Нюхли и Жмыры / Nifflers and Kneazles

      Как только Гермиона спустилась по главной лестнице в вестибюль, Виктор подошел к ней и щелкнул каблуками. Широкая улыбка озарила его лицо, когда он склонился в легком поклоне.       Ощущая, как румянец заливает ее щеки, Гермиона сделала реверанс в ответ. Юноша протянул ей руку и, положив ее ладонь на сгиб своего локтя, повел ко входу в Большой зал. Пока они шли по вестибюлю, Парвати помахала ей рукой и широко улыбнулась, в то время как Гарри выглядел совершенно ошеломленным.       Его челюсть на мгновение отвисла, но он быстро закрыл рот и натянуто улыбнулся одними лишь уголками губ.       Гермиона отвернулась от друзей, когда Виктор жестом пригласил ее войти в Большой зал. Она кивнула и слегка улыбнулась, уже догадываясь, что этим вечером несколько студентов точно доставят ей немало проблем.       Как только они вошли внутрь, все, кто стоял неподалеку от дверей, замолчали и изумленно уставились на них. Члены фан-клуба Крама, которых Гермиона регулярно видела следующими за ним по пятам в библиотеке или коридорах Хогвартса, посылали ей такие убийственные взгляды, что чуть не испепелили на том самом месте.       Гермиона осматривала сбившихся в группы студентов и любовалась красотами недавно украшенного Большого зала. Все стены были покрыты ослепительным серебристым инеем, а под потолком со звездным небом висели сотни гирлянд и омела. Факультетские столы исчезли. Вместо них в зале были расставлены десятки небольших, освещенных фонариками столиков на дюжину человек. В общем, все выглядело так, как Гермиона и представляла себе.       Вскоре ее взгляд переместился с великолепия комнаты обратно на толпу студентов и упал на одну из учениц, одетую в идеально выглаженное шелковое платье – без сомнения, слизеринку.       Догадка подтвердилась: она увидела Пэнси Паркинсон, которая смотрела прямо на нее. Бледно-розовый наряд слизеринки выделял ее на фоне темных и гораздо более элегантных мантий сокурсников.       Дафна Гринграсс была необыкновенно хороша в длинном изумрудно-зеленом платье. Она держала под руку Блейза, что вовсе не удивило Гермиону. Как и ожидалось, Тео Нотту удалось очаровать одну из учениц Шармбатона, и эти двое, казалось, веселились и почти не обращали внимания на будущих чемпионов. Гермиона и не возражала.       Крэбб и Гойл выглядели... ну, как обычно. Они выглядели как Крэбб и Гойл, хотя теперь оба напоминали покрытые мхом валуны в одинаковых зеленых мантиях. Из всей группы ее внимание в большей степени привлек – и ей ужасно не хотелось это признавать – довольно красивый блондин, который любил рисоваться и в данный момент прижимался к боку Пэнси.       Его обычно спокойное и хладнокровное выражение исчезло, челюсть отвисла при виде нее, а серебристые глаза чуть не вылезли из орбит. Гермиона знала, что ее щеки пылают румянцем оттого, что она привлекла его внимание. В тот момент, когда поймала на себе его взгляд, она снова посмотрела на остальных учеников и прошла мимо с широкой улыбкой на лице.       Четырех чемпионов попросили пройти в центр зала – по традиции они должны были первыми начинать танец. Хотя Гермиону немного беспокоило то, что она может сделать пару движений неидеально, она гораздо сильнее волновалась за лучшего друга, поэтому обернулась на него через плечо.       Гарри выглядел очень бледным рядом с Парвати, а та, в свою очередь, махала друзьям в толпе. Ее улыбка разительно отличалась от испуганного выражения партнера по танцам.       Внимание Гермионы снова привлек болгарин: он неспешно повел ее на танцевальную площадку, и толпа сомкнулась за ними, стоило всем чемпионам оказаться в центре Большого зала.       В общем, Гермионе удалось успокоиться при виде Виктора в вестибюле, но когда пришло время танцевать, тревога подскочила до предела. Хотя все-таки она могла поклясться, что волнуется не больше Гарри. Друг выглядел так, будто готов сбежать в любую минуту или его вот-вот стошнит, и он счел бы приемлемым любой из этих вариантов.       