Энвер

      Запах петрикора — всех поглощённых землёй масел высвобождается, окутывает лес, окутывает Тэхёна. Он прислоняется к шершавому мокрому стволу сосны боком и проходится хвостом по корням. Ему сложно и непривычно ходить на четырёх лапах, но помощи адаптации к новому телу в столь зрелом возрасте он не попросит. Никто вообще не должен знать, что он смог обратиться и стать настоящим оборотнем. Садясь на землю, задние лапы разъезжаются в разные стороны, ужасно неудобно и нелепо, голой жопой прямо на сырые, склизкие, бурые листья, что налетели к сосне от соседних деревьев смешанного тёмного леса. Но ещё нелепее то, что генов дарованных отцом оказалось, видимо, меньше и обратился он в лиса. Позор быть таким в волчьей стае.       Тэхён собирает остатки сил, закрыв глаза, представляя себя человеком и наконец дотрагивается рукой до шершавого ствола, втягивая запах сосновых шишек, что хрустят под ногами, сырых гниющих листьев и мягкого ковра из иссиня зелёных иголок, на котором пружинят уже человеческие ступни. И опять голой жопой на землю…       Он забежал ещё выше в горы, туда, где из деревни видны лишь скрытые в облаках вершины, и сейчас это место начинает окутывать туман, собираясь куполом, перекрывающим доступ к свежему воздуху после дождя. Зловещий признак, так всегда говорит его чудаковатый учитель. Хотя, кто из них для этого мира больший чудик, ещё можно поспорить.       Ветки соседних деревьев трещат, и тут же затихают, как только привлекают внимание к раздробленной пополам молнией сосне. Такой резкий и короткий шум никогда не несёт в себе иного значения, как привлечение внимания. Тэхён резко оборачивается в сторону шума, прикрывая живот руками. При наблюдении за ежами он понял, что те, сворачиваясь в клубок, закрывают таким образом самую незащищенную часть тела, чтобы лисицы их не сожрали. Он учится самостоятельно у животного мира, что конечно труднее в разы, но зато никто не кричит на ухо об ошибках, ты с ними один на один.       В черноте веток не видно ни зги, только вот он такой же зверь, знает, там кто-то есть, чует эту ауру и всеобъемлющий запах петрикора. Он смотрит в темноту, готовый перевоплотиться и дать дёру, либо напасть самому, если это обычное животное пришло на его усилившийся аромат пота и выделяемый в кровь адреналин — предвестник течки. Только бы она не случилась в самый неподходящий момент. Но старые раскидистые пушистые лапы елей безмолвствуют. Оставляя потревожившего его гостя в тайне сгущающегося полумрака. По серому небу быстро плывут тучи и ветер на вершине горы пронизывает голое тело Тэхёна словно нитями. Он так и не смог согреваться как остальные, лишь теплотой своей животной крови. Об этом тоже не знает ни одна живая душа.       И вот на серо-синем грозовом небе, оглушая его нежный слух и пугая только вылезших из укрытий птиц, бухают раскаты грома. По раскинутой перед карими миндалевидными лисьими глазами поляне, с мелкими синими вкраплениями цветов, блестят содрогаемые капли только закончившегося дождя. Сочные, прибитые к земле травы как спутавшаяся шерсть, а покрытые наполненным водой зелёным мхом испещрённые камни, похожи на теперь ещё одну его проблему — клещей. Ведь отныне он зверь. Ветки кустов стряхивают влагу, разгибаясь, начиная подниматься. По намокшим плодам орешника стекают капли, пугая подошедшего кабана. Его чуткий взор улавливает каждый шелест мокрых листьев на деревьях, каждый топот лапок маленьких зверьков, все обострившиеся в последнее время запахи, которые взять под контроль никак не получается. Они режут нос словно из него вот-вот потечёт кровь: яркие ароматы трав, лесных ягод, горький рябиновый от окружающих деревьев и земляной от мгновенно вылезших грибов, а так же мокрую шерсть волка, что прячется во тьме елей и наблюдает. Теперь жить в своей деревне трудно, каждый пахнет по своему и от этого тошнит. Быстрый взгляд в ту сторону, но всё так же безмолвие в ответ.       