Давайте потанцуем

      — Прошу прощения. — Чимин очень уверенно и угрожающе спокойно направлялся по широкому проходу, отделяющему партер и бельэтаж. — Здесь проводит свои занятия Ким Сокджин? Преподаватель по актерскому мастерству… международного, мать его, класса?       По как будто впрыснутому ядом «мать его» Джин сразу понял, что находился в опасности.       — Я очень извиняюсь, что теперь вторгаюсь в учебный процесс, но мне жизненно необходимо…. — Чимин спокойно шел между рядами партера, пока Джин оглядывался по сторонам в поисках путей для стратегического отступления, в его случае чем-то похожего на бегство. — Плюнуть в его самодовольную рожу!       — Друзья! Сегодня у нас будет с вами особое упражнение. — Джин вышел на середину сцены, оглядев своих удивленных, но явно с живым любопытством настроенных учеников в количестве десяти человек, которые все теперь находились на сцене. При этом не упуская из виду Чимина, который теперь производил страшное впечатление. И как только та булочка, с которой он вчера проснулся, могла превратиться в такую… агрессивную машину по причинению боли. — Мы будем спасать меня от… — Джин посмотрел на Чимина с мечтательной улыбкой. — Самого красивого, умного и неповторимого мужчины на свете.       — Ах ты… говнюк!       Чимин бросился к ступеням, которые вели на сцену, в то время как Джин — к противоположным, которые должны были ему помочь сцену покинуть. Однако доктор Пак был не так прост и сразу разгадал этот план, метнувшись к середине, хищным взглядом теперь контролируя оба пути для отступления.       — Что? Думал, я узнаю правду и расплачусь от того, какой ты гад? — Он так угрожающе звенел, что все молодые актеры сделали шаг вглубь сцены, невольно поместив замешкавшегося и лихорадочно соображающего Джина на передний план. — Расстанусь с тобой и…       — Ты говоришь страшные вещи, Пак Чимин. — Джин нахмурился, даже выставив указательный палец. — Перестань.       Он посмотрел за спину, вспомнив, что теперь закулисье было закрыто, и единственное, что могло его спасти — занавес, в складках которого был шанс затеряться. Затеряться, но не найти надежное политическое убежище, которое единственное теперь могло спасти его от праведного гнева, потому он оставил эту идею.       — Спустись ко мне и поговорим как мужчина с мужчиной? Или, думаешь, отрастил шестнадцати сантиметровый член и этого достаточно?       Это была немая сцена, и Джин услышал перешептывания, затем покраснев до кончиков ушей, пока Чимин самодовольно улыбался, скрестив на груди руки.       — Ну, это не так много, пусть и заслуживает уважения. — Чухен не вовремя привлек к себе внимание, обращаясь к стоящей рядом девушке, затем заметив взгляд Джина, который теперь невольно пытался оценить, сколько было восхищенных и разочарованных. — Ой.       — Приличные люди сделали бы вид, что не расслышали! При том, что вполне возможно, он привирает. Вы видели, как он…       Джин хотел посмотреть на Чимина, который должен был стоять на своем месте, но его там не было. И по спине пробежал холодный пот, который заставил его завертеть головой.       — Это кто еще привирает!       Если бы Джин не любил всей душой спорт, он бы теперь краснел отчаяннее, получив ногой под зад, но он был спортсменом и успел вовремя среагировать, сиганув со сцены, чудом не впечатавшись в первый ряд партера.       — А ну иди сюда! — Чимин был похож на разъяренного льва, который метался по своей клетке, зная, что укротитель обречен остаться без яиц и куска жопы. — Я всё равно тебя достану!       — Чим, послушай! — Среди кресел Джин чувствовал себя увереннее. — Я не врал! Я действительно актер. Только…       — Только следил за мной! За моей спиной! — Чимин упер руки в боки, рванув пуговицы пиджака, который до этого в застегнутом виде не стеснял его движений, но теперь был лишним.       — Ну, следил я не за твоей спиной, хотя и за спиной тоже… — Джин задумчиво закатил глаза. — Помогите!       Он рванул к выходу, заметив, что Чимин, что-то прорычав, также ловко как он до этого соскочил со сцены, решительно направляясь к Джину, который уже успел глотнуть свежего воздуха, открыв двери с противоположной стороны партера. Это воодушевило, и он выбежал в коридор, остановившись.       — Я тебе с корнями вырву твои шестнадцать сантиметров и засуну…       Чимин увидел перед собой широкую спину, примерился, и со всей своей уязвленной обманом душой приложился к упакованной в джинсы бесстыжей заднице, все же подумав о том, чтобы ее не испачкать и не покалечить. Он тщательно примерялся, но заметил неладное (то, что заставило остановиться Джина) только в тот момент, когда уже прописал ему смачный подзадник, побудив великого актера покачнуться. И Чимин замер, теперь соображая, как спасти репутацию… своего отца.       — Господин Ким. — Чимин повернулся к Джину, который улыбался ему с такой искренней и благожелательной улыбкой, что в ней можно было разглядеть перенесенный ушиб ягодичной мышцы и вызванный этим помешанный со смущением гнев. — Это новая методика лечения… — Чимин сглотнул. — Экзистенциально-дисфило… — Чимин слишком отчаянно импровизировал. — ...патического расстройства, которую мы могли бы…       — Я понимаю. — Джин так натянуто улыбнулся, что можно было расслышать треск его сопротивляющей кожи. — Стресс, нервное потрясение, огромный синяк на заднице… Я читал в научных журналах. Это все потенциально может спасти от экзистенциального… — Джин сглотнул. — Деспотического расстройства.       — Я рад, что вы понимаете. — Чимин повернулся к отцу, который был немного обескуражен, но все же не успел удивиться до глубины души, и к незнакомому мужчине рядом с ним, который теперь был очень задумчив, смотря на Джина.       — Джинни, у тебя проблемы? — Он был на самом деле обеспокоен, и Джин поспешил улыбнуться.       — Ох, господин Мун, простите. Мой сын выполнял мое поручение. С Джином все в порядке. — Старший Пак широко улыбнулся, положив на плечо мужчины, который был на полголовы выше него ростом, руку. — Прошу меня извинить. Мы сможем продолжить разговор спустя пять минут? Должен получить от доктора Пака обратную связь, по горячим следам, чтобы терапевтическая картина была максимально ясной.       — Разумеется. — Господин Мун кивнул и улыбнулся. — Буду ждать вас в своем кабинете. И да… — Он обратился к Джину. — Не забудь об учебном спектакле. Ты до сих пор не связался с режиссером.       — Сегодня же. — Джин уверенно кивнул, и господин Мун удовлетворенно улыбнулся, затем развернувшись в неизвестном направлении.       И как только он скрылся на лестнице…       — Я тебя прибью, долбаный ты… — Чимин собирался продолжить свою расправу, агрессивно подрыкивая шепотом, и Джин уже собирался отбиваться, но…       — Сынок, не нужно теперь нападать на Джина — он выполнял мое поручение. И если ты хочешь кого-то прибить, то начать надо с меня. — Пак Чонам при этом обезоруживающе улыбался, сцепив руки на животе, в районе трех туго удерживающих его темно-серый пиджак пуговицах.       — Па, зачем? — Чимин нахмурился, сделав шаг отцу навстречу, пока Джин… Ну вообще, у него было занятие, потому он вернулся в зрительный зал, решив не закрывать за собой дверь, чтобы всё узнав, Чимин не решил, что он трусливо бежал. — Зачем тебе понадобилось меня проверять? Ты сомневаешься в моей компетентности?       — Никогда. — Пак Чонам гордо задрал подбородок, властно нахмурившись, затем улыбнувшись с теплом. — Если бы сомневался, заслал к тебе своего коллегу, который бы профессионально указал мне на недостатки твоей работы. Но я никогда не сомневался в твоем профессионализме. Только в том, насколько он тебе нужен и приятен. — Старший Пак взял Чимина под локоть, направив к окну.       — А спросить не дано? — Чимин, разумеется, не злился на отца, просто был немного обижен, что теперь проявлять все же не торопился.       — Дано. Каждый раз, когда я спрашиваю тебя, было дано, что ты всем доволен и ничего тебе больше не надо. И каждый раз я испытывал чувство вины за то, что поставил тебя на ту дорогу, которую успел самостоятельно заасфальтировать, чтобы ты не заплутал и не споткнулся. Это не был мой эгоизм — я с детства видел в тебе заинтересованность и всегда пытался одергивать себя от эгоистичных мыслей, что ты триумфально пройдешь по моим стопам… А ты слишком меня любишь и ценишь, чтобы указать мне на то, что я стал плохо видеть, после того, как ты повзрослел, не замечая твою новую заинтересованность. Вот я и решил воспользоваться услугами Джина, в котором я был уверен и с которым мне довелось продуктивно и приятно сотрудничать. Он замечательный актер, а моей целью было вывести тебя из состояния равновесия. Подсунуть тебе пустяк, посмотреть на твою профессиональную выдержку, которую ты, к слову, и проявил, не просто отбывая встречи со своим трудным клиентом, а попытавшись что-то изменить. С помощью танцев. Мне бы ты никогда не сказал, что танцами грезишь больше, чем психотерапией, а вот Джину сказал. И показал. И я понял, что пусть моя дорога уже исхожена и абсолютно безопасна, ты хочешь набивать свои синяки. Но какой я отец, если и здесь не попытаюсь тебя подстраховать и подстелить соломку. Поэтому теперь… — Пак Чонам с теплом улыбнулся, коснувшись щеки сына, который теперь был очень задумчив. — У меня есть много связей, которые могут помочь дать тебе пространство для взлета, чтобы ты уже благодаря таланту и умениям смог сам набрать высоту.       — Пап… — Чимин опустил глаза, о чем-то думая, затем подняв на отца блестящий взгляд. — Ты серьезно?       — Смотря о чем. — Старший Пак пожал плечами. — Но мужчина, с которым я говорил — художественный руководитель этого театра и благодарный муж моей клиентки, на которой я впервые попробовал театрально-игровую терапию, чтобы побороть ее начинающуюся дисморфофобию. Он сказал, что осенью они будут вновь экзаменовать и набирать танцоров в труппу, чтобы повысить качество и зрелищность своих постановок, убедившись в успехе жанра пластический спектакль. И если ты действительно хорош, он с удовольствием предложит тебе место. Мы так и договорились — только если ты действительно талантлив. Это не одолжение, а небольшая услуга. Возможность. Разумеется, если ты заинтересован.       — А что тебе конкретно рассказал Джин? — Чимин уже убедился в благих намерениях отца и пока боялся поверить в то, что он принял его страсть, потому оставалось… вывести Джина на чистую воду. А папа не будет его обманывать, как бы хорошо к Джину не относился.       — Что у тебя горели глаза не тогда, когда ты выслушивал его монотонные бурчания, а когда танцевал вместе с его братом и своим лучшим другом. Он актер, а не поэт, но всё равно смог меня убедить в том, что стал свидетелем твоей настоящей любви, твоей страсти. Твоего с позволения сказать перевоплощения. И я поверил ему, потому что хоть у Джина нет ученых степеней по психологии, он работает с разными эмоциональными профилями, которые учит воплощать в жизнь, а значит, умеет видеть тот самый блеск в глазах, который не оставляет сомнений зрителю. А ты не играл. Вот и… Не нужно на него сердиться. Он не мог тебе рассказать раньше, потому что я попросил его держать это в тайне до того момента, как сам с тобой не объяснюсь. Мы заключили контракт, который он не мог нарушить, и мы оба не хотели ничего плохого. Остальное… — Старший Пак лукаво улыбнулся. — Просто шалости. Да и будем честными — ты не успел пострадать за это время, даже чуть обогатившись. Кстати, если дело с танцами выгорит, тебе все равно придется закрыть все свои уже назначенные сессии. А если захочешь всё же остаться в науке одной ногой — можем попробовать вместе поработать над твоей этой методикой… танцевальной. Которую ты предложил Джину. Это интересно, и ничем не хуже театра.       Чимин молчал.       — Я не хочу сейчас думать об открывшихся перспективах, потому что… слишком взволнован. Поэтому спрошу то, что не так важно, но… — Чимин серьезно смотрел на отца, но не мог скрыть надежду. — Он тебе нравится?       Старший Пак, благодаря огромному профессиональному опыту в сфере исцеления человеческих душ и просто безграничной любви к сыну, сразу всё понял.       — А тебе? Это намного важнее.       — Отвечай на вопрос! — Чимин нахмурился. — Ты до сих пор… Нет, ты не виноват, но я обижен.       Пак Чонам рассмеялся, прижав к себе сына за плечи.       — Я потому и обратился к Джину, что он мне нравится. Как профессионал и как человек, потому что мне доводилось обсуждать с ним не только рабочие вопросы. Личностный профиль не составлял, но основополагающие черты характера разгадал. Не все исключительно положительные, но только положительное обычное бывает только у покойников. — Пак Чонам задумался, затем закатив глаза. — Не злись на него. Он, кстати, ни словом не обмолвился о том, что у него к тебе чувства, чтобы не компрометировать свою работу.       — А ты откуда…       — Я не слепой. И не глухой. И могу читать и слышать между строк. Чувства, как острый нож, в кармане без последствий не спрячешь, как бы ты не пытался. А он честно пытался, руководствуясь… твоими желаниями. Тоже, видать, хочет посмотреть на тебя на сцене или на экране.       Чимин кивал, погрузившись в свои мысли, затем посмотрев на часы.       — Мне пора, у меня прием. И тебя, кажется, кто-то ждет на важный разговор.       — Ты не обижаешься на меня больше? Я бы хотел обсудить с тобой… — Пак Чонам всматривался в лицо Чимина, который тут же оказался у него на шее.       — Никогда, пап. Обсудим в ближайшее время. И… — Он отстранился. — Спасибо тебе.       — Пока не за что. — Пак Чонам одергивал пиджак, затем приведя в порядок и сына, который успел чуть помяться от родственной любви. — До связи?       — До связи. — Чимин улыбнулся, затем наблюдая, как решительно и при этом воодушевленно отец поднимался по лестнице.       Пока Чимин, еще раз сверившись с часами, сделал шаг в сторону зрительного зала, где теперь преподавал Ким Сокджин. Он юркнул на ближайший ряд, чтобы не привлекать к себе внимание.       — Контекст. — Джин стоял теперь спиной к зрительному залу, и о том, насколько он был в этот момент серьезен и профессионален можно было судить только по его властно расправленным плечам и голосу. — Когда ты понимаешь, что эмоция наиграна? Когда она вырвана из контекста. Например, ты расстался с девушкой, и друг пытается тебя развеселить. Изобрази.       Чимин не видел теперь актерской игры, потому что смотрел только на спину Джина. Разумеется, они не расстанутся. Это было бы слишком глупо, если учесть, что они только вчера встречаться начали. Он провинился, но не смертельно. Достаточно будет только заставить его немного помучиться. Совсем слегка, просто чтобы…       — Господин Пак, у вас ко мне дело?       Чимин удивленно округлил глаза, оглянувшись, как будто тот, кто сдал его местонахождение, находился поблизости. А ведь Джин стоял к нему спиной, теперь только развернувшись.       — Я… — Чимин поднялся, выйдя в проход, заметив, что теперь смотрели на него. — Хотел бы попросить прощения за то, что вам пришлось стать свидетелями этой сцены, в ущерб учебному времени.       — А у меня прощения попросить не хочешь? — Джин скрестил руки на груди, в своем спокойном и уверенном голосе транслируя власть, которой у него теперь быть не должно было. Это он провинился вообще-то! И Чимин непроизвольно нахмурился.       — Успехов.       Он уверенно покинул зрительный зал, уже пытаясь настроиться на предстоящий ему прием. Пока…       — Он ждал, что ты пойдешь за ним. — Одна из девушек повернулась к Джину.       — Способ манипуляции. Он чувствует, что прав, поэтому позволяет себе идти против чувств, зная, что я в любом случае его догоню и верну на свою сторону. — Джин спокойно присел на стул, уставившись в планшет со сценарием. — Однако, у меня тоже есть повод для обиды, потому что он ударил меня на глазах у Муна. По самолюбию, что потенциально могло нанести вред моей репутации.       — Мун тебя обожает, поэтому постоянно приходит посмотреть и спит и видит, чтобы ты вернулся в труппу. Он тебе простит всё, кроме личного оскорбления. В этом случае он вызовет тебя на дуэль. — Девушка закатила глаза, и Джин самодовольно улыбнулся.       — Но господин Пак об этом не знает. И я могу сыграть на этом, чтобы приблизить сладкий момент воссоединения… — Джин мечтательно улыбнулся, затем задумавшись и обведя взглядом своих студентов. — Вот вам сценарий...       И он начал озвучивать свой замысел, который затем, с его опытом и помощью, воплотился в талантливой актерской игре.

