Нюхли и Жмыры / Nifflers and Kneazles

      Следующие две недели были для Гермионы настоящим мучением.       Теперь она официально заслужила звание посыльной Рона и Гарри, поскольку они по-прежнему отказывались разговаривать друг с другом. Она постоянно ходила между занятиями от одного к другому, призывала их встретиться, пообщаться и прояснить ситуацию. А пока приходилось бегать от башни Арифмантики к теплицам Травологии, чтобы успеть перекинуться парой фраз с каждым из них.       Оба категорически отказались, попутно бросив несколько оскорблений и ругательств.       Раздражение и разочарование Гермионы по поводу этих двоих, наверное, было слишком очевидно. Она заметила, что несколько ее товарищей, включая Невилла и Джинни, стали чаще держаться на расстоянии. А потому девушка все чаще сидела на диване в гостиной, уткнувшись в книгу в надежде затеряться на страницах до того, как ее беспокойство вернется обратно.       Казалось, что единственным, кому Гермиона могла со спокойной совестью довериться, был блондин, который составлял ей компанию на Уходе за магическими существами.       Дружба с Драко медленно, но верно укреплялась. Хотя, конечно, не обходилось без взаимных замечаний и ежедневных споров. Девушка быстро поняла, что с ним ей было легко, даже если он иногда вел себя как настоящая задница, и его самомнение размером с Хогвартс выходило на первый план.       Драко всегда поддерживал ее заумные беседы. И хотя временами он закатывал глаза или прерывал ее философствования о последнем символе, который они изучали по Древних рунам, он внимательно слушал и иногда высказывал собственное мнение.       В общем, Гермиона была уверена, что теперь ее и Драко можно назвать больше, чем вежливыми напарниками.       Она могла сказать, что они дошли до того, чтобы называться друзьями.       У самой Гермионы с этим не было никаких проблем, поскольку никто из его друзей не возражал против их взаимодействия.       Дафна была рада тому, что они решили продолжить общаться, хотя лето уже давно закончилось. Гермиона все еще не была уверена насчет хитрых взглядов, которыми Тео и Блейз обменивались всякий раз, когда эти двое с головой погружались в беседу. А Пэнси оставалась... ну, собой.       В любое возможное время Пэнси пыталась прижаться к Драко, особенно когда Гермиона была неподалеку. Иногда Пэнси хихикала над его фразами, которые даже отдаленно не были смешными, или строила глазки всякий раз, когда он смотрел на нее сверху вниз. Драко, видимо, это не интересовало. И по какой-то странной причине, которую Гермиона пока не могла понять, ее это немного утешало.       Было довольно неприятно, что Пэнси появлялась с другими слизеринцами в самый неожиданный момент. Но кроме нее и двух болванов, которые продолжали по пятам ходить за Драко, куда бы он ни пошел, ей нравилась остальная их компания.       Однако два ее лучших друга, похоже, не были в восторге от их общения.       Как выяснилось, кроме Джинни, никто из гриффиндорцев не знал о ее дружбе с Драко. Большинство продолжало думать, что она ненавидела работу в паре с ним и была вежливой только для того, чтобы не получить плохую оценку за совместное задание.       Гермиона не была уверена, что чувствовала в связи с этими словами: злость или удивление.       Раз или два ей приходила в голову мысль рассказать об этом либо Рону, либо Гарри. Но, зная, что у обоих было достаточно своих проблем (особенно у Гарри, которому на следующей неделе придется сражаться с драконом, о чем он узнал благодаря Хагриду), Гермиона решила пока сохранить это в секрете.       Временами девушка чувствовала себя виноватой оттого, что скрывала все это от лучших друзей.       Она по-прежнему ничего не говорила им о том, что теперь почти каждый вечер встречается с Виктором в библиотеке. И ее почти задело, что никто из них больше не обращал особого внимания на ее отсутствие.       Гарри всегда понимал, куда идет подруга, если она так рано уходит из Большого зала. А если интересовался Рон, она отмахивалась и отвечала, что ей нужно немного больше времени на учебу. После этого оба перестали задавать ей вопросы.       Гермиона должна была признать, что Виктор действительно был милым и симпатичным молодым человеком. У него было привлекательное лицо и тело, и он играл в квиддич с лучшими игроками европейского континента. И все же, его ум не всегда был таким ясным, когда дело доходило до школьных занятий.       