Ему нужно быстро учиться справляться с новым приобретением и подстраиваться под «собратьев», чтобы больше ни одна живая душа не посмела усомниться в чистоте его крови и происхождении. Чтобы никто не смел назвать полукровкой, обвинить в том, что он чужак, но конечно за глаза. Хотя его огромный пушистый ярко-рыжий хвост теперь сложно будет скрыть от волков. Тэхён надеялся, что если хотя бы в лиса, то чёрного, как его объёмные гладкие кудри. Но увы, чёрного в нём совсем немного, только местами передние лапы, кончик хвоста и морда у носа. В остальном он как вон тот сочный подосиновик. И поскольку он, несмотря ни на что должен хотя бы готовиться к семейной, самостоятельной жизни, тут же принимается плести корзину из трав осоки и складывать в неё большие, пока что совсем нечервивые грибы. Их можно будет засушить на зиму.       Только вот ни это, ни другие его достоинства не останавливают обвинения в чужеродности по отношению к стае, и они в общем-то не беспочвенные. Как известно из умных книг, что он читает, в природе лисы с волками не скрещиваются. Обычные звери наоборот рвут друг другу глотки. Они соперники в диком мире выживания ради еды, что бегает сейчас вокруг Тэхёна. Но как заживо загрызть беззащитного зверя? Грибы всё равно сгниют, если их не сорвать, на животных пусть охотятся альфы. Он предпочитает готовить мясо, а не ловить.       За такие мысли его бы стали ненавидеть, он уверен. И без того хрупкие отношения с «приятелями» если можно их так назвать, точно бы разрушились. Он ведь из другой породы. Лисы хитрее и меньше, они наблюдательны, сообразительны, быстры и изворотливы. Волки же более спокойны в этом плане. Могут долго преследовать жертву, чуять след за два километра. В их стаях чёткая иерархия. Они сильнее, выносливее. Они не пара. Только вот Тэхён не дитя животных, он дитя оборотней. Он то, чем пугают человеческих детёнышей в сказках и фильмах. Дитя оборотня-лисы и оборотня-волка, чужак везде, белая ворона в волчьей стае своего отца из древнего рода Ким.       Все его братья — альфы, сильные, выносливые, забравшие волчьи гены отца и обратившиеся в таких же сильных серых зверей. Старшему из братьев в скором времени суждено стать вожаком, как все шепчут, хотя отец ещё не ослабел окончательно. Только они скорее всего и не думают об этом, потеряли связь с родом, забрав от людской части самую мерзкую — высокомерие. Они давно обзавелись своими семьями и совсем не общаются ни с Тэхёном, ни с родителями, что в душе омеги вызывает лишь смешки — они ведь волки! Они должны быть с главной веткой стаи до конца. Но увы, неприязнь к младшему брату оказалась сильнее зова крови. Ведь когда Тэхён родился, был так слаб, что старейшины приняли решение принести его в жертву лесным богам, чтобы плодородие обходящее их земли стороной в те года наконец-то вернулось. В их клане никогда не чурались подобных методов, пытаясь создать идеал оборотня, вывести лишь сильные особи. Маленького омегу было решено отнести на ритуальный камень у начала чащи, где совершались все обряды, и просто, видимо, дать диким зверям его сожрать, или чтобы он умер от голода и холода. А может это сам Тэхён себя так успокаивает и ему бы вспороли брюхо как пойманной рыбе, чтобы наверняка. Но папа не позволил этому случиться, и сбежал с ним в лес, спрятался в хижине у реки, где могли переночевать уставшие члены соседствующих стай после долгой охоты или разделать пойманные туши, решив переждать, решив до последнего бороться за своё дитя. Там его и нашли оборотни другой стаи, замерзающего, голодного, с маленьким Тэхёном на руках.       С тех пор соседствующая стая стала главным соратником и другом его отца. Вожак Ким благодарил всех, кто помог Тэхёну с папой в трудные времена, приютил на несколько месяцев, пока отец с братьями, которые неустанно ему об этом напоминают при случае, не выгрыз абсолютную власть, что помогла им вернуться в родной клан. Но времена изменились, сменились поколения, и бывшие соратники начали потихоньку терять контроль над их лесным миром.       И хоть оборотни всегда были лишены таких напастей как смерть и старение, их жизни часто были конечны. Ведь они жестокие существа. А он в этом кровожадном мире обратился в лису… И умудряется со всеми ругаться, отстаивать своё мнение, смотреть на них свысока.       