Давайте потанцуем

      — Добрый вечер, господин Ким. Спасибо, что прислушались к моим рекомендациям. — Если бы Чимин не знал, каким был на самом деле его клиент, он бы восхитился тем, насколько стильно, неформально и при этом как-то вызывающе привлекательно выглядел Ким Сокджин в светло-голубом джинсовом костюме поверх простой белой майки.       — Вы же специалист, господин Пак, и я вам доверился. — Он пожал своими широкими плечами.       — Называйте меня Чимин. — И Чимин улыбнулся, но господин Ким почему-то как будто нахмурился.       — Но я бы не хотел переходить на ты.       Чимин закричал внутрь себя, упав на колени и заплакав туда же. Это было ужасно. Он всегда думал, что обаятелен и вполне себе дружелюбен, но здесь… Чимин еще раз улыбнулся, как будто ничего не произошло. Как будто ему не хотелось в истерике рвать волосы на красивой голове своего клиента, чтобы всё же его собственная прическа от его же тоскливого отчаяния не пострадала.       — Хорошо, господин Ким. Как скажете. Я совершил ошибку, решившись так просто… — Забить хуй на этику и попытаться разбудить в тебе человека, чудовище. — Опустить формальности.       — А куда мы пришли? — Ким Сокджин оглядывал место, где они встретились, сразу заметив, что это было невысокое современное здание с огромными окнами.       — Будем танцевать, как и обещал. Не переживайте — это не клуб и не занятия для профи. Здесь получают удовольствие от жизни люди, которым все равно на то, что о них подумают. Уверяю, им будет все равно, как танцуете вы. А еще я уверен, что они вас поддержат. И вы не будете чувствовать неудобство и дискомфорт.       — Бабушки и дедушки? — Ким Сокджин первым поднялся по ступеням, открыв для Чимина дверь и заставив того удивится, уставившись на него и при этом чуть не зацепившись за порог, на этот раз заставив Ким Сокджина придержать его за талию, чем Чимин бы обязательно проникся в другой ситуации, но не теперь. — Что?       — Да. — Чимин собрался с мыслями, но все еще был немного в шоке. Пока Ким Сокджин даже на мгновение не упустил свой эффектный покер-фейс.       — Отлично. Я уважаю старость. Куда нам?       Чимин направлял его уверенно, успев до этого осмотреться, и удивлялся тому, что его клиент не выказывал никакого недовольства. Он действительно был на все согласен. Это было…. Так странно. Но еще больше он стал удивляться, когда войдя в нужную студию его нелюдимый и душный Ким Сокджин вдруг…       — Добрый вечер, дамы и господа. — Поздоровался первым, сразу наткнувшись на улыбки собравшихся и разбившихся на пары очень зрелых и немного перезрелых, но не потерявших вкус к жизни людей. Наверное, он улыбнулся им, и Чимин поспешил обойти широкие плечи, чтобы посмотреть на… Покер-фейс, который даже глазом не повел в его сторону. Шоколадным. Шоколадной радужкой. Что это вообще такое?       — О, у нас сегодня молодая кровь! — Руководитель группы, явно ровесник Чонгука, который также явно успел ассимилироваться среди боевых пенсионеров, подошел к Чимину, протягивая руку. — Приветствую, господин Пак. Рад, что вы нас посетили.       И он протянул руку Ким Сокджину, который сдержанно ответил на рукопожатие. И никак не ответил на улыбку. Наверное, потому что Чимин смотрел. Вообще, может он вел так себя просто потому, что по работе привык уважительно общаться с незнакомыми людьми и… Всё равно странно. Ой как странно...       — Вы будете танцевать в паре? Потому что у нас сегодня самба! — Молодой человек гордо задрал подбородок, затем подозвав к себе жестом, до этого убедившись, что пары заняли свои места, свою партнершу, которая годилась ему в матери. И чтобы сделать женщине и ее физическому тонусу комплимент, Чимин добавил в приемные матери. — Облегченный вариант, подойдет даже для тех, у кого заменен тазобедренный сустав или стремительно набирающий обороты артроз. Даже плоскостопие не сможет встать на пути этого танцевального праздника. Но сначала немного разомнемся.       Чимин со своим клиентом встали, как и ожидалось, в самый конец, почти забравшись в угол. Всего в зале было шесть пар и они были седьмыми, занимая собой всю галерку, которой должно было быть достаточно для эффектных фигур и прокруток с выбросами, и проходок… Чимин не танцевал самбу, но знал, как это работает. Он вообще не учился танцам специально, посещая какие-то мастер классы от случая к случаю, но был уверен, что решись он повторить движения, у него обязательно получится. И пока он сам себя успокаивал или же самостоятельно (а самостоятельность, ввиду того, что у него не было постоянного партнера по сексу, уже вошла у него в привычку) тешил свое самолюбие, их задорный инструктор бодро начал занятие.       — Так, повторяйте за мной. Только чувствуете боль — сразу прекращаете и просто ходим на месте. Глубоко дышим, чтобы не спровоцировать инфаркт, который в любой момент может захотеть присоединиться к нашему танцевальному задору. Госпожа Ли! Поменьше задора, пожалуйста, потому что я уже вижу на ваших покрасневших щеках пошлые намеки от гипертонического криза. Помедленнее и больше чувств. В суставы. Да, да, правильно! Чуть больше амплитуда...       — Всё в порядке? — Чимин посмотрел на Ким Сокджина, который послушно повторял за инструктором махи руками, ногами и повороты головы.       — В полном. — Он только кивнул, затем сзади… сцепив руки в замок. Чимин даже оторопел, чуть приблизившись и встав у него за спиной. Его пальцы сцепились в замок за спиной, при поднятых и вытянутых плечах и локтях… Даже Чимину это не удавалось. И теперь он решил опустить это движение. Кажется, Ким Сокджин был не так зажат, как предполагалось.       С разминкой было покончено достаточно быстро, все очень радовались, что никто не умер и не упал в обморок, прежде чем взяться за ручки и встать по парам друг напротив друга.       — Мы можем не держаться. — Чимин опять улыбнулся ободряюще. — Это не так важно.       — Он показывает, что нужно, значит, возьмемся. Я не люблю нарушать озвученные инструкции. — И Ким Сокджин протянул Чимину руки, в которые он вложил свои.       