Только ты, только твой

Уилл прижался к губам Ганнибала с лёгкими, пощипывающими поцелуями, выражающими скорее потребность в физическом контакте, чем что-либо ещё. Высвободив пальцы из Ганнибаловой хватки, он обхватил его лицо ладонями, удерживая на месте. Хотя не то чтобы Ганнибал пытался отстраниться. Нет — вместо этого тот сохранял почти нечитаемое выражение лица, часто и хрипло дыша, как только Уилл отодвигался. Он смотрел на Уилла с нескрываемым восхищением, выглядя опьяневшим этим чувством. И осторожничающим, словно опасался разбить их хрупкую близость любым неосторожным движением или словом. Только когда Уилл его оседлал, стремясь оказаться ещё ближе, Ганнибал положил ладони ему на бёдра. Не пытаясь сдержать или, наоборот, привлечь — просто помогая удержать равновесие. Без Абеля в качестве сдерживающего якоря Уилл нуждался в какой-то новой опоре. Большинство их так называемых разговоров оказались всего лишь монологами Уилла с самим собой. Отголосками человека, которого Уилл, как выяснилось, едва ли знал. У него больше не было никого. Никого и ничего, кроме Ганнибала, и его жгла потребность хоть какой-то связи. Ганнибаловы губы были мягкими и податливыми, реагируя на каждый поцелуй легчайшим ответным нажимом. Ганнибал позволял Уиллу вести, позволял над собой нависнуть и запрокинуть себе голову, прижав к матрасу и двигаясь всё увереннее. Дрожащие пальцы Уилла легли на пояс Ганнибалового халата, неловко распутывая завязанный узел. С лёгкостью поддавшись его усилиям, халат распахнулся. Уилл едва успел коснуться ладонями тёплой Ганнибаловой кожи, как тот схватил его за запястья, не давая двигаться дальше. — Уилл. Как бы ни досадно мне было это говорить, не думаю, что тебе стоит принимать сейчас подобные решения. — Ты не хочешь, — разочарованно выдохнул Уилл и попытался отодвинуться. «Попытался» — ключевое слово, потому что Ганнибал крепче сжал пальцы, удерживая его на месте. — Это не отказ, Уилл, — заверил Ганнибал. — Желание сомнению не подлежит. Но есть вероятность, что если всё зайдёт слишком далеко, ты будешь винить потом в случившемся меня. Уилл отодвинулся, чтобы как следует на него взглянуть. Увиденное им в Ганнибале желание не уступало его собственному. Или, возможно, это Уилл отзеркаливал желание Ганнибала? Он не мог разобрать, но в данную секунду ему было плевать. Они столько времени провели вместе, что оба эти варианта были одинаково вероятными. — Дай к тебе прикоснуться, — сказал… нет, потребовал Уилл. — Ты играешь в очень опасную игру, — пробормотал Ганнибал. — Это не игра. Никогда не было игрой. Не для меня, — отозвался Уилл, и снова попытался двинуть руками. На этот раз Ганнибал разжал пальцы, позволяя ему освободить запястья. Посмотрев на Ганнибала: распростёртого под ним, расслабленного, запрокинувшего голову, чтобы лучше его видеть, Уилл стянул с его плеч халат. Неуверенно коснулся кончиками пальцев выступающей линии Ганнибаловой челюсти, и двинулся ниже, к адамову яблоку. Затем обвёл (и пальцами, и взглядом) контуры его ключицы. Всё это время Ганнибал молча за ним наблюдал, позволяя себя исследовать. Добравшись до Ганнибаловой грудной клетки, Уилл лишь на секунду замедлился и накрыл ладонью ближайшую крепкую пекторальную мышцу. Ганнибал был массивнее него, но всё равно довольно упругим. Уилл сильнее сжал пальцы, напрочь завороженный текстурой Ганнибаловой кожи. И ещё больше завороженный густой порослью у него на груди. — Отличается от того, к чему ты привык, надо полагать, — заметил Ганнибал. — Самую малость, — отозвался Уилл с достаточным сарказмом, чтобы