переносица и висок неприятно заныли, пока Сторм свободной рукой поправляет спавшие пряди волос. — Неужели популярный красавчик университета меня боится? — громкий, горячий шепот с долей усмешки раздается над ухом Кая. — Я не кусаюсь. Просто хочу проводить с тобой чуть больше времени, а ты так грубо меня игнорируешь. — Смит чувствует, как чужое тело отстраняется, и его руки оставляют в покое. Студент приподнимается и быстро приходит в себя, кидая озлобленный взгляд на Сторма. — Так веди себя нормально, а не играй на моих нервах! Меня невероятно раздражает, когда кто-то пытается меня контролировать! — Морро выглядит даже удивлённо, заметив раздражительность парня. Он какое-то время смотрит в пустоту немигающим взглядом, видимо обдумывая свои слова. — Но ты все ещё избегаешь меня и моих знаков внимания. — первокурсник прикусывает губы, говорить причину совершенно не хочется. — Мне по душе равноправные отношение, а не те, в которых один человек сильно печется о другом. То, как ты ведёшь себя со мной… Я чувствую униженность и желание конкурировать, — Сторм слегка наклоняет голову, внимательно слушая и анализируя каждое сказанное слово из уст Кая. Да, это многое объясняет, и пазл выстраивается в единую картину. — К тому же, твоя манера общения… Иногда я не различаю, издеваешься ли ты, или говоришь всерьез. — Вот поэтому мне тяжело общаться с активными людьми. Все думают, что я постоянно преследую цель поиздеваться над ними в мыслях или унизить. Поверь, если бы я хотел принизить тебя, то ты бы ощутил это во всех красках. — едва ощутимый холодок пробегает по спине Кая. Что ж, Морро, по крайней мере, не собирается плохо на него влиять. Пока что. — Предлагаю начать все с чистого листа, и подобрать всем соулмейтам. — Типа свидания и прочее? — Ты творческая личность, так что мы можем найти общий язык куда быстрее, чем тебе кажется. — Сторм смотрит время на часах, а потом разворачивается к двери. — Увидимся. Я напишу тебе. — улыбается Морро, и быстро покидает мастерскую, прежде чем Кай успел бы сообразить: «Откуда у него мой номер телефона…?». Смиту приходится принять свое поражение. Он начинает смиряться с Морро, и даже чувствует необходимость иногда с ним видеться. Наверное, все дело в их связи, не иначе. Сторм хотя бы горяч и красив, а его странный характер не такая уж и большая проблема, учитывая, что и у самого Смита полно тараканов в голове. Два странных человека — так их можно описать. Пока что он хранит в секрете их начало отношений. Ни его родители, ни Ния, даже Джей — никто не знает, пока ещё слишком рано об этом говорить. Морро все же придерживается расстояния между ними в университете, а вот за его территорией ведёт себя куда более открыто. Кая часто приглашают погулять и провести время вместе, и юноша был бы вполне не против, если бы каждая из встреч обязательно не заканчивалась тем, что Сторм затаскивал его в дорогущие бутики и кафе с ресторанами. Смит честно пытался легко намекнуть: ему очень неудобно, что Сторм везде за него платит. Четверокурсник быстро понял намеки парня, но не придал им никакого значения. Ювелир отмахивался тем, что у него достаточно финансов, чтобы везде платить за двоих, и он не видел в этом ничего такого. Только вот Кая все никак не покидало ощущение, что его специально откармливают или предлагают подарить нечто роскошное. Их прогулки были приятными, пусть Смит больше не ощущал себя главным в их взаимодействиях. Он впервые получает внимание, а не дарит его сам. И наверное, впервые он нужен человеку не только из-за своей внешности, пока большинство в тихом ужасе сбегали от него, стоило только узнать Кая поближе. Сторм почти такой же — люди тянулись к нему только за личной выгодой. Морро — профессионал своего дела, и вокруг собиралось много желающих, чтобы использовать эти таланты в своих корыстных целях. Может быть, у них и в правду много общего. Окончательно на новый уровень они переходят через несколько месяцев. До этого ювелир особо не торопился с их отношениями, да и Кай, впрочем, тоже. Смит даже выпадает из реальности, когда получает от Морро сообщение, в котором тот зовет его в клуб. Тогда был вечер пятницы, но с утра ему учебу никто не отменял. С другой стороны, он не может пропустить зрелище как Сторм пьет. Смит быстро соглашается и собирается.

***

— Кажется, ты перепил. — с усмешкой подмечает Сторм, отпивая из своего стакана. Юноша перед ним едва ли не лежит в обнимку со столом, о чем-то недовольно бурча себе под нос. — Я мало пил, все нормально… — Кай еле как приподнимается с поверхности столика, пока в глазах начинает мутнеть и плыть. С трудом он насчитывает больше семи алкогольных коктейлей. Боже, когда он успел столько выпить и так с них опьянеть в хлам? — Мне в уник завтра… Поздно уже, давай домой… — по дороге в клуб Смит подразумевал, что «выпить» — так это вдвоем поглотить уйму алкоголя, а получилось, что в стельку был только он сам. Сторм вообще пил крепкий алкоголь, но до сих пор держался относительно трезвым. Видимо, юноша имел ошибочное мнение про алкогольные коктейли, раз наивно полагал, что выпив такое большое количество он так просто отделается. За последние месяцы он не пил и не гулял, всячески отказывал Джею в прогулках, наконец серьезно взявшись за учёбу. Вдохновением и мотивацией стал сам Сторм, на которого хотелось равняться. Каю надоело, что Сторм уж слишком любил хвастаться своей интеллектуальностью, так что пришлось наверстывать упущенное именно таким путем. Морро явно не потупеет, а значит, Смиту лишь остаётся развиваться до уровня своего соулмейта. Студент однажды мечтает уделать Морро в одном из их разговоров. — Поехали тогда, я отвезу тебя. — четверокурсник любезно помогает Каю приподняться и опереться на него, ведя страшно уставшего Смита к выходу из клуба, по пути выслушивая жалобы на головную боль, слабость и прочий неразборчивый бред. Кай кое-как перебирает ногами и спотыкается на ровном месте, но с облегчением вздыхает, когда оба вышли на улицу, где вовсю шел сильный ливень. — Если я тебя в таком состоянии повезу в общежитие, то твои соседи спасибо мне явно не скажут, — как же у Кая раскалывается голова. Почему Морро не может просто заткнуться хоть на минуту? — Поэтому мне придется везти тебя… — юноша резко, насколько в его положении возможно, хватает Сторма за шиворот одежды и прижимает ближе к себе. Смит натыкается на лицо Сторма в нескольких сантиметрах от него, пока капли дождя стремительно мочат их, медленно отрезвляя. Опьянённый, раздраженный шумом мозг не придумывает никакого другого метода заткнуть Морро кроме как… «Засоси его» Кай руководствуется этим неведомым советом (о чем бы он наверняка пожалел, будь он немного в адекватном состоянии), и действительно целует Сторма. О, как бы он хотел ещё раз увидеть эту неподдельную смесь эмоций. Морро удивлен, в этом нет сомнения. Однако, ответа на поцелуй нет, как и другой реакции. Смит чувствует, как чужие руки упираются ему по бокам, а после резко отстраняют. Ему что, противно стало? Сначала несколько месяцев с ним заигрывал, а как Кай ответил (хоть и будучи пьяным), так сразу дал заднюю? Все происходит как в тумане, Смит только чувствует, как его продолжают тащить к машине, а после заталкивают на заднее сиденье. Кай неловко заваливается назад при попытке приподняться на локтях, а Сторм уже успевает оказаться на водительском месте, заводя и прогревая машину. Кай недовольно мычит и ёрзает, и наконец ему удается сесть на сиденье, пока Морро подозрительно затих. Похоже, ему и в правду удалось заставить Сторма помолчать. Смит почти позволяет себе поиздеваться над этим в мыслях и насладиться «маленькой» победой над непробиваемым эго ювелира, пока их взгляды случайно не пересекаются через переднее зеркало. В глазах все ещё плывет и мутнеет, поэтому Кай не может сфокусироваться и точно рассмотреть выражение лица четверокурсника. Он едва замечает как Морро хмурится, а глаза опасно поблескивают в… Неодобрении? Кажется, Сторм даже хотел что-то сказать, но остановился в нерешительности. Он предпочел сосредоточиться на дороге, полностью игнорируя сидящего позади Кая, который активно пытался привлечь к себе внимание. Спустя пару минут юноша бросил свои попытки и поудобнее улёгся, когда ослабшее тело отчаянно просило отдыха. Он не узнавал выбранный Стормом маршрут, отчего в голове с трудом сформировался вывод: «Он везёт меня к себе домой» Что-то теплое приливает к щекам. Такой поступок со стороны Морро кажется чрезмерно интимным, но не в плохом смысле. В таком состоянии Кай действительно готов признать поддержку со стороны своего соулмейта, и позволить себе минутную слабость. Мечтал ли он о таком когда-нибудь? Чтобы кто-то так заботился о нем, а не бросал черт знает где? Может, Морро не такой уж и чёрствый? Наверное, он тоже способен на любовь и нежность. — Подъем, спящая красавица. Я тебя тащить не буду. — уже такой хорошо знакомый и приятный голос ласкает слух Смита. Кай разлепляет глаза, и с его уст доносится усталый выдох. В машине было тепло и уютно настолько, что парень едва не заснул, да и Морро водил весьма аккуратно. Юноша слезает с задних сидений и любезно принимает помощь Сторма, который был в любой момент готов подхватить пьяного и уставшего студента под руки. Перед Смитом предстает обиталище ювелира, да и ещё какое. Темень на улице не особо позволяла рассмотреть коттедж во всех красках и деталях, но в общих чертах все выглядело крайне богато. Смит даже не может представить, смог ли он в жизни накопить на такой шикарный участок и его оформление. Вымощенная камнем дорожка вела до самого входа на крыльцо, а выстриженные в причудливых формах кусты под покровом ночи выглядели устрашающе. Юноша удивлённо вскидывает брови, когда он смог четко расслышать стрекотание сверчков и цикад. Насколько они далеко от города? Морро раздражённо подталкивает первокурсника ко входу, когда дождь вымочил насквозь его джемпер и начал добираться до излюбленной рубашки. Оба наконец доходят до спасительного крыльца, и Сторм расправляет плечи. Старший заставляет Кая опереться о стену, пока сам ищет по карманам ключи от входной двери. Дверь открывает проход в тихий, темный коридор… Последнее, что Кай помнит за этот день — как его укладывали спать. Сторм проталкивает юношу в одну из комнат на втором этаже, но Смит едва ли разбирал дорогу. Как оказалось, это была спальня, и парень тут