Душный. Разумеется, он не будет нарушать правила. Какое нахуй нарушение правил, когда у тебя в заднице застряли собственные деревянные представления о том, как должно быть, всё тем же несгибаемым, диаметром с кулак колом. И похуй на то, как хочется. Он его злил. Непонятно почему. Настолько злил, что даже рассуждая и негодуя внутрь себя Чимин раздраженно и не со зла плевался, выделяя матерные слова.       — Можно задать вопрос? — Но он до сих пор мог помочь Чонгуку.       — Пожалуйста. — Ким Сокджин смотрел себе под ноги, повторяя несложные шаги, явно боясь наступить на ноги Чимину.       — Я недавно был в театре, на танцевальном спектакле, и случайно заметил, что вы знакомы с исполнителем одной из главных ролей. Это…       — Мой младший брат. — Ким Сокджин был невозмутим и спокоен, сосредоточенно нахмурившись, пока следил за ногами и за тем, чтобы Чимин вдруг не испачкал его белые кроссовки.       — О… — Это была хорошая новость. Для Чонгука. — Он очень хорошо двигается.       — Лестная оценка от человека, который далек от танца. Но мне в любом случае приятно. Спасибо. — Он смотрел теперь только на инструктора, который громко комментировал свои движения, будто у кого-то в зале был слуховой аппарат. Наверное, поэтому зажигательная музыка не зажигала, а лишь поддерживала медленное тление, чтобы одухотворенные не противоречащей тахикардии осторожной страстью танцоры не потерялись на волнах музыкального ритма, напарываясь друг на друга как на айсберги.       — Я не так далек от танца, как вам кажется. — Чимин невольно надулся. — И танцую, может быть, не хуже вашего брата.       — Я рад за вас. Возможно, тогда вам стоило бы заниматься танцами, а не психологией. — Ким Сокджин отпустил руки Чимина, как того велели инструкции, повернувшись к руководителю их танцкласса, который показывал как раз движения бедрами. — О, сейчас я должен буду раскрепоститься, да?       Он начал повторять, пока Чимин…       — Вы намекаете на то, что я плохой психолог? — Чимин нахмурился, теперь даже не следя ни за кем, всем своим естеством обратившись в легкое, пока нарастающее внутри раздражение... Но оно ведь могло в любой момент вырваться наружу...       — Не обижайтесь. Я ничего не понимаю ни в танцах, ни в психологии. Не хотел вас обидеть. — Ким Сокджин продолжал вилять. — У меня получается?       Чимин посмотрел на его движения, заметив, что у господина Кима была тонкая талия и на их фоне — крутая линия бедер, в сочетании с заправленной за пояс футболкой выглядящая еще более эффектной, чем могла бы казаться в базовой комплектации. Когда гол как сокол. Когда... Угомони свои гормоны, Пак Чимин!       — Здесь неважно, чтобы получалось. Просто ориентируйтесь на свои ощущения. — Однако Чимин не отводил взгляд, теперь невольно оценивая не движения, которые были достаточно неловкими, а фигуру господина Кима. Движения выходили немного ломаными и потому забавными, как будто танцевал ребенок, которому не терпелось скорее приняться за торт, но родители настаивали на веселой двигательной активности, а вот фигура...       — Вы меня смущаете — перестаньте пялиться.       Чимина как будто окатило чем-то леденящим даже душу, и он поднял глаза, заметив на себе прямой взгляд. Очень прямой взгляд. Такой прямой, что он даже наверное смутился, мысленно стремясь прикрыть теперь особенно впечатлительный член, член быстрого реагирования. Но к счастью Чимина, он не успел смутиться, потому что Ким Сокджин глаза сразу отвел, вновь устремив всё внимание на инструктора по танцам.       — Можно? — Он протянул руку, и Чимин на автомате схватил ее. — Я ведь танцую сегодня не один, правда? Это была ваша инициатива, и вы сказали, что меня поддержите.       Чимин не стал что либо отвечать, просто начав повторять за главным танцором и его партнершей, которая теперь, весьма задорно улыбаясь, виляла бедрами, одной рукой держась за партнера, другой — выписывая в воздухе плавные линии, которые вторили движениям ее ног. Это было легко и просто, и Чимину, ввиду его особой подвижности, удавалась большая амплитуда, которую он сам того не желая, поддерживал верхней частью своего гибкого и жаждущего танцев (если ЭТО можно было так назвать) тела, создавая мягкую переливающуюся волну, помогая себе свободной рукой.       — Ух ты… — Это был голос Ким Сокджина, и Чимин даже остановился, уловив в нем намек на волнение. — Вы правда хорошо двигаетесь.       — Спасибо. — Чимин посмотрел на господина Кима с недоверием, пока тот вновь смотрел на тех, кто задавал танцу ритм, однако Чимин мог поклясться, что его грудная клетка стала тяжелее подниматься и опускаться, будто он успел устать. — Вы устали?       — Давно столько не двигался. Только в спортзале, иногда.       — У вас… хорошая форма. Мне кажется, что насчет иногда вы слукавили. — Чимин теперь отпустил руку своего клиента и стал двигаться так же как до этого, только теперь согнув руки в локтях и добавив дополнительные движения. Пусть это было просто, но в сочетании с бодрящими бразильскими мотивами… Он не мог удержать улыбку.       — Спасибо. Стараюсь поддерживать себя в здоровом теле. — А вот Ким Сокджин не улыбался, больше теперь смотря на своего психотерапевта, нежели на инструктора. — У вас тоже.       — Обмен комплиментами, которые пришлись к слову — неуверенный, но все-таки первый шаг к тому, что совместные поиски общего языка пройдут удачно. — Чимин начал медленно поворачиваться спиной к Джину, повторяя за инструктором, не забывая про бедра и танцующие плечи, успев несколько раз восхититься гибкостью людей, которые явно в пару раз превосходили его по возрасту.       — Для этого еще лучше избавиться от предубеждений, которые могли возникнуть после знакомства. — Господин Ким попеременно выставлял то одну ногу, делая движение другим бедром, то другую ногу, задействуя противоположное бедро… Немудрено, но, кажется, он успел проникнуться, даже войдя в ритм.       — О каких предубеждениях вы говорите? — Чимин смотрел на него с сомнением, пока его клиент пожал плечами.       — Это не моя мысль. Прочитал в книге. Какой-то. И запомнил. Я люблю читать. Мне нравится находить что-то в чужих мыслях, потому что мои собственные не отличаются оригинальностью. Я все их знаю и все их где-то слышал до этого. Это нормально?       — Пока вас это не беспокоит, а судя по вашей интонации — вас все устраивает. — Чимин задумчиво уставился на инструктора, который теперь показывал, как эффектно развернуть партнершу, до этого покрутив ее вокруг своей оси. Чимин знал это движение, но не помнил, насколько оно соответствовало самбе. Хотя, к черту, они не к соревнованиям по бальным танцам готовились.       — Я не хочу сильно отличаться от других. Не люблю привлекать внимание, а нестандартные и при этом интересно-умные мысли выглядят слишком вызывающе на фоне давно озвученных истин. Или не истин. Как это возможно? — Мысль господина Кима перескочила слишком быстро, когда он стал внимательнее наблюдать за тем, как инструктор закручивал руки вокруг своей партнерши. При этом господин Ким в весьма комичной манере наклонял голову, как будто это могло помочь тщательнее разглядеть моторику танцевального действия.       — У меня создается ощущение, что вы пытаетесь влезть в выбранный шаблон, но ваши нестандартные и при этом интересно-умные мысли в него не помещаются. Дайте ладошки. — Чимин подошел ближе к Ким Сокджину, теперь вспоминая, как надо расположить вокруг себя его руки. И он не видел теперь, сосредоточившись, что господин Ким смотрел на него внимательно, при этом с каким-то волнением или сомнением или ожиданием чего-то. — Так, я завожу сюда свою руку. Вы берете меня покрепче за пальцы, чтобы мы не расцепились, вот так заводите свою… — Чимин руководил, при этом даже насупившись и надувшись от усердия. — А потом выталкиваете меня. И я раскручиваюсь. Я встану сюда?       Чимин встал перед своим клиентом, держа их руки, только теперь замечая близость их взаиморасположения, пока инструктор проверял и помогал тем, кто не смог закрутиться так, как нужно, запутавшись в собственных конечностях. Но Чимин смог, о чем ему было дополнительно объявлено ободряющей улыбкой.       — И теперь. — Инструктор быстро закрутил в нужную позицию свою партнершу. — Выбрасываете руку, и наблюдаете. А потом за эту же руку аккуратно притягиваете партнера к себе и начинаете танцевать то, с чего мы начали. Простые шаги. Главное, настроение. Итак… Приготовились….       Чимин теперь мог почувствовать, как тело его клиента напряглось, и он подумал о том, что вообще не предполагал столь тесное взаимодействие между ними и вообще изначально ему представлялось это более безобидным и чем-то со стороны, а теперь он буквально чувствовал прерывистое дыхание у своего уха. Если бы они были в другой обстановке, а не среди целеустремленных из последних жизненных сил пенсионеров, он бы счел это волнующим. Ладно, кого он обманывает... Даже среди пенсионеров это было волнующим. Очень.       — Вперед!       Инструктор выкрутил свою партнершу достаточно мягко, без сильного ускорения, позволив ей немного прийти в себя, а только после этого притянул обратно к себе, взяв ее за две руки и спокойно перейдя к шагам. Ким Сокджин почему-то медлил, как будто хотел посмотреть, как с этим справятся другие. Затем он чуть развернул их с Чимином, чтобы случайно никого не травмировать, обхватил его за противоположное предплечье и с силой и рывком выкрутил его вперед, так убедительно, что у Чимина даже слегка повело голову. Он не успел проконтролировать ноги, которые в решающий момент зацепились друг за друга, пытаясь свалить Чимина и лишить опоры. Но опоры (сознания, самообладания, здравого смысла) его лишил господин Ким, вовремя притянув его к себе, резко и неожиданно настолько, что Чимин впечатался в его грудь, вдруг обнаружив, что сердце там колотилось как заведенное. Как его сердце. Господин Ким спас его от позора и боли падения, но обрек на что-то другое. Чимин медленно поднял голову, пока Ким Сокджин нащупал его руку, будто бы теперь пытаясь исправить свое предыдущее, немного истеричное, но необходимое действие и замаскировать это тем, что так было задумано и что они всё в точности повторили. Правда отличие было в том, что рука, за которую он до этого держал Чимина, теперь была заведена ему за спину, куда она ушла слишком органично. Чимин до сих пор не мог прийти в себя, пока Ким Сокджин смотрел на него… Всего мгновение. Но что-то между ними треснуло.       — Джин. Можешь звать меня Джин. — И он отпустил Чимина на безопасное расстояние, начав вновь, как в начале, переминаться с ноги на ногу.       — Ты умеешь танцевать? Это движение было… — У Чимина до сих пор тряслись поджилки и не по поводу танцевального мастерства, а по поводу оказанного на него жестокого сексуального давления. Но это если быть очень честным. — Профессиональным.       — Просто видел когда-то. Интересно стало повторить. Извини, мне правда стыдно, что я нарушил настолько твои личные границы. Сам их очень ценю, и мне… мне действительно стыдно.       Чимин видел на лице раскаяние, но в голосе было волнение, которое раскаяние перебивало.       — Ты ничего не нарушил. Наоборот. Спас меня от падения. Это было настолько сильно и уверенно, что я успел получить удовольствие, а не ушибленный зад. От этих движений. Уверенных. — В голове всплыла какая-то неуместная ассоциация, которую Чимин поспешил вытряхнуть, обернувшись, чтобы полюбоваться мило танцующими бабушками и дедушками. Чтобы отвлечься. — В принципе, мы сюда пришли за раскрепощением, поэтому…       — Я могу загладить свою вину и пригласить тебя выпить. Мои активы сегодня совершили трехпроцентный прыжок, и я… Думаю, это нормальный повод пропустить пару стаканчиков.       — Со своим психотерапевтом. — Чимин кивнул. — У меня свободный вечер. — После того, как я отменю тренировку с Чонгуком. Какого черта он отменит из-за господина Кима свою тренировку?! Он же душнила! К которому вдруг и неконтролируемо вновь захотелось прижаться. Какое-то наваждение.       Джин даже не улыбнулся, вместо этого задумавшись глубже.       — Мы сейчас оба на колесах, значит, нужно договориться на завтра, чтобы не было головной боли. У тебя свободен завтрашний вечер, скажем, с восьми вечера?       Не придется отменять тренировку с Гуком, и это был лишний повод согласиться и кивнуть, что Чимин и сделал.       — Вот и хорошо. Я напишу тебе место, если ты позволишь мне выбрать, куда мы пойдем. Хотя, если я угощаю, этот выбор так и так остается за мной. Поэтому, просто напишу место. Если ты дашь мне свой личный номер телефона. Я обещаю, что не стану беспокоить тебя по пустякам, но если вдруг появится необходимость...       Всё еще душнила, но… Появился просвет.

