Новый эльф мистера Люциуса Малфоя

Вскоре Люциус, обнаженный, лежал в постели, заботливо раздетый. В камине потрескивали дрова. — Жарко, — пожаловался он. Негодный эльф откинул одеяло прочь с фальшивой угодливостью и принялся без зазрения совести разглядывать его. К стыду своему Люциус ощутил, что меж бёдер становится влажно. По внутренней стороне стекли пара капель, и стоило раздвинуть ноги (исключительно для удобства!), как раздался пошлый хлюпающий звук. Люциус покраснел, не то от стыда, не то от злости, но больше от второго, конечно. — Пошёл вон! Но кто принимает всерьёз злое шипение омеги? — Если господин будет чуть сговорчивее, я смогу облегчить его страдания, — медленно повёл речи свои эльф, присев на край постели. Вскоре камзол его лежал на ковре, а сам он как бы невзначай поглаживал своего капризного господина по тыльной стороне ладони. — Уйди, умоляю. Я не собираюсь отдаваться... тебе! — Ничего постыдного в том нет, — мягко продолжал эльф. — Да, хоть я и принадлежу к царственному роду по крови, но охотно помогу смертному, если он не будет слишком строптив, конечно. Возможно, Люциус проклял собственную некстати начавшуюся течку и тот день, когда его угораздило притащить в дом столь сильного альфу — это неизвестно. Потому что сейчас он замер под руками эльфа. — Расслабься, — уговаривал тот. — Бояться нечего. Больно я не сделаю, и твоё тело вполне готово... Эльф, больше не сдерживаясь, медленно опустился на Люциуса сверху, подмял под себя всей приятной тяжестью и неторопливо прошёлся кончиками пальцев вдоль спины господина. Касания казались электризующими, а предварительные ласки были такими плавными, что Люциус вряд ли сам мог понять, в какой именно момент внутри него оказалось что-то несоизмеримо огромное, распирающее до боли... Только вот боль эта была приятной. Он хотел одного — отдаваться и отдаваться. Вне зависимости от того, пожалеет завтра об этом или нет. А проклятый альфа пользовался этим и брал своё раз за разом. — Спать, — и он недовольно спихнул с себя ненасытного самца и закрыл глаза. Эльф обнял его, давая устроиться у себя на плече, заботливо поцеловал... И следующая неделя прошла для Люциуса словно в тумане: очевидно, эльф и впрямь был мастер навевать чары. Поэтому когда Люциус начал все таки приходить в себя, он был в ужасе. Да-да, память подкидывала все картины того, как он прогибался под этим негодным эльфом, как просил его не останавливаться и как сладко насаживался на него сам, стоило ему хоть на немного остановиться.... Память — та ещё сука. На счастье Трандуила, его в комнате не было, поэтому когда Люциус откинул с себя одеяло и обозрел пятна от засосов и явные следы от пальцев, кинуть авадой было не в кого. Тело тоже было чистым, только в комнате пахло цветами и сексом, да и то не удушливо, а скорее приятно. В голове все плыло, видимо, течка еще не совсем отступила, поэтому когда он поднялся, чтобы одеться, его еще и ощутимо покачнуло. — Зря ты поднимаешься, хозяин, лежал бы лучше. После всех твоих отрав ты еще легко отделался.. В комнату вошел Трандуил с подносом еды — ему почему-то хотелось сделать приятно этому омеге. Да и своей прытью и резвостью, как и отдачей, он его приятно удивил. Совсем другое дело после холодных, будто бы рыба на дне озера, эльфийских дев. Эльф ощутил, как по телу разливается тепло от одного взгляда на потрепанного и даже слегка растерянного омегу. Вот только смотрел он на него как-то совсем не так, как прежние благодарные любовники и любовницы на почтившего их визитом короля.. — Можешь не благодарить, я получил удовольствие и постарался вознаградить тебя сполна… — Ах ты получил удовольствие, эльф несчастный... Признавайся, ты мне зелье подменил? Это Люциус понял после сопоставления обрывков мыслей, слов, памяти, ну, и того, что на бутылочке, которую ему Трандуил допоил во время течки, не были ни одной аптечной бирки! - Конечно! Кто в здравом уме и памяти будет себя травить этой отравой? Зельевары у вас так себе, хочу я вам сказать… Люциус вдруг ощутил, как по телу разливается слабость, и сел на кровать. Хотелось истерически хохотать — вот так купил себе слугу… Такой не убил— скажи спасибо, но лучше бы убил, ей-богу… Глазами аристократ рыскал по комнате, не слушая разглагольствования эльфа о том, как прекрасно протекла эта неделя, и как приятно пахнет его господин. А вот Трандуил был совершенно не готов к тому, что Люциус вдруг подойдет к столу, взмахом палочки отопрет ящик и достанет оттуда амулет, запустив им в его голову. — Убирайся. С такими слугами и врагов не надо. Давай, проваливай. Я как-нибудь один проживу. Второго такого переживания мое сердце не выдержит, знаешь ли… Все, что там надо сказать, я говорю, ты свободен, я