1. Intent is Everything and Sharing is Key | Намерение – это всё, а обмен – это ключ

Вопреки страданиям, которые он испытывал наяву, сны Чжоу Цзышу были наполнены воспоминаниями о счастливых временах, проведённых с Вэнь Кэсином. Ему снился их поединок среди цветущей вишни во владениях клана Зеркального Озера, на лодке после встречи с Одурманенными в похоронном доме и даже короткая схватка в заброшенном храме под взглядами Гу Сян и Чэнлина. Оглядываясь назад, можно было сказать, что они не столько сражались друг с другом, сколько флиртовали – что Вэнь Кэсин, должно быть, осознавал уже тогда, даже если Чжоу Цзышу ещё нет. Улыбаясь во сне, Чжоу Цзышу позволил своим грёзам воссоздать множество случаев, когда они делили между собой улыбки, смех и вино; обменивались поддразниваниями, остротами и снова вином, иногда из одной и той же фляжки. Он видел сны о временах, когда они спорили об обучении Чэнлина и обсуждали будущее А-Сян; о временах, когда они решились заговорить о возможности разделить мирное будущее вместе, когда всё будет улажено. Разделить. Чжоу Цзышу перешёл от сна к бодрствованию за один удар сердца; его разум прояснился, а глаза распахнулись. Погодите. Почему это должно быть именно так? Почему должно быть всё или ничего? Почему нельзя было… разделить? Лучшее, что он находил в своей жизни, было разделено с другими! Улыбки. Смех. Вино. Еда. Забота о дерзких младших сёстрах и милых осиротевших учениках. – Вот оно, – выдохнул Чжоу Цзышу. Глядя на серебристые волосы лежавшего рядом младшего, он прижался губами к шелковистым локонам и осторожно перевернул Вэнь Кэсина на спину, игнорируя тихий протестующий звук и дрожь; одна из рук тут же потянулась к нему. – Я знаю, что тебе холодно, лао Вэнь, – мягко сказал Чжоу Цзышу. – Просто потерпи немного. Я хочу кое-что попробовать. Новые знания, которые он обрёл, позволяли ему видеть на гораздо более глубинном уровне. Чжоу Цзышу сел, скрестив ноги, и закрыл глаза. Он сделал глубокий вдох и сосредоточил свои мысли, очень чётко представив перед мысленным взором то, что хотел увидеть. Когда он открыл глаза, то обнаружил их – духовные пути внутри тела Вэнь Кэсина, теперь видимые сквозь его кожу и слои ханьфу, которое он носил. Сеть золотых линий, которые тянулись повсюду, разветвляясь по его шее и спускаясь к рукам и ногам. Везде, где они пересекались, виднелись немного более яркие пятна, которые обозначали его меридианные точки, и все линии были соединены с центральным ядром в его даньтяне. Духовные пути Вэнь Кэсина казались тусклыми, как и его ядро. Его меридианные точки мерцали. Сгорали. Исчезали. От этого зрелища в груди Чжоу Цзышу сжалось, а в глазах запекло. Вбивая гвозди в свои собственные меридианы, он чувствовал себя так, будто вонзает в плоть раскалённые угли. Как сильно пришлось страдать Вэнь Кэсину, используя своё тело как печь и сжигая запасы энергии, чтобы исцелить свою родственную душу? – Лао Вэнь, – прошептал Чжоу Цзышу, усмиряя вновь взметнувшуюся внутри агонию. Он сжал ладони в дрожащие кулаки, а его грудь тяжело вздымалась. Почему… как мог Вэнь Кэсин… Нет. Он знал, почему и как, потому что сделал бы то же самое. Он вырвал все семь гвоздей из своего тела с единственной целью отомстить, когда верил, что Вэнь Кэсин мёртв. Он всё ещё жалел, что Вэнь Кэсин не рассказал ему о своём плане заранее; но если бы они поменялись ролями, Чжоу Цзышу не мог с абсолютной уверенностью сказать, что не поступил бы так же. Он тоже скрывал бы информацию от Вэнь Кэсина, если бы это избавило его младшего от волнения или лишило его возможности помешать Чжоу Цзышу осуществить свой план. Даже после всего, через что они прошли, у них всё ещё были проблемы с открытостью и доверием друг к другу. Не физически, как в бою, а эмоционально. Опустив уголки губ, Чжоу Цзышу посмотрел на свои руки и увидел, что его собственные духовные пути сияют ярко и сильно. Чжоу Цзышу был исцелён, он это чувствовал. Его ядро было наполнено энергией и жизнью. В эту самую минуту он не хотел ничего больше, чем передать всё это Вэнь Кэсину, чтобы в свою очередь исцелить его, снова увидеть его энергичным и светящимся изнутри. Но сначала Вэнь Кэсин нуждался в отдыхе, чтобы суметь принять от него ци. У них ещё было немного времени. Снова приняв горизонтальное положение, Чжоу Цзышу притянул свою дрожащую родственную душу в объятия. – Спи, лао Вэнь. Когда мы проснёмся, я исцелю тебя. Обещаю.