Девушке приходилось помогать ему с довольно простыми задачами или конспектами. И ее все еще коробило всякий раз, когда он неправильно произносил ее имя. Она уже практически отказалась от попыток помочь ему правильно выговаривать «Гермиона».       Кроме того, он все чаще и чаще стал уводить разговор от учебы, расспрашивая о ее личной жизни и о том, чем она любит заниматься в свободное время.       Ей было нетрудно рассказывать о себе и лучше узнавать Виктора. Но чем чаще он начинал это делать, тем чаще Гермиона задавалась вопросом: почему он вообще продолжает ходить в библиотеку.       Именно этот вопрос вертелся у нее в голове в пятницу вечером, когда она вышла из спальни для девочек и спустилась в гостиную Гриффиндора. В тот же самый момент почти все в комнате посмотрели на нее с любопытством и подозрением.       Джинни, будто нарочно, вела себя довольно холодно.       – Потрудись объяснить, почему все смотрят на меня так, словно я только что заявила, что открыла Тайную комнату? – прошептала Гермиона Джинни в надежде унять напряжение. Она села на диван рядом с рыжеволосой и внимательно следила за выражением ее лица.       Джинни не сводила глаз с огня, наблюдая, как номер «Ежедневного пророка» тлеет, превращается в пепел и теряется между углями. Гермиона проследила за ее взглядом и увидела, как фотография Гарри с натянутой улыбкой на первой полосе медленно исчезает в языках пламени. Заголовок уже сгорел дотла.       – Я ничего не знала до этого момента, – пробормотала Джинни. Ее голос выдавал разочарование, хотя лицо оставалось бесстрастным. – Почему ты мне не сказала?       – Не сказала тебе что? – Гермиона в замешательстве нахмурила брови.       С легким раздражением Джинни вытащила из сумки газету, протянула ее подруге, не встречая ее растерянный взгляд, и принялась теребить шов на диване.       Потянувшись за газетой, Гермиона развернула бумагу и прочитала заголовок, который до этого видела тлеющим в камине. В самом верху на обложке большими жирными буквами было написано: «ТРАГЕДИЯ ПОДРОСТКА. ГАРРИ ПОТТЕР И КУБОК ТРЕХ ВОЛШЕБНИКОВ».       Девушка пробежалась глазами по странице и тут же поморщилась.       Судя по всему, Рита Скитер, подлая писательница-манипулятор, о которой ей рассказывал Гарри, опубликовала свою статью о Турнире Трех Волшебников. Но это оказался не столько репортаж о состязаниях, сколько жизнеописание Мальчика, Который Выжил.       Статья была почти полностью посвящена Гарри, а не трем другим чемпионам соревнования. Имена чемпионов Шармбатона и Дурмстранга, написанные с ошибками, были втиснуты в последнюю строку, а имя Седрика вовсе не упоминалось.       Статья появилась десять дней назад, и, без сомнения, большая часть учеников Хогвартса уже прочитала ее.       Ознакомившись с текстом, Гермиона скривилась оттого, как Рита Скитер сообщила, что Гарри говорил до ужаса много вещей, которые она никогда не слышала от друга. И тем более, он не признался бы в этих вещах во время интервью:       «Моя сила – это дар, унаследованный от родителей. Если бы мама с папой увидели меня сейчас, они бы очень мною гордились. Да, по ночам я все еще плачу, вспоминая о них, и не стыжусь в этом признаться. Я знаю, на Турнире ничего со мной не случится, потому что родители смотрят на меня с небес...»       Гермиона взглянула на газету в полном шоке и растерянности – это совсем не походило на слова Гарри. У нее не было ни малейшего сомнения, что Скитер нагло переврала слова чемпиона против его воли.       «В Хогвартсе Гарри встретил свою любовь. Его близкий друг Колин Криви говорит, что Гарри всюду появляется в обществе Гермионы Грейнджер, сногсшибательной красавицы-маглы, которая, как и Гарри, одна из самых блестящих студентов школы».       Челюсть Гермионы отвисла от потрясения, хотя это длилось недолго. Джинни внезапно выхватила бумагу из рук подруги. Румянец на ее щеках был заметен даже в свете пылающего огня. Глаза выглядели немного припухшими и покрасневшими.       – Итак, как давно это происходит между вами? – ее голос дрожал. – И почему ты не... что тут смешного?!       Гермиона больше не могла сдерживаться.       