Гермиона положила одну руку на плечо Виктора, а другую – на его ладонь. Виктор коснулся ее талии и улыбнулся с таким восхищением, что у нее в животе снова запорхали бабочки.       За ее спиной профессор Флитвик постучал палочкой по тумбе и поднял руки, готовый дирижировать оркестром. Нервно сглотнув, Гермиона ждала, когда заиграет музыка.       Как только это произошло, Виктор практически сбил ее с ног. В теории вальс должен быть легким, и Гермиона хорошо помнила все движения. Но болгарин решительно вел в танце, причем делал это так, чтобы – не дай Мерлин – не споткнуться о ноги партнерши. И она решила просто довериться ему.       В его защиту, Виктор танцевал довольно грациозно и, когда нужно было приподнимать Гермиону в воздух, был очень осторожным.       Краем глаза Гермиона заметила Гарри и Парвати и внутренне содрогнулась. Движения лучшего друга были неловкими, он наступал на ноги бедной Парвати гораздо чаще, чем следовало бы.       Однако он вздохнул с облегчением, когда профессора сжалились над ним и присоединились к вальсу. Вскоре за ними последовали многие студенты, которые прежде стояли вокруг танцевальной площадки.       Гермиона улыбнулась Джинни, когда та прошла мимо. А еще она заметила, как Джинни поморщилась, когда Невилл случайно отдавил ей пальцы ног. Он извинился и совсем разволновался, на что рыжеволосая ведьма только хихикнула в ответ.       Тем временем все больше студентов присоединялось к танцующим, и Гермиона скользила взглядом по новоприбывшим. Дафна будто плыла, пока Блейз кружил ее. Всякий раз, когда Дафна закрывала глаза или краснея отводила взгляд, довольная улыбка, которую Гермиона никогда раньше не видела, озаряла лицо слизеринца.       Пэнси прижималась к Драко весь танец, хлопала ресницами и хихикала каждый раз, когда он приподнимал ее за талию. Упомянутый блондин, похоже, не слишком радовался этому. Он закатил глаза, когда Пэнси повернулась так, чтобы он мог рассмотреть «изумительные» оборки ее платья.       Гермиона сдержала смех при виде этой картины, и в это же мгновение Виктор снова развернул ее.       К тому времени, как доиграла первая композиция, под ремешками туфель Гермионы уже вздулись крошечные волдыри. Зная, что сейчас с этим особо ничего не поделаешь, девушка просто сосредоточилась на Викторе, пока он уводил ее с танцпола.       Следующие несколько песен пара пропустила. Они ходили от стола к столу, чтобы пообщаться с учениками Хогвартса и Дурмстранга, рассеявшимися по залу. Виктору, похоже, очень нравились слизеринцы, потому что он был знаком с ними ближе всего. Он будто не замечал хмурых взглядов, которые партнерша бросала каждый раз, когда он на мгновение поворачивался к ней спиной.       Виктор даже не собирался отдохнуть: сразу после этого пара вернулась на танцпол и кружилась в вальсе весь вечер. Пока они танцевали, Гермиона заметила, что Рон и Гарри сидели в стороне. Они буквально не обращали внимания на своих партнерш по танцам и тихо переговаривались между собой.       Всякий раз, когда кто-то проходил мимо, они опускали головы все ниже и полностью игнорировали беседу близняшек Патил и подходивших к ним юношей. На самом деле, парни не были в восторге от того, что находились там. Им было так же весело, как если бы они сидели на уроке Истории магии с профессором Бинсом.       Когда ноги Гермионы начали болеть и она уже порядком запыхалась от танцев, Виктор отвел ее в сторону и спросил, не хочет ли она составить ему компанию и сходить за напитками. Девушка настояла на том, что хочет сначала поговорить с друзьями. Виктор с улыбкой кивнул, предоставив ей полную свободу, и поцеловал тыльную сторону ладони.       Этот жест был довольно неожиданным, и она ощутила, как румянец заливает щеки, пока она смотрела, как ее спутник уходит.       Сжав губы, чтобы подавить смешок, Гермиона подошла к столу, за которым два ее лучших друга продолжали дуться, не замечая ее присутствия, даже когда она села рядом с Гарри.       – Жарко, верно? – спросила Гермиона, глубоко вздохнула и повернулась к своим друзьям. Когда ни один из них ничего не сказал в ответ, она ухмыльнулась и продолжила. – Виктор пошел за лимонадом, идемте танцевать с на...       – Нет, к вам с Вики мы не пойдем, – выплюнул Рон, со свирепым взглядом указывая на Виктора, который стоял у столика с напитками и разговаривал с товарищем. Улыбка сползла с лица Гермионы, и она сдвинула брови. Гарри тоже бросил на друга странный взгляд, а затем повернулся и посмотрел на Гермиону.       – Какая муха тебя укусила? – спросила она в растерянности от того, почему он так себя ведет.       – Он из Дурмстранга, – пожал плечами Рон со злобным выражением лица. – Ты братаешься с врагом, вот что!       – С врагом? – рявкнула Гермиона, ошеломленная словом, которое он употребил. – А кто просил его автограф? Кто хотел встретиться с ним лицом к лицу, поговорить с самим Виктором Крамом? Кто прыгал от радости, когда он приехал? И у кого в спальне лежит его статуэтка?       Рон только откинулся на спинку стула, и девушка продолжила.       – Кроме того, весь смысл Турнира Трех Волшебников заключается в международном магическом сотрудничестве. Дружеские контакты...       – Ха, я думаю, у него на уме явно не только дружба, – пробормотал Рон себе под нос. Судьбе было угодно, чтобы подруга не услышала его.       Лишь моргнув в ответ, Гермиона встала и перевела взгляд на Гарри, который весь разговор хранил молчание. Когда он даже не попытался добавить что-то к этому или защитить ее, она развернулась и зашагала к столу с напитками. Гнев бурлил в ее венах, и несколько слезинок скатилось из уголков ее глаз.       Девушка быстро вытерла щеки, когда Виктор, широко улыбаясь, подошел с двумя стаканами лимонада в руках. Она улыбнулась ему в ответ и с радостью приняла предложенный напиток, довольная, что есть хоть что-то, чтобы смочить пересохшее горло.       Как только они заговорили, группа дурмстрангцев со своими партнершами направилась к Виктору. Девушки цеплялись за их руки, как будто жить без них не могли.       По правде говоря, Гермиону немного раздражало, что у нее не было времени поговорить с Виктором один на один. Тем не менее, она молча пила свой лимонад, когда болгарин сменил тему на ту, которую она просто не могла выносить.       Когда он начал рассказывать подошедшим друзьям о своей последней игре в квиддич, Гермиона окинула взглядом столы, которые теперь были заняты студентами, гостями и профессорами. В толпе было много знакомых лиц, но, как и раньше в тот же вечер, ее внимание привлекла копна светлых волос неподалеку от девушки в ​​розовом платье с оборками.       Драко сидел за столом со своей слизеринской компанией и пытался сосредоточиться на словах Блейза. Гермиону позабавило, что он все еще пытался отбиваться от приставаний Пэнси, и сидел уже почти на краю своего стула, лишь бы держаться подальше от хватки ее цепких рук.       Слизеринка, казалось, не понимала намеков. Она только тихонько посмеивалась и придвигалась ближе, до такой степени, что практически залезла к нему на колени. Не желая видеть, чем закончится эта сцена, Гермиона снова обратила внимание на Виктора и проигнорировала чувство, нарастающее в груди, когда образ прижавшейся к Драко Пэнси снова возник в ее голове.

***

      Остаток вечера на балу прошел великолепно, за исключением нескольких неловких моментов, например, когда один из слизеринцев сказал что-то по поводу «грязнокровки, которую Крам привел, чтобы посмеяться над ней». Виктор, который, видимо, ослышался, рассмеялся вместе с ними, не понимая, почему после этого на ее лице появилось обиженное выражение.       Гермиона видела на балу не так уж много слизеринцев, и только Дафна подошла похвалить ее платье. Гермиона была благодарна за это и вообще была рада поболтать с хорошей знакомой. Но наслаждаться компанией удалось недолго: Виктор снова потащил ее на настил в центр зала.       Когда они все-таки закончили танцевать, ноги девушки словно налились свинцом. Они были одной из немногих оставшихся в зале пар. Виктор пошел за закусками, и именно с того момента вечер пошел прахом.       Гарри куда-то убежал, и к ней подошел Рон, продолжая их ссору.       – Он, конечно, в библиотеке пригласил тебя? – спросил рыжеволосый и закатил глаза в ответ на ее смущенное и обиженное выражение лица.       – Да, – отрезала Гермиона, розовые пятна уже появились на ее щеках и становились все ярче с каждой секундой. – Ну и что, если он это сделал в библиотеке? Как это...       – А ты уже записала его в Ассоциацию Восстановления Независимости Эльфов? – спросил Рон. Он будто насмехался над подругой из-за создания фронта освобождения домовых эльфов. Гермиона уставилась на него с приоткрытым ртом.       – А вот и нет! Если ты и правда хочешь знать, он приходил в библиотеку каждый день, чтобы позаниматься со мной. И если тебе это интересно, Рональд, он сказал, что буквально на днях набрался смелости пригласить меня на свидание, а перед этим изо всех сил старался узнать меня немного лучше вместо того, чтобы выбрать меня в качестве последней возможной партнерши! – выпалила Гермиона, зная, что ее слова глубоко задели Рона. Без сомнения, его лицо было таким же красным, как и ее.       – Вот-вот, он так сказал, – со злобным взглядом возразил Рон.       – Ты на что намекаешь?       – Понятно на что, разве нет? Он ведь учится у Каркарова, да? Его трофей и украшение Дурмстранга. Он прекрасно знает, с кем ты проводишь время. И если ты меня спросишь, я тебе скажу, что он просто пытается подобраться поближе к Гарри...       Гермиона выглядела так, как будто Рон дал ей пощечину или даже дошел до того, что назвал ее «грязнокровкой».       Когда она заговорила, ее голос слегка дрожал и грозился вот-вот сорваться из-за подступающего к горлу кома.       – К твоему сведению, Виктор ничего не спрашивал меня ни о турнире, ни о яйце, и...       Рон уловил намек и со скоростью света сменил тактику, остановшись посреди вестибюля и уставившись на подругу.       – Тогда он надеется, что ты поможешь ему узнать, для чего оно! Я думаю, вы многое обсуждали на этих задушевных посиделках в библиотеке, когда ты убегала в...       – В свободное время я помогала ему с домашними заданиями! Я хочу, чтобы Гарри выиграл этот турнир...       – У тебя чертовски странный способ показать это. И откуда ты знаешь, что он познакомился с тобой не только потому, что ты дружишь с самим Гарри Поттером? Он тебя использует.       – Как ты смеешь!       Гермиона едва сдержала слезы, ее руки сжались в кулаки, а ногти так глубоко впились в ладони, что – она была уверена – вот-вот пойдет кровь.       – К тому же, Рональд, – девушка практически выплюнула имя, как будто оно было горьким на вкус. – Я могу сама за себя постоять, если ты не заметил.       – Сомневаюсь, – возразил Рон. – Он гораздо старше.       – Что?! – Гермиона взвизгнула, отчего несколько человек в вестибюле повернулись в их сторону. – Вот, значит, что ты думаешь?!       – Да, то и думаю.       – Может, ты и решение знаешь? – закричала Гермиона, ее голос сорвался на последнем слове, а из глаз потекли слезы. Она злилась на себя за то, что плакала перед ним, особенно когда он вел себя как высокомерный придурок.       – Говори, – спокойно сказал Рон. Это еще больше взбесило Гермиону, и, когда ее руки сжались в кулаки, она почувствовала, как к горлу подступает ком.       – В следующий раз, когда будет бал, лучше наберись смелости и пригласи меня, прежде чем это сделает кто-то другой, а не в самую последнюю секунду, когда уже некого выбирать!       – Ну, э-э... это здесь совершенно не при чем... А, Гарри!       Рон натянуто улыбнулся, когда Гарри вышел из коридора с поникшими плечами и угрюмым выражением лица.       Гермионе было достаточно ссор для одного вечера. Она подбежала к другу, не задумываясь, согласен ли он позицией Рона о том, с кем она может, а с кем не может идти на бал.       – Где ты был? – вскрикнула она, слезы потекли еще быстрее. Глаза Гарри округлились, стоило ему увидеть подругу в таком состоянии.       Когда он открыл рот, чтобы спросить, в чем дело, она прервала его и сказала:       – Не важно, идите спать оба!       Гарри обошел ее стороной, и Гермиона снова вытерла щеки. Прохладный ветерок просочился в щели больших дубовых дверей. Девушка залилась краской, а дорожки от слез обожгли кожу.       