же, нелепо пошатнувшись, идёт в сторону спасительной мягкой постели, мечтая провалиться в желанный сон. Его попытку грубо пресекают, Морро успевает схватить парня и одернуть от чистейшей постели. — Ты мне все испачкаешь, снимай это уличное и намокшее тряпье. — ветровка быстро слетает с плеч парня и отправляется в дальний угол комнаты. Кай на это только недовольно мычит. — Сам ты тряпье! Я за эту одежду своими деньгами расплачивался! — юноша продолжает вырываться, даже когда его толкают на кровать. Вслед за ветровкой следует обувь с носками. — Э-э-й, ты куда лезешь вообще! — со штанами также безжалостно справляются. Сторм окидывает быстрым взглядом парня, подмечая, что больше мокрой одежды не осталось. Смит лежит под ним в одной только футболке и нижнем белье, но четверокурсник, кажется, остаётся равнодушным к этой возможности. Вместо этого, он перетаскивает юношу ближе к подушкам и с головой накрывает его теплым и пуховым одеялом. А после без лишних слов разворачивается и уходит куда-то к себе. — Что? Стой! Куда ты пошел? Ты меня здесь так и оставишь? — выбравшись из-под тяжёлого одеяла недовольно пробурчал Кай, но в ответ получил только тишину. — Ну и вали! Больно надо… — и ради этого Сторм его сюда привозил? Кай в жизни не поверит, что он лежит на этой шикарной мягкой постели из душевной доброты пресловутого ювелира. Все пытались затащить Кая в постель после свиданий и клубов, разве Морро станет исключением? Ты странный человек, Морро. Наверное, это меня и притягивает, ведь я такой же. Выждав пару минут, Смит полностью убеждается в том, что возвращаться к нему никто не спешит, поэтому решает устроить расспросы четверокурсника завтра, а сейчас насладиться отдыхом. Тихое местечко, в отличие от его общаги, где иногда просто невозможно находиться от шума и галдежа. Подушки приятно обволакивают юношеское тело, даруя тепло и блаженство. Слабый ветерок из приоткрытого окна щекочет кожу, и Кай погружается в сон в лучшей обстановке в своей жизни. Пожалуй, ему очень сильно повезло со столь обеспеченным и ни в чем не нуждающемся соулмейте. Утром Смиту уже не так весело и беззаботно. Он помнит вчерашний вечер обрывками, но в общих чертах может сказать, что свидание вышло вполне успешным. Правда, он слишком отчётливо помнит, как его отшили при попытке поцеловать Морро. Может, для Сторма это просто неподходящая обстановка, и ему не сильно нравится целоваться в стельку пьяным человеком? Каю хочется так думать, правда не сейчас, пока в горле болезненно скребётся сушняк. Он откидывает плотное одеяло на другую половину кровати, и лениво перекатывается ближе к тумбочке, где расположился его телефон, видимо любезно вытащенный Стормом вчера, и стакан с пузырящейся водой. Морро наверняка ушел только недавно, но не удосужился его разбудить. Пальцы хватают экран мобильника и Смит вслепую нащупывает кнопку разблокировки, поднося экран ближе к лицу. 12:15 Первокурсник аж вскакивает с кровати, гадая, как он умудрился не услышать будильник. И почему Морро ушел один? Кай начинает вспоминать сегодняшнее расписание, и неутешительно приходит к выводу, что за этот прогул ему может влететь. Юноша выпивает залпом стакан и понимает, что это вовсе не минералка, а аспирин, смешанный с водичкой. «Как заботливо». — думает Кай, раздражённо пытаясь найти другую часть своей одежды, но в предполагаемом углу ветровки со штанами не оказалось. Каю ничего не оставалось, кроме как пораженно сесть обратно на кровать после безуспешных попыток. Он снова подбирает телефон в надежде узнать хотя бы его местоположение. Карта грузится долго, но после выдает желанный результат, который не особо обрадовал юношу. До его университета несколько километров, а в ближайшем округе были только частные участки, поэтому никаких автобусов здесь и не было. Уже после Кай замечает много пропущенных от Джея вчера ночью, несколько утром, а также приличное количество сообщений. Похоже, вчера он заставил Уолкера поволноваться. Смит тихо хихикает, когда вдруг натыкается на записку, которую он не заметил раньше из-за белого цвета тумбочки. Он встаёт с матраса, который в ответ только тихо скрипнул, и подходит ближе к бумажке. Он вчитывается в текст, выведенный аккуратным и легко читаемым почерком, не то что у него самого. «Я надеюсь, что не доставил тебе неудобств из-за этой ночи в моем доме. Я посчитал, что было правильным оставить тебя отдохнуть в тихом месте. Насчёт университета можешь не волноваться, я все решу, поэтому отдыхай после вчерашнего. Твои вещи я отвез в химчистку, можешь взять что-нибудь из моего гардероба. Также я подготовил все нужное для душа, так что не стесняйся. Я хотел бы попросить тебя остаться здесь до вечера, где мы могли бы провести побольше времени вместе. Надеюсь, ты не откажешь. До встречи.» — Ха, даже записку оставил. Как романтично. — протягивает гласные Кай, пока вертит в руках бумажку. Какие вообще дела были у Морро до целого вечера? С другой стороны, это хороший шанс осмотреться здесь получше. Должно же быть что-то, что привлечет внимание студента. В конце концов, это дом богатого ювелира, здесь определенно все роскошно и подобающе обстановке. Но сначала ему нужно в душ, и как можно быстрее, запах пота и алкоголя стал просто невыносим. Время близилось к обеду, а Смит бродил по второму этажу коттеджа в поисках одежды Сторма. Кажется Морро упоминал, что она находится в гардеробной, но от этой информации практически не было толку, поскольку никаких табличек с надписями на дверях не присутствовало. Парень метался от одной комнаты к другой, в слепых и тщетных попытках найти спальню хозяина этого обиталища, пока удача не соизволила ему улыбнуться. В помещении было слишком холодно, отчего первокурсник непроизвольно вспоминает их первую встречу в мастерской, где холод также пробирал до костей. Окна были плотно закрыты, да и включенного кондиционера он не приметил. Странно все это. На стенах его приветствуют печальные лица с портретов, чьи глаза были пугающе опустошены, но где-то в глубине можно было ощутить великую пучину боли и страданий. Смит замечает, что портреты в одинаковых рамках, одного размера, да и люди какие-то… Похожие между собой. Хотя судя по датам и подписям, они друг другу даже не родственники. Смотря в мертвенно-бледные лица, Кай испытывает странное чувство. Смит мотает головой в попытке отвлечься. Он пришел не за этими стремными картинами, а в гардероб, дверь которого располагалась справа от него. Вся многочисленная одежда Сторма пахнет приятно, а на некоторых пиджаках до сих пор можно уловить едва оставшиеся нотки одеколона, который не успел выветриться. Глаза разбегаются от такого выбора, но Кай пытается выцепить себе что-то домашнее и повседневное, пока не натыкается на обычные футболки и спортивные широкие штаны. Одежда оказывается ему немного большой в талии, все же Сторм был более пропорциональным и спортивным по телосложению. Каю не было дела до спортивных залов и тренировок, когда у него были подготовки к вступительным. Теперь можно было прогуляться по первому этажу, заодно и приготовить себе поздний завтрак. Оказывается, что весь дом украшали эти портреты. Даты на них были разные, где-то совсем старые, можно сказать, раритетные, а некоторым картинам было не больше сорока лет. С небольшим количеством натурщиков были целые серии портретов, но Кая смущала обстановка фона, что сильно напоминала комнаты и места в коттедже. Наверняка этот дом достался Сторму в наследство от родственников, иначе это никак не объяснишь. Натурщики даже здесь выглядели измученно и болезненно, и Кай бы ни за что не повесил такие полотна в свой дом. Но Морро, похоже, было все равно на эти пугающие взгляды и лица. Входная дверь оказалась закрытой, а по близости запасного ключа нигде не наблюдалось. Наверное, не очень красиво было бы уйти через одно из окон и не поговорить со Стормом, который смог немного завоевать доверие со стороны Кая. Он хотя бы не бросил его вчера в клубе, а привез домой и уложил спать без лишних мыслей и действий. Смит тогда нарочно лип к нему и приставал, но ювелир стойко выдержал его проверку. Он не воспользовался беспомощным положением пьяного Смита, который навряд ли бы смог дать явное согласие или же вообще хоть как-то защититься. Живот приятно скручивает от этого осознания, а в голове появляется множество новых мыслей. Наверное теперь Морро и в правду ему симпатичен. Стоя с заваренным кофе в руках и найденной булочкой, юноша принимает решение остаться до вечера, а может и провести в этом доме целые выходные. *** Дорогая бутылка вина успела практически опустеть, пока Сторм с Каем наслаждались их совместным ужином. Морро ведёт себя чертовски обаятельно и непринужденно, его разговоры невероятно затягивают. Каю даже не столь важно, о чем конкретно тот говорит, ему просто хочется слышать этот практически гипнотизирующий голос, медленно «растаивая» от сладких речей коварного ювелира. — Не скучал сегодня? День был долгим. — Сторм выдерживает паузу, но не прерывает зрительного контакта. И только сейчас Кай в состоянии взаимно прожигать его взглядом, рассматривая правильные черты чужого лица. Чертов искуситель, откуда он вообще такой взялся? — Да с этими не заскучаешь, — кивает парень в сторону картин. — криповые у тебя наблюдатели, как ты живёшь с таким количеством портретов в одном доме? — усмехается юноша, но вовремя успевает заметить, что Сторм притих от его вопроса. — Многие картины перешли мне в наследство. Большая часть из них… — Морро заметно мрачнеет в лице и слегка хмурится. — Частная коллекция моей покойной матери. И этот коттедж тоже своеобразный прощальный подарок от нее. — Поэтому хранишь картины как память о ней? — В каком-то роде. Кай склоняет голову в непонимании, когда замечает сменившуюся интонацию Сторма. Он спросил нечто личное, или зря заставил Морро поворошить прошлое? — Извини, мне не стоило об этом спрашивать, — говорит Кай, ловит на себе изучающий взгляд от Сторма. Тот смотрит на него с нечитаемым выражением лица. — Все в порядке. Она была талантливым человеком, и многому меня научила, но вот мать из нее была ужасная. — горько усмехается Морро. — Все эти богатства не дались мне просто так. — он выдерживает небольшую паузу, прежде чем продолжить с большим энтузиазмом. — Но не будем об этом. Я хотел бы тебе кое-что показать, пройдемся? — ювелир протягивает ему свою руку, привстав