тебя освобождаю от клятв и все прочее, — и Люциус устало опустился в кресло, кутаясь в теплый плед, что лежал тут же, на подлокотнике. Надо было бы одеться, но менять плед и халат на строгий костюм впервые не хотелось. Смотреть на морду этого вредителя, в принципе, тоже. Нет, секс, конечно, мог быть и хорош... Но его обманули! Обставили! Обвели вокруг пальца аж два раза! А если… Ну нет, эту мысль надо вообще выбросить! Ничего не может быть, это просто секс. Без последствий и прочего. Над ним снова кто-то стоял, причем улыбаясь так, что бесил. — Отлично, значит мы будем прекрасно жить в моем дворце, не то что тут, в этих холодных стенах! — Что значит "мы"? Мой дом тут, давай не разводи тут патетических речей, и… — Я король, а раз я теперь свободен, то ты принадлежишь мне. Мы провели вместе несколько горячих ночей, может быть, ты даже станешь моим наложником… Люциус начал взглядом искать на столе что-то потяжелее, чтобы проломить мерзкому эльфу голову… — Пошел. Отсюда. Вон. Тон Люциуса был самый угрожающий. Голос звенел яростью. И это было убедительнее, чем волшебная палочка, потому что зловредный эльф в любом случае не воспринял бы как серьезное оружие — он был воспитан в старых традициях и считал орудием меч, булаву, стрелы... — Видеть тебя не желаю! — разъяренно прокричал Люциус, и на этом эльф, как бы ни были сильны исходящие от этого омеги запахи, вынужден был признать, что его карьера как слуги кончилась. Да и потом, он ведь был король, и чувство собственного достоинства у него было соответствующее. Ну надо же, жалкий смертный омега — и тот его прогоняет! Но, если честно, Трандуил и не подумал всерьез возмущаться. Что там, он продолжал бессовестно улыбаться на протяжении всего пути от "королевских покоев" до входной двери и не сомневался, что глупый омега ещё не раз пожалеет. Сам же он был проведенным временем вполне удовлетворен. А теперь его ждали свобода и все английские леса на его вкус. Впрочем, под его вкус вполне подходили и леса прямо за чугунной оградой Малфой-Мэнора (в самом деле, зачем ходить дальше, если можно не ходить?), и, ничуть не терзаясь угрызениями совести, эльф уютно устроился под ближайшим травянистым холмиком, где и уснул, и лесные птицы пели ему песни, а звери приносили ягоды и коренья. С этих пор лес в этих местах стал особенно глухим и непроходимым, а среди жителей окрестных деревень начали ходить слухи, что там завелись вновь медведи и волки, которых тут не было уже сотню лет. Но, конечно, наша сказка на этом вовсе не кончилась, а только началась. Люциус пережил следующие пару недель все в том же тумане, с трудом отходя от безумия прошлых дней. Цветы увядали, их стебли высохли, листья скукожились, и они находили свою смерть в камине, употребляемые в качестве растопки. Люциус жег их, ощущая зловредную радость. Да, теперь все приходилось делать самому: и топить камин, и готовить себе по утрам, и прибирать в бесконечных залах, и даже чистить одежду с обувью. Ну надо же, захотел, называется, воспитать себе домового эльфа! Теперь выходило, что это эльф его воспитал, и гордый лорд Малфой больше не воротил нос от простенькой книжонки с заклинаниями по хозяйству. Может быть, так все и утихло бы, но уже через пару недель его вновь навестили Драко и Гермиона, которым он и излил душу. — Мне кажется, у тебя стало как-то чересчур мрачно, отец, — заявил Драко. — Клянусь Мерлином, с цветами по стенам было уютнее. Они, конечно, походили на творение рук безумного флориста, но... Что-то твой эльф совсем обленился. — Драко! И это говорит мой муж? — Это не эльф, а сущее наказание! — ответил за него Люциус. — Гермиона, надеюсь, ты довольна? Я дал ему полную свободу! А до этого давал пищу и кров, а он обманывал меня самым бессовестным образом. — Вот как? — спросила Гермиона со всем возможным скепсисом. Из ее памяти не совсем стёрлась прошлая встреча с "несчастным созданием", но эльф вновь начал обретать ореол страдальца. — Да-да! Он подменил мое зелье для... Для подавления... Для здоровья, одним словом, — Люциус почувствовал, что покраснел. — Мерлин знает, во что это могло вылиться! И уже вылилось... Точнее... К счастью, я вовремя его прогнал. Речь была полна умолчаний и недосказанности, но Гермиона догадалась, что лорд Малфой имел в виду, и только посмеялась над его подозрениями. — Уверяю вас, волноваться не о чем! Люди и домовые эльфы принадлежат к разным магическим и биологическим видам! — Он лесной эльф. — В любом случае, потомство попросту невозможно! История не знает ни единого такого примера, а древние сказки принимать в расчет не стоит. Так что вы напрасно оскорбили бедное создание. — Его оскорбишь... — проворчал Люциус. — А как он будет там жить? Один, в лесу, голодный... Я