дать понять, что это преуменьшение века. Он привык к мягким женственным изгибам и гладкой, безволосой коже; мохнатая грудь была чем-то из параллельной вселенной. И тем не менее, данные отличия не казались ему такими уж неприятными. Уилл продолжил своё исследование, поведя ладонь вниз, к более мягкой коже у Ганнибала на животе. Когда он добрался до края пижамных штанов, Ганнибал со свистом втянул воздух. — Уилл… — негромко предупредил он. Услышав своё имя, Уилл улыбнулся и провёл пальцами по Ганнибаловым всё ещё облачённым в ткань бёдрам, тактично избегая его возможного гнева. В конце концов, Ганнибал по сути сказал ему прекратить, а «Нет» означало «Нет», кем бы они ни были. Однако раз уж Ганнибал взял на себя роль рассудительной и здравомыслящей стороны, Уилл мог позволить себе таковой не быть. Учитывая всё, что он сегодня ночью пережил, он чувствовал себя немного безрассудно. Упёршись локтями в матрас по обе стороны от Ганнибалового лица, Уилл наклонился и потёрся носом о его щёку. Он до сих пор не знал названия Ганнибалового одеколона, но тот пах совершенно одуряюще. Изысканный и ненавязчивый, уловимый только с очень близкого расстояния, этот запах был тёплым и чуточку пряным, напоминая ром с легчайшей ноткой дыма и древесной сладости. — Ты не хочешь меня поцеловать? — поинтересовался Уилл. Простой вопрос, который прозвучал гораздо более невинно, чем могли выглядеть его действия. Всего пять коротеньких слов, и Ганнибал запустил пальцы ему в волосы, притягивая его поближе. — Несносный мальчишка… ты испытываешь моё терпение, — сцепив зубы, проворчал Ганнибал. Уиллу стоило бы испугаться. Стоило бы, но он этого не сделал, а потом у него попросту не было на это времени, потому что Ганнибал начал его целовать. Это совсем не напоминало его собственные лёгкие, почти скромные изучающие поцелуи — Ганнибал просто завладел его ртом и устремился внутрь. Уилла никто никогда так не целовал. С языком — да, разумеется, но с такой настойчивостью — никогда. Ганнибал целовался как настоящий гедонист, стремясь попробовать на вкус и поглотить целиком. Удерживая Уилла на месте, он жадно исследовал его рот своим. Положив ладонь Ганнибалу на плечо, Уилл разорвал их поцелуй и повернул голову, чтобы глотнуть воздуха, предоставив Ганнибалу доступ к своей шее. Тот прижался губами к коже у него за ухом и начал неторопливо опускаться вниз, покрывая поцелуями шею. Поцелуи перешли в засосы, заставляя кровь приливать к самой коже. Интересно, чувствовал ли Ганнибал таким образом её вкус? Чувствовал ли он вкус Уилла? Эта мысль почему-то наполнила Уилла иррациональным восторгом. Когда Ганнибал легко царапнул его зубами, Уилл придушенно ахнул, почувствовав в паху вспышку внезапного возбуждения. Словно отвечая, Ганнибал глухо застонал. Приподняв Уилла крепкими ладонями, Ганнибал усадил его к себе на колени, но ненадолго, уже через секунду опрокинув на спину на одеяла, накрыв всем своим телом. Если прежде у Уилла могли оставаться какие-то последние крохи сомнений о характере Ганнибаловой к нему симпатии, сейчас они окончательно испарились: Уилл чувствовал, как тот прижимался к его бедру, твёрдый и тяжёлый. Уилл вцепился в Ганнибала, но не в попытке отодвинуться. Схватив Ганнибала за волосы, он сжал их в кулаке — не дёргая, а просто держась. Ганнибал снова его укусил. А потом ещё раз. И ещё. С каждым новым разом Уилл невольно вскрикивал, всё более придушенно по мере того, как Ганнибал действовал всё жёстче. Уилл не сомневался, что у него останутся отметины, но почти наверняка — не настолько серьёзные, чтобы порвать