из-за стола. Смит лучезарно улыбается и принимает предложение, позволяет Морро медленно увести его в сторону продолговатых коридоров, освещенных мягким светом торшеров. Кай озирается по сторонам, жадно вцепляясь в каждый уголок коттеджа. Все красиво, просто и гармонично. Но даже здесь эти чёртовы картины, Смит всеми силами пытается игнорировать их существование. Морро выводит их к просторному панорамному помещению, которое бы смотрелось куда презентабельнее в дневное время. — Это моя мастерская. Здесь я творю, когда у меня есть вдохновение. Смит осторожно переступает через порог, внимательно разглядывая помещение, сразу замечая, что Сторм занимается не только своими ювелирными штучками. На каждом шагу были раскиданы запачканные красками холсты, а где-то в дальнем углу красовались мольберты с некоторыми незаконченными работами. На полках было много принадлежностей: масло, краски, старые кисточки, у которых уже пошли трещинки на дереве и некоторые манекены для рисования с натуры. — Ты не говорил, что рисуешь. — проговаривает юноша, когда цепляет рукой первопопавшийся листок из папки со скетчами мест города. Кай удивлённо вскидывает брови, когда натыкается на свой портрет, который явно рисовался на быструю руку. — Рисую, играю и ещё много чего. Просто ты этого пока не видел. — улыбается Морро, пока сортирует папку со скетчами, намереваясь затолкать их в самый дальний угол мастерской. — И когда ты успел всему научиться? Ты всего на пару лет старше меня, а уже профессионал в ювелирке и рисовании. — Как ты уже понял, я рос в очень обеспеченной семье, поэтому мое образование с самого детства отличалось от других сверстников. — Морро по-хозяйски усаживается на один из стульев возле стола, хлопает ладонью по спинке соседнего, приглашая сесть Кая, что тот и сделал. — Я рос в изолированности от других детей, а методы воспитания моей горе-матери оставляли желать лучшего. — И почему ты решил обучаться именно в этом университете? С такими знаниями и навыками ты мог бы с лёгкостью поступить за границу. — логично рассуждает парень. — Мог, но… Мне стало скучно. Не пойми неправильно, но жизнь для меня крутится крайне медленно, и я просто захотел учиться также, как и все остальные люди. — Смит не совсем понимает суть сказанных слов. Жизнь крутится медленно? Сторм вроде не взрослый, а рассуждает так, будто он перепробовал все в этой жизни. — Что ж, так что ты хотел мне показать? — Смит намеренно переводит тему разговора, потому что не видит смысла докучать Морро своими расспросами о его личной жизни. Раз не хочет про что-то говорить, то это его дело, не без причины же. Кай продолжает изучать помещение, каждый раз замечая все больше деталей от творений Сторма, пока не натыкается на одну из многочисленных картин. Их было достаточно, они занимали большую часть мастерской, и Кай бы не обратил никакого внимания на конкретно эту, если это не был очередной портрет. В такой же стилистике, в такой же, сука, рамке что и другие полотна по всему дому, с похожим типажом внешности. Кажется, там была молодая девушка, но больше Смит не мог увидеть из-за кучи наставленных картин рядом. В горле накапливается вязкая слюна, и первокурсник чуть не давится. — Знаешь, натюрморты или пейзажи у меня не очень получаются, — «Ага, как же», — думается Смиту. Да он внук всех известных художников вместе взятых, ибо его «не очень» картины Кай бы в жизни не смог повторить, даже если учился этому много лет. — Поэтому мне ближе всего портреты. Однако я рисую исключительно по интересным мне темам и с людьми, которые меня смогли впечатлить или вдохновить. — Сторм начинает медленно приближаться к парню, что не остаётся незамеченным последним. — Ты — мой соулмейт, мой лучик вдохновения, и я хочу написать серию портретов… С твоим участием, если ты не будешь против. — чужое горячее дыхание опаляет шею юноши, но он старался не двигаться и на сантиметр. Он не знал, чего вообще стоит ожидать от этого ювелира. — С моим? Но я не натурщик, я вообще не знаю как и что нужно делать. — Морро на слова Кая только ухмыляется, кладет свою ледяную ладонь на теплую щеку, проводя по коже ласкательными движениями, отчего Смит едва не млеет. Ювелир практически прижимается к Каю своим телом, а после склоняет голову ещё ближе к лицу Смита, шепча практически в самые губы: — Это вовсе не проблема, ведь невинность и искренность — это те эмоции, которые я хочу запечатлеть. Мне не нужна наигранная фальшь, мне нужны настоящие эмоции, и я готов на многое ради этого пойти… Земля уходит из-под ног, когда Сторм его целует, по-настоящему целует. За секунду у Кая проносится всевозможный спектр эмоций, но он продолжает стоять как вкопанный. Чужие холодные губы касаются его собственных, теплых, и резкий перепад температур позволяет юноше выйти из шока, торопливо отвечая, нелепо, словно это его самый первый поцелуй в жизни. Первокурсника заставляют навалиться на стол, и Каю удается привстать на локтях. Его в жизни так никто не целовал как Сторм. С девочками было все по-другому: они сами смущались, вели себя неуверенно, никак не проявляли инициативы в большинстве случаев, прямо как он сейчас. Поцелуи с девушками всегда были нежными и чувственными, даже ласковыми. В них был всегда заложен определенный смысл или передаваемые эмоции, когда они надеялись таким способом сблизиться с Каем. Сейчас же, его как будто пытается совратить чертов Аполлон, ибо Кай не испытывал ничего подобного раннее. Метка на запястье словно нагревается. Смита словно ласкает не Сторм, а глыба льда, но от этого дышать становится только легче. Он прекрасно осознает эту напористость и желание. Пальцы Морро игриво оглаживают шею, выводя незамысловатые узоры, пока Сторм вдруг не отрывается от него, но тут же продолжает оставлять спешные поцелуи скулах и шее. Любое прикосновение глубоко впечатывается и въедается в сознание, отравляет созданные Каем рамки и устои. Но прелюдия прекращается также внезапно, и оттого кажется брошенной, незавершенной. Морро позволяет себе отстраниться от своего соулмейта, тут же принимаясь поправлять одежду. Смит глубоко дышит, но похоже, обескуражен только он один. — Я надеюсь на твой положительный ответ, Кай. — мурашки пробегают по коже от того, с какой именно интонацией Сторм произносит его имя. Сладко, тягуче, Смит хочет слышать это постоянно. Слабая ухмылка добивает парня полностью. Сегодня он признает свое поражение. *** Искусство, к сожалению, оказывается той ещё тягомотиной, и Смит ранее никогда не думал, что разница между процессом создания картины и наслаждением от ее результата может быть настолько огромной. В прошлый раз ему пришлось согласиться быть натурщиком, ведь Морро приложил к этому необходимые усилия и давление. Сторм предложил начать писать портрет прямо на следующий день, и Кай легкомысленно согласился, ещё не зная, что его ждёт. Наброски и проработку скетча он вытерпел достойно, ввиду того, что они заняли два дня, всего по два часа в день. Такое он ещё мог вытерпеть, но когда Сторм взял в руки масло… Смит словно попал в ад. Такому активному человеку, чья жизнь постоянно находится в движении и приключениях трудно сидеть на месте, и тем более не двигаться. Морро сначала долго переставлял композицию, ходил кругами и рассматривал все с каждого угла, чтобы все выглядело идеально, пока Кай мысленно кричал от затекания рук и ног. Ему самому тысячу раз успели поменять образ и одежду, нанести и смыть достаточное количество лёгких макияжей, а парень в это время пытался мысленно подсчитать стоимость всех этих шмоток. На них не было этикеток или бирок, ткань ощущалась явно качественной, работа здесь точно была от портного. Так что его почти в прямом смысле озолотили. Морро был крайне придирчив, ему было нужно определенное освещение, в исключительное время, ибо во всех остальных случаях он просто отказывался работать. И как назло, его подходящее время работы — дообеденное, и Смита просто не отпускали на пары, заставляя вот так нагло прогуливать. Первокурсник часто получал нагоняи или тихое шиканье со стороны Морро, стоило ему хоть чуть-чуть пошевелиться. А работал Морро очень неспешно, потому весь процесс превращался в пекло. Солнце беспрепятственно слепило парня через панорамные окна уже очищенной мастерской, которую Сторм соизволил убрать для написания картины. Тело пробивает от горячего пота, одежда начинает неприятно липнуть к телу, а потом и вовсе дополнительно нагревается под пекучими лучами, по ощущениям сжигая заживо Кая. Так и ещё и ткань была полностью черная, отчего через пятнадцать минут Смит начинает уже жалобно упрашивать Сторма на сегодня закончить, но его грубо затыкают просьбой не мешать. А ведь это только одна картина из целой серии, Кай в который раз надеется, что Сторм смилуется и решит поменять общую атмосферу и тематику для всех остальных. Время тянулось для Смита медленно, но спустя пару таких сеансов и прогулов пар, Морро завершает с ним первый портрет. Кай в глубине души признает, что страдания стоило того, потому что работа вышла настоящим шедевром, хоть Сторм и отнекивался, что это далеко не самая его лучшая картина. На полотне Кай выглядит словно аристократ прошлых веков, а его одежда придает картине воздушность и изысканность. Не хватало только собак, которые лежали бы у его ног. Между тем, Сторм неожиданно предложил ему переехать в коттедж, на что Смит сначала смутился, но сказал, что подумает над этим предложением. Переезд мог означать начало совместной жизни, а к этому Кай пока не был готов. Он даже Джею не решился рассказать про своего соулмейта, а его уже так нагружают. Конечно, в таком месте жить куда проще и удобнее, здесь нет целого полчища таких же студентов, которые только шуметь и могут. Здесь будут только они вдвоем, да и общаться они смогут больше, ведь в университете Морро предпочитал придерживаться расстояния и держать нейтралитет. Позже ювелир рассказал ему причины этого скрытия от посторонних. Морро не особо хотелось, чтобы парню потом докучали эти приставучие компашки, достающие самого Сторма на каждом углу. Морро соглашается подождать до того момента, пока Кай не будет готов переехать, но своими постоянными приставаниями вынудил первокурсника принять решение раньше положенного срока. Кай даже сам не понял как все произошло, но Сторм действовал точно, словно опытный манипулятор. Похоже, он догадался, что за последнее