– о –

Когда Чжоу Цзышу открыл свои глаза в следующий раз, отверстие в своде над ними сияло мягким золотом рассвета над снежной вершиной. Он лежал на спине, а Вэнь Кэсин лежал рядом с ним, подперев подбородок одной рукой и глядя на него мягким взглядом. – А-Сюй, ты проснулся. – Лао Вэнь. Как ты себя чувствуешь? Вэнь Кэсин опустил взгляд, что выглядело как неожиданный приступ застенчивости – в самом деле? – и мгновенно заставило Чжоу Цзышу сесть, потянувшись, чтобы взять другого мужчину за подбородок. – Что такое? Теперь жалеешь о своём героическом поступке? – не смог удержаться от вопроса позабавленный Чжоу Цзышу. Взгляд Вэнь Кэсина сразу же метнулся вверх. – Нет. Никогда. Просто… Несмотря на то, что его подбородок находился в крепкой хватке, он отвернулся, но не раньше, чем Чжоу Цзышу мельком сумел заметить что-то такое мягкое, такое беззащитное, что ему было необходимо увидеть это вновь. Он приложил достаточно силы – не настолько, чтобы оставить синяки, но достаточно, чтобы Вэнь Кэсин снова повернулся к нему лицом, по-прежнему опуская взгляд. Это напомнило Чжоу Цзышу о том времени, когда Е Байи заставил их испытать унизительное поражение, почти не прикладывая усилий. После того, как он ушёл, Вэнь Кэсин избегал смотреть на Чжоу Цзышу, опасаясь его реакции теперь, когда старший знал, кто он на самом деле. – Не верю, – сказал Чжоу Цзышу. – Всё это время ты постоянно приставал ко мне, твердил, что мы родственные души, приходил ко мне на помощь снова и снова, сжёг своё тело, чтобы спасти меня, так почему… Вэнь Кэсин выдернул подбородок из его хватки и снова отвернулся. – Ты не можешь стесняться этого. Нас, – продолжил Чжоу Цзышу, следя за ним цепким взглядом, словно ястреб. – Того, что любишь меня настолько сильно, чтобы умереть за меня. Вэнь Кэсин опустил голову, и пряди серебристых волос упали вперёд, словно щит, но Чжоу Цзышу знал, что за ним всё ещё наблюдают. Это развеяло раздражение, которое он начинал чувствовать, и заставило нечто головокружительное и щекочущее вскипеть внутри него. Он позволил этому прорваться наружу неуверенным смешком. Было ли причиной то, что Вэнь Кэсин сейчас ослаб и чувствовал себя уязвимым? – Кто бы мог подумать, – лёгким тоном сказал Чжоу Цзышу, кладя ладонь на ближайшее к нему плечо, такое застывшее и напряжённое, и заботливо массируя его. – Грозный бывший Повелитель Долины Призраков влюблён в маленького старого меня, хм? Когда всё тело Вэнь Кэсина напряглось, Чжоу Цзышу подавил ухмылку. – Ты говорил, что ты – мой чжицзи, – напомнил он, теперь крепко сжав пальцами плечо Вэнь Кэсина и целенаправленно разворачивая его к себе. – Ты же знаешь, что я тоже твой чжицзи, не так ли? Тёмные глаза вспыхнули при взгляде на него. – Я знаю. Просто… – Я люблю тебя, – слова возникли из ниоткуда, сорвавшись с губ Чжоу Цзышу прежде, чем он осознал, что сказал. Но теперь, когда он это сделал… Он обхватил дорогое ему лицо, чувствуя прохладную кожу своими тёплыми ладонями. – Давно хотел это сказать, – признался он. – Я люблю тебя, лао Вэнь. Глаза Вэнь Кэсина блестели от непролитых слёз. Он кивнул. – Люблю тебя, А-Сюй. Люблю тебя больше, чем должен. Чем осмеливаюсь. Чем могу выразить. Чжоу Цзышу вновь неуверенно рассмеялся. Это лишь сделало Вэнь Кэсина ещё более робким, чем когда-либо. Почему он не понял этого раньше? Что Вэнь Кэсин не стеснялся флиртовать с ним открыто и нагло, даже на публике, но, когда доходило до дела, он, как черепаха, прятался в свой панцирь. На самом деле, те несколько раз, когда они обнимались, именно Чжоу Цзышу был инициатором этого. Их первое объятие