кожу. Речь шла не о нанесении ему повреждений, а о доставлении ощущений. Ганнибала, похоже, ужасно заводили издаваемые им звуки. Как вдруг Ганнибал замер и отстранился, уставившись в направлении камина. Впервые с самого начала их обжиманий Уилл сообразил, что слышит встревоженный скулёж. Повернувшись, он обнаружил, что Уинстон покинул своё прежнее место и теперь нервно топтался вдоль границы одеял. Увидев, что Уилл на него смотрит, пёс с надеждой завилял хвостом. — Эй… Всё в порядке, дружок. Он не делает мне больно, — ласково заговорил Уилл. Или, точнее, причиняемая ему сейчас боль была приятной, однако собаке подобные вещи не объяснишь. Протянув руку, Уилл погладил Уинстона, чтобы тот успокоился, в то время как Ганнибал сел обратно на пятки, наблюдая за тем, как Уилл утихомиривает пса. Когда Уилл с интересом на него покосился, Ганнибал еле заметно улыбнулся и отодвинулся, словно его застукали за чем-то недозволенным. — Уже поздно. Нам стоит немного поспать, — сообщил он. — М-м, хорошо, — согласился Уилл. Взглянув на висящие над камином часы, он увидел, что было чуть позже трёх утра. Когда он встал, Ганнибал взял с пола несколько одеял и постелил на кровати, после чего подбросил в камин ещё дров и поправил каминную решётку. Заперев дверь в спальню для лучшей сохранности тепла, он осмотрелся по сторонам, а потом сложил несколько покрывал перед камином в некое подобие лежанки. Для Уинстона, сообразил Уилл. Молча вернувшись обратно, Ганнибал забрался в кровать и вопросительно взглянул на Уилла, когда тот к нему не присоединился. — Я просто не думал, что ты будешь к нему так добр, — объяснил Уилл. Ганнибал перевёл взгляд с Уинстона на собственные колени, и с неприкрытым недовольством поджал губы. — Ты ожидал, что я предоставлю ему мёрзнуть. — Я никогда не знаю, чего ожидать, когда речь заходит о тебе. Ганнибал вздохнул. Затем сместился, чтобы полностью вытянуться на спине, и снова посмотрел на Уилла. Его рука лежала на покрывале, и он развернул её ладонью вверх. Слегка поманив Уилла пальцами. И Уилл пошёл к нему. Не в качестве уступки. Не из-за страха, решимости, или даже эмпатии. А просто потому, что Ганнибал от него этого хотел. И в данную секунду Уилл тоже хотел находиться именно там. * * * Уилл проснулся от голоса любезно разговаривающего по телефону Ганнибала. Тесно прижавшийся к его боку в поисках тепла, приобнимаемый им одной рукой, чувствуя его ладонь у себя на бицепсе. Ганнибал полулежал, опираясь на несколько поставленных вертикально подушек. Уиллова голова покоилась у него на груди. Почувствовав, что Уилл проснулся, Ганнибал слегка сжал пальцы в молчаливом предупреждении. Почти до боли. Уилл мог бы заорать «На помощь!» или начать вырываться, но не зная, с кем Ганнибал сейчас разговаривал, и не чувствуя себя в критической ситуации, он не сделал ни того, ни другого. Потеря доверия, которое Ганнибал пытался ему продемонстрировать, того не стоила. Вместо этого Уилл просто подвинулся, чтобы улечься поудобнее. После нескольких секунд без каких-либо протестов с его стороны, Ганнибал расслабил хватку и начал поглаживать его бицепс большим пальцем. По односторонним обрывкам разговора Уилл быстро сообразил, что Ганнибал беседовал с пациентом. Когда он повесил трубку, Уилл сонно поинтересовался: — Ты не идёшь сегодня на работу? — Электричества всё ещё нет. Мне определённо не хотелось бы оставлять тебя в холодном доме без возможности согреться. — Хороший аргумент, — отозвался Уилл и, словно в подкрепление Ганнибаловых слов, прижался своей холодной ступнёй к его лодыжке у самого края