время стал привлекать Кая куда больше из-за их связи, чем нагло и воспользовался. Постоянно говорил приторно, сладко, а Смит растаивал от его голоса и улыбки, от чертовски соблазнительного взгляда темно-зеленых глаз. Прожигающий, внимательный, Морро мысленно его раздевал, не иначе. Если так подумать, их совместное проживание ускорит процесс того, как они однажды окажутся в одной постели. Про это парень и думать не мог. Он обладал некоторыми знаниями по тому, как происходит секс между двумя парнями, но никогда не думал, что это может ожидать его самого. Уолкер часто названивал и писал своему другу из-за отсутствия в университете, но Смиту приходилось врать, что он был на затянувшемся больничном. Лёгкие намеки на то, что пора бы уже перенести остальные сеансы на более удобное время на Морро вообще не действовали. Кай понимает, что Сторм нашел вдохновение и огромные силы на такую затратную работу, но учеба не была бесплатной. К сожалению, на его направление бюджетных мест не было в принципе, и родители многое отдали, чтобы Смит смог поступить, поэтому пропускать пары уже целую неделю было настоящим кощунством. Кай пытался как-то возражать и объяснить ситуацию, ведь возможно обеспеченному и ни в чем не нуждающимся Сторму такие проблемы были далекими и незнакомыми, но старания оказывались безуспешными. А потом Морро выдал что-то запредельное, чего Кай никак не мог ожидать: — Не уходи, — тихо шепчет Сторм, навязчиво обнимая студента за плечи, а Смит и вовсе не узнавал Сторма. Ранее он себя так никогда не вел. Сейчас он словно хочет сохранить для себя нечто дорогое, что так боится потерять. — Я тебя хоть за границу увезу, в лучшем месте мира обучаться можешь. — юноша вздыхает и отрицательно качает головой. — Морро, мне ничего не нужно. Но ты не можешь держать меня здесь, пока у тебя появилось вдохновение. У меня много работы, да и долги уже успели накопиться. — первокурсник делает попытку отстраниться, но хватка на плечах становится внезапно сильнее. Сторм вдруг резко замолчал, при этом продолжив удерживать на месте Кая, который уже испытал самый разный спектр эмоций от такого поведения со стороны Морро. Ювелир даже помрачнел в лице, что заставило насторожиться. — Ты просто не понимаешь… Эта серия крайне важна для меня, и мне нужно сделать все сейчас, а не откладывать до черт знает какого срока, — чужая рука резко сжимает запястье Кая. Болезненно, ощутимо. Студент едва не впадает в панику, но до последнего старается сохранять частички самообладания. — Ты отличаешься… — тон голоса будто незнаком. — Другой, особенный… — что-то холодное и грубое, скрывающееся внутри. — Совершенный идеал… — словно дикий зверь, который рычит в темноте, но все никак не вырвется наружу. Тело пробивает от страха и адреналина. Что такое он говорит? Он другой? С кем его сравнивают, с какими людьми? — Поэтому ты так нужен мне, я безумно хочу тебя получить. Дыхание сбивается, Смита не отпускает ощущение удушья. В коридоре будто резко упала температура, а холодный пот как отрезвитель. Кай чувствует опасность, ощущает животный страх перед чем-то неизведанным, темным, что только появилось наружу после долгого сна в чертогах разума. Он хочет домой к родителям, или в общагу к Джею. К кому угодно, но только не с ним. Он был слеп? В чем-то ошибся? Разве так может быть? Соулмейт не может ему навредить, это он точно знает. Юноша вырывается из хватки одержимого непонятно чем Сторма, и резко срывается к входной двери, которая не иронично оказалась закрыта. Кай на полном серьезе готов выбить окно и выйти через него. Плевать, что он далеко от города, что рядом нет автобусов. Он готов хоть через лес за окном пройти, лишь бы этот бред прекратился. — Для начала тебе стоит уяснить кое-что, ладно?! — он едва не срывается на возмущенный крик. — Я, блять, не твоя вещь, чтобы ты мог держать меня при себе сколько вздумается, пока видите ли, взбрело в голову вдохновение, — он переводит дыхание, прежде чем продолжить. — Если у тебя какие-то проблемы, то иди и полечи свою голову, но не смей мне запрещать что-либо, по-своему распоряжаясь моей жизнью! А теперь выпусти меня отсюда, пока я не вызвал полицию! — Ну что же ты, — уже более ласково шепчет Сторм, предпринимая попытки приблизиться к юноше. — Я же не имел ввиду ничего плохого. К тому же, не думаю, что полиция тебе поверит. — Смиту плохо от улыбки на лице ювелира. — Давай поговорим, мы же оба не хотим конфликта, верно? — Морро вплотную приближается к застывшему от страха Каю, аккуратно дотрагивается до его рук, ненавязчиво пытаясь притянуть ближе к себе. Внутри бурлят смешанные чувства. Студент не может избавиться от практически физического ощущения их связи, но внутренний голос так и кричит об опасности. Сердце разрывает, и Каю почему-то слишком больно, потому что так не должно быть. — Ты же не хочешь проблем? — пауза тянется долго, но ответа от юноши не следует. — Совсем скоро твоя дорогая сестрица Ния приезжает навестить тебя и родителей. — Смит думал, что хуже уже быть не может. Ошибся. — Ты ведь сам рассказал мне. Будет очень, очень грустно, если с ней что-нибудь случится по пути, ведь дорога дальняя. Внутри что-то надломилось и треснуло. Каю больно почти до слез, но он заставляет терпеть себя, когда все хорошие чувства к этому человеку разбиваются на мелкие осколки, превращаясь в пыль. Некоторые слухи про него не врали. — Ты угрожаешь мне, своему соулмейту? — почти не верящим голосом спрашивает Кай. Сторм явно искусный манипулятор и актер, раз Смит не заметил никакого подвоха раньше. Он все же предпочел не верить разным слухам, а понять Морро самому. Он был таким с самого начала? Все его свидания, походы в магазины и рестораны — тоже игра? Был ли он искренен вообще? — Разве ты видишь в моих словах угрозу? — насмешливо интересуется Сторм, но Каю ничуть не забавно от такого поведения. Ювелир сжимает парня в объятьях, не замечает особого сопротивления со стороны Кая. — Серию нужно закончить. А потом все будет хорошо, обещаю. Будешь хорошо себя вести? — холодные фаланги касаются шеи, подушечки пальцев в предупреждающем жесте смыкаются на шее. Студент вздрагивает от неожиданных касаний, которые едко и вязко впечатываются в сознание. Смита словно трогает не живой человек, а мертвец. И ему не нравится то, как Морро это делает. Мысли сводят с ума, когда Кай пытается построить хоть какую-то логическую цепочку. Четверокурсник ему сейчас угрожает, и Смит понятия не имеет с какими последствиями ему придется столкнуться, если даст отказ. Если на кону стоит безопасность Нии, то у него нет права испытывать судьбу, пусть даже Морро сейчас может блефовать. Он не может ставить под угрозу жизни родных и друзей. Парень не уверен в том, действительно ли Морро может физически навредить ему, как своему соулмейту, и не хочет знать. Он не хочет отчаянного геройства, которое больше схоже на тупость. Не хочет, чтобы его тело нашли погребённым в далёкой глуши спустя много лет, не желает попасть под полный тоталитарный контроль Морро, а тот вполне мог это устроить. Да с такими финансами алиби точно обеспечено. Нутро подталкивает пойти обманным, более осторожным путем. Возможно стоит подыграть Сторму, а потом дождаться нужного момента, чтобы сообщить о помощи. Другого варианта Смит здесь не видит. «Все ради Нии, ради родителей, Джея… Со мной-то ничего не будет. Ничего, я справлюсь.» — Я понял, — с трудом выговаривает юноша. — Но как только все это закончится… Ноги моей здесь не будет, — ставит условие он. — И ты не посмеешь иметь ничего против. — Как пожелаешь, Кай. — шепчет Сторм, голос которого больше не кажется сладостно-лестным. Кай слышит только едкость и насмешливость, а в его глазах азартно пляшут огоньки, не предвещающие ничего хорошего. Чужие руки разворачивают ранее стоящего спиной Смита к себе лицом. Морро прожигает его тяжёлым взглядом, а все эмоции спрятаны глубоко в чертогах ювелира, так что Кай понятия не имеет, о чем сейчас тот думает. Лицо склоняется ниже, руки подталкивают Кая прижаться к Сторму вплотную, чего совсем не хотелось. Четверокурсник решает поцеловать его, крепко сталкивается с губами напротив, выжидая, когда сопротивление юноши спадет. Смит яростно пытается вырваться, потому что этот поцелуй в корне отличается с предыдущим, но стальная хватка Морро не позволяет Каю дебоширить. Здесь все было не так: Морро в их первый поцелуй вел себя иначе, да и Кай давно хотел такого внимания от своего соулмейта, в них обоих горело желание. Сейчас безумное, одержимое желание чувствует только один Сторм. Кай давится, когда Морро резко кусает его за губы. Давление слишком сильное, и от безнадеги он позволяет ювелиру углубить насильный поцелуй. Хаотичное движение языка ощущается мерзко, противно и чрезмерно сильно. Каждая секунда клеймом впечатывается в мозг, заставляя ещё больше оцепенеть бедного юношу, для которого время потеряло свой привычный ход. Это неправильно. Так не должно быть! Кай чувствует подступающую к горлу тошноту, когда желчь в желудке стукнулась о стенки. Морро не отстраняется, а продолжает изучать его рот только с большим энтузиазмом, словно ненасытное животное. Юноша думает, что хуже и быть не может, пока руки Сторма вдруг не перемещаются по телу, беспрепятственно лапая изгибы. Кай мычит, усиливает давление, в попытке остановить чужие издевательства, но Морро не обращает внимание. Смит едва не всхлипывает от ужасного, непонятного ощущения, когда руки оглаживают его тело уже под одеждой. Стыд ударяет в голову, Каю мерзко почему-то от себя, от собственной слабости и трусости. «Почему ты позволяешь ему это делать?» Морро отстраняется, и Кай тут же падает на колени, когда отталкивает от себя ювелира. Смит брезгливо и яростно вытирает свои губы рукавом рубашки, все ещё ощущая привкус чужих губ и языка. Его трясет. Не от холода, не от страха, а от накопившейся злости, и будь его воля, то он бы на месте придушил или закопал заживо этого ублюдка. Парень поднимает глаза вверх, с неприкрытой злостью смотрит на ухмыляющегося Морро, и только сильнее сжимает костяшки кулаков. Кай точно не знает сколько картин Сторм планировал изначально, но мысленно надеется, что больше чем на несколько недель он здесь не задержится. Хорошо бы ещё стрясти с него объяснительную для университета, но об этом стоит думать чуть позже. Если студенту нужно играть грязно, чтобы выйти отсюда, то он готов.

