Когда сердца бьются в унисон

      Как же болит голова…       Глаза открылись с трудом. Сфокусировав зрение, я увидела над собой бетонный потолок. Где я?       Я пыталась пошевелить руками, но это не удалось. Кажется, руки связаны. Я приподняла ноги (что оказалось довольно тяжело) и увидела, что они тоже связаны.       Боль в голове усилилась. Надо вспомнить, что произошло. Гостиная, Питер, мы поехали к нему… Окровавленный нож, затем удар, а затем тьма…       Получается, я у него дома?       Надо бы встать и осмотреться, но при попытке подняться голова заболела сильнее и будто налилась свинцом. Я откинулась на подушку.       Подушка?       Я пошевелила головой. Кажется, я лежу на матрасе. Ну, хотя бы не на полу…       В горле пересохло, очень хотелось пить. Интересно, давно я здесь?       От размышлений меня отвлек звук наверху. В другом конце комнаты открылась дверь, которую я не сразу заметила. По лестнице спустился Питер. За его спиной была большая черная спортивная сумка.       Он прикрыл за собой дверь и запер ее. Спустившись, он подошел ко мне. Взгляд его синих глаз был спокойным и ласковым.       - Как ты, дорогуша? Болит что-то?       Я сглотнула.       - Нормально, только пить охота…       - Сейчас.       Он бросил сумку на пол, расстегнул и достал оттуда бутылку воды. Затем он помог мне сесть, я поморщилась от боли.       - Точно ничего не болит?       - Голова… Кажется, ты перестарался.       Его лицо выражало раскаяние.       - Прости меня, дорогая, я правда не думал, что ударил так сильно. Я принесу что-нибудь от головы.       Я улыбнулась.       - Дай попить для начала.       Руки Питер мне развязывать не стал, напоив меня самостоятельно. Живительная влага смочила горло, и я почувствовала себя гораздо лучше. Напившись, мне даже показалось, что голова стала болеть меньше.       - Спасибо.       - Не за что, дорогуша.       Питер поставил бутылку возле матраса.       - Мне жаль, что пришлось пойти на такое, но ты не оставляешь мне выбора. Это единственный способ, чтобы мы всегда были вместе, понимаешь?       Я понимала. Больше всего в этой ситуации меня пугало то, что я правда понимала. Ему страшно, что я оставлю его, и он не видит другого пути, кроме как связать и запереть меня.       - Я понимаю, Питтс.       Он улыбнулся.       - Тогда, думаю, ты поймешь и не будешь сердиться на то, что я собираюсь сделать.       В сердце как будто впрыснули ледяной воды. Он же не собирается кого-то убивать?..       Питер взял меня на руки и перенес на большой железный стол, стоящий посреди комнаты. Холодный металл коснулся спины, по телу пробежали мурашки. Затем он вернулся к сумке и достал оттуда нож и топор. Я почувствовала, как сердце забилось чаще.       - Питтс?       - Прости меня, дорогуша, но это единственный способ.       На полу оказалась веревка, несколько бутылочек дезинфицирующего средства, салфетки и несколько упаковок бинтов, а также напильник и нож. Из бокового кармана он достал набор хирургических игл, медицинские нитки, скальпель и ножницы. Я почувствовала, как меня одолевает дрожь.       - Так нужно, понимаешь? Так я буду уверен, что ты останешься со мной. Не волнуйся, я не буду спешить, мы будем делать это постепенно.       - Какой… - Голос охрип, но я откашлялась. – Каков план?       - О, думаю, для начала ноги, а потом… По ситуации. – Он был невероятно дружелюбен и мил, если не считать того факта, что он собирался отрезать мне две здоровых конечности.       Я не смогу его остановить. И ничего сделать не смогу. Не факт, что я вообще переживу первую «операцию». Но я могу хотя бы минимизировать свои страдания.       - Питтс, а где ножовка?       Он непонимающе посмотрел на меня.       - Бедренная кость. От топора она может треснуть, начнется некроз. Тебе надо будет разрезать бедро, добраться до нее и отпилить ножовкой.       