пижамной штанины. Недовольно заворчав, Ганнибал укоризненно на него покосился. — Извини, — со смехом сообщил Уилл и не удержался от улыбки. Они посмотрели друг на друга, и Уилл почувствовал почти дружелюбную лёгкость в груди. Ганнибалова сдержанная полуулыбка краешками губ не помешала ему увидеть скрывающуюся за ней глубокую теплоту и даже веселье. «Такое почти бесстрастное лицо — и столько эмоций внутри», — подумалось Уиллу. Поддавшись неожиданному порыву, он коснулся пальцами Ганнибаловой щеки. И тут же перестал улыбаться, когда Ганнибал повернулся к нему и поцеловал его ладонь, так благоговейно, что Уилл даже не смог определить собственные эмоции. Отвернувшись, он откашлялся, выпутался из Ганнибаловых объятий и сел в кровати. — Так что, мы будем просто сидеть тут весь день? — спросил он. — Никоим образом, — тоже садясь, отозвался Ганнибал. — Я подумал, что можно было бы разжечь огонь в кабинете и приготовить нам завтрак. — Реклама и оправдание наличия у тебя газовой плиты, — пробормотал Уилл. — Всего лишь удачный побочный эффект. Уверяю тебя, в списке причин, по которым я предпочитаю газовые плиты, этого не значилось, — заверил его Ганнибал. С трудом удержавшись от закатывания глаз, Уилл выбрался из кровати. В комнате было прохладнее, чем несколько часов назад, хотя камин до сих пор излучал некоторое тепло. Уилл замер, когда Ганнибал стянул с себя халат и, подойдя, набросил ему на плечи и завязал на пояс, после чего спокойно отошёл к одёжному шкафу. Халат до сих пор хранил тепло его, по правде говоря, ненормально горячего тела. И пах им. На секунду уставившись на Ганнибала, Уилл побрёл в ванную, чтобы помочиться и умыться. Увидев себя в зеркале, пока чистил зубы, Уилл замедлил движения зубной щётки и неспешно прополоскал рот, прежде чем продолжить обдумывать увиденное. Затем потрогал пальцами отметины у себя на коже. Чуть вспухшие полосы, намекающие на использование зубов. Ещё отчётливее выделялись засосы, представляющие собой россыпь ярко-красных пятен размера и формы Ганнибалового рта. Уилл фыркнул от собственного вида. Он не припоминал у себя ничего подобного даже в школьные годы. Любые эмоции, которые он, наверное, должен был испытывать, просто пропали. Запечатлевая в памяти каждую отметину, он чувствовал лишь странное отстранённое любопытство, словно одновременно находился и в своём теле, и где-то снаружи. В приоткрытую дверь ванной негромко постучали. Когда Уилл не выразил никаких протестов, дверь открылась, и внутрь вошёл Ганнибал в толстом вязаном свитере и с парой носков в руках (судя по всему, для Уилла). Они встретились взглядами в зеркале, и Уилл отвёл глаза. Он физически чувствовал на себе Ганнибалово внимание, даже без зрительного контакта. И ему не нужно было поднимать голову, чтобы знать, что Ганнибал продолжал на него смотреть. Подойдя, Ганнибал положил носки на столешницу рядом с Уиллом и на секунду положил ладони ему на бёдра, после чего наклонился и, прикрыв глаза, потёрся носом вдоль его шеи и линии волос, а затем запечатлел у него на коже лёгкий поцелуй. Он даже не пытался скрыть, что нюхал Уилла, и совершенно не стеснялся своего к нему влечения (хоть Уиллу и казалось, что этого стоило бы стесняться). По-видимому, теперь, получив от Уилла некое разрешение на романтические ласки, он больше не собирался так сильно сдерживаться. — У меня уже совсем длинные волосы, — неловко выпалил Уилл, в основном чтобы хоть что-то сказать. Говорить было предпочтительнее, чем думать. Поспав и успев поразмыслить над этой своей новой реальностью, Уилл не был уверен, что