Вот и сейчас, сбежал от своего учителя, когда очередной инфантильный тон выбесил до поднявшейся в холке шерсти… точнее волос. И это был ещё один фактор воспринимавшийся всеми в штыки, вызывал зависть, нежелание принять его. Тэхён обладал даром, и был выбран шаманом для обучения… Хоть сам и не понимал, где в нём этот дар и чем он сможет послужить стае. Но старик шаман пришёл к ним на порог одним пасмурным утром и сказал — надо, и он пошёл за протянутой рукой, исписанной белёсыми тонкими извилистыми рисунками и рваными пятнами ожогов. Скорее всего его учитель один и знал, что Тэхён обратился в лиса: хитро смотрел и то и дело принюхивался. Об этом омега никому больше не стал говорить. Не то чтобы он стеснялся своей сущности и своего папы, который тоже был лисом-оборотнем. Таких как они много, только они не живут в стаях и всё реже вообще встречаются в лесу, видимо, предпочитая уходить в поселения двуногих. А может их просто истребляют.       Тэхён кладёт последний гриб в импровизированную корзину, ёжась от мысли, что за ним голым так пристально наблюдают, хотя стоит привыкнуть к подобному, наготы не стесняется в стаях никто, ходят, светят своими причиндалами, завлекая альф. И те тоже хороши… Он возвращает взгляд на небо, где на верхушках елей гроздьями колышутся шишки, успокаивают, размеренно шумят и главное, не задают никаких вопросов. Очередная изведанная им поляна с яркими цветами: розовой дикой гвоздикой, фиолетовыми колокольчиками, солнечно жёлтыми чистотелами, куда прибежал в попытке отвлечься. Его обучение больше походит на рабское служение: поди-принеси, собери плоды с деревьев, травы, очисть ритуальный камень от засохших кишок. А потом резко:       — Мальчик мой, приготовь лекарство от хвори на зиму для волчат, — а Тэхён знать не знает как это делать. Он постоянно вертится рядом, когда шаман варганит ужасное бурлящее серыми пузырями зелье в глубоком пузатом котле. Но из него ведь слово не вытянешь как правильно делать, что когда и по сколько класть. Теперь-то он знает, что нужно внимательно следить и примерно размерами горсток считать, но в начале… вначале он сорвал голос от злости.       Снова хруст из тьмы леса, обострившийся слух улавливает тяжёлое дыхание. Им явно заинтересованы, и уходить отсюда первыми не собираются. Но это место Тэхёна, он раньше пришёл.       — Иди отсюда, ты мне мешаешь, — шикает он в сторону тьмы станинных деревьев, пытаясь прикрыться корзиной.       Он знает, что его считают нелепым, но не для того так далеко ушёл от стаи, чтобы посторонние волки на его голую задницу пялились без зазрения совести и хоть какого-то чувства такта. Животное! Хоть бы знак какой-то подал для чего прячется здесь, но нет. Тишина, лишь деревья шумят как океан в видеороликах в интернете. Этот альфа, а по запаху и ауре неоспоримо что это так, его не интересует, хоть альфий феромон и манит, тянет узнать ближе, впитать в себя, потрогать, понюхать, куснуть. Но увы, в его мыслях другой оборотень, который уж точно его другом не станет, о большем и думать не приходится.       И как назло, это кровожадный вожак соседней стаи. Ведь он сменился одним из самых жутких и бесчеловечных способов из имеющихся — вызвал на схватку старого и перегрыз ему глотку, вырвал мышцы наружу словно провода… И занял этот высокий пост. Молодой, сильный, с диким животным взглядом, в котором нет ничего от людей, от той их части, что не позволяет стать зверьми окончательно. И это он был ещё в человеческом обличии. Так по крайней мере рассказывали, сам омега в это время считал в огороде за домом белоснежных бабочек-капустниц.       А лично встретил его на Ночной Охоте, когда все омеги, что уже пережили течку и могут понести потомство, становятся добычей сами. Ещё на ритуале посвящения, заскучавший Тэхён, знающий, что на него глаз никто не положил и вряд ли положит, витал в мечтах и разглядывал нового вожака. Хотя, по правде говоря, его разглядывали все.       