Он растерянно посмотрел внутрь сумки, как будто от этого там мог появиться новый инструмент.       - Точно, как я мог об этом забыть...       - У тебя вообще она есть?       - Да, наверху. Пойду заберу.       Он быстро поднялся по лестнице, повернулся ко мне и хитро прищурился.       - Никуда не уходи, я скоро вернусь.       Я даже улыбку выдавить не смогла. Он быстро скрылся за дверью.       Я лежала и не двигалась. Тело охватила дрожь, но дело было совсем не в холодной поверхности стола. Я очень его люблю, со всеми его недостатками. Но мне жаль своего тела. Мне жаль, что он сможет испытать покой, только причинив мне такой непоправимый вред. По щекам потекли слезы. А самое отвратительное, что я не смогу перестать любить его, даже после этого. Любить – это отдавать себя целиком. Если цена нашей любви – мои ноги, что ж, пусть будет так. Из его рук я приму даже смерть. Судорожно вздохнув, я вытерла щеки от слез.       Вернулся Питер довольно быстро, в руках у него была ножовка. Я почувствовала, что задыхаюсь.       - Что ж, дорогуша, приступаем, да?       Он взял нож и разрезал веревку на моих ногах. Я же могу ударить его и попробовать сбежать… Но я не буду. Я не сделаю этого. Да и по факту, он сильнее и быстрее меня.       Хотя, это всего лишь оправдание.       Затем он стянул с меня обувь, носки и джинсы. Дрожь усилилась, от адреналина в глазах начало темнеть.       - Питтс, мне страшно…       - Я понимаю, дорогуша. Я постараюсь минимизировать боль, обещаю.       Я кивнула. Придется поверить ему на слово.       - С какой начнем?       Как мило, предложить мне выбор. Я снова закашлялась.       - Левую… Давай с левой.       Он развязал мне руки, взял веревку и крепко привязал их к краям стола, точно так же он поступил с ногами. Питер взял спиртовые салфетки и протер левое бедро со всех сторон. Меня продолжала колотить дрожь.       - Пожалуйста, скажи, что у тебя есть наркоз.       - Конечно, неужели ты думаешь, я бы позволил тебе мучиться? Только…       Он отвел взгляд. Когда Питер снова взглянул на меня, его глаза были полны раскаяния.       - У меня только местная анестезия, я не смог раздобыть что-то для общего наркоза.       - Слушай, хотя бы это, могло вообще ничего не быть.       Он кивнул. После этого он, вспомнив, пошел к сумке и достал оттуда упаковку шприцов и странную бутылочку. Набирая лекарство в шприц, он сделал мне несколько уколов в бедро. Где-то к третьему уколу я почти перестала чувствовать иглу.       - Полежи немного, я пока поставлю свет.       В углу комнаты он взял прожектор на ярко-желтом штативе, который я раньше не заметила. Поставив его возле стола, он нажал переключатель. В глаза ударил яркий белый свет. Питер повозился немного с направлением, чтобы нога была хорошо освещена. В свете прожектора моя кожа казалась белоснежной.       - Питтс…       Даже на фоне яркого света я отчетливо видела два синих огонька.       - Можешь принести подушку? Мне неудобно держать голову.       Два огонька молча метнулись куда-то в сторону и исчезли из моего поля зрения. Спустя несколько мгновений теплая рука приподняла мне голову и положила обратно уже на подушку. Я благодарно взглянула на Питера, он ответил мне улыбкой.       Буду смотреть на собственное увечье с комфортом.       В свете прожектора вдруг появились его руки, натягивающие голубые перчатки. Питер провел ладонью по моему бедру, но я ничего не почувствовала. Он ущипнул кожу.       - Больно?       - Не-а.       - Хорошо, тогда приступаем.       В свете прожектора блеснул скальпель. Питер взмахнул им и сделал быстрый и ловкий надрез. На белой коже тут же выступили крупные капли крови, красные и сияющие, словно рубины.       Питер продолжил резать верхний слой кожи. В разрезе виднелась желтоватая жировая ткань. Я чуть приподняла голову: надрез шел неровно, будто двумя полукругами, расходящимися от внутренней стороны бедра.       - Питтс, а почему так неровно?       