поступил правильно. Пожалуй, Ганнибал был прав, когда говорил, что он слишком торопил события. Целоваться было в разы серьёзнее, чем спать рядом. — Я заметил, — отозвался Ганнибал, и самую капельку чересчур восторженно воззрился на упомянутые волосы, пропуская небольшую прядку сквозь пальцы. — Тебе нравится, когда они длинные? — Для меня нет большой разницы, Уилл. Хотя в твоём нынешнем облике определённо есть своя прелесть. Уилл скептически фыркнул. Затем взял носки и, развернувшись, мягко отпихнул Ганнибала с дороги. Пройдя в спальню, он уселся на краешке кровати и натянул носки. — Если начнёшь поэтично распинаться о Боттичелли, я могу в тебя чем-то и швырнуть, — предупредил он. — Что ты, я не посмею, — с притворной серьёзностью заверил Ганнибал. Занимаясь чем-то настолько банальным, как чистка зубов, он ещё сильнее напоминал обычного человека. У Уилла заныло в груди от пронзительного ощущения привычности происходящего. — Возьми себе плед или два, если хочешь, — выключив воду, добавил Ганнибал. Затем взял плед сам и пошёл к дверям из спальни. Уинстон уже нетерпеливо вился там, дожидаясь, чтобы его выпустили. Сделав Уиллу знак идти первым, Ганнибал двинулся за ним на залитый солнцем первый этаж, а оттуда — на кухню. Первым делом Ганнибал пустил Уинстона на задний двор, после чего включил духовку, чтобы нагреть помещение. Проводив Уилла в коротенький коридорчик перед своим кабинетом, Ганнибал открыл дверь. Уилл теперь почти никогда не оставался сам. Встав на пороге, он наблюдал за опустившимся на колени и разжигающим камин Ганнибалом, периодически поглядывая назад. — Он вполне может побыть пару минут в одиночестве, Уилл. Не переживай, — не отрываясь от своего занятия, сообщил Ганнибал. — Что, ты у нас теперь читаешь мысли? Ганнибал улыбнулся. — К твоему сведению, я не верю в такие вещи. Во внушение и даже гипнотизм — безусловно. Но в данном случае я всего лишь хорошо тебя знаю. Ты ни капли не скрываешь, куда устремлено твоё внимание. Встав, он вернулся обратно на кухню, с Уиллом по пятам. Подойдя к двери на задний двор, Уилл покосился на Ганнибала и обнаружил, что тот стоит неподалёку и внимательно на него смотрит. — Можно мне?.. — спросил Уилл. Ганнибал наклонил голову в знак согласия, и Уилл взялся за дверную ручку. Повернув её, он потянул дверь на себя, и его ступни тут же обдал поток холодного воздуха, морозного и почти чересчур свежего. Уинстон уже ждал под дверью, торопясь вернуться туда, где было хоть немного теплее. Запустив его в дом, Уилл закрыл дверь. Его ладонь продолжала лежать на дверной ручке. Закрыв глаза, он пожевал нижнюю губу, давая себе время, чтобы подавить распирающее его изнутри томление. Затем он разлепил веки, протянул руку к задвижке и заставил себя её защёлкнуть. Почувствовав приблизившегося Ганнибала, Уилл послушно выгнул шею ему навстречу, и Ганнибал прижался к его уху губами, кажущимися теперь слишком тёплыми. Уиллу приятно было его порадовать. Он себя за это ненавидел, но от правды было никуда не деться. Вот она, его маленькая награда за хорошее поведение. Всё его сердце так и ныло от желания снова открыть ту дверь и выйти наружу, как бы холодно там ни было. — Если хочешь, могу отрезать лишнее, — предложил Ганнибал. — Э-э? — сперва Уилл решил, что Ганнибал говорит о его сердце, но затем сообразил, насколько это было маловероятным. Нет, Ганнибал продолжал беседу, которую они начали наверху. Уилл задумался над этим предложением. У Ганнибала была твёрдая рука, и, учитывая его перфекционизм, результат вряд ли мог оказаться хуже любых других стрижек Уилла. А