было в пещере в павильоне Лунъюань. Вэнь Кэсин ненадолго позволил ему это, а затем отстранился; его мир был разрушен откровениями дяди Луна. Их второе объятие было в окрестностях того же павильона. Вэнь Кэсин вновь позволил это, прежде чем отстраниться, не имея возможности или желания сталкиваться со своим прошлым. Их третье объятие было в поместье Четырёх Сезонов. Чжоу Цзышу не смог удержаться после того, как Вэнь Кэсин пообещал восстановить драгоценную картину, изображающую восемьдесят один цветок сливы. На этот раз Вэнь Кэсин ответил на объятие, и к ним присоединился Чэнлин. Всё ещё обхватывая лицо Вэнь Кэсина своими ладонями, Чжоу Цзышу встал на колени и наклонился, чтобы соприкоснуться их лбами, прежде чем отстраниться. – Ну вот, – сказал он с улыбкой. – Так ли сложно было сказать это? Вэнь Кэсин покраснел. Он. Действительно. Покраснел. – Кто-то вроде меня… – начал он, поднимая руки, чтобы схватиться за ханьфу Чжоу Цзышу. – Как кто-то вроде меня может заслуживать такого прекрасного, благородного и честного человека, как ты? Это был не первый раз, когда он говорил такую наглую ложь в лицо Чжоу Цзышу. Это был первый раз, когда Чжоу Цзышу рассмеялся над ним за это, опустив руки с плеч Вэнь Кэсина на свои колени и по пути сместив руки младшего, игнорируя бурю, назревающую в выражении лица его чжицзи. – Ты описываешь девицу или бывшего Главу Тянь Чуан? – задыхаясь, спросил он. – Чжоу Цзышу! – А-ха-ха… ах, прости, лао Вэнь, – Чжоу Цзышу посерьёзнел. – Ты достойнее, чем думаешь. Я звучу как сентиментальный дурак, но имею в виду именно то, что сказал. Он снова наклонился, на этот раз соприкоснувшись губами со своим младшим. Вэнь Кэсин не шевельнулся, лишь очень мягко выдохнул: «О», когда их губы разлучились. Чжоу Цзышу отстранился и посмотрел на него с беспокойством. – Ты злишься, потому что я смеялся? Вэнь Кэсин покачал головой. Чжоу Цзышу уставился на него. – Я полагал, что ты прежде уже целовался со множеством человек, – медленно сказал он. – Призраками и людьми. Вэнь Кэсин вновь покачал головой. – Нет? – выдохнул Чжоу Цзышу. – Поцелуй подразумевает доверие, – просто ответил Вэнь Кэсин. – А ты никогда никому не доверял, – закончил за него Чжоу Цзышу. – Кроме А-Сян, которая тебе как младшая сестра. Вэнь Кэсин кивнул. Чжоу Цзышу приподнял брови. – Означает ли это, что?.. – Да, – сказал Вэнь Кэсин, прежде чем слегка отвернуться. Чжоу Цзышу сглотнул, обдумал, стоит ли признаться в ответ, но пришёл к выводу, что он не так смел в этом вопросе, как его чжицзи. – Ну тогда, лао Вэнь, могу я поцеловать тебя вновь? – спросил он, сохраняя лёгкость тона. Он бросил быстрый взгляд на прядь серебристых волос, скрывавших лицо его чжицзи, прежде чем Вэнь Кэсин снова повернулся к нему с мягкой улыбкой. – Из всех людей моему А-Сюю не нужно спрашивать. – Хорошо, – Чжоу Цзышу улыбнулся в ответ. – Потому что это первый и последний раз, когда я спрошу. Он поцеловал его снова. Теперь, с его восстановленными чувствами, он мог так же хорошо обонять, как ощущать вкус и осязать прикосновения. Вэнь Кэсин был совершенен, и Чжоу Цзышу поведал ему об этом между лёгкими поцелуями: – Ты приятно пахнешь. Поцелуй. – Твои волосы тоже приятно пахнут. Ещё один поцелуй. – Твои губы такие мягкие. И ещё один поцелуй, на этот раз глубже. – Ты на вкус как сливовое вино. Вэнь Кэсин в ответ лишь издавал тихие, крошечные звуки. Означали ли они протест против ужасных попыток прозы его родственной души или согласие со всеми ними, Чжоу Цзышу не знал и не хотел знать. Всё, что он знал – это то, что никогда не устанет целовать этого мужчину.