Жизнь как триллер

Лина старательно, но в большинстве случаев неправильно, расставляла запятые в предложениях, написанных чётким и ровным почерком Екатерины Андреевны. Оглядывая уже знакомую комнату, девушка вновь, как и при первом визите в эту квартиру, обратила внимание на шкаф, почти полностью заполненный книгами. — Любишь читать? — спросила она у Екатерины. — Иногда, — пожав плечами, ответила учительница. — А какой у тебя любимый писатель? — Достоевский. Малькова пожала плечами. — Не люблю его. Как по мне, слишком уж тяжело он пишет. Абзацы по две-три страницы не для меня. — Ну не знаю... — ненадолго запнулась Екатерина. — Я, вот, например, не могу терпеть слишком короткий слог. Хотя не всегда... Сложно объяснить. Лина кивнула. Сейчас она задумалась о том, понравились бы Екатерине Андреевне её произведения, не особо цепляющие, с меняющимся тут и там авторским слогом... Может быть, когда-нибудь, в тот далёкий момент, когда девушка будет абсолютно уверена в своём творчестве, она обязательно даст Екатерине прочесть свои черновики. Но это потом, а сейчас её уже как с минуту ожидает пунктуация. — Ну и о чём ты задумалась? — с интересом спросила Екатерина. — Странно... — проговорила Лина задумчиво. — Мы такие разные, и по вкусам, и по поведению, но как будто всё-таки в чём-то похожи как две капли воды. — Да, тоже есть какое-то похожее чувство, — Екатерина на секунду призадумалась, но потом, притворно нахмурившись, спросила: — Мне кажется, или ты просто пытаешься заболтать меня, чтобы не делать упражнение? Лина ненадолго улыбнулась. — Не получилось, жаль... Она продолжила «исправлять» пунктуацию в предложениях, написанных Екатериной. Но, по собственным ощущениям Лины, эти самые предложения, несмотря на отсутствие всех знаков препинания в них, до того, как она к ним притронулась, выглядели намного грамотнее. Почти полностью разочаровавшись в своих знаниях родного языка, девушка всё равно продолжила вставлять куда надо и куда не надо запятые, тире и двоеточия. Она злилась и, прежде всего, на себя. Но Екатерина Андреевна сидела рядом и сочувственно, с характерной для неё нежностью, гладила её по плечу, пытаясь приободрить и подарить ей уверенность в себе и своих действиях. И действительно, гнев Лины безвозвратно покидал её. «С Екатериной Андреевной приятно не только говорить, но и молчать», — с улыбкой подметила Малькова. Но процесс своеобразной терапии был прерван трелью дверного звонка. Лина хотела встать, чтобы пойти в прихожую, но Екатерина жестом остановила её. — Сиди, я сама открою. Лина кивнула и продолжила позориться, расставляя ненужные знаки препинания. Какое-то странное волнение занимало её мысли, и девушка совсем не могла понять его причину. Всё же хорошо, верно? Она в квартире своей возлюбленной, рядом с любимой девушкой. Чего ещё можно желать? Да, конечно, эти дурацкие предложения немного омрачают общее весёлое настроение, но это терпимо. Екатерина открыла дверь — это Лина поняла по характерному звуку — и впустила вошедшего в квартиру. Это девушка поняла уже по звуку шагов, наполнивших всё пространство. Звук голосов наполнил коридор. Лина, сама не зная, почему, усиленно прислушивалась, пытаясь уловить каждое сказанное слово и заодно распознать голос пришедшего. К сожалению, этот тихий, властный и до тошноты приторный голос трудно не узнать с первого раза. Девушка разочарованно подумала, что удача окончательно отвернулась от неё, если жизнь преподносит такие неприятные сюрпризы. Поначалу её охватил страх, но затем она с трудом успокоила себя мыслью о том, что Аглая не решится ничего сделать с ней при Екатерине Андреевне. Окончательно осмелев или, может, обезумев, Малькова встала из-за стола и также вышла в прихожую. Действительно, Алина, облокотясь на стену, упорно пыталась снять кроссовок, даже не расшнуровав его. Пиджака на ней больше не было, впрочем, как и следов недавней драки. Мира была слишком слаба, чтобы поставить Аглае хотя бы один небольшой синяк. Лина ненавидела её и не понимала, как такой добрый и светлый человек, как Екатерина, её Екатерина Андреевна, может дружить с таким чудовищем, пусть и усердно скрывающим свою истинную сущность. Алина, закончив, наконец, разуваться, подняла глаза и удивлённо замерла. Конечно, она была поражена не меньше Лины, совсем не ожидая увидеть свою «хорошую знакомую» в квартире у лучшей подруги. Екатерина молча и с неким интересом наблюдала за их переглядыванием. — Кать, а что тут эта девочка