***

Ненависть к этому месту и человеку отуманивала и разъедала разум. Кай начал ненавидеть напыщенные наряды, в которых ему приходилось сидеть во время позирования, еду, от которой его тошнило и воротило только от мысли, что ее купил или приготовил Морро, он презирал и многое другое. Проклинал этот мажорский коттедж, где комнаты быстро стали казаться безвкусными, словно сделанные для того, чтобы похвастаться. Пустые, безжизненные коридоры, тянущиеся как бесконечный лабиринт он хотел разрушить ещё больше. Хотелось ослепнуть, чтобы перестать все это видеть. И оглохнуть, чтобы не слышать. Вся предлагаемая Стормом одежда по размерам была совсем впритык. Скоро Кай обнаружил у себя многочисленный зуд и раздражение от этих тканей и тесноты. Но большую роль сыграла многослойность одежды, потому что под солнечными лучами терпеть эту жаровню было просто невозможно. Несколько слоев сильно натирают кожу, а другие были слишком тесными и узкими, и держались на неведомой силе, раз до сих пор не порвались. Смит проклинает эту пародию на аристократическое тряпье, но его громкие возражение так и не были услышаны. Ест он мало, часто давая Морро отказы чисто из бараньего упрямства и принципов. Но лучше он немного поголодает, чем позволит Морро одержать вверх. Сон его сделался неспокойным, бессонница начала посещать все чаще. И совсем скоро студент приобрел болезненный и бледный вид, сходный с людьми на тех портретах, что он видел по всему дому. Но у Кая не хватает времени и сил, чтобы думать об этом. Он жутко вымотан. Каждый новый сеанс становится только более душным и заковыристым. Сторм и сам стал раздражительнее, ведь юноша не всегда с первого раза улавливал ход его мыслей. Времени на написание стало уходить больше, соответственно и Смиту приходилось мучаться вдвое дольше. Морро часто открыто злился, хоть и старался сдерживать себя до последнего, из-за чего Каю часто прилетало, начиная от резких и грубых окликов, заканчивая брошенными в его сторону безделушками. Так у них начинались ссоры, где Кай вечно вскипал и психовал, а Сторм опускался до так называемых «умных» оскорблений и манипуляций, а одна из таких перепалок переросла в настоящую драку, в конце которой им пришлось расползаться по разным углам, чтобы позорно зализывать раны. Каю все осточертело, он был в постоянном стрессе, поскольку не мог знать, что на этот раз может выкинуть ювелир. Особенно настороже приходилось быть, когда Морро пытался контактировать с ним, что вызывало только отвращение. Все эти случайные касания, резкие и сжимающие объятия, попытки поцелуев и прочие открытые домогательства заставляли первокурсника ощущать себя максимально не в безопасности. Смит здесь не главный, поэтому четко осознает, к чему это может привести. Ему ведь даже некуда обратиться за помощью! Морро решил действовать умно, поэтому сразу изъял мобильник Кая, выдав уже другой телефон, не его, в котором не было симки и интернета. А без симки мобильник стал фактически бесполезным куском металла, ведь Сторм проявил великодушие, предоставив парню целый рабочий телевизор и даже ноутбук, хоть и оторванный от сети. Но телевизор хорошо помогал убивать время, когда Морро мог отсутствовать большую часть дня. Смит в начале планировал таким образом сбежать через лес неподалеку, однако идею пришлось отбросить. И не потому, что он боялся заблудиться в лесу, просто на окна, оказывается, можно было опустить железные жалюзи, которые можно таким образом зафиксировать на замок. Этим-то Сторм активно пользовался, поэтому у Кая не было особых вариантов. Сможет ли он вообще вскрыть эти жалюзи, это же не консервная банка? Да и оружия под рукой не было. Только важнее было попытаться избежать приставаний со стороны Морро, который с каждым днём лип к нему всё чаще. Смит пытается сопротивляться и обороняться, но все попытки не возымели положительного исхода. Скрываться от Морро по дому тоже не представлялось возможным, потому что ювелир был способен вытащить его из-под земли. Если отчаянность в самой крайней ее форме и существовала, то выглядела именно так, ибо Каю очень страшно, противно и непонятно. Даже от самого себя. Морро вел себя вполне адекватно эти месяцы, и Кай проникся к нему симпатией, а сейчас сердце продолжает рвать по кускам. Они же соулмейты, черт возьми, как такое вообще возможно? Разве из всех щелей вечно не повторяют, как прекрасно найти своего истинного человека? Над ним должно быть поиздевались, подкинув кого-то непонятного, одержимого своими рисунками. Он готов признать, что влюбился в того Морро, чей образ похоже оказался построенным, чтобы выглядеть прилично на людях, а он так просто повелся, растаяв как девчонка от заигрываний и лести. Вот и потерял бдительность. Где-то в чертогах разума горсть чувств ещё осталась, и Кай, к своему ужасу осознает, что ощущает сильную двойственность от поступков Морро. Сторм, спасибо ему хоть за это, дальше поцелуев и касаний пока ещё не заходил, хотя в глазах горело горячее желание. Когда четверокурсник сказал, что не хочет нарушать его личное пространство, то Смит едва не впал в истерический смех. Ему каждый раз не на шутку страшно, когда Морро применяет силу. В сознании сразу строятся картины, как Сторм начинает душить или избивать его от неповиновения, но к счастью, игры разума в реальности не воплощались. У него за спиной жизни близких, и нет ничего, чтобы могло бы пригодиться. В один из таких вечеров юноша тихо и призрачно решает покинуть спальню, чтобы поискать другой выход из коттеджа. Он ведь такой огромный, а запасной выход здесь точно должен присутствовать. Тишина в коридоре давит, заставляет остро вслушиваться в любой шорох и движение. Похоже, Сторм еще не вернулся, так что времени предостаточно. Кай окончательно выходит из комнаты, торопливо осматривая и обыскивая пространство вокруг. Он уже совершал подобные вылазки днями ранее, но найти ничего путного не вышло. Но Кай до последнего хочет верить в человеческий фактор, в то, что Сторм где-то ошибся, просчитался. Что оставил по неосторожности что-нибудь острое, к примеру, нож, или вообще инструменты. Не мог бы он все так идеально подстроить, ведь его решение начать угрожать явно спонтанное, так что просчет должен быть, он в этом уверен. Такой большой коттедж оказался ужасно бесполезным в плане побега. Смит начинает испытывать появляющееся отчаяние, но до последнего решает верить в лучшее. Но все, что ему удалось найти за неделю поисков — лишь одна открывшаяся дверь, которая располагалась в коридоре, недалеко от кухни. Парень ее даже бы и не приметил, если бы случайно не ударился о ее железную ручку. Морро говорил, что там кладовая комната, и Смит вполне себе верил в эту информацию. Прожигая взглядом дверь, Смит решается зайти внутрь, пока Морро ещё не был дома. В душе мечется надежда на что-то полезное, но он быстро убеждается в обратном. Кай разочарованно открывает дверь уже полностью, нехотя входя в очередной узкий коридор. Планировка этого помещения отличалась от других своим неудобством и узостью, и Кай даже удивлен, как такой длинный коридор можно было не заметить раньше. Морро соврал, это была вовсе не кладовая, хотя… Скорее, это походило на мини-музей. Вдоль стен, сразу с двух сторон, ровно и четко друг напротив друга висели очередные портреты, сильно отличавшиеся от тех, что были в остальной части дома. Все полотна были в позолоченных рамах, украшенные множеством драгоценных камней. Они были больших размеров, таких же, которые Морро писал с натуры Смита. Вся детализация картин выглядела неимоверно проработанной, даже похожей на гиперреализм, но Кай в наше время не видел практически никого, кто мог бы работать в таком стиле. Внизу, под каждой работой были подписи. На самом первом портрете, где была изображена обворожительная шатенка в небесно-голубом платье, с пышным букетом цветов в руках, надпись гласила: «Элизабет Сторм, до последних дней добрая и чуткая женщина». На второй, где был уже парень с тем же цветом волос, надпись тоже отличалась: «Грегори, чей острый ум его и сгубил». Кай ничего не понимает. Это что, серия картин по роду Сторма? У всех женщин на полотнах была фамилия Сторм, так что же? Почему тогда у ни одного юноши фамилия не указана? Под каждой картиной располагался фарфоровый, вытянутый высоко вверх столик, а на нем лежали шкатулки, рядом с каждой лежали различные бумаги. Кай подмечает, что с начала этих картин бумага выглядит старой, пожелтевшей, а вот ближе к концу все было белым и чистым. Похоже, это и в правду семейная реликвия, или что-то вроде того. Смит ждёт в нерешительности, пока наконец не решается приоткрыть крышку шкатулки. Мелодичный и приятный звук заполняет весь коридор, эхом отражаясь в помещении. Парень зависает на пару секунд, когда внимательно вслушивается в звуки. Видимо, заводной механизм шкатулки был