даже если бы и выяснилось, что это единственное, в чём Ганнибал плох — не то чтобы Уилла теперь видел кто-то ещё. — О! В смысле... Да, думаю, как-нибудь можно было бы. А ты когда-нибудь кого-то стриг? — с любопытством спросил Уилл. Ганнибал, похоже, не сразу отреагировал на этот вопрос. На какое-то мгновение его взгляд сделался далёким и задумчивым. Отойдя, он взял со столешницы оставленный там вчера нож и положил рядом с выбранной шинковочной доской. — Очень давно. Но даже несколько раз, вообще-то, — признался он. Затем открыл холодильник и вынул оттуда упаковку бекона и несколько других продуктов. — Думаю, сегодня утром стоит приготовить что-нибудь простое, — продолжил он, с мнимой (Уилл в этом ни капли не сомневался) хладнокровностью меняя тему, чтобы не рассказывать о себе большего. Здесь явно крылась какая-то история, которую Ганнибал не любил вспоминать. Ноющее томление вернулось, на этот раз по совершенно другому поводу. Подобные эмоции трудно было подавить, когда они возникали, и Уилл полагал, что большая их часть исходила не от него. Не все, но некоторые. Хотя он бы соврал себе самому, если бы сказал, что не хочет услышать ту историю. Что ему не любопытно. Уилл хотел узнать Ганнибала Лектера, даже сейчас. Не исключено, что сейчас — наоборот, даже больше, чем прежде. Когда Ганнибал перестал кружить по кухне, Уилл подошёл к нему со спины и обнял за талию. Мысленно говоря себе, что здесь холодно, а Ганнибал был таким тёплым. Уилл смотрел, как Ганнибал нарезает длинные полоски мяса на более практичные ломтики поменьше. — Простое — это хорошо. Я люблю простую еду. Не забывай, что из-за нехватки времени я довольно долго жил на дешёвых сэндвичах и тостах из ближайших супермаркетов. — Как будто я хоть когда-нибудь смогу об этом забыть, — недовольно заметил Ганнибал. Потянувшись, Уилл взял одну из вынутых им банок и прочёл этикетку. — Паста мисо? Кажется, у нас с тобой очень разные понятия о том, что считается простой едой. — Простота не всегда означает лёгкость приготовления, — отозвался Ганнибал. — А лёгкость приготовления не всегда означает использование продуктов, которые обычно под рукой. Знаю. И всё-таки… — В данном случае это как раз продукты, которые были у меня под рукой. Просто я предпочитаю оснащать свою кухню основательнее, чем большинство других людей, — сообщил Ганнибал. После чего подкорректировал огонь, поставил на конфорку сковороду и вручную выложил туда бекон. Уиллу стало интересно, обжигался ли он когда-нибудь во время подобных действий. Даже если да, вряд ли его это остановило. Похоже, мало что могло помешать Ганнибалу в точности следовать своим желаниям. Уилл старательно подобрал свои дальнейшие слова. — Много еды, как для одного человека. — Теперь — для двоих людей. — И собаки. — И собаки, — согласился Ганнибал. — Ты любишь готовить. Тебе нравится угощать других приготовленной тобой едой, но ты ведь нечасто устраиваешь званые ужины… Или, по крайней мере, нечасто их устраивал за время нашего знакомства. — Некоторые деликатесы сложно добыть за короткий срок. — А остальное? — Мне начинает казаться, что меня допрашивают. Какой ответ ты ищешь, Уилл? Уилл задумался над этим вопросом. Попытался прикинуть, стоит ли ему Ганнибала умаслить, или лучше придерживаться более прямого подхода. И всё это время он продолжал чувствовать движения и сокращения Ганнибаловых мышц, пока тот готовил завтрак. — Тебя это успокаивает, да? Тебе нравится быть окруженным едой, — сказал Уилл. — Да, — ровным тоном согласился Ганнибал. И тут же быстро добавил: — Но это не потребность.