Она услышала, как Рон за ее спиной что-то бормочет Гарри о том, что «с возрастом девушки становятся все противнее». Она практически ощутила, как внутри надорвалась последняя струна.       – РОН, ТЫ ВСЕ ИСПОРТИЛ!       Гермиона даже не осознала, что закричала на всю комнату. Она развернулась и понеслась в противоположную сторону, не оглядываясь, даже когда Гарри позвал ее по имени и принялся отчитывать Рона.       Холодный ветер продолжал дуть ей в лицо, пока она бежала все быстрее и быстрее по пустому коридору, прочь от всего этого. В голове крутилась уйма мыслей, грудь вздымалась и опускалась с каждым вздохом, и она наконец замедлилась. Девушка даже не хотела думать о том, как она выглядела прямо сейчас.       Добравшись до укромной ниши в стене, Гермиона прислонилась плечом к каменной кладке и попыталась восстановить дыхание. Все, что она могла сделать, только рыдать и стараться сдерживать слезы, которые оставляли блестящие дорожки на ее щеках.       Опустившись на пол, девушка скинула туфли, обхватила колени и подтянула их к груди. Она запрокинула голову и прислонила ее к стене, чтобы было легче остановить слезы.       Но плач неумолимо настигал ее, как океанская волна.       Она знала, что не стоит плакать, особенно из-за чего-то такого глупого, как парень. Тем более, это был не тот человек, с которым она с самого начала хотела пойти на бал и чьего приглашения ждала. И все же Гермиона поймала себя на том, что задыхается от рыдания, когда слова Рона эхом отозвались в голове. Их ссора ранила и разбивала сердце на тысячу кусочков.       «А ты уже записала его в Ассоциацию Восстановления Независимости Эльфов?»       «Он гораздо старше»       «Он тебя использует»       Гермиона продолжала бороться с проносившимися в голове мыслями, потому что поняла, что сдерживать плач бесполезно. Чем больше она пыталась остановиться, тем сильнее тряслось ее тело, а всхлипы становились все громче.       Сердце колотилось в груди, когда она услышала приближающиеся шаги неподалеку, и эхо от стука каблуков по камню заполнило тишину. Порывистый зимний ветер хлестал стену замка, а снег налипал на окна.       Сделав глубокий сужорожный вдох, Гермиона подавила очередной всхлип. Шаги наконец замедлились, и кто-то остановился прямо возле ее уединенной ниши.       Она не удосужилась открыть глаза и лишь уткнулась лицом в прижатые к груди колени. Она ожидала, что над ней будут издеваться и смеяться над картиной, которую никто не надеялся увидеть: Гермиона Грейнджер вырядилась, чтобы произвести впечатление, а теперь плачет в одиночестве в пустом коридоре из-за парня, который воспринимал ее как запасной вариант, и из-за того, что она не заслуживает пойти на бал с человеком, который действительно хотел провести с ней время...       – Грейнджер, – голос был тихим, а в словах не было резкости.       Плечи Гермионы напряглись, когда она узнала эту манеру растягивать слова. Не осмеливаясь заглянуть ему в глаза, Гермиона только сильнее свернулась калачиком и не решилась встретиться с его проницательным взглядом, потому что знала: он, вероятно, усмехнется или даже посмеется над ней.       Вместо этого она услышала легкий шорох парадной мантии слева, и юноша опустился на пол рядом с ней. Он был ближе, чем когда-либо прежде, но она все равно отказывалась распрямиться.       Они сидели в тишине несколько минут. Юноша позволил ей выплакать все до последней капли, прежде чем что-то предпринять. Он не был уверен, вел он себя глупо или нет.       Гермиона сдержала надвигающиеся всхлипы и заставила подступивший к горлу комок опуститься. Она уже и так пролила достаточно слез из-за Рона. Не хватало еще и стыда с гневом перед другом оттого, что рядом с ней сидел один из его злейших врагов и наблюдал за ее истерикой.       Девушка напряглась от его слов, удивленная тем, что он заговорил первым.       – Я собираюсь выдвинуть безумное предположение и сказать, что Уизли имеет к этому какое-то отношение.       