обязана непременно разыскать его и поместить в приют. — Тебе мало было прошлого разговора? — хмыкнул Драко, а Люциус чуть не зарычал от обиды. — Я уверена, что он изменился, и вы, лорд Малфой, вспылил напрасно. Ведь все мы в ответе за тех, кого... Люциус вновь протяжно застонал. И почему эта девчонка такая непробиваемая? — Нет, нет, и нет! Я никуда не пойду, ни в какой лес, и уж точно не буду уговаривать его вернуться. Даже не уговаривай! — Но лорд Малфой, ведь это вы его сюда призвали, и вы.. — Что я сделал? Я купил медальон, я его сюда не звал, о чем ты! — Но ведь ему там плохо! — Гермиона, он король эльфов. Он растит всякую дрянь просто одним желанием, и подчиняет себе животных. Ему в лесу хорошо. — Откуда вы знаете, что он в лесу? Малфою оставалось только застонать. — Я читал книги. Такие, как он — живут в лесу! Даже иногда в домах на деревьях! — Я сомневаюсь, что это хорошее жилье для цивилизованного существа! — Его только больше так не называй, да? — Это уже Драко ввернул, посмеиваясь над своей будущей женой. — Но лорд Малфой, пожалуйста! — Гермиона, почему ты защищаешь его, не меня? Ты хоть понимаешь, что он меня изнасиловал, нет? Я, конечно, старый пожиратель, но по-моему, это и для меня перебор, нет? — Что он сделал? — Драко рассвирепел мгновенно, Гермиона даже на минутку прикинула, а следовало бы ли вообще искать эльфа вместе с ним? — Он подменил мое зелье, опоил черт-те чем и поимел, когда пришла течка. Хорошо, что я уже не молод, и Гермиона говорит, что последствий быть не может, так что... Драко? Драко, ты куда? Остановить вспыльчивого юношу было почти невозможно. — Ну... Теперь вы точно найдете эльфа. А вот живого или нет, зависит от того, как быстро ты за ним пойдешь, Гермиона. — Ну зачем вы ему сказали? — А почему нет, Гермиона? Пойми меня уже наконец, я не герой и не злодей. Да, были убеждения, которые в конце концов оказались неправдой, но я всегда был предан семье. И я точно не хотел, чтобы все закончилось так. И я рад, что Драко не перестал со мной общаться, пусть жена и... предала. Люциус тяжко вздохнул, а открывшая было рот Гермиона вдруг подумала, что лучше бы ей промолчать. Они с Нарциссой ведь и правда любили друг друга... Тогда, при битве в Хогвартсе, последней и разрушающей, она видела, как супруги переплели ладони, будто молчаливо прощаясь друг с другом, зная, что исход может быть ужасный... А Люциус все не унимался: — ...и потом, мне уже за сорок! Да, жалкий возраст для мага, но Азкабан и пытки Лорда — это не курорт, знаете ли! Подумай, он ведь специально заменил зелье, ещё и споил его мне в процессе... течки. И я думал, что отброшу копыта, я почти двадцать лет на зельях, это моя всего третья или четвертая течка... И знаешь, его единственный плюс как слуги был только в том, что я мог спокойно спать рядом с ним. Без кошмаров об Азкабане. Люциус устало опустился в кресло, глядя, как девушка молчаливо кивает его закончившейся речи, и наконец покидает его замок, давая воцариться тишине. Давно пора. Жаль только, что ради этой тишины снова пришлось поссориться... От этого крика начала побаловать голова, и Люциус опустился в кресло, выпив чаю. Сейчас бы самое время отхлебнуть вина прямо из бутылки, но... Не хотелось. Даже странно. "Ничего, сейчас дети набегаются по лесу и явятся обратно ни с чем, — утешил Люциус себя. — Замёрзнут, продрогнут, февраль вам не сахар..." И он, сам того не осознавая, принялся машинально убирать со стола, пересылать тарелки, пользуясь паузой, а затем готовить горячие кексы и свежий душистый чай. А параллельно, пока руки заняты — вспоминать. Был, конечно, шанс, что Драко и Герми никого не отыщут: лес кругом был огромный, глухой, да и бродить по сугробам без единой тропинки — удовольствие малоприятное. И Люциус очень на это надеялся. С другой стороны... Он ведь знал, что эльф где-то тут, совсем рядом. Построил себе какое-нибудь логово в холме или в ветвях раскидистого луба, и поживает просто прекрасно, гиппогриф его дери, и совесть его наверняка не мучит. До Люциуса свежий утренний ветерок доносил иногда запах альфы, и организм волнующе на них отзывался, требуя вернуть такого партнёра — Мерлин знает, чего стоило Люциусу подавлять себя. А ещё иногда, точно в насмешку, он находил утром на крыльце "дары" — были они, конечно, своеобразными: то парочка кроликов (этот негодяй что, всерьез считает, что Люциус сумеет их освежевать?), то ветка с красными ягодами (ну спасибо! тоже мне угощение), то невесть откуда взявшийся в конце зимы букет цветов, который пах так, что хотелось немедленно взять его в руки, всем сразу, солнцем, летом, любовью... Нет, нет. Люциус спихнул его тогда с крыльца носком сапога и скрытлся в Мэноре, плотно закрыв все двери.