достаточно стар и неисправен, и спустя несколько секунд мелодия оборвалась, так и не доиграв до конца. Внутри коробочка была обшита бархатным, приятным на ощупь шёлком, парень касается подушечками пальцев ткани, оставляет едва заметные складки. Большую часть пространства шкатулки занимала маленькая подушечка, которая играла роль подставки для кольца. Смит воровато оглядывается по сторонам, подцепляет хрупкое изделие пальцами, вытаскивая наружу. Черт, вблизи это кольцо выглядело ещё более красивым и манящим. Материал был непонятный, светло-бежевого цвета, но гладкий на ощупь, весил не особо много. Кай рассматривает узоры, протянувшиеся вдоль всей длины изделия. Под покровом полутьмы от малого количества света, кольцо словно светилось. Драгоценный камень ярко блестит и переливается на свету, будто это высококачественный бриллиант. На внутренней стороне, кажется, было даже что-то написано, но Смит, сколько не пытался вглядываться, так и не смог разобрать хотя бы одного слова, кроме нескольких букв. Кая поражает этот профессионализм, эта тонкая, искусная работа, которую смог бы выполнить далеко не каждый ювелир. Неужели ювелирное дело в этой семье передается из поколения в поколение? Морро же не мог сделать такое старое кольцо. Смит берет в руки уже бумагу, вчитываясь в текст, написанный на скорую руку. Всего разобрать не получилось, но общий смысл оказался весьма понятен: «Сегодня особенный день, я встретил ее, своего соулмейта. Элизабет красива, но она все равно не та, кого я ищу. Звучит безумно, … идеал, но… много времени… Глупая женщина, на что я только надеялся? Она уроженка трущоб, с ней даже поговорить не о чем, какое разочарование! Даже нанимая… Ничего путного так и не вышло. Иногда я поражаюсь тому, насколько же она идиотка. Постоянно тащит в дом этих блохастых тварей, и мне каждый раз приходиться их… А она только и плачет над ними, какая жалость. Она разбилась на… Я особо и не расстроен, даже напротив, я только и ждал ее смерти, чтобы проверить мою… Нужно выбрать… …Ребро» — Что ещё за хрень… — парень подходит к другому столику, ищет очередную исписанную бумагу. Текст везде разный, даты тоже не сходятся, но смысл один — с этими людьми что-то происходит. И ещё эти странные приписки… «Ребро», «Зубы», «Кисть», «Тазобедренная»… Кай ничего не понимает, но предчувствие у него плохое. Будто он нашел то, что не следовало находить. Года, указанные на картинах, поразительно различаются, и последний портрет был написан 25 лет назад. Полотно висело дальше всех, ближе к концу коридора, но пустого места вокруг было достаточно. После него было оборудовано ещё одно место, вернее, его заготовка. Пустая рамка, явно недоделанная, и фарфоровый столик, на котором не было шкатулки или бумаги. Должно быть, будущее место для новой картины. Все его тело почти физически ощущает на себе взгляды мертвецов, словно норовящие утянуть его за собой, оставив здесь, в этом жутком и неуютном коридоре, где бы его никто не нашёл. Выдох. Кай старается выбросить из головы страшные картинки, которые успело придумать его воображение. Что-то тянет его взять листок на последнем столике, быстро пробежаться глазами по тексту. Студент ожидает увидеть очередной рассказ про несчастные случаи, но содержимое записки в корне отличалось от остальных. «Рейчел хороша, это уж точно. Но все равно не та. Столько лет впустую, а я так и не приблизился и на шаг к искомому! Да и в это время уже не так просто искать себе алиби. Благо, мои финансы решают эту проблему. Но эта дрянь начинает догадываться… Ну ничего, ничего… Не зря же я закупал все оборудование, да и все там обустраивал, будет на ком проверить. Что за идиоты меня окружают? Думают, что я глупый, что ничего не соображу? Да я их всех читаю как открытую книгу, и все их мерзкие, меркантильные желания, которые они так тщательно пытались скрыть, меня безумно веселят. Теперь она никому не расскажет, я об этом позаботился. Все прошло даже лучше, чем я представлял. Ее смерть ничего не значит в рамках нашего мира. Была Рейчел, вот ее не стало, но кому не все равно? Я не делаю ничего плохого, в конце концов, все мои солумейты всегда остаются со мной, ведь я нахожу и забираю частичку каждого из них. Все никак не могу выбрать часть для кольца Рейчел. Может, мне не стоит продолжать работу и немного передохнуть? В последнее время стало что-то совсем тоскливо. Пока жду новой встречи, то постоянно вспоминаю слова своей матери… Думается мне, что все же она была права в вопросе, касающегося соулмейтов. Я так и не смог найти того, кого бы и в правду смог назвать своим истинным, но времени ещё полно… Ничего, подожду. Его имя Кай. Интересно.» Кай не вчитывается в остальную часть записки. И не хочет. Боится увидеть то, о чем писалось во всех остальных — ненормальную жестокость, словно их писал какой-то сумасшедший. Смит знает, что у многих состоятельных людей взгляды на жизнь… Немного другие, но здесь что-то страшное. Парень облокачивается о стену, съезжает вниз, пытается успокоиться и переварить всю информацию в голове, но не получается. Мысли строятся хаотично, и один довод страшнее другого. За последней запиской явно стоит Сторм, но что насчёт остальных? Идиот, идиот! «Зачем я пытаюсь его оправдать или найти логическую связь между всей этой хернёй? Там же все прямым текстом написано, будто он и не пытался скрыть!» Все начинает сходиться окончательно, и многое объясняет. Морро был заинтересован в нем не как в человеке или личности. Его видели как предмет искусства и роскоши, как найденный искомый идеал. Кай чувствует, будто его горло горит от недостатка воды или кислорода, лихорадочно осматривает лица на портретах, резко хватается за угол столика и встаёт на едва дрожащих ногах, все тело пробивает холодным потом. Типаж. У них у всех — один типаж. И Кай точно подходит под него. Все эти люди — соулмейты, разделенные десятками лет. Все поголовно шатены, либо же имеют темно-русый оттенок волос, с яркими, горящими глазами, аккуратными чертами лиц, и Смит, к своему ужасу понимает, почему они казались ему такими знакомыми, словно он их где-то видел. Потому что они все были похожи на него самого. Так точно не должно быть. Нельзя сломать эти хрупкую систему судьбы! Кай нигде не видел, тем более не слышал о подобном. Насколько это вообще возможно? Неужели это просто скрывается от взгляда простых людей, и доступно исключительно высшему обществу? Ему не хочется в это верить, но все доказательства говорят обратное. Морро десятилетиями убивал своих соулмейтов, даруя себе вечную жизнь. Тошнота подступает к горлу, когда Кай догадывается к чему были все приписки про кости. Он ринулся к шкатулке, трясущимися руками извлёк кольцо. Потом вытащил ещё несколько штук, внимательно осматривая каждый сантиметр. — Что за пиздец, у них же у всех один материал! Блять, они все сделаны из костей его соулмейтов?! Ебаный псих, он же выглядел таким адекватным…! Нужно срочно в полицию, к черту, пойду через лес. Если останусь здесь, то точно рискну повторить их судьбу! — он было ринулся к выходу из коридору, но внезапно остановился как вкопанный, едва не побледнев от страха. Щелчок. Входную дверь неторопливо открыли. Кай никогда в жизни не испытывал такой паники, как именно сейчас. Он молниеносно раскладывает кольца обратно назад, пытается замести следы своего пребывания, но в торопях выранивает из рук самое первое украшение, которое с громким звоном ударяется об пол. Смит мысленно себя хоронит, поднимает кольцо, и все же кладет все на свои места. Белая пелена перед глазами мешает видеть, когда Кай понимает, что он практически плачет от страха и ужаса. — Кай? — голос Сторма звучит как приговор, но тот, похоже, все ещё стоял в прихожей, а значит, эта дверь с коридором была вне поля его зрения. Смит лихорадочно выскакивает, на ходу придумывает план. Сейчас нужно притвориться и играть роль Кая, который понятия не имеет, что произошло пару минут ранее. Зная истинное лицо Морро эта задача кажется невыполнимой. Но ему нужно сбежать. И выжить. Кай успевает забежать на кухню, и тут же хватает первопопавшуюся вилку под руку. Времени искать нож не было, но если Сторм вдруг что и заподозрит, то удар вилкой куда-нибудь в ногу его точно задержит. Так Кай может достать его мобильник и вызвать на помощь. Но если ювелир увидит его затравленное и напряжённое состояние сейчас, то план рискует провалиться. Морро, очевидно, не глупый, так что сыграть нужно на высшем уровне. Чужие шаги слышатся все ближе, что заставляет парня быстрее сообразить его отвлекающий маневр. К счастью, санузел, который был ему нужен, оказался совсем неподалеку, и Смит успешно в нем запирается, сосредоточенно слушая все звуки снаружи. — Кай? В чем дело? Тебе плохо? — слышится за дверью голос. Смиту ничего не остаётся, кроме как засунуть два пальца подальше в рот, искусственно