Он был сильный, красивый, окутанный мраком, в его роду рождались практически одни только альфы, производя на свет таких же мужественных альф, и он впитал в себя всю эту силу поколений. Блистал своими накаченными руками, грудью и прессом — стиральной доской, демонстрировал клыки, но сохранял отстранённое и немного пофигистичное лицо. Только на непосредственно охоте, Тэхёну увидеть его не удалось, он сам, убежав настолько далеко, насколько смог, тогда ещё не умея превращаться в лису, укрылся в корнях старой огромной ели. Но по разговорам после, когда Ночная Охота подошла к концу и новые парочки вышли из леса, узнал, что Чонгук ни за кем не нёсся, сгорая от желания поставить метку и никого не трахал, завалив в темноте, как настоящее животное, на мокрой ледяной земле. Его вообще никто не видел и не чуял.       Чонгук не стал выбирать себе омегу, вопреки всем блаженным шёпотам в толпе при напутственных словах старейшины. Его любовники наверняка очень расстроились, а их было не сосчитать. И вот в тот злополучный день, глупая искорка надежды, что такой альфа мог бы выбрать его, всё же промелькнула, ведь Чонгук был свободен. Заполняя своим образом все невинные до этого мысли.       После, весь год, красивый вожак соседней стаи появляется в мечтах, отвлекая от приготовления обеда или не давая спать по ночам, хищно улыбаясь. А подогревают любопытство вечные разговоры омег у реки за ловлей рыбы, которым удалось забраться в его красивую постель с резьбой по дереву в изголовье. Тэхён всегда слушает развесив уши, какой тот дикий и ненасытный, какой у него огромный орган и юркий язык, не имея в итоге никакого улова.       — Не влюбился ли наш мальчик? — прикрыв ладошкой рот хихикает каждый раз папа, когда омега всё же возвращался с очередного урока по охоте, неся в руках огромную рыбину, что поймал для него приятель альфа Богом из рода Пак, чтобы никто не смотрел на Тэхёна косо. Только папа ошибается на счёт того, кто занимает все мысли его сына.       Богом был замечательным, очень добрым и с ним было весело бегать по протоптанным дорожкам леса подростками, только вот между ними быть ничего не могло. Он не интересовал своего друга как омега, Богом ни разу не намекнул на это и ни словом не обмолвился. Они помогали друг другу в чём могли, но не более. У Тэхёна с детства лучше получалось точить стрелы, вытягивать тетиву из льняной пряжи, лазать по деревьям за плодами или по полям за грибами, а у Богома всё остальное, в общем и целом, их помощь была взаимной. Только вот когда подросли, перестали встречаться в иное время помимо уроков охоты. А когда уж Пак после инициации стал настоящим воином и защитником стаи, вообще начал часто пропадать по важным волчьим делам.       Тэхён на самом деле считает его своим единственным другом, хоть и понимает, что скорее всего Богом просто испытывает жалость. Видит, как дитя вожака слаб и беспомощен в некоторых вопросах, а в некоторых слишком очеловечен и изнежен, предпочитая вместо лука и стрел нормальный автоматический арбалет. Но когда на Тэхёна махнули рукой и отправили с ментором на первую самостоятельную охоту, на которой он так ничего и не поймал, вместо него это сделал Богом, который был ранен и без таких жестов доброй воли. В тот момент омега и понял, что всё же они по крайней мере хорошие приятели. И в первый раз тогда альфа предложил что-то кроме непосредственного их «сотрудничества».       — Проводить тебя домой, Тэ? — Богом улыбался, но Тэхён видел, улыбка эта вымученная, да и глаза Пак отводил, прихрамывал и тяжело дышал.       — Всё в порядке, я сам дойду. Ты устал сегодня, посмотри на свои синяки под глазами, тебе нужно больше отдыхать, я справлюсь, — он забрал тогда из его рук «свою» добычу и показав её на выходе из леса учителю, отправился домой.       Богом не должен носиться с ним как с волчонком малым, и так слишком много сил тратит. Оставалось надеяться, что делает это альфа по собственной воле, а не отец навязал ему беспомощного Тэхёна. Который даже с человеческим оружием попасть в цель не может.       И всё же, несмотря на неприятные мысли, относиться к помощи друга отрицательно было нельзя. Даже когда омега выходил из леса с корзиной разноцветных ягод, практически единственным, что у него получалось делать для нужд всего клана.       — Помочь донести? — пристраивался рядом Богом и тянул израненную, перебинтованную руку к корзине.       — Она совсем не тяжёлая, всё хорошо, я не так много собрал как обычно, — отмахивался Тэхён, в душе поникая ещё больше. Неужели его считают настолько беспомощным, что думают, что он корзинку малины не донесёт? Богом как-то бесконечно измученно улыбался и просто продолжал идти рядом, пиная шишки и рассматривая колышущиеся верхушки вековых елей.       Тэхёну всегда была интересна жизнь обычных смертных двуногих, он восхищался их искусством и любил носить одежду, что шили себе двуногие и продавали в каменных поселениях. У него было много куда более удобных и практичных вещей гардероба, чем предпочитали носить другие члены стаи. Но всё же он не мог выделяться, потому и научился по видеороликам шить сам и делать себе из шкур очень неплохие вещи. Потому, когда Богом принёс ему с десяток заячьих шкурок и прошептал:       — Это тебе, — переминаясь с ноги на ногу под хитрый взгляд папы, с которым они сшили на зиму безрукавку, он был больше благодарен альфе, чем злился из-за подачки.       Тэхён никогда не причислял себя к животным и от того совсем не интересовался альфами своей стаи. Он очень воспитанный и начитанный. В их деревне от водяного колеса, солнечных батарей и ветрогенераторов получается неограниченный, подаренный природой запас энергии. Благодаря электричеству у Тэхёна есть возможность жить при свете, есть еду не с открытого огня, мыться в горячей воде и иметь доступ в интернет. У него есть планшет, телефон и всевозможные сайты придуманные разумом двуногих. Потому ему и скучно со своими сородичами.       Изредка он напрашивается с отцом в поселение двуногих, и эти дни настоящий подарок. Они едут на стареньком и максимально неприметном синем пикапе, колёса которого почти в половину роста Тэхёна. Жизнь в таком отдалении от большого мира и в человеческих поселениях спокойная и умиротворённая, зато со всеми имеющимися товарами, которые оборотни не могут произвести сами. Но к чему за столько лет существования бок о бок с двуногими уже привыкли. Хотя, конечно, Тэхён в этом плане более избалован. За что ненависть к нему возрастает ещё больше. Даже несмотря на то, что пользуются дарами двуногих не только они, но и вся стая, так же имея машины и интернет. Жаль, что такими темпами, Тэхён останется одиноким, без альфы.       Снова хруст ветки, резкий поворот головы, но в этот раз в темноте горят глаза. Глаза оборотня — жёлто-зелёные, с тёмными вкраплениями, словно кратеры Луны. Тэхён даже отсюда чует привлекающий запах альфы, но вида не подаёт. Только вот потревоживший его уединение с места не двигается, не позволяет себя увидеть. Но больше омега не боится оборотней других стай, он теперь сам может удрать от них на четырёх лапах, пусть и неуклюже. Его тревожит, что о том, что он лис могут разболтать. И ещё немного, что этого преследующего альфу мог привлечь его омежий запах. Тэхён много гадостей слышал за своей спиной, но о его внешности и о запахе почему-то ничего предосудительного. Из чего сделал вывод, что возможно ещё не всё потеряно. Только вот альфа поймавший его не на Ночной Охоте должен ох как постараться, чтобы поставить на омегу метку. Это не по правилам.       — Что ты хочешь? — ворчит под нос Тэхён, зная, что любой бы его услышал, усаживаясь под елью и собираясь с силами. Обратно идти на двух изнеженных ногах. Глаза моргают, и если бы лицо было человеческим, омега уверен, он бы увидел в них улыбку.       — Я не собираюсь с тобой сражаться, — кричит на всякий случай Тэхён. Но в ответ ему продолжает безмолвствовать чаща. А глаза смотрят пристально, не шевелясь. Не нравится эта ситуация, и возможно, стоило бы удрать, но опять же, не хочется лишний раз показывать что он лиса. Только вот если на него набросятся, точно не выйдет из схватки победителем.       Но всё решается очень просто, гремит гром, начинает накрапывать летний и тёплый, но дождик, глаза моргают и исчезают за ближайшей елью. А омеге предстоит долгий путь домой, но на протяжении всего пути он ни на секунду не теряет чувства, что за ним по пятам ступают когтистые лапы оборотня с запахом петрикора.