Он деловито продолжал разрезать ткани, слой за слоем.       - Это – более правильный способ ампутации, дорогая. Когда я сошью ткани и культя заживет, она будет пригодна для ношения протезов, если ты захочешь.       Я кивнула, хотя он на меня не смотрел, и откинула голову обратно на подушку. То есть, он не против, чтобы я носила протезы? Хотя, даже с ним я буду во много раз медленнее.       Я почувствовала странное ощущение в бедре и посмотрела вниз: Питер возился с хирургической иглой, видимо, зашивал бедренные сосуды. В свете прожектора рассеченная плоть слабо блестела. Я почувствовала, как по щекам потекли слезы. Игла замерла, сияя в ярком свете.       - Больно?       - Нет. – Я всхлипнула, не имея возможности вытереть щеки. – Все в порядке, я скажу, если будет больно.       Еще несколько стежков – и я услышала, как щелкнули ножницы, отрезающие нить. Питер повторил процедуру, но чуть ближе к внутренней стороне бедра. Снова несколько стежков и щелчок ножниц.       Руки исчезли во тьме, но через пару мгновений вернулись с большим сияющим ножом. Несколько резких надрезов – и я увидела, как разошлись розоватые мышцы. Питер продолжал перерезать, пока не осталась лишь одна кость, скрытая ошметками плоти. От этого зрелища меня затошнило.       - Дорогуша, все в порядке? Может, тебе лучше отвернуться?       Я отрицательно помотала головой. Хочу видеть все до конца.       - Хорошо.       Он взял скальпель и аккуратно отскоблил кость от остатков плоти. Глядя на получившийся результат, он нахмурился.       - Питтс?       - Все хорошо, не волнуйся.       Он исчез во тьме и, спустя несколько мгновений, над моей ногой блеснула ножовка. Я откинулась на подушки и закрыла глаза, но уши я закрыть не могла. От звука пиления тошнота снова подступила к горлу. Закончив, он взял напильник и аккуратно обработал место спила. Боли не было, но в кости было странное, неприятное чувство. Отрезанная нога лежала чуть ниже на столе. Мне стало не по себе от того, как она, окровавленная, не шевелится и лежит отдельно от меня.       - Делаешь так, будто не в первый раз.       - Я немного попрактиковался. Скажу честно, дорогуша, на мертвых это делать гораздо проще, чем на живых.       Значит, кто-то из его жертв тоже остался без ноги.       Внезапно, я почувствовала слабость, которую не замечала до этого.       - Питтс, мне нехорошо…       Он тут же положил инструмент, и через несколько мгновений в его руке вспыхнула игла.       - Мелкие сосуды, ты теряешь кровь. Сейчас я это исправлю.       Я чувствовала возню внизу, но слабость накатывала прохладными тихими волнами, заставляя не думать об этом.       - У тебя разве нет зажимов? – Язык плохо меня слушался.       - К сожалению, удалось достать не все. В следующий раз я подготовлюсь лучше.       Если я до него доживу.       Спустя несколько минут он закончил, но слабость никуда не делась. Видимо, придется ждать, пока кровь не восстановится.       - Не волнуйся, самое сложное позади. Осталось все зашить.       Я чувствовала, как он возится со швами, но сил смотреть уже не было. Слабея с каждой минутой, я постепенно погрузилась в сон. …       Я резко вздохнула, просыпаясь. Что произошло?..       Нога!       Я испуганно отбросила одеяло. Обе ноги были на месте. Будто не веря в происходящее, я ощупала левое бедро. Это был сон?       Я откинулась на подушку. Видимо, и правда сон…       - Дорогуша, ты проснулась?       Я повернула голову, в дверном проеме стоял Питер.       - Ты что-то рано. Я тебя разбудил?       Я помотала головой и улыбнулась.       - Сон странный приснился.       Питер почти сразу нырнул ко мне под одеяло и поцеловал в лоб.       - Хочешь рассказать?       - Нет, там ерунда какая-то.       - Хорошо. Тогда я буду здесь и отгоню все дурацкие сны.       Я снова улыбнулась и прижалась к нему.       Ноги, руки… Да забирай хоть все.       У тебя и так уже есть мое сердце.