вызвав рвоту. Кажется, звуки были достаточно громкими и убедительными, чтобы беспокойный Морро стих. Наверное, только и ждёт, пока Кай выйдет. — Похоже, я чем-то отравился, — Кай вымученно улыбается, выходя из туалета. — Даже не знаю, чего я такого съел. Я пойду, отдохну наверху. — парень предпринимает попытку обойти Морро, но тот его останавливает, удержав двумя руками за плечи. — Тогда я принесу тебе таблеток, должно стать лучше. — после слабого кивка со стороны Смита, Морро наконец отпускает его, провожая томным взглядом. По пути на кухню четверокурсник выглядит мрачным, словно чем-то недовольным. Сторм даже зависает на минуту, пока думает о чем-то своем. Нужные лекарства легко обнаруживаются в ящике, и Морро бы с лёгкостью отнес стакан воды с таблетками к Каю, если бы не заметил, что… … ручка двери от любимого коридора была смещена вниз. Только вот он прекрасно помнил ее положение, когда проходил мимо нее сегодня утром. Коридор встречает его привычной тишиной и полутьмой, и только слабые подсветки на картинах позволяли хоть немного ориентироваться в пространстве. Морро осматривает все внимательным, хмурым взглядом. В его глазах что-то поменялось; темно-зеленые, переливающиеся малахитовый блеском глаза резко помрачнели, словно сделались холодней и бесчувственней. Он цепляется за каждое положение предмета, предельно внимательно осматривает комнату на наличие чего-нибудь подозрительного. Ничего необычного не было, все стояло на своих местах, как и всегда. Сторм удовлетворительно хмыкнул, на носках разворачиваясь обратно к двери. Несколько шагов и… Хруст. Сторм резко остановился. Он аккуратно отодвигает подошву обуви, пальцами в темноте нащупывает и подхватывает осколок чего-то раскрошившегося. Подносит к лампе, чей свет слабо помог бы распознать мелкую крошку, но у ювелира глаз наметан как у орла. На его ладони осколок одного из его колец, судя по виду, одного из первых. Морро хочется засмеяться в голос. — Ну надо же. А ведь у тебя почти получилось меня обхитрить, Кай. — он подходит к самой первой шкатулке, вынимает украшение. — Только вот, одну улику ты все же упустил. — на его лице расцветает широкая улыбка, когда на боковой стороне кольца обнаруживается скол, который совпадал по цвету с треснувший осколком в его руках. — Ошибки со мной дорого обходятся. Глупый ты, Кай. Зачем же полез не свое дело? Таблетки заменяются на неизвестного происхождения порошок, который легко и незаметно растворяется в воде. Морро направляется к спальне со стаканом в руке, выглядя достаточно воодушевленным. — Держи, легче станет. — Сторм передает стакан прямо в руке юноше, присаживается рядом на постель, внимательно наблюдая за мимикой парня. Пока тот держится хорошо. Так даже интереснее. — Спасибо… — Смиту не хочется пить. Ему вообще не хочется, чтобы Сторм сидел рядом с ним. Ему нужно бежать без оглядки, а он продолжает чуть ли не в плотную сидеть с этим человеком. Нет, с убийцей. Пальцы подрагивают, несмотря на все попытки скрыть свое внутреннее волнение и страх. Лишь бы четверокурсник ничего не заподозрил, лишь бы не спросил чего лишнего и заковыристого. Вилка за пазухой была наготове, и Каю становится чуточку легче, ощущая телом хотя бы такое средство защиты. «Попытаться вырубить его было бы достаточно… Вот только если он серийник, то наверняка сталкивался с попытками нападения и защиты.» Рваный выдох срывается с уст Смита, отчего он тут же проклинает вчера свете. Морро, гад, ведь очень умный и прошаренный, откуда ему знать, что он уже все не понял? С другой стороны, Кай вроде хорошо замел следы своего присутствия, потому что ничего лишнего там остаться не должно. Остаётся только верить в фактор удачи и в то, что он любимчик фортуны. Однако все это не имеет значения. Кого он пытается переиграть? Больного на голову маньяка, у которого, наверное, много связей? Кай боится, в этом он себе признался честно. Ну ещё бы, а кто не боялся? Почему судьба подсунула именно такого соулмейта? Да и соулмейт ли он ему вообще? Где-то внутри все ещё больно от такого удара. Стакан он осушивает залпом, решая не вызывать ещё больших подозрений. Сторм выглядит почему-то довольным, что не может пугать Кая. На языке оседает горький привкус, отчего Смит на мгновение морщится. Что за таблетки от тошноты такие, которые в воде нужно растворять? — Я так соскучился, Кай, — тихо говорит Морро, матрас прогибается под тяжестью его тела. Кай пытается инстинктивно отползти назад, когда тот движется прямо к нему. — Мы так сблизились с тобой за последнее время, правда? — холодная рука одергивает за ногу, предотвратив попытку бегства и Смит окончательно валится на постель. Практически все тело напряжено от начавшейся паники. — В отношениях всегда необходимо доверие. — Морро двигается хищно, резко, отчего Смит поздно понял, когда Сторм прижимал его к кровати своим весом. Чужие глаза вспыхивают тем самым нездоровым огоньком. Парень все пытается вырваться или хоть как-то сбросить с себя грузное тело, но ничего не выходит. Возможным предоставлялось только бесполезное ерзанье, чтобы сдвинуть вилку за спиной в более удобное положение. Кай уже готов схватить прибор и нанести удар. Может, сменить цель? Не в ногу, а например, в глаз? Обезвредит намного сильнее и больнее. — Прекрати сейчас же. Чтобы ты делаешь? — Сторм ухмыляется. Все плохо. Очень. — Разве мы не в отношениях? Что такого в том, чтобы расслабиться? — Кай давится воздухом, возмущённо пепелит Морро убийственным взглядом, когда тот расстёгивает пуговицы его рубашки. А после, склоняется к уху, шепча то, что юноша боялся услышать больше всего: — Но ты мне не доверяешь из-за моих секретов?— Он знает, он все понял. Смит решается напасть сейчас. Пока Морро склоняется к его шее, опаляет горячим дыханием, а после начинает оставлять мокрые поцелуи на коже, то Смит просовывает руку под спину, изгибаясь от не самого удобного положения. Пальцы нащупывают вилку, мертвой хваткой вцепившись в свое единственное спасение. Все происходит как в тумане: он заносит прибор для неожиданного удара, собирает всю силу, но в последний момент, прямо в паре сантиметров от лица Морро… …Тот жестко перехватывает руку, болезненно сжимая чуть ли не до хруста. Провал. Теперь ему точно конец. — Мило. Решил вот так пырнуть меня исподтишка? — хватка усиляется, а чужой голос звучит мрачнее и грубее с каждой секундой. Кай не узнавал такого Морро. — Думаешь, можешь вот так просто обмануть меня? Думаешь, что ты умнее, чем я сам? — тихо смеётся Морро. — Ты уже попался, мой дорогой Кай. Кай находится в полном ужасе от всей ситуации и понятия не имеет, что будет дальше. Он готов кричать, сопротивляться, да что угодно! Но не может сделать ничего, потому что тело словно парализует, а смелости сказать что-нибудь нет. Перед ним кровожадный серийный убийца, его соулмейт, превосходящий его во всем. Он бессилен, и от такого осознания становится мерзко. А Сторм продолжает свою неспешную пытку, вовсю наслаждаясь страхом и отчаянием своей новой жертвы. Каю кажется, что из него высасывают все соки, эмоции и силы. На глазах выступают слезинки, но Морро продолжает целовать юношеское тело под собой. Смиту плохо от осознания того, сколько лет сейчас может быть Сторму. Он уже давно должен быть мертв. Ледяные губы перемещаются по изгибам ключиц, изучают слегка загорелую кожу, руками Морро без особых усилий сжимает запястья Смита над головой, не давая попыток на побег. Черные кончики волос неприятно щекочут открытые плечи юноши. Расстегнутая и приспущенная рубашка все ещё на нем, но парень не знает, насколько далеко Сторм собрался зайти. — Отпусти меня, грёбаный урод! Я тебя видеть в этой жизни больше не желаю! — слабо выкрикивает первокурсник. Сил во всем теле стало меньше, перед глазами начинает плыть. Кай не знает, что происходит, но сил дёргаться уже не было. Оставалось только бесполезно кричать и верить в чудо. — Ты ответишь за все свои преступления! Меня будут искать, слышишь?! Не думай, что нас никто не мог видеть! — Т-ш-ш-ш, мой милый, глупый Кай. Ты нравишься мне куда больше, когда не ведёшь себя так громко и невоспитанно. — Морро жмется к нему ещё ближе, практически ложась на него сверху. — Я бы хотел провести эту ночь незабываемо для нас обоих, но увы, время есть только на прелюдии. — слабая ухмылка появляется на его лице. Сознание от Кая начинает медленно уплывать. Он слышит обрывки фраз, но все никак не может понять их смысл, чувствует чужие касания, которые с каждой секундой ощущаются все меньше. Чувствует усталость. Ему страшно хочется спать. Несмотря на страх, он не может контролировать реакцию своего организма. Он вдруг резко расслабляется, окончательно погружаясь в глубины сознания, а матрас под ним проваливается, засасывает в черную невесомость и пустоту, доступную одному только ему. Он теряет сознание.