Гермиона всхлипнула в подол своего платья и медленно кивнула, и ком снова подступил к горлу, как только она пошевелилась. Она сглотнула его, но он будто приклеился к задней стенке горла.       – Тебя было слышно с другого конца Большого зала.       Эти слова не дали никаких результатов, разве что Гермиона склонилась еще ниже. Теперь она полностью осознала, что ее и Рона слышали все, включая Виктора.       Девушка знала, что будет нелегко попытаться заговорить, но, тем не менее, она открыла рот и прохрипела надтреснутым голосом:       – Если ты пришел, чтобы посмеяться надо мной, сейчас действительно не время.       Ее компаньон тихо усмехнулся, и послышался шорох, когда он стянул что-то с плеч.       – Если бы я хотел пойти и посмеяться над чем-то, я мог бы сделать это гораздо раньше.       – Что ты хочешь этим сказать?       – Только не говори мне, что ты хотя бы мельком не увидела, как Поттер танцует, – протянул он. – Он может и Избранный Мальчик, но вот нормально двигаться у него точно не получается.       Даже несмотря на слезы, которые все еще вытекали из глаз, уголки губ Гермионы дернулись вверх, и она хмыкнула. Он и правда не ошибался. Хоть она и собиралась заступиться за друга по части танцев, она не могла отрицать, что он двигался как доска и наступал на ноги Парвати чаще, чем на пол.       – Кроме того, кажется, Уизли определенно знает, как вырядиться в стиле девятнадцатого века. У него была подходящая шляпка и все такое.       Услышав это, девушка почувствовала, как сияющие от блеска розовые губы растянулись, и легкая улыбка расползлась по ее лицу. Дорожки от слез засохли на щеках, и она внезапно ощутила жажду, а затем едва подняла голову, чтобы бросить взгляд на своего спутника.       Он выглядел немного растрепанным. Только Драко Малфой мог быть таким красивым со взъерошенными волосами. В его ласковом сером взгляде, за которым обычно виднелся заносчивый мальчишка с самомнением размером с Хогвартс, теперь было теплое и успокаивающее выражение, от которого все внутри нее трепетало. Его мягкие платиновые волосы разлохматились, потому что Пэнси Паркинсон вцепилась в него как проклятая пиявка, и он даже не мог привычным жестом поправить прическу.       Он снял парадную накидку и расстелил ее рядом с девушкой, почти предлагая, как одеяло. При мысли о том, что он сделал что-то такое, даже если он не имел этого в виду, к щекам Гермионы подступил жар, который не имел ничего общего с комом в горле.       Драко просканировал взглядом ту часть ее лица, которую мог видеть, и ощутил, как все внутри него закипает. У него было несколько предположений, почему, но самые важные он спрятал в дальнем углу своего разума и почти никогда не прислушивался к этим мыслям. Особенно если они касались, в данном случае, красивой шатенки, сидящей рядом с ним.       – Уизли придурок, который никак не может вытащить голову из задницы, – заявил Драко так, как будто это было очевидно. Он заметил, как ее улыбка исчезла, когда рыжего снова упомянули в разговоре. – Я не позволю тебе расстраиваться из-за этого, Грейнджер, особенно с учетом всей лжи, которую он наговорил этим вечером.       Она колебалась: снова спрятать свое лицо или повернуться к нему? Гермиона осталась на месте, не сводя с него глаз, и пробормотала:       – И какой же? Что я пыталась убедить известного игрока в квиддич присоединиться к Ассоциации Восстановления Независимости Эльфов?       – И этой... – Драко согласно кивнул и провел рукой по своему бледному лицу. – И той, когда он сказал, что Крам использует тебя. Даже если это так – а это не так – Крам не упустит одну из лучших вещей, которые у него когда-либо были.       Она знала, что ему было видно румянец между прикрывающими щеки пальцами. И она едва успела задать свой следующий вопрос, прежде чем краска залила остальную часть лица от смущения.       – И что же это за вещь?       – Книжный червь, говорящая ходячая энциклопедия, которая может быть довольно пугающей, если захочет. А еще может дать неплохую пощечину и, вероятно, знает больше, чем сам Мерлин.       