Она откинула голову на спинку дивана и прикрыла рот ладонью, чтобы сдержать смех и фырканье, как только поняла, из-за чего Джинни так расстроилась.       Рыжеволосая ведьма лишь подозрительно посмотрела на Гермиону. Она не понимала, почему подругу так позабавил этот вопрос.       Гермиона утерла слезы, вдохнула поглубже, перестала улыбаться и посмотрела Джинни прямо в глаза, после чего заговорила:       – Джинни, я могу заверить тебя, честно и совершенно серьезно, что мы с Гарри никогда не были вместе.       Глаза Джинни слегка округлились, а на щеках появился еще более густой румянец, чем раньше.       – Я могу с уверенностью сказать тебе, что Гарри ответит то же самое, что и я, если ты его спросишь, – успокоила Гермиона и взяла подругу за руку. – И с этого момента я хочу, чтобы ты знала: что бы ты ни прочитала в «Пророке» от этой напыщенной репортерши Скитер, это все полный бред.       Гермиона не могла не улыбнуться смущению Джинни и ее поспешным извинениям, когда она говорила, что понятия не имела, что они не пара.       – А ведь и правда, вы почти все время ходите рядом, – возразила Джинни и уперла руки в бока. – Во всяком случае, я не удивлюсь, если кто-то примет вас за влюбленных.       – Я люблю Гарри, но... не так, – сказала Гермиона и помахала руками, чтобы быть более убедительной. – Он всегда был мне как брат, и я чувствую, что так будет всегда. Это может прозвучать немного грубо, но я никогда не думала, что у нас с Гарри может быть что-то большее, чем дружба.       Улыбнувшись темноволосой ведьме, Джинни быстро протерла глаза на случай, если остались дорожки от слез. Она знала, что у Гермионы уже было несколько догадок, почему она так расстроилась из-за этой газеты. А еще она поняла: эта новость дошла до нее только сейчас из статьи, которая оказалась наполовину откровенной ложью, а наполовину – плодом воображения одной ведьмы.       Гермиона еще раз заверила Джинни, что между ней и Гарри ничего нет и, скорее всего, никогда не будет. После этого волшебницы направились к проходу за портретом. Одна из них немного нервничала перед тем, как показаться на глазах у всей школы.       Опасения Гермионы оказались не напрасны.       Уже на полпути к движущейся лестнице на нее обрушились презрительные взгляды, сказанные шепотом оскорбления и комментарии о ее предполагаемых «отношениях с Золотым мальчиком».       Так продолжалось до самой ночи.       На следующее утро Гермиона встретилась с Гарри за завтраком, и они обсудили статью. Оба подтвердили, что между ними ничего не происходит. И, хотя Гарри было довольно неловко говорить об этом, девушка заверила его, что все в порядке. Друг на всякий случай добавил, что всегда смотрел на нее как на сестру, а не как на потенциальную девушку.       Все занятия они просидели рядом, и для Гермионы это оказалось и полезно, и вместе с тем тяжело.       Ей и Гарри удалось выкроить гораздо больше времени, чем обычно, чтобы обсудить предстоящий турнир. Судя по тому, что друг рассказал ей, на первом испытании будет дракон, но кроме этого он ничего не знал о задании: должен ли он был убить его? Взять что-то, что он охраняет?       Гермионе было нетрудно переключать внимание с разговора с другом на запись лекций, когда профессора поворачивались в их сторону. Но на переменах все оказалось не так легко пережить.       С появлением статьи многие, главным образом слизеринцы, при виде Гарри цитировали Скитер и отпускали оскорбительные шутки.       – Дать тебе носовой платок, Поттер, на случай, если на Трансфигурации разревешься?       – С каких это пор ты лучший ученик в школе, Поттер? Или это школа, которую ты основал вместе с Долгопупсом?       Это не прекращалось ни в классах, ни в коридорах. Гермиона видела, как терпение Гарри с каждой минутой подходило к концу.       – Привет, Гарри!       – Да, конечно! – закричал гриффиндорец, сытый по горло ерундой, которую говорили студенты про него или Гермиону. – Все глаза выплакал из-за того, что мне не хватает родителей! Пойду еще поплачу, если ты не против...       – Нет, я... эм... Просто ты... Ты уронил перо.       Гермиона повернулась и увидела девушку, которая окликнула Гарри в коридоре. Это была Чжоу.       Она чуть не хмыкнула, увидев, как покраснел ее лучший друг, когда понял, с кем говорит.       – О, э-э, верно... прости, – пробормотал он и поднял перо.       – Эм, ну, я просто хотела пожелать удачи во вторник, – улыбнулась когтевранка. – Думаю, что ты прекрасно со всем справишься.       Как только Чжоу отошла на достаточное расстояние, Гарри застонал, спрятав лицо в ладонях, и пробормотал что-то, чего Гермиона не смогла разобрать. Ей стало жалко друга, и она положила руку ему на плечо, успокаивающе улыбаясь.       Он не имел ни малейшего представления о том, как разговаривать с девушками.       Надо сказать, что доставалось не только Гарри, но и ей самой. Гермиона знала, что все студенты ждали какой-то реакции, как случилось у Гарри с Чжоу, но лучше не доставлять им удовольствие и не давать желаемое.       В одном из случаев это было довольно сложно. Они с Гарри свернули за угол по дороге к теплицам Травологии. Пэнси стояла в окружении своих подружек, и все они, склонив головы, хихикали над чем-то забавным.       Когда гриффиндорцы подошли поближе, Гермиона узнала в толпе Дафну Гринграсс. Блондинка, похоже, не принимала участия в высмеивании экземпляра «Ежедневного пророка» и застенчиво улыбнулась шатенке. А она улыбнулась в ответ.       – Сногсшибательная красавица? Она? – взвизгнула Пэнси и подняла на Гермиону пронзительный самодовольный взгляд. Фирменная слизеринская ухмылка скользнула по ее мопсоподобному лицу. Гермиона схватила Гарри за мантию. – С кем ее сравнивали, с чертовым бурундуком?       – Не обращай внимания, Гарри, – ясным резким голосом сказала Гермиона. Высоко подняв голову и бросив последний взгляд на группу смеющихся девушек, она развернулась и потащила друга за собой, при этом держась так, будто вообще ничего не слышала. – Просто не обращай внимания.

***

      Следующие несколько дней были не лучше. Наоборот, все стало только хуже.       Гарри все еще сносил оскорбления. И хотя он пытался сделать вид, что ничего не происходит, Гермиона видела, как по вечерам он сжимает стакан с водой так сильно, что стекло вот-вот треснет.       Девушке тоже приходилось терпеть нелестные замечания. Особенно одна слизеринка, казалось, не могла просто так оставить тот факт, что Рита Скитер на самом деле назвала ее хорошенькой. Пэнси отказывалась забыть об этом, даже несмотря на увещевания Дафны и иногда суровые взгляды Драко.       Говоря о блондине, Гермиона не могла не заметить изменения в его поведении по отношению к ней.       Теперь он почти ничего не говорил ни на одном из уроков, особенно на Уходе за магическими существами. Драко обычно сосредотачивался на конспектах или на попытках уговорить Ноктис самой запрыгнуть на руки.       Гермиона не чувствовала себя так плохо с тех пор, как поступила в магловскую школу. Она никогда не могла вписаться в коллектив из-за любви к учебе: мало кто хотел подружиться с книжным червем и любимцем всех учителей.       В общем, Гермионе было одиноко.       Нескольких дней молчания Драко было достаточно, чтобы до нее дошло: что-то в статье явно разозлило юношу. И все же она не была уверена, какая именно часть раздражала или расстраивала его до такой степени, что он почти полностью игнорировал ее.       Как будто они вернулись к концу третьего курса, когда ненавидели друг друга как враги.       В пятницу перед первым заданием Турнира, на четвертый день его молчания, Гермиона не выдержала.       – Все хорошо? – выпалила она, поглаживая голову Ноктис. Жмыр прекратила свое громкое мурлыканье, словно по сигналу, ее большие изумрудные глаза заметались между шатенкой и блондином, который все еще не смотрел на напарницу.       – А почему что-то должно быть не так? – спросил Драко ледяным голосом. Она видела, как прежняя маска Драко Малфоя вернулась на место, и, честно говоря, ей это совсем не нравилось.       – Ну, последние несколько дней ты казался немного отстраненным. Я просто хотела убедиться, что тебя ничего, э-э, не беспокоит, – закончила Гермиона, и легкий румянец пополз по ее шее.       Драко, наконец, перестал делать записи на полях пергамента и посмотрел на нее пронзительными серыми глазами. Девушка ощущала, как румянец подкрался к ее щекам. Она сдержала желание закричать на него, когда уголок его губы дернулся, почти изгибаясь в ухмылку. Тем не менее, она выдержала его взгляд, а затем он вернулся к своим заметкам.       – Все в порядке, Грейнджер, – ответил он, и его перо снова забегало по странице.       Гермиона уже устала от всех этих секретов, недовольства и разочарования со стороны ее друзей и других студентов. Она раздраженно фыркнула и крепче обняла Ноктис в попытке сдержать бушующие эмоции. Жмыр мурлыкала у нее на груди, и этот раскатистый звук эхом отдавался в ее теле, как гром.       – Я так понимаю, ты видел ту статью, которую написала Скитер?       Драко на мгновение перестал писать. Его рука слегка дернулась, и юноша напрягся. Он коротко кивнул и вернулся к своему пергаменту, как будто ничего не произошло.       – Ты ведь знаешь, что все, что пишут высокомерные, нахальные, эгоистичные женщины, это вранье, верно?       Блондин снова перестал писать и посмотрел на нее, на этот раз нахмурив брови.       – Что ты имеешь в виду?       – Все то, что она писала о Гарри, – начала Гермиона, отказываясь признавать, что у нее в животе порхают бабочки. – Как он плачет каждую ночь, и все остальное – не что иное, как выдумки этой ведьмы Скитер.       Драко просто смотрел на нее, и выражение его лица на мгновение смягчилось. Девушка словно наблюдала за тем, как тает лед.       – Он не хотел ничего из этого. Я имею в виду участие в турнире. Он был немного рассержен, как и остальные студенты, которые хотели поучаствовать, но не прошли бы по возрасту. Но он никогда не собирался бросать имя в Кубок, – закончила Гермиона, последние слова будто застряли у нее в горле.       К этому моменту она подняла Ноктис почти до уровня своих глаз, чтобы скрыть румянец, окрасивший ее кожу в ярко-розовый оттенок. Девушка задавалась вопросом, чувствовал ли он то же самое на прошлой неделе, когда сам интересовался, все ли у нее в порядке.       – То есть все эти слова о тебе и Поттере...? – спросил Драко тихим голосом, отводя от нее свои серебристые глаза, когда кончики его ушей порозовели. Гермиона едва не ухмыльнулась от этого зрелища, но спрятала лицо за спиной Ноктис. Создание, тем временем, не издавало ни звука и изучало двух подростков.       – Полнейшая чепуха и ложь, – ответила Гермиона в продолжение вопроса. – Гарри всегда был мне как брат... Мы оба уверены, что никогда не видели друг в друге ничего большего...       К этому времени она полностью покраснела. Драко только кивнул в ответ, но девушка могла поклясться, что его лицо уже не выглядело серьезным, а поза не была такой напряженной, когда он услышал заветные слова.       Его серебристые глаза снова заблестели, а в уголке рта появился намек на улыбку. Гермиона знала, что напарник собирался сказать очередную колкость в адрес Гарри об отсутствии у него личной жизни. Но когда он повернулся к ней лицом, он лишь плотно сжал губы под угрожающим взглядом гриффиндорки.       Вскоре двое студентов вернулись к привычной болтовне и постоянным спорам. Девушка могла с уверенностью сказать, что Ноктис воспряла духом, как только увидела, что они снова начали разговаривать.       По окончании урока все студенты разошлись, а их разговор продолжился. Пока они шли из загона обратно к замку быстрым шагом, над головой прогремел отдаленный раскат грома.       В тот момент, когда они приблизились к замку и укрылись от небольших капель дождя, Гермиона и Драко разделились в поисках своих друзей. Девушка собиралась еще раз попытаться выполнить свой теперь уже ежедневный ритуал: убедить двоих друзей хотя бы поговорить друг с другом.       Пока она шла по многолюдным коридорам, она думала о том, что только что пережила на уроке. Поначалу блондин даже не смотрел ей в глаза и не говорил ни слова. К концу занятия он вел себя так, будто все было по-прежнему.       Убедив себя, что последние пару дней юноша просто был в плохом настроении, Гермиона пробиралась сквозь потоки студентов.       Она старалась не слушать тихий голосок в глубине своего сознания, который постоянно твердил обратное о том, почему Драко был таким нервным в последнее время. Особенно после того, как пошли слухи, что у нее и Гарри романтические отношения.       Покачав головой, Гермиона изо всех сил попыталась игнорировать этот голос, спрятать его в тихом уголке своего разума. Но к сожалению, о подобном уголке девушка могла только мечтать.       В конце концов, что, во имя Мерлина, мог кто-то вроде Драко Малфоя увидеть в такой девушке, как Гермиона Грейнджер?