***

— …Правильный расчет… Хм, можно попробовать и другой метод, но в прошлый раз… Звуки возвращаются медленно. Каю на секунду кажется, что он вообще оглох, но знакомый, еле различимый, мерзкий для него голос говорит об обратном. Неудобно. Спину и всю нижнюю часть тела ломит, но он не может понять почему. Кай решается открыть глаза, но ничего не видит. Перед глазами полный мрак, и его застигает сильная паника, прежде чем он ощущает на своем лице повязку. Ему жутко холодно, по коже пробегают мурашки. Он точно лежит, причем на чем-то холодном, вероятно, металлическом. Вокруг непонятный шум и гул, словно работали мощные лампы и приборы, но с повязкой на глазах было трудно об этом сказать. Слегка ерзая по поверхности, Смит признает подобие хирургического стола. И к его и так плачевному состоянию прибавляются связанные руки и ноги, которые сковывали туго и прочно затянутые кожаные ремни. Холодные капельки пота скатываются вниз по подбородку. Кажется, ему пиздец. Тело не слушается, и прежние силы так к нему и не вернулись. Он хочет выкрикнуть что-нибудь, но понимает, что у него нет сил. Все, что он может — лежать на этом столе и ждать мучителя. Где-то со стороны слышится голос и постепенно приближающиеся шаги, отчего Кай рефлекторно поворачивает голову в сторону звуков, даже несмотря на его ослепленность. Это точно был Морро, который весело насвистывал какую-то мелодию. — Очнулся, значит. — Сторм останавливается неподалеку от него, с левой стороны. Повязку аккуратно снимают с его лица, на что Смит сильно жмурится от яркого света ламп, располагающихся прямо над ним. — Извини, переборщил с дозировкой, — убийца заботливо отодвигает лампы в сторону, а сам наклоняется над испуганным парнем. — Не смотри на меня так, Кай. Думаешь, я хотел всего этого? — Кай в панике начинает осматривать и анализировать все помещение и находящиеся в нем предметы, в тщетной попытке ухватиться за что-то полезное. Он точно здесь не был, такого помещения в доме не наблюдалось. Это была подпольная операционная? Смит не замечает на себе одежды кроме нижнего белья и той самой рубашки, которую Морро лично расстёгивал ему пару часов назад во время своих домогательств. Времени на смущение нет. Ему надо думать. Думай. Должен быть выход. — Между прочим, — спокойно начинает Сторм свой монолог. — Я не врал, когда говорил, что ты особенный, мой дорогой. — Кай загнанно дышит и следит за каждым телодвижением ювелира, который удалился за белую ширму. Слышится шорох одежды. — Ты же все узнал из моего любимого коридора? Ох, он хранит в себе много памяти, — слышится смешок, звон застёжек. — Я долго искал свой настоящий идеал. Многие люди ошибочно считают, что соулмейты — всегда идеально подходящие друг другу люди во всех аспектах. — сверху на Сторме оказывается белый медицинский халат. Он подходит к коробке, извлекает пару перчаток. — Вокруг меня всегда крутились одни идиоты. Один мусор, уж прости, искал во мне только выгоду, другие — вымораживали меня до костей. А вот когда они становились частью моего искусства… — он демонстративно крутит руку, которая была украшена несколькими изящными кольцами. — …то нравились мне куда больше. Поэтому слоганом всех моих лет стала хорошая фраза, — перчатки натягивают на кисти рук. Кай пытается вырваться и ослабить ремни. Бесполезно. — Хороший соулмейт — мертвый соулмейт. Но ты… — к нему подходят вплотную, наклоняются до лица. Морро расставляет руки по бокам стола, прожигает своим маниакальным и тяжёлым взглядом, и медленно, едва слышимо шепчет: — Когда я увидел тебя, то понял, что именно твой образ я искал столько лет… — Нет! — слабо выкрикивает Смит. — Отпусти меня! Зачем тебе это все?! Пожалуйста, я никому не расскажу! — Кай опускается до мольбы, потому что догадывается, какая судьба его постигнет через считанные минуты. — Ты мне и в правду нравился, слышишь? Когда ты был странным одиночкой, который оказывается, был крайне хорош в ухаживаниях! — Но это всего лишь образ. Это не мое настоящее «я», — Морро ухмыляется, когда замечает выступившие слезы у парня. — Т-ш-ш-ш, не плачь, я терпеть не могу слезы. Вы все ведёте себя одинаково, когда дело доходит до этого этапа. В такие моменты человек думает только о том, как спасти свою жизнь, потому будет готов нести любую чушь и унижения, обременённый чувством ложной надежды и спасения. — Больной урод! Как ты смеешь оценивать людей словно вещи?! Никто не может быть быть идеальным! Ты убийца, а все твои поступки — больная страсть, которая не свойственна адекватным и нормальным людям! — яростно выкрикивает парень, прокашливаясь от нарастающего жжения в горле. — Ты не прав, Кай. Я полностью адекватен и своем уме, и прекрасно понимаю последствия своих поступков. И в том, что я делаю — нет ничего плохого. В конце концов, все мои соулмейты всегда рядом со мной. Я их не убиваю, их частичка остаётся со мной навеки.- он с широкой улыбкой разводит руки по сторонам. Блеск от колец начинает сильно слепить парня, на что он жмурится. — Но, довольно лирики. Хорошо пытаешься заговорить меня. Сторм отходит к многочисленным ящикам и полкам, нетерпеливо копается в содержимом, а Кая пугает постоянный звенящий звук. Он не может повернуть голову вверх, куда как раз и отошёл Морро, потому неизвестность происходящего только сильнее пугает. — Чтобы ты знал, мне нравится не только «идеальный образ» в своих соулмейтах. Ты единственный, к кому я испытал… — он резко прервался, все обдумывая, какое слово лучше подобрать. — … влечение. Ты мне понравился как человек, Кай Смит. И знаешь, — Кай в ужасе округляет глаза, когда на поднос, прямо в паре сантиметров от него, Морро кладет многочисленные скальпели и склянки с прозрачным содержимым. Через мгновение ко всему прибавляется вата, бинты, шприцы, и несколько медицинских масок. В помещении находилось ещё пара штук медицинских аппаратов неизвестного предназначения, но выводы о их роли в сегодняшнем вечере неутешительны. — Если бы ты не лез не в свое дело, то прожил бы куда больше. Я бы действительно хотел построить с тобой длительные отношения… Лет так на десять, скажем. То, что сейчас происходит — твоя вина, твоя ошибка по неосторожности. — Нет, прекрати. Зачем все эти крайности? Я-я соглашусь с любыми условиями, мы же можем обойтись без этого? — его голос дрожит от страха и отчаяния. Его сестра, родители, друзья… Он не может закончить так! — Увы, я любил и люблю тебя, как никого другого, — он склоняется к заплаканому лицу, к дрожащему юношескому телу, который только начал свою жизнь. — Как печально… Ты ещё так молод и наивен, ещё столько не видел в этом мире. Я буду горевать без тебя, мой милый Кай. — Сторм в последний раз касается губами его лица, нежно ласкает руками щеки и скулы, углубляет поцелуй, когда Смит всхлипывает на грани истерики. — Я пролью слезы горя вместе с тобой, и уже никто не сможет мне заменить тебя. — он неспешно отстраняется, приходит в себя. После берет инструменты в руки, начиная обрабатывать их спиртом. — Можешь не волноваться, ты ничего не почувствуешь. Провалишься в сон через несколько секунд, и все будет позади. Но твоё кольцо будет особенным, самым лушчим в моей коллекции, — Морро наблюдает, как Смит начинает тихо плакать, видимо, окончательно смирившись с безвыходным положением. Что-то внутри ювелира надламывается от избытка чувств. Раньше такого никогда не было, ему всегда было плевать. А сейчас больно. Впервые за свою долгую жизнь. — Я думаю выбрать ребра для основы, а бриллиант будет особенным. Раньше я не мог такого сделать ввиду отсутствия подходящих технологий, но сегодня будущее серьезно шагнуло вперёд. Знаешь ли ты, что бриллиант возможно изготовить из праха? Я прочитал об этом совсем недавно, и был крайне удивлен. Требуется чуть больше пятиста грамм праха, и путем сложных преобразований можно получить прекраснейший бриллиант. Поразительно, правда? — Морро наполняет шприц непонятной жидкостью из склянки, подходит к застывшему парню. — Я был рад встретить тебя, Кай. Уверен, что однажды мы вновь увидимся. Смит с отчаянием чувствует, как тонкая игла проникает под кожу, вводит жидкость внутрь его тела. Он так и не смог проговорить хоть слово. Неизбежное приходится принять, сознание медленно отключается. Кай знает, что больше он уже не проснется.

***

Коридор пополняется ещё одним портретом молодого юноши, чья надпись гласила «Кай Смит». Сторм снимает все кольца, и отныне носит только одно, особенное для него. Тревогу о пропаже сначала забил Джей в университете, а потом уже сообщили родителям. Поиски не увенчались успехом. Через несколько лет безуспешных поисков, всем близким и родным Кая пришлось хоронить его в пустом, закрытом гробу, и уже никто не верил в то, что он может быть жив. В длинном, безмолвном коридоре, наполненном десятком сломанных жизней и судьб ещё много места. Коридор никогда не опустеет.

Грохот грома. Жестокий убийца. Пара закрытых век. И перекошенные, страшные лица Тех, кого в живых уже нет. Он смотрел равнодушно на эту картину, И, казалось, себя не винил. Но давно поглощённый в смерти пучину Вместе с трупами себя хоронил. Полина М.