делает? — наконец подала голос Алина, продолжая в упор смотреть на Лину. — Я с ней занимаюсь дополнительно. — Экономикой? — Русским. — Ладно, — пожав плечами, ответила Аглая. Екатерина Андреевна сказала, что пойдёт на кухню и поставить чайник, чтобы напоить гостью и поздравить её с первым рабочим днём. Когда она ушла, Алина вновь презрительно ухмыльнулась, глядя на Лину, и провела указательным пальцем по горлу, показывая, что она хочет с ней сделать. Лина сглотнула и решила пойти к Екатерине Андреевне на кухню, чтобы не находиться рядом с ненавистной учительницей математики. К несчастью, Алина последовала за ней. Они обе сели за стол, а Екатерина стала искать в ящиках упаковки с чайными пакетиков. — Кто какой чай будет? — спросила она. Почему-то в этот момент она решила отказаться от варки кофе. — Я зелёный, как обычно, — проговорила Алина, не сводя злобного взгляда с Мальковой. — Чёрный, — кратко бросила Лина, буквально съёживаясь от взгляда русоволосой. Алина стучала пальцами по столу и продолжала сверлить взглядом голубых глаз Лину, которая достала телефон и, листая ленту социальной сети, старалась не замечать её пристального внимания. Блондинку это откровенно бесило, но сделать она ничего не могла, сковываемая присутствием постороннего человека. Екатерина Андреевна, казалось, совсем не замечала бессловесного напряжения, царившего в комнате, и всё так же продолжала доставать чашки, класть в них чайные пакетики и заливать их кипятком. В конце концов, Алина тоже достала телефон. Неизвестный Я ничего не забыла Желаю тебе чтоб ты и твоя тупая белобрысая подружка сдохли где нибудь в канаве :) Лина прочитала сообщение, ненадолго посмотрела на его отправительницу и заблокировала её очередной левый номер. Алина состроила недовольную гримасу, затем вновь ухмыльнулась и сильно пнула Лину по ноге под столом. Та от неожиданности вскрикнула, и Екатерина обернулась к ней. — Ты чего кричишь? — изогнув бровь, спросила учительница. — Страшное видео попалось, — на ходу соврала Малькова, глядя на наглую ухмылку Алины. — Странно, — пожала плечами Екатерина Андреевна. — Я думала, ты не из пугливых. Затем она аккуратно подала чай и сама осталась стоять, потому что сесть ей было некуда. Лина вежливо и с заботой предложила уступить ей место, но Екатерина, смеясь, отказалась. — Я же не пенсионерка в автобусе, чтобы мне место уступать, — сказала она. Лина кратко улыбнулась, хотя на самом деле ей не хотелось делать этого. Сейчас ей не до смеха, ведь рядом, на расстоянии полметра, сидит девушка, изменившая её жизнь навсегда, и, к сожалению, не в лучшую сторону. От неприятных мыслей или, может быть, от недосыпа, у девушки сильно разболелась голова. Почему-то стало жарко, Лину немного подташнивало. Она потёрла виски в надежде избавиться от боли, но как и всегда, безрезультатно. «Только этого не хватало», — с грустью и злостью подумала Малькова. Она продолжала бездумно, механически просматривать посты в соцсети, забывая разглядывать изображения и читать текст. Да, нужно было убрать телефон, чтобы голова не разболелась ещё сильнее, но в таком случае Лина наверняка бы встретилась взглядом со своей старой знакомой, оставившей в памяти неизгладимые и болезненные воспоминания. Головная боль отвратительна, особенно когда смешивается с душевной. — Екатерина Андреевна, у вас есть что-нибудь от головы? — пересилив абсолютно беспричинное стеснение, спросила Лина. — Конечно, там в гостиной есть таблетки. Екатерина помогла Лине встать и под ручку повела её в другую комнату. Телефон Мальковой остался на столе, и Алина быстро, пока экран устройства не погас, схватила его и едва успела остановить переход в спящий режим. Девушка ещё немного подержала телефон в руках, понажимала несколько раз на экран и затем вернула гаджет на прежнее место, ведь учительница и её подопечная уже возвращались на кухню. Ещё через полчаса молчаливого и напряжённого (но не для Екатерины, не замечавшей обстановки вокруг) чаепития Лина не выдержала и тихо, сдавленно проговорила: — Мне пора. Екатерина вначале попыталась убедить её остаться на подольше, но Малькова, аргументируя свой уход головной болью, настояла на своём. В конце концов, учительница тяжело вздохнула и проводила школьницу. Алина просидела еще пять минут, пялясь в экран телефона, и затем также распрощалась с Екатериной. Молодая учительница с грустью посмотрела на стоящие на столе чашки и, присев на стул, вслух проговорила: — Меня снова все бросили...