* * *

      Чимин, который теперь отсчитывал городские огни, которые медленно ползли мимо него в окне, думал о том, что он до сих пор должен помочь Чонгуку. Удивительно, и Чимин до этого никогда не видел его таким, но он действительно сник. Командный голос не утратил, глаза при каждом неверном повторении закатывал так же, но они были слишком давно и дружно знакомы, чтобы Чимин не заметил подмены. Казалось, что Чонгук теперь иногда его покидал, все еще оставаясь рядом. Но на его лице не было выражения первой мечтательной и безмятежной влюбленности. Он был задумчив, если не сказать озадачен, при том, что всегда до этого был победителем. И Чимин тут же решил для себя, что Чонгук и останется победителем, просто он легонько порешает все его основные проблемы, пыхтя подтолкнув его на первую ступень пьедестала. В конце концов, он был уверен в своем друге, в том, что он порядочный человек, который имеет право на знакомство с другим человеком… Единственное, оставался вопрос в его сексуальных предпочтениях.       Время в раздумьях пролетело незаметно, и автомобиль как-то слишком неожиданно остановился по заказанному Чимином адресу, который ему любезно и заранее предоставил господин Ким. Чимин расплатился, попрощался, пожелав хорошего и легкого вечера, и стал выбираться из машины, остановившись, чтобы вспомнить о сумке, в которой было всё необходимое для того, чтобы вернуться домой, и которую ему стоит закрепить на запястье, где ей и было место. И как только он вновь схватился за ручку, дверь сама открылась.       — Прекрасное совпадение. Такси остановилось ровно там, где я тебя ожидал. Не так долго, и опоздание в три минуты вполне можно списать на обстоятельства, поэтому, ты вовремя.       Потом всё было как в том фильме, где главный герой вдруг заметил, что девочка-замухрышка, появившись из ниоткуда, на деле оказалась прекрасным лебедем. Глаза Чимина были теперь на уровне бедер господина Кима, и он очень быстро смекнул, что на нем были черные, не критично зауженные книзу джинсы, держащиеся чуть пониже талии на лаконичном брендовом ремне, в который была заправлена черная рубашка, свободная, собравшаяся в небрежные складки, и у застегнутых манжетов, и… Глаза Чимина медленно заскользили вверх, сразу заприметив, что воротник был расстегнут ровно на четыре пуговицы, что позволяло ему теперь разглядеть грудь, края ключиц, потом… Ему захотелось упасть на колени, выбросив руки к нему, а затем схватившись ими же за голову со словами «Ну почему ты такой душниииииила». И заплакать. Навзрыд. Кулаком размазывая под носом сопли.       — Привет.       Прозвучало неубедительно, потому что Чимин заметил протянутую ему руку. При том, что на лице Джина был всё та же невозмутимость. Что это значит? Однако он всё же взялся за руку, пытаясь сильно не сжимать пальцы. Жаль, что он не подготовился, и на фоне безупречного в черном Ким Сокджина выглядел блекло. И поэтому он нервно запустил в свои волосы, благо, чистые, пятерню, убрав их от лица. В другом случае он бы вложил в этот жест игривый подтекст, но теперь это было нервное. Он чувствовал себя неуверенно, потому что выглядел явно…       — Отлично выглядишь. Сочетание голубой джинсы и желто-салатовой рубашки поднимает настроение.       Чимин не понимал, что происходит.       — Джин, скажи, ты просто хочешь казаться вежливым, внимательным и даже галантным?       — Это так заметно? — Джин поднял брови, и Чимин выдохнул.       — Забей. Просто я не ожидал от тебя такого и мне очень приятно, спасибо. Ты, в свою очередь, выглядишь как модель, и я не стесняюсь делать тебе комплимент, потому что это просто констатация факта.       Джин равнодушно оглядел себя.       — Только получил из химчистки и решил обновить. Вообще, черный с одной стороны не маркий, но с другой, если вокруг пыль или чья-то шерсть… Иногда раздражает постоянно чистить его роликом.       Интересно, к этому можно привыкнуть?       — Красота требует жертв. — Чимин задумчиво улыбнулся, затем медленно и осторожно направившись ко входу в заведение, о котором не имел представления, но которое очень приятно и уютно отбрасывало через большие окна мягкий электрический свет, украшая уставший за день тротуар.       — Чья? — Джин интересовался серьезно, и Чимин даже не надеялся, что затем последует «Твоя». — Моя? Спасибо за комплимент. Но это почти не жертвы, так, мелкие издержки.       Чимин ждал что-то из экономики, но…       — А вот в твоем случае, наверняка, дело почти дошло до вселенской катастрофы…       Тон совершенно не изменился, но Чимин мог поклясться, что чувствовал упирающийся в его спину взгляд и выстреливший невесть откуда флирт. Но он не успел обернуться, потому что Джин уже поравнялся с ним, учтиво взяв его под локоть.       — Надеюсь, тебя устроит мой выбор, потому что мне очень не хотелось бы искать новое место, чтобы не потерять то время, что мы можем потратить на еду и разговоры, потому что время достаточно позднее, а мне и тебе завтра на работу, значит, мы не можем себе позволить долгий простой.       Наверное, у него диссоциативное расстройство личности. Или биполярное расстройство, в котором депрессивная фаза была его биржевым настоящим, а маниакальная — романтическим будущим, потому что это походило на ухаживание. Причем, достаточно непосредственное, без лишней, но уместной неловкости, которая бы обязательно Чимина по-хорошему повеселила, а он смутился. Потому что это было слишком неожиданно со стороны господина Кима. Как и выбор заведения для биржевого брокера, потому что они теперь находились в небольшом семейном ресторанчике, все столы, в количестве семи штук, были заняты, кроме еще одного, который расположился в углу у окна. Будто у них было свидание. Очень подходящее место для этого. Чимин в такие не ходил, предпочитая что-то более шумное, но здесь было хорошо. И, возможно, он вернется сюда с Гуком, если меню не подкачает, потому что его кролик был слишком чувствителен ко всему, что касалось мяса.       — Ты не возражаешь, если я сделаю выбор? Я очень хорошо знаю почти все блюда и осмелюсь предложить тебе свои любимые, потому что я бываю здесь очень часто. — Джин опустил глаза в меню, подвинув к Чимину буклет с напитками. — Пиво крафтовое, виски односолодовый, но очень приличного качества. Не выдержанный, но из дубовых бочек, кажется, однолетний. За такую цену выбор более чем достойный. И не так жалко закусывать, боясь потерять неповторимый аромат.       В чем подвох? Должен быть подвох. Уже был подвох, который скрывался от внимания Чимина, который в свою очередь неотрывно смотрел на Джина, как будто пытаясь найти ответ на его сосредоточенном лице. Красивом. Даже когда не улыбался. И его пухлые губы похожи на мягкий клювик. Что происходит?       — Ты так и не сказал, можешь ли доверять мне? — Он поднял на Чимина глаза. — Доверить мне выбор блюда.       Он слышал его мысли. Или как-то читал их по нему, иначе как он мог так тонко ошибиться с формулировкой при уровне его занудства?       — Я доверяю тебе. — Чимин кивнул. — И выбору напитков. Потому что я хочу пить то же, что и ты.       — Я не очень люблю пиво. Предпочитаю более крепкие напитки, поэтому выберу виски, если ты не возражаешь. — Джин жестом показал стоящему рядом официанту в белом переднике, что он готов сделать заказ, пока Чимин… Только теперь заметил, что он сидел прижавшись к краю стола, засунув руки между коленей. И он тут же откинулся на спинку кресла, разложив напряженные руки по подлокотникам.       Джин сделал заказ и замолчал, уткнувшись в телефон, правда, ненадолго, затем его отложив в сторону, экраном вниз. Он посмотрел в окно, задумчиво поправил волосы, остановив свои тонкие длинные пальцы на воротнике, затем только повернувшись к Чимину.       — Расскажи, пожалуйста, что-то о себе. Обо мне мы говорили до этого, а я знаю, что не так уж интересен со своей привязанностью к цифрам, которые давно превратились в шоры, отделяющие меня от всего внешнего. Уверен, говорить о тебе будет интереснее. Потому что ты интереснее. — И Джин дежурно улыбнулся, просто дернув уголки губ вверх.       А Чимин терпеть не мог лицемерие. А промолчать в этой ситуации было невозможно.       — Скажу честно, именно так я и подумал при нашей второй встрече. Что ты неинтересен. Но это мое оценочное суждение как личности, обладающей определенным вкусовым предпочтением во всем, а не как специалиста.       — Я не обижаюсь и спасибо за честность. Когда говорят в лицо в вежливой форме, обижаться глупо. Можно не принять и не оставить в себе, забыв, но вот обижаться не нужно. Ведь человек все равно об этом думал бы, даже если бы не сказал. А так, получается, он разрешил тебе прочитать свои мысли. Как ты теперь дал мне прочитать свои мысли во время нашей второй встречи.       — Мое мнение изменилось. — Чимин решил сменить тактику и опустить свое пристальное разглядывание. Слишком настойчивый зрительный контакт мог напугать, закрыть, заставить обороняться, а это только усложняет работу любого психолога. — В лучшую сторону.       — Расскажешь о себе? — Джин взялся за только-только поставленный на стол стакан, уже подняв его. — За успех.       Чимин повторил его движение, сразу приложившись к виски, в котором был лед. Вкус был приятный. Без послевкусия и эксклюзивных нот, к которым его приучил отец, но вполне пригодный, чтобы пить его, не морщась. И подливать в стакан.       — А что тебя интересует?       — Твое увлечение танцами. Ведь в качестве терапии ты предложил мне именно танцы. Это интересно. — Джин пожал плечами, откинувшись на спинку кресла. Слишком свободно. Как обычно делают уверенные в себе мужчины, которые привыкли получать то, что хотят. И рука со стаканом на подлокотнике, а не столе, только усугубила это мнение, основанное на сильном впечатлении. Пока Чимин пытался убрать из головы мысли, все же успев их немного подумать. Хорошо было бы присесть к нему на колени…       — Ну, смотри, схема очень простая и даже банальная. Мой отец — популярный, дипломированный и заслуживший признание не только широкой публики, но и научной общественности психотерапевт. Мне с детства было интересно, чем он занимался, потому что у него на работе я видел только довольных и иногда даже пускающих слезы от счастья и благодарности людей. Папа никогда не отказывал мне в интересных разговорах, которые становились только интереснее по мере того, как развивалась моя психика, в том числе, когнитивные функции. Я захотел стать, как отец. Всегда говорил ему, что мы будем работать вместе и вместе совершим какое-нибудь важное открытие. А потом, однажды гуляя с лучшим другом, наткнулся на танцующих под громкую музыку молодых людей. И пока проходящие мимо бабули ругались, я попал в совершенно другой мир. Как и мой друг, который в этом мире остался, став хореографом и танцором. И я начал сомневаться насчет призвания, потому что нашел новый смысл жизни. — Чимин уверенно осушил стакан, отставив его, и, поставив руки на стол, уставился на Джина. — Танец. Смысл жизни, образ жизни — все равно, как не назови. Меня завораживало. Я начал интересоваться, танцевать, мама сразу записала меня в танцевальный кружок в школе. Родители не препятствовали, доверяя моему новому увлечению мое время. А меня затягивало, особенно в те моменты, когда мы разучивали движения из каких-нибудь популярных музыкальных клипов. Это сложно понять, не испытав на себе. Но я тебе уже рассказывал, про свободу и всякое… — Чимин заметил, что его стакан обновили второй раз, при том, что еды на столе еще не было. И его это не смутило. — В общем, папу я любил и до сих пор хотел быть похожим на него. Только на его танцующую копию. И знал, что папа очень хочет, чтобы я продолжил его дело. Я уже хотел этого не так сильно, но здесь случай, что меня заставили не угрозами, а любовью. Я слишком люблю и уважаю отца, чтобы его разочаровывать. Поэтому покорно пошел по его стопам, параллельно начав посещать всякие танцклассы вместе с другом, который танцам постоянно учился, выискивая все новых преподавателей и коллективы. Я решил, что могу совмещать. И не расстраивать отца, который дал мне профессию и продолжает помогать мне финансово. Мне нравится моя работа — я всегда любил людей, но если работа мне нравится, то танцы я люблю. Всей душой. Первая любовь, которая, как говорит статистика, обычно заканчивается ничем.       — А ты говорил об этом отцу? — Джин пил не так быстро, как Чимин, который был уверен в своей алкогольной непогрешимости.       — Да. Он не относится к танцам серьезно, полагая, что это не сможет обеспечить мне комфортное и сытое будущее. Не потому, что сомневается в моем таланте, а потому что просто считает это дело легкомысленным, просто хобби или вид фитнеса. Я его ни в чем не виню и надеюсь переубедить. — Чимин, чтобы не захмелеть раньше положенного, решил обратить свое внимание на принесенное, даже издалека ароматное и сочное мясо.       — Ты красиво двигаешься. Тогда, на самбе. Я бы так не смог никогда. — Джин покачал головой, пока Чимин улыбнулся.       — Это не я, а тело под действием музыки, которая сама начинает им распоряжаться. Мне даже усилия не надо прикладывать.       — Наверное, это талант? — Джин только теперь принялся за еду, с аппетитом вкладывая в свой мягкий клювик кусочки говядины. Какой к черту мягкий клювик, Пак Чимин?!       — Спасибо, возможно. — Чимин до сих пор пытался отделаться от ассоциации с клювиком, а Джин взял паузу.       — А я, когда был маленьким, мечтал стать актером. Хотел играть на сцене или в кино, неважно. — Джин как будто просто озвучил мысль, в то время как Чимин по-профессиональному оживился. Детские мечты. Актерство, которое он никак не мог на него примерить. А может ли подавляемое и не реализуемое в должной мере желание играть оказывать на него влияние и заставлять Чимина сомневаться в собственной адекватности? — Я иногда упражняюсь, задавая себе в голове какие-то эмоции или действия, а потом пытаюсь реализовать. Развлечение для мозгов. Иногда могу постоять перед зеркалом и попробовать воплотить то, что увидел по телевизору. На самом деле, мне кажется, это весьма полезный опыт. И достаточно весело.       Он пожал плечами, а не улыбнулся, в то время как Чимин забыл о еде, ближе придвинувшись к столу.       — Почему ты не ешь? Я всегда думал, что здесь изумительная кухня. Максимально похоже на домашнюю еду, которую тебе могла бы приготовить мама или бабушка. Я наверное поэтому люблю сюда ходить, потому что навевает воспоминания. — Джин с аппетитом уплетал мясо.       — Вкусно. Здесь очень вкусно, и я обязательно приду сюда со своим лучшим другом, но я не могу забыть о том, что ты мой клиент, и как бы мне не хотелось, я должен выполнять подписанный договор на оказание определенных услуг, за которые ты заплатил.       Джин остановил челюсть от пережевывания, его клювик, и Чимин уже ненавидел себя за эту навязчивую ассоциацию, замер, и Джин поднял на него взгляд, в котором нельзя было прочитать ровным счетом ничего грустного или же наоборот.       — Я понимаю. Что вряд ли интересен тебе настолько, чтобы ты захотел бы со мной дружить. Я принимаю это. И ценю, что ты, чтобы помочь мне, решил применить нестандартный подход. Это характеризует тебя, как внимательного человека и разностороннего специалиста, который не зашорен рамками одного или нескольких подходов.       — Джин. — Чимин отставил и стакан, наполнив его из поставленной рядом бутылки, наблюдая за тем, как на глазах медленно таяли остатки льда. — Ты хочешь, чтобы мы подружились?       — Ох, господин Пак, пожалуйста, давайте не будем усложнять этим наше общение. Я не хочу никак вас стеснять и только хочу, чтобы вы решили ту проблему, с которой я обратился к вам. И не хочу, чтобы вы чувствовали себя виноватым от того, что не можете удовлетворить мое желание.       — Значит, хочешь? — Чимин теперь был решительно настроен, не успев подумать о том, хотел ли он, чувствуя теперь лишь, как внутри было очень тепло от проникнувших в кровь паров этилового спирта.       — Хочу.       Это было короткое мгновение, которое продлилось может пару секунд, но Чимин мог совершенно точно сказать, что на него поднял глаза не душнила Ким Сокджин, который пришел к нему на первую сессию, принеся с собой анкету, чтобы облегчить работу Чимину, говоря монотонно и… душно. Нет-нет-нет, ошибки быть не могло. Это был другой Ким Сокджин, который знал, чего хочет и знал, что получит это. Возможно, Чимин слишком давно был одинок, потому усмотрел в этом мимолетном взгляде сексуальный интерес, но факт оставался фактом — если бы на него смотрели так подольше, сексуальный интерес развился бы у него, причем, стремительно, причем, не только в голове, но и в районе ширинки, которая в такие моменты отдает голове приказы. У него была слабость к чужой силе, мягкой, никогда не выливающейся в угрозы или рукоприкладство, всегда оставаясь лишь в сильных взглядах и спокойных жестах. Такая сила побуждала не подчиняться и бояться, а быть покладистым, стремясь угодить. И… Он слишком давно одинок. Член давит на мозг, и тот шалеет даже от чужих взглядов, придумывая им и смысл, и назначение.       — В таком случае, наше следующее занятие пройдет в актерской студии.       Детские мечты, которые реализуешь во взрослом возрасте, всегда очень качественно сказываются на всей взрослой психике в целом, принося в нее гармонию и радость. И немного спокойствия или расслабленности, что для постоянно подверженного стрессу взрослого организма важно и нужно как воздух. Однако, Джин напрягся. Чимин знал, что он готовился привести аргументы против, поэтому решил продолжить.       — Мой отец, который вам наверняка известен, иначе вы бы не обратились ко мне, активно одно время, не знаю, как сейчас, потому что мы почти не обсуждаем нашу работу, использовал практику эмоционального проектирования, которую осуществлял благодаря актерам, в том числе начинающим, которые и посещают уроки актерского мастерства. Это обоюдно полезный и приятный опыт, потому что актеры так и так занимаются отыгрыванием заранее разработанного сценария, в то время как клиент получает возможность прожить понарошку то, что пытается в себе подавлять. Я не собираюсь применять эту методику, но папа точно сможет мне дать контакты классов, с которыми он сотрудничал и сотрудничает. И ты сможешь попробовать себя среди актеров. Побыть настоящим актером, хотя бы потому, что вокруг тебя будут люди, которые стремятся овладеть этой профессией.       Джин задумался, уставившись на бутылку виски, которая была прикончена на одну треть.       — Хорошо. Я повторюсь, что доверяю тебе, а значит, не буду сопротивляться.       — Вот и отлично! — Чимин взялся за телефон. — Не будем терять время.       Он, удостоверившись с помощью часов, что отец закончил работу и теперь наверняка направлялся домой, набрал его номер.       — Да, сынок. — Это была громкая связь, и Чимин, по фону, понял, что отец был за рулем.       — Привет, па. Как день? Спрашиваю, потому что интересно, хотя мне кое что нужно от тебя.       — Отлично. Без эмоциональных всплесков, зато с продуктивной рефлексией. Что ты хотел?       — Помнишь, ты одно время сотрудничал с актерскими классами, в которых преподают актерское мастерство? Мне нужны контакты одного такого, потому что я хочу… Это нужно для моей работы с клиентом.       — Ты рассказывал мне о нем? — В голосе отца слышалась задумчивость, как будто он уже прикидывал, к кому сможет обратиться.       — Нет. У нас прошло только две сессии с господином Кимом, и я сразу решил прибегнуть к нестандартным методам. И да, я получил согласие господина Кима. — Чимин наблюдал за Джином, который должен был отреагировать на упоминание себя, но он лишь неторопливо наполнял стаканы.       — Господину Киму повезло со специалистом. — В голосе старшего Пака слышалась улыбка и облегчение. — Хорошо, что ты обратился ко мне. Я займусь этим вопросом завтра же с утра. Уверен, мне пойдут навстречу и… Сразу сообщу тебе адрес и время. Заранее, чтобы у твоего клиента была возможность подстроить свой рабочий график, потому что там в основном дневные группы.       — Спасибо, папуль! — Чимин самодовольно улыбался. — Люблю и хорошей дороги. Маме привет.       — Спасибо, сынок. Люблю. — И в трубке раздались короткие гудки.       Обычно такая нежность в отношениях взрослого сына и его родителя умиляла людей, но не Ким Сокджина, который даже не улыбнулся. Для него это наверняка было чем-то ненужным и излишне сентиментальным.       — Теперь всё точно улажено. — Чимин отложил телефон, вновь ощутив стремление к аппетитно сервированной прямо напротив него тарелке. — Кстати. Ты вот видел, как я танцую, а мне бы хотелось посмотреть, как ты играешь.       — Я стесняюсь. — Джин явно заволновался, махнув рукой. — И уже сомневаюсь по поводу своего согласия.       — А мне кажется, я несколько раз видел проблески твоей игры. — И Чимин весь обратился во внимание, пока Джин… Смутился?!       — Извини. — Он опустил глаза, чуть нервно схватившись за стакан. — Просто случайно наткнулся на фильм, или сериал, или черт знает что, и как-то запал образ на экране.       — Ты… серьезно? — Чимин не знал, расстраиваться или радоваться, хотя, судя по тому, что господин Ким до сих пор оставался душнилой и его клиентом по совместительству, скорее радоваться. Хотя…       — Ага. — Он поднял на Чимина полный надежды взгляд. — Получилось?       — Ну… Не знаю, что ты хотел отыграть, но получилось… Очень на тебя непохоже. А значит… да, получилось.       Джин откинулся на спинку кресла, свободно положив на стол руки.       — Вот как можно одновременно быть дурачком и вместе с тем, при необходимости влиять на людей с помощью одного только взгляда. Пусть и в вынужденной ситуации, но всё же. Так только в кино бывает, да? Скажи мне, как специалист.       — Нет. Человек может изображать из себя дурачка, на самом деле являясь тем, кто большую часть времени может убивать одним взглядом. Это более чем реально. Вопрос только в том, для чего ему быть дурачком и не угрожает ли это эмоциональной безопасности его окружения.       — Ну… Например, чтобы поднять настроение. — Джин пожал плечами, задумавшись. — Вот, допустим, ты загрустил. Прямо вот погрузился в свой потемневший внутренний мир и даже не можешь улыбнуться. А я тут, ну, например, вдруг вспомнил рекламу жареной курицы и… — Джин расправил пальцы над головой на манер опущенного набок петушиного гребня. — Вы съедите всё… до последней жопки.       Он многозначительно пару раз дернул бровями, что в сочетании с его заговорщицким шепотом… Чимин засмеялся, вспомнив эту рекламу, которую одно время очень часто крутили по тв, и этот рекламный альфа-петух, руководящий толпой влюбленных в него куриц, стал звездой. А он засмеялся заливистее, когда Джин стал двигать плечами, в такт бровям, изображая фирменный танец того самого петуха, при этом пытаясь томно воссоздать тот самый музыкальный ритм. На них оборачивались, но все оборачивающиеся, видя дурачество Джина, лишь улыбались, явно оценив его актерскую игру.       — Ну или есть еще один безотказный способ. Ой. — Джин тут же изменился в лице, потянувшись к телефону, озадаченно уставившись на экран, затем поднеся его к уху, показав Чимину указательный палец, чтобы он молчал. — Алло. Да, господин президент. — Он внимательно смотрел на Чимина. — Слежу, господин президент. Да-да, всё также дует щеки и отказывается улыбаться. Что? Вы думаете, сказка про заблудившегося на луне крольчонка может сработать? Ему почти тридцать лет! Если в лицах? И даже в действиях… Нуууу, может сработать… Дадите мне заслуженного деятеля культуры, если он хотя бы раз улыбнется? Минуту. — Джин убрал от уха телефон, закрыв микрофон и наклонившись к Чимину, нахмурив брови. — Мне тут один мужик предлагает медаль за то, что я покручу задом, изображая кроличий хвост, заставив тебя засмеяться. Ладно, хотя бы улыбнуться и пару раз хихикнуть. Сам понимаешь… — Он наклонился ниже, настороженно оглядываясь по сторонам. — Это риск и мне нужны гарантии, чтобы…       Видя, как серьезен теперь был Джин, Чимин… Глупости. Над таким не смеются взрослые люди. Взрослые не смеются, а он смеется, и ему пришлось низко опустить голову, содрогаясь от совершенно глупого и почему-то очень радостного хихиканья, возможно, потому что его теперь развлекали как ребенка, и Чимин в этом убедился, когда господин Ким талантливо скорчил пару забавных рож.       — Не прячь голову — я все равно уже засек, как у тебя с лица вместе с задумчивостью исчезают глаза. Это суперспособность или ты пытаешься так со мной флиртовать?       Чимин поднял голову, видя, что Джин теперь многозначительно улыбался, сразу двумя ладонями проведя по вискам, убрав за уши волосы, затем большими пальцами пригладив брови.       — Бабушка зовет меня всемирный красавчик, но, можешь быть уверен, с ней солидарен весь мир…       Он томно прикрыл глаза, и Чимин…       — Перестань! На нас все смотрят! — Он не понимал, откуда в нем столько веселья, но ничего не мог с собой поделать, пытаясь только улыбаться, но из него так и рвались наружу сдавленные смешки.       — Они улыбаются. — Джин пожал плечами, затем уставившись на Чимина. — Но им стоит за это заплатить, потому что я добивался только твоего смеха.       Чимин перестал смеяться, теперь молча и вдруг задумчиво наблюдая за тем, как Джин вновь принялся есть.       — Ты дуришь меня. Нет, ты дуришь меня! — Он решительно нахмурился, но Джин не собирался на него смотреть, вместо этого интеллигентно подливая виски.       — Возможно, я хотел стать актером не только в детстве. — Джин поднял стакан. — За фондовый рынок.       Вечер поделился на до и после. Чимин не мог собраться с мыслями, и из-за этого они больше молчали, потому что Джин не торопился развлекать его разговорами. Он вновь как будто превратился в равнодушного и флегматичного зануду, делая ленивые замечания мясу или чистоте вновь замененных бокалов, но Чимин не мог забыть представление, которое он устроил. И не знал, почему смеялся. Как будто просто подпал под вдруг обрушившееся на него лавиной очарование и обаяние, до этого прячущееся в засаде, чтобы использовать эффект неожиданности. И его не покидало ощущение, что Джин действительно хотел его развлечь и расслабить, старался, чтобы посмотреть, как он улыбнется и посмеется, а это придавало всему особый смысл. Непонятный, неуместный, совершенно необъяснимый. Возможно, у него правда диссоциативное расстройство. Нужно…       — Счет поделим? — Джин поднял на него спокойный взгляд. — Я не думал, что ты выпьешь столько виски и взял мало наличности.       Чимин и до этого успел немного подвыпасть из реальности под лавиной собственных мыслей и произведенных на него впечатление, а теперь и вовсе растерялся. Но затем рассеянно кивнул. А после уже понял произнесенный вслух смысловой посыл и расправил плечи, вырвав из рук Джина счет.       — Я в состоянии оплатить всё. У меня безнал.       Джин удивился. — Я пошутил. — Он постарался миролюбиво улыбнуться, но получилось кривовато. — Извини. Это не была заготовленная шутка, и я не мог быть уверен, как она сработает, поэтому… Извини, я разумеется, оплачу счет. И выпил ты немного — мог бы выпить больше.       Чимин смотрел на него с недоверием, прижимая к себе чек. Который затем спокойно опустил перед Джином, который явно выдохнул с облегчением, начав отсчитывать купюры.       — До этого шутки были удачнее. — Он скрестил руки на груди, на самом деле перестав обижаться, но просто теперь надеясь увидеть какую-нибудь… просто реакцию на это.       — Извини. Правда, я не хотел тебя обидеть. И раз уж такое дело, я закажу и оплачу тебе такси. — Джин, отложив счет, взялся за свой смартфон.       — Эй, я не обижаюсь, перестань! — Чимин встрепенулся. — Забей, это пустяки! Ты достаточно смог меня рассмешить до этого, чтобы неудачную шутку я не заметил. Перестань, кому говорю!       Чимин теперь мог бы топнуть ножкой, если бы встал, но вместо этого он нахмурился, пытаясь убедить Джина не переживать одним лишь убийственным взглядом. А потом…       — Хотя, мне приятно. Спасибо. — Он расслабленно откинулся на спинку кресла, пока Джин медленно поднял на него глаза.       — Тогда мы можем идти. — Он поднялся, немного неловко засунув телефон в задний карман джинсов.       И выйдя на улицу, Чимин с удовольствием вдохнул всё еще приятно, а не промозгло посвежевший воздух, заметив, что Джин теперь был очень сосредоточен, то и дело поглядывая на экран своего смартфона. Чимину не верилось теперь, что до этого он так умело и при этом непосредственно его веселил. А вдруг у него действительно актерский талант, и Чимин поможет ему реализоваться в том, о чем он мечтал?..       — Спасибо за приятный вечер. Я очень хорошо провел время. — Джин протягивал руку, явно куда-то указывая. — Твоя машина.       — Оу… — Это было слегка неожиданно, но Чимин кивнул, двинув в заданном направлении. — Спасибо и тебе. Взаимно.       Он остановился рядом с дверцей пассажирского сидения, протянув руку и схватившись за ручку, на мгновение опередив Джина, пальцы которого оказались теперь на его пальцах.       — Я хотел поухаживать. — И лицо Джина теперь было очень близко, и Чимин, повернувшись к нему, сделал только хуже. Мягкий клювик… Теперь он мог его клюнуть, но что-то подсказывало Чимину, что это его не ранит. Какой же он идиот... — Можно?       — До сих пор чувствуешь вину? — Пак Чимин, перестань пялить! Если он любит кино, сразу решит, что ты собираешься его самоотверженно засосать! Но голова отказывалась поворачиваться. Он не мог это контролировать. Виной всему было произведенное на него до этого впечатление.       — Да. — Джин аккуратно убрал его пальцы, затем открыв дверцу. — Еще раз спасибо, что дал мне шанс.       — Шанс? — Чимин удивленно округлил глаза, но Джин уже сделал шаг назад, явно не собираясь ему отвечать — только проводить задумчивым взглядом.       Шанс? Чимин повторил это внутрь себя, уткнувшись лбом в холодное стекло. Какой шанс? И что теперь делать? Какие методики применять? Какие методики помогут ему в случае, когда он... Да не, глупости. Одного вечера недостаточно, чтобы так кардинально изменить мнение и... Нет, ну точно, глупости.