* * *

      Зачем только он извинился… Чимин откинулся на спинку рабочего кресла, освободив себе время для бумажной работы, но развернувшись к окну. Поджопник на глазах у его непосредственного начальника — это был повод, чтобы принести извинения, правильно? Но ведь Чимин не знал, кто был перед ним, правильно? Но он уже написал слова извинения, на которые не получил ответа — только отчет о прочтении. И уже успел позвонить Джину, чтобы возмутиться, но тот не взял трубку. Пять раз к ряду. Чимин выдохнул. Возможно, он погорячился. Однако, успел остановить себя в момент, когда очень хотелось написать какую-нибудь гадость. И только поэтому он мог собой гордиться.       — Можно?       Чимин развернулся к столу слишком резко, чуть не вылетев с сидения, успев зацепиться за стол и смягчить падение, которое случилось после того, как он как в замедленной съемке, сполз на пол.       — Мой маленький… Не ушибся? — В голосе Джина слышалась наигранная, но все равно не потерявшая в искренности забота, и он бросился к столу.       — Убери руки! — Чимин решительно поднял указательный палец, угрожая нагнувшемуся для оказания помощи Джину. — Просто помоги подняться. И скажи, какого черта ты меня игнорировал?!       — Работал. Как ты слышал, у меня намечается учебный спектакль, и я, как руководитель своего небольшого театрального ансамбля… — Джин аккуратно взял Чимина за протянутые руки, потянув на себя. — Должен контролировать и направлять.       — Ты чувствуешь себя виноватым? — Чимин прижался к нему, но обнимать не спешил, испытующе смотря Джину в глаза.       — Да. Правда вместе с тем, чувствую, что за моими плечами есть сильные оправдания. И сильный союзник. — Джин тоже не торопился распускать руки.       — Ты бесстыдник, понял? Перекладываешь ответственность за собственное вранье на плечи моего отца.       — Вообще-то, я не врал тебе, а просто не договаривал. Я на самом деле актер.       — Разумеется. Только никогда не был на презентации моей книги. — Чимин закатил глаза, затем снова нахмурившись и уперев свой палец Джину в грудь. — Это вранье. И ты врал, чтобы затащить меня постель!       — Ради этого я мог бы даже… — Джин задумчиво увел взгляд в окно. — Сходить на презентацию твоей книги, до этого за тебя же ее написав.       — Бессовестный. — Чимин опустил глаза, затем вновь их подняв. — Что у тебя за парфюм? Хотя не говори мне — все равно соврешь.       — Ты мне не веришь теперь? — Это была игра, и потому Джин мог позволить себе расслабиться и даже отойти от Чимина, устроившись на успевшем ему стать знакомым небольшой двухместный диван, сев прямо по середине и раскинув по мягко низкой спинке руки.       — Ни единому слову. — Чимин направился вслед за ним, встав рядом с его ногами и начав снимать обувь.       — А как же мы тогда будем строить отношения? — Джин округлил глаза, никак не отреагировав на тот факт, что Чимин очень бесцеремонно устроился у него на коленях, свои собственные уперев в мягкое сидение. — Нам нужно доверие. Одного моего шестнадцати сантиметрового члена будет недостаточно.       Чимин положил ладони Джину на плечи, улыбнувшись и как-то слишком резко сменив настроение, из чего Джин сделал логичный вывод, что он не злился.       — Расскажешь мне, как дошел до жизни такой? В интернете о тебе не так много информации, так что, хотелось бы из первых уст. Я тебе, разумеется, не поверю, но…       — У меня был очень удачный театральный дебют сразу после того, как я сдал выпускные экзамены, отмотав пять лет в государственном университете искусств, на отделении искусства театрального. Театрального ремесла. На экзамене меня заметили и предложили роль, с которой я справился очень талантливо. Играл императорского наследника. Хорошо играл. Настолько, что даже побывал на гастролях. Меня заметили еще усиленнее, обратив внимание на мою великолепную игру. — Джин медленно и будто бы на автомате наглаживал утянутые костюмной тканью бедра Чимина, который внимательно слушал. — И здесь началось