От неожиданной фразы о ее заумном и явно пугающем поведении Гермиона только фыркнула. Когда она повернула лицо обратно к своим коленям, Драко на мгновение подумал, что она снова заплакала. Он уже собирался протянуть руку, но тут услышал еще одно тихое фырканье, а затем девушка откинула голову назад и рассмеялась.       Непролитые слезы выскользнули из-под ее закрытых век и потекли по щеке, отвлекая блондина от созерцания невероятной ведьмы перед ним, когда заиграл так хорошо знакомый ему ангельский оркестр.       Драко больше не мог этого отрицать: Уизли был полным идиотом и настоящим отвратительным чертовым придурком.       Прошла минута, прежде чем Гермиона смогла восстановить самообладание. Она так и не заметила, что блондин не смеялся вместе с ней. А еще она не видела, как он изучал ее лицо, следил взглядом за каждой скатывающейся слезинкой и каждой каплей, которая падала на ее плечо.       Широкая улыбка начала сходить на нет, и Гермиона потянулась руками, чтобы вытереть мокрые щеки.       Юноша рядом с ней опередил ее.       Он осторожно коснулся щеки девушки ладонью, а та замерла. Улыбка окончательно сползла с ее губ, и удивленные, широко распахнутые глаза обратились к нему.       Даже когда она повернулась посмотреть на Драко, он не мог оторваться от ее щек и блестящих дорожек от слез. Блондин аккуратно вытащил платок из кармана брюк и дал ей время немного прийти в себя, а затем медленно поднес платок к ее мягкой коже. Пока он касался тонкой тканью ее щек, любые намеки на предыдущую ситуацию превращались в простые воспоминания.       Мягко говоря, Гермиона была в шоке. В тех местах, где кончики пальцев юноши касались ее, будто вспыхивали искры, и жар распространился от ее ключиц до кончиков ушей.       Его глаза не отрывались от ее лица, но он все еще не набирался смелости посмотреть чуть выше и встретить ее взгляд. Он и сам покраснел, но его румянец быстро скрылся из виду за воротом накрахмаленной рубашки.       Все это время они сидели в тишине, пока Драко продолжал избавляться от следов ее состояния, неловко убирая выбившиеся пряди волос каждый раз, когда одна из них мешала ему. Гермиона не отстранилась от прикосновения, и, если честно, ей даже не хотелось.       Она ожидала, что его руки будут холодными или грубыми, как у парня, которого она видела в нем до того, как подружилась с единственным и неповторимым Драко Малфоем.       Ее удивление по поводу того, что бледная кожа оказалась довольно теплой и мягкой, было надежно скрыто еще одной волной румянца. Наконец, Драко закончил стирать все следы от слез.       – Вот, – буркнул он после молчания на фоне завывающего ветра, которое казалось вечностью. – Мой долг погашен.       Когда девушка растерянно нахмурилась, Драко убрал руку, которой придерживал ее щеку, и указал на свой нос, изогнув одну бровь. На нее сразу же нахлынули воспоминания об инциденте на Чемпионате мира.       Гермиона усмехнулась, заправила за ухо выбившуюся прядь волос – одну из многих – и отвела глаза от его пронзительного взгляда. Она изо всех сил старалась не показывать, как отсутствие теплого прикосновения к ее щеке отозвалось легким разочарованием. Даже если это был просто дружеский жест, чтобы погасить тот самый долг.       Следующие несколько минут они провели в напряженном молчании: оба не знали, что сказать. По ее спине пробежали мурашки, когда довольно сильный порыв ветра ворвался в маленькие окна и заполнил нишу холодным воздухом.       Увидев это и зная, что любой другой джентльмен сделал бы то же самое, Драко подобрал свою мантию и накинул ей на плечи, отчего еще одна волна румянца окрасила ее кожу в ярко-красный цвет.       В этот момент юноша не мог понять, то ли он просто смягчился, то ли наблюдение за смущенной Гермионой Грейнджер стало его новым хобби. В любом случае, он не был уверен, что возражает против какого-либо варианта.       Она молча сжала губы в тонкую линию, сдерживая желание ухмыльнуться и спросить, правда ли он решил виться за ней хвостом. Вместо этого она остановилась на: «Разве тебе не нужна мантия?»       – Меня уже окрестили мерзким, отвратительным, грязным тараканом. А раз уж они не боятся ни холода, ни жары, думаю, я справлюсь, – ухмыльнулся Драко, цитируя ее же слова, отчего девушка покраснела еще сильнее. – Кроме того, мы же не хотим, чтобы умнейшая ведьма нашего поколения простудилась, верно?       Гермиона покачала головой, не веря его хитрым словам, но все же улыбнулась.       – Ну, эм, полагаю, я должна сказать спасибо.       – Это и называется хорошими манерами, Грейнджер, когда кто-то делает что-то для тебя.       – И как тебе удается снова становиться высокомерным придурком как по щелчку выключателя? – поддела Гермиона, плотнее укутавшись в его мантию, когда еще один порыв холодного ветра ворвался в окна.       – Я стараюсь, – Драко закатил серебристые глаза, но сохранил на лице фирменную Малфоевскую ухмылку. – И по поводу твоей предыдущей фразы... пожалуйста.       Девушка не могла сдержать озарившую ее лицо улыбку и сделала последний успокаивающий глубокий вдох, прежде чем оттолкнуться от стены и снова встать на ноги. Когда ее ступни коснулись холодного камня, дрожь пробежала от кончиков пальцев по ее позвоночнику.       Гермиона повернулась к блондину, который вместе с ней поднялся на ноги, и уже собиралась открыть рот, чтобы спросить его о чем-то, но вдруг ей в голову пришла другая мысль. Ее невинная улыбка переросла в слизеринскую ухмылку, и она задала свой вопрос:       – Ты правда думаешь, что я пугающая?       Драко слегка покраснел оттого, что его подловили, и его румянец отразился на оконном стекле, за которым падал снег. Серебристые глаза юноши заметались по коридору, прежде чем снова остановиться на ней, и он с трудом сдерживал желание нахмуриться в ответ на ее торжествующую ухмылку.       – Иногда, без сомнения.       Гермиона сдержала улыбку, кивнула и посмотрела на туфли у его ног. Резко сократив расстояние между ними, она подняла с пола брошенные туфли и снова надела их, слегка поморщившись из-за волдырей на натертых лодыжках от целого вечера танцев.       Когда она взглянула в серые глаза, которые теперь впились в ее собственные, она ждала, пока Драко что-то скажет. Его рот открывался и закрывался, а затем она услышала тихое, едва слышное бормотание.       – Я хотел сказать... Я думал, ты выглядишь мило.       Гермиона не подозревала, что может покраснеть еще больше, пока он не произнес эти слова. Она почувствовала, как к щекам подступает жар, а в животе словно кто-то открыл целую клетку с бабочками, которые поднимались к груди и порхали вокруг осколков ее сердца.       В один момент девушка обнаружила, что приподнимается на носочки.       Ее лицо буквально горело, бабочки порхали в животе, сердце неистово колотилось о ребра, а по венам разливалось пламя, которое она никогда раньше не ощущала. Гермиона и подумать не могла, что все будет именно так.       Это случилось быстро, но мило, нежно, спокойно. И ни один из подростков не ожидал ничего подобного.       Прежде чем Гермиона успела осмыслить происходящее, ее губы прижались к его щеке в мимолетном и неуверенном поцелуе. Она коснулась теплой кожи с таким трепетом и осторожностью, что Драко на мгновение засомневался, произошло ли это на самом деле.       Когда Гермиона отстранилась, она так резко повернулась на каблуках, что удивилась, как не растянула лодыжку или даже обе. Ее шаги по коридору были быстрыми вплоть до самого вестибюля, где последние ученики покидали Большой зал до того, как часы пробьют полночь и Святочный бал официально завершится.       Следуя за влюбленной парочкой, которая, казалось, искала укромный уголок, девушка помчалась в башню Гриффиндора, как только услышала отдаленный звук шагов в том же коридоре, из которого она только что сбежала.       Стоило преодолеть проход за портретом и опуститься на один из диванов в гостиной, как Гермиона вздохнула, не осознавая, что буквально сдерживала дыхание до этого самого момента.       Она посмотрела на свое платье, но увидела лишь мантию, которая ей не принадлежала. Девушка даже не заметила, что все еще была в ней.       Мерлин, что она наделала?