***

Темнота и одиночество никогда не способствуют появлению радостных и счастливых мыслей. Свет уличных фонарей немного освещал тропу, проходящую через детскую площадку около дома Екатерины, но его всё равно было слишком мало, чтобы чувствовать себя в полной безопасности. Лина посмотрела вокруг. Утром на этих каруселях катались дети, везде слышался чистый, искренний и радостный смех. В ночной тишине эти же самые качели выглядели мрачно, делая и так не радужную атмосферу ещё более пугающей. Лине почему-то пришла мысль о том, что герои её триллеров точно также бродили по пустым и тёмным улицам, совершенно не догадываясь, что где-то за очередным поворотом их поджидает жестокое убийство. Представлять себя на их месте не хотелось, но Лина была не в силах остановить круговорот своих мыслей. Ей возбуждённое ночной атмосферой воображение уже совсем разошлось, Мальковой уже повсюду слышались странные тихие шаги. Как только девушка на секунду останавливалась, чтобы прислушаться, звук сразу же исчезал. Списывая всё на слуховые галлюцинации — неприятный симптом отсутствия сна, с которым она была знакома не понаслышке, — Лина игнорировала больше раздражающий, нежели пугающий, звук. «Не надо бояться. Никому я не нужна, даже маньякам», — с иронией думала девушка. Но шаги слышались уже ближе и ближе, всё меньше напоминая обычную игру воображения. Лина пару раз обернулась, но никого не увидела. Ей стало по-настоящему страшно, и она на всякий случай ускорила шаг. Надо выйти к дороге — и всё. Там фонари, свет, а значит, не страшно. Но пугающий звук шагов с каждой секундой становился громче, и Лина, в конец перепуганная, ожидающая, что в неё сейчас же воткнётся нож, резко обернулась. К счастью, сзади шёл не маньяк, а всего лишь Аглая. Хотя, почему «к счастью»? Ещё неизвестно, кто хуже, жестокий убийца или эта бешеная социопатка. — Стой, сволочь! По её тону было понятно, что учительница математики сильно рассержена и собирается говорить на повышенных тонах. Лина хотела убежать, но Аглая была уже слишком близко. Поздно. Аглая была отчего-то в ярости. Злость искривила её красивое бледное лицо, даже привычная саркастичная улыбка безвозвратно пропала. Малькова стояла и смотрела на неё со страхом, не зная, чего можно ожидать. Алина прокашлялась и затем своим обычным голосом произнесла: — Не думай, что можешь так просто от меня сбежать. С этими словами она внезапно и очень сильно толкнула Лину. Не ожидав такого резкого удара, девушка сразу же свалилась на асфальт и начала отползать назад, но Аглая не собиралась отпускать её так просто. Алина наклонилась над ней и прижала к асфальту. Лине казалось, что сейчас её сильно ударят в лицо, и, возможно, сломают нос, избив, как и Миру утром. Но вместо этого ненормальная припала к её губам. От нелогичности действия Лина растерялась и тут же получила пощёчину. — Я хочу избить тебя до полусмерти, чтобы ты расплатилась за сегодняшнее кровью. Чувствуя реальную опасность, Лина попыталась вырваться из цепких «объятий», но необычная для девушки сила Аглаи не давала ей этого сделать. Лина лежала на асфальте, неадекватная Аглая нависала над ней, пытаясь придушить. Уже начиная терять возможность дышать, Лина правой рукой нащупала на земле что-то и, собрав последние силы, ударила этим чем-то Аглаю по виску. Этим «чем-то» оказалась пустая бутылка, тут же разбившаяся при ударе. Лине впервые за этот день повезло. Алина без сознания свалилась на Малькову, но та всё-таки смогла выбраться из-под неё. Отряхнувшись, она посмотрела на свою мучительницу и увидела, что рядом с бессознательным телом растекалась небольшая лужа крови. Лина сильно испугалась: она впервые видела столько крови вживую. Не в колбочках в больнице, не на картинках, а именно вживую. Когда дело доходило до реальности, она становилась уже не такой смелой, какой была, когда писала свои триллеры с жестокими и кровавыми убийствами. Она побежала со всех ног в сторону дороги, стараясь не оборачиваться, чтобы картина страшного убийства (почему-то Лина не сомневалась, что это было убийство) не успела отпечататься в её памяти.