самое интересное. Мне стали предлагать… похожие роли. Схожее амплуа. Холодная и непреступная голубая кровь. Я по началу соглашался и даже отыграл сезон на главной роли, но… Утомился. Мне хотелось разнообразия, при том, что я чувствовал в себе потенциал. Думал, что у меня просто недостаточно корочек, которые говорили бы о том, что я профессиональный профессионал, потому записался на первые актерские курсы, которые организовывал мой наставник и партнер по самому первому триумфальному спектаклю. И я очень удивился: за полтора часа мне удалось разыграть и драму, и комедию, и даже криминально любовную связь. Я был окрылен. Но сам понимаешь, когда тебя учат, платишь ты. А вот когда учишь ты… — Джин многозначительно улыбнулся. — Это был эксперимент. И мне вновь повезло, потому что мне доверили группу выпускников театрального, с целью подготовить их к финальному экзамену. Не потому, что я был крут, а потому, что театр хотел сэкономить. Ну, в общем, все остались довольны. В том числе и руководство театра. Время шло, шла молва, я поучился заграницей, понабравшись всякого разного опыта, в том числе преподавательского… И теперь я там, где ты меня застал. Позволяю начинающим и не очень актерам раскрыть свой потенциал полностью. Это увлекательно. Но я не исключаю возможности еще вернуться на сцену, потому что, и здесь я не врал, иногда я играю в антрепризных постановках. Для души и блеска глаз, хотя иногда удается получить неплохой гонорар. На оплату счетов. А так мне тоже по началу помогал отец, пока я искал пути реализации — у нас семейный отель на островах, который приносит стабильный доход.       — Тоже? — Чимин в сомнении прищурился, чуть сдвинувшись на коленях Джина, теперь усевшись на его бедра, чтобы удобнее упирать ладони в спинку дивана.       — Да, господин Пак мне рассказал о том, что продолжает материально участвовать в твоей жизни. Правда, он почти полностью отмел вариант, что ты идешь по его стопам только поэтому. И захотел правды, которую ты, по доброте душевной, тщательно скрывал. А от меня не скрыл, и я спешил с удовольствием ею делиться, потому что… — Джин улыбнулся мягко и почти смущенно. — Ты сразу мне понравился. Но, и это важно, я тщательно скрывал свою симпатию, чтобы твой отец не подумал о том, что я предвзят.       — Он тебя раскусил. — Чимин покачал головой, при этом самодовольно улыбнувшись и переместив свои руки со спинки дивана на плечи Джина, затем сцепив пальцы на его затылке. — И оценил твое стремление всеми путями защитить мои интересы.       — Да, тебе бы стоило меня поблагодарить, а не врываться ко мне на занятие, пытаясь меня унизить.       Чимин как будто вернулся на пару недель назад, когда впервые заметил у душнилы-брокера этот взгляд. А ведь он теперь сидел у него на коленях… И Чимин не успел остановить свое стремление прильнуть к Джину и заставить его поволноваться, оказавшись в слишком чувственной близости от его губ.       — Ты всё перевернул с ног на голову.       — А знаешь почему? — Джин чуть задрал подбородок, улыбаясь теперь лишь глазами. — Ты меня выставил дураком перед моими же студентами!       Чимин дернулся от неожиданности, затем только осознав, что ощутил. А потом ощутил вновь, удивленно, а не возмущенно уставившись на Джина, который самодовольно улыбался, еще раз звонко приложившись к его ягодице.       — Ай! — Чимин только теперь почувствовал себя уязвленным, однако… В этом что-то было. Что-то, что позволило Джину продолжить.       — Ты ударил меня перед художественным руководителем театра, человеком, который участвует в начислении мне зарплаты. — Джин говорил вкрадчиво, смотря Чимину в глаза, при этом вновь приложившись ладонью к его как по заказу приподнявшимся ягодицам. Это было не больно. Только возбуждающе волнительно. И скрывать это от себя самого не было ни сил, ни желания. — Слишком большая плата за маленькую ложь в пользу твоего же, прошу заметить, блага.       — Ты меня лупишь по своему же укусу. — Чимин поджал губы.       — Мне нравится как рука отскакивает от твоей задницы. Как от мяча. — И Джин повторил движение, пока Чимин не сводил с него глаз, вдруг став очень серьезным.       — Бессовестный и к тому же совершенно без стыда. Без стыда и совести. Всё как я люблю. — И Чимин, самодовольно улыбнувшись, губами принялся за шею Джина, который перестал его шлепать, вместо этого сжав в руках.       — Надеюсь, что у твоего отца получится с твоим танцевальным трудоустройством, потому что я очень… — Джин сглотнул прямо под губами Чимина, который игриво лизнул дернувшийся кадык. — Хочу увидеть твой успех на сцене. Потому что ты этого достоин.       Чимин оторвался от шеи, чтобы вновь посмотреть Джину в глаза.       — А я достоин того, чтобы ты перестал раз и навсегда припоминать мне мой небольшой обман.       — Нет, Джинни. — Чимин улыбнулся с нежностью и теплотой, которая в этот же момент очень живо откликнулась внутри Джина, вызвав бурную ответную реакцию в виде затрепыхавшегося сердца. — Ты достоин большего. И если пообещаешь мне больше не обманывать и ничего не скрывать, я тебе этого самое большее самолично обеспечу.       — Обещаю. — Джин кивнул. — Спасибо, что не стал разыгрывать из этого драму.       — Я бы просто не смог переиграть такого талантливого актера.       Пальцы Чимина прошлись по щеке Джина, задержавшись на губах, от которых он не мог отвести взгляд. Но смотреть, когда можно целовать… Пустая трата времени, и Чимин поспешил свести к минимуму эти издержки, пустив в ход свои губы. Целовать. Целовать и думать о том, что это слишком многообещающее начало для любого рода сомнений.

Пять с половиной недель спустя

      — Зачем я только согласился! — Чимин запрокинул голову, уже успев отдышаться, не подпуская к себе Джина, который собирался его утешить, но передумал в тот момент, когда понял, что Чимин разозлен. На себя. — Я опозорился. Понимаешь? Прям вот взял и опозорился! Не попадал в музыку, всё какое-то рассеянное, несуразное… Не видел себя, но уверен, что это было смешно! А я ведь умею… Я ведь умею хорошо. Чонгук если бы увидел меня, он бы смеялся, а потом плакал, вспомнив о том, как до этого заблуждался в моем…       — Пак Чимин. Закрой фонтан. — Джин нахмурился, засунув руки в карманы брюк, пока Чимин опирался на широкий подоконник, почти прижавшись лбом к стеклу. — Ты слишком самокритичен.       — Тэтэ улыбался. Единственный. — Чимин повернулся, и Джин не стал ждать разрешения, взяв его за плечи, ощутив, как их пробивала мелкая дрожь. — Остальные… Ох, Джинни, ну за что мне это?! Ну вот жил бы и думал, что умею танцевать! А теперь… Всё, будем с отцом работать. К черту! Мне хватит танцев с Гуком.       — Чим, посмотри на меня. — Джин теперь сам прижимался поясницей к подоконнику, повернув к себе Чимина лицом, за которое теперь бережно его… придерживал. Потому что он вполне мог сбежать. — Пока не объявлены результаты, не нужно расстраиваться. Нужно похвалить себя за то, что ты решился и попробовал. Это достижение. И тебе потом будет легче от того, что ты успел к этому прикоснуться. Пусть я и уверен, что ты пройдешь.       — Поцелуй меня, а? Помнишь, как тогда, когда мы ждали такси и пошел дождь. Ты испугался грома и стал меня целовать, чтобы отвлечься. Помнишь? Давай так же. Но чтобы отвлекся я. — Глаза Чимина блестели, выдавая в нем не слезы, а волнение, и Джин мягко коснулся его губ. Он не будет его целовать так, как он хотел, потому что это все равно не поможет, а они все-таки были среди людей, танцоров, которые теперь все находились в каких-то утешающих их руках. — Понял. Дома. Ты непреклонен.       — Я люблю тебя. — Джин давно знал, но Чимин широко раскрыл глаза. — Сработало лучше, правда?       — Скажи, что это только для того, чтобы отвлечь меня! — Чимин тыкал пальцем Джину в грудь, пока Джин смотрел ему за спину, в момент превратившись во что-то напряженное.       — Обнимаются. Не стыдно? Есть те, кто завидуют. — Тэхен вышел из зала, в котором проходил просмотр, лучезарно улыбаясь с засунутыми в карманы будто бы снятого с плеча его отца пиджака. — Я между прочим считаю не только дни, но и часы когда Гук вернется из Штатов.       — Тэ, просто подай мне знак. — Джин видел, что Чимин закрыл глаза, явно теперь пытаясь не упасть в обморок от волнения. Непонятно. От этого не зависела его жизнь — только уверенность в собственных силах, которая могла оказаться плодом его воображения. Он знал, что это неправильно, но поделать теперь ничего не мог.       Тэхен показал большой палец.       — Чим. — Он взял Чимина за плечи, вызволив из рук Джина. — Пообещай, что мы останемся лучшими друзьями после того, что я тебе скажу.       — Посмертно. — Чимин протяжно выдохнул, опустив голову.       — Я был единственный, кто высказался против.       Чимин слишком резко поднял голову.       — Да, они не совещались. Просто взяли протокол и поставили напротив твоего имени плюс. Нет, я вру, мы посовещались тринадцать секунд, чтобы я успел высказаться, чтобы не думали, что на меня влияет наша дружба. Сказал, что ты точно меня подвинешь из солистов. И все поняли, что я сделал это… — Тэхен увлекся, быстро остановившись. — Следующий просмотр — актерский. Но это формальность — вас так и так будут поддерживать и направлять, чтобы затем отсеять талантливых, но сбившихся с пути. Так что, ты принят. Нужно, разумеется, дождаться выступления нашего худ.рука, но я знаю, что по тебе вопрос решенный. Ты будешь танцевать на сцене.       — Блять.       Это все, на что хватило сил. Он слишком переволновался и перенапрягся и… Отлично постарался. Кажется, исполнилась его мечта? Он не мог поверить. Точнее, мог, но для этого нужно было время. А пока… Он набросился на Тэхена, объятиями явно пытаясь его задушить. Потому что именно Тэхен посвятил его во все танцевальные тонкости театрального искусства, которые успел постичь сам.       — Я тебя обожаю. — Он шепнул это расчувствовавшемуся актеру на ухо. — Спасибо.       — Ты сам талант. А я просто взял тебя за руку и подвел к двери. — Тэхен отстранил от себя Чимина, хитро прищурившись. — Я, может, для себя старался, чтобы…       — Прошу прощения, но кажется я тоже должен быть в объявленной благодарности…       Джин подал голос почти возмущенно и так же почти возмущенно выглядел, когда Чимин повернулся к нему. К нему, с которого все началось. К нему, без которого он теперь не мог провести и дня, перестав бояться спиться или же слишком забыться в чувствах. К нему, с которым моря по колено. И не только после виски.       — Я люблю тебя.       — Тогда целуй. — Джин самодовольно улыбнулся, все еще держа руки в карманах. — Потому что я уже признался тебе до этого.       — Вредный до ужаса. — Чимин поморщился, а затем повис у Джина на плечах, потянувшись к губам, пока Джин крепко прижимал его к себе двумя руками. — Спасибо тебе, родной.       — Но ведь самое интересное впереди. И я буду рядом. И, если что, лично займусь твоими актерскими навыками. — Джин перестал улыбаться, но в его глазах слишком отчетливо блестели чувства и эмоции, отдаваясь в Чимине. — Ты у меня еще попляшешь.       — Нет, мой хороший. Попляшешь ты. — Чимин улыбнулся угрожающе. — Нужно стереть твой негативный опыт по поводу публичных танцев. Вот Чонгук вернется со своих танцевальных конкурсов и стажировок, и мы пойдем в…       — Плохая идея. — Джин качал головой.       — Я в деле. — Тэхен обнял их обоих за плечи.       — Всё самое интересное впереди…       Чимин мечтательно улыбнулся, успев посмотреть на Тэхена, который явно разгадал его замысел без слов. А потом он уставился на… Зануду брокера, который однажды зашел в его кабинет, а остался в сердце, закрывшись там и грозясь открыть огонь, если его попытаются вытурить. Никогда. Никогда Чимин не мог подумать, что любовь может прихватить с собой мечту. Счастье?       — Я буду мстить. — Джин угрожающе нахмурился, а потом повернул голову и поцеловал находящиеся на его плече пальцы. — Боюсь, правда, что ты будешь просить еще и еще...       Счастье.