Городские легенды

      — Ах ты, чёрт, порезалась, — девушка собирала осколки зеркала с пола.       — Семь лет невезения, — проскрипел из-за спины старческий голос.       — Я в эту чушь не верю, ба, — Анна хмыкнула, гордо поднимая нос.       — Ну-ну, — проскрипела старушка, и девушка услышала тяжёлые удаляющиеся шаги.       Она аккуратно собрала все до единого осколки и выбросила в мусорное ведро. Потом обмотала порезанный палец пластырем и стала собираться. Анна спешила на тренировку — она молодая спортсменка, подающая большие надежды. Тренер её постоянно ей об этом твердит. Выкрашенные в красный длинные волосы девушка собрала в высокий хвост, надела спортивный костюм, кроссовки и, подхватив сумку с формой для зала, вышла из дома. Транспортом Анна не пользовалась принципиально, а потому бодро шагала по пыльным улицам города. Было душно и пасмурно, но дождя определённо не предвиделось. И всё же, такая погода не особенно радовала Анну. К тому же, ветер непрерывно отправлял ей в лицо горсти мелкого колючего песка, который едва ли не резал кожу.       В раздевалке спорт-комплекса Анна не глядя сунула руку в сумку и тут же наткнулась на что-то острое. Из пальца пошла кровь, и девушка поспешила посмотреть, что же оцарапало её. Это оказался осколок зеркала. Анна достала его и смотрела, как по нему скользит тонкая струйка её крови.       — Чёрт, опять, — зло прошипела она. — Странно, всё же. Я вроде все осколки выбросила.       — Аня, хорош копаться! — пророкотал голос тренера, и девушка, лишив осколок внимания, швырнула его в урну. Она и не видела, что крови на нём уже не было.       Тренировка проходила из рук вон плохо: мяч Анну не слушался, по кольцу не попадал, при ведении выскальзывал. Тренер только качал головой, а сама девушка никак не могла понять, почему же ей не удаются столь привычные для неё действия. Даже новички, и те были лучше Анны. Она злилась, чертыхалась, но ничего не помогало. Зал и мячи были будто бы против неё.       После игры вся команда тренировала штрафные броски. Кольцо расплывалось перед глазами Анны, тряслось, и она никак не могла собраться. Из пяти попыток только один мяч достиг цели, и то это было больше похоже на случайность, чем на намеренное попадание. Тренер заметил перемену в своей студентке и подозвал её.       — Тебе нехорошо, Ань? — спросил он, когда девушка остановилось рядом с ним.       — Не знаю… — она вздохнула. — Вроде всё в порядке, но никак собраться не могу.       — Может, у тебя случилось чего?       — Нет, Борис Сергеевич, ничего… — Анна нахмурилась. — Разве что, зеркало перед тренировкой разбила, но это же просто глупое суеверие.       — Ты думаешь, я на каждую игру талисманы из-за глупых суеверий таскаю? — тяжело вздохнул тренер. — Сходи к гадалке какой, чтобы проклятие снять.       — Глупости, — отрезала девушка. — Это же просто кусок стекла!       — Ну-ну, — пробормотал тренер. — На сегодня всё, — объявил он на весь зал, — увидимся завтра.       Анна переобувалась в свои уличные кроссовки, как вдруг ощутила резкую боль в пятке. Носок быстро пропитался тёплой жижей и прилип к ноге. Девушка осторожно сняла его и бросила на пол. На стопе красовался длинный неровный порез. Анна несколько секунд внимательно на него смотрела, а потом обратила внимание на кроссовок. Там нашёлся ещё один осколок, другой, не тот, что она выбросила из сумки. На одной ноге девушка допрыгала до урны и швырнула второй осколок туда. Краем глаза она заметила идеально чистую поверхность того куска зеркала, что был отправлен туда несколькими часами ранее. «Странно…» — подумала Анна, доставая из небольшого шкафчика раздевалки аптечку. Она туго перебинтовала ногу, неаккуратно перемазав её зелёнкой — руки всё ещё не слушались её так, как надо.       Девушка шла домой, прихрамывая, стараясь не наступать на пятку. Бинт неприятно врезался в кожу, нога под ним ужасно чесалась, но Анна не могла позволить себе сделать этого. А потому она терпела, продолжая шагать домой. Пыль летела ей в глаза, заставляя их слезиться, ветер путал и рвал волосы, все светофоры на её пути были красными. Даже ветки деревьев, и те всё пытались оцарапать, дёрнуть, зацепить девушку.       Дома было пусто. Бабушка ушла куда-то, не оставив даже записки. Анна пропрыгала в свою комнату, захватив аптечку из ванной, и упала на диван. Девушка размотала бинт, осматривая свою неприятную рану. Аптечку она открыла не глядя и на ощупь нашарила в ней перекись водорода, которой щедро полила порез. Ватку Анна аккуратно завернула в бинт и полила йодом, чтобы бережно примотать к ноге. Она подумала, что кто-то может желать ей насолить, но кто бы это мог быть, в голову ей не приходило. Она уже хотела закрыть аптечку и унести обратно в ванную, когда встретилась взглядом с собственным отражением в осколке зеркала, прикреплённом к крышке. Анна вздрогнула и поспешила её захлопнуть. Сердце её бешено колотилось, заходясь в своём ритме.       Чуть отошедшая, девушка достала мягкое одеяло, завернулась в него и с ногами устроилась на своём диване. В окно били лучи заходящего солнца, кое-как пробивающиеся сквозь не до конца рассеявшиеся облака. Свет резал Анне глаза, но она не шевелилась, даже не моргала. Осколки пугали её. Они были повсюду, ей мерещилось, что вся комната в этих осколках — чистых и окровавленных.       Проснулась Анна от звона стекла. Как уснула, она и не заметила. Ночь укутала всё темнотой, бархатисто-синей, глубокой. Облака совсем раздуло, но девушка не могла видеть звёзд — только их отражения в бесконечном числе осколков, что были повсюду. Казалось, что если только шевельнуться, они тут же разрежут кожу. Анне показалось, что осколки только и ждут её движения, хищно уставившись на неё. Девушка задрожала, и осколки отозвались одобрительным звоном. В мгновение ока они развернулись так, что Анна видела сотни своих отражений, искажённых, уродливых. Липкий страх сковал девушку, она старалась забиться подальше в угол, чтобы только не видеть этого, не слышать звона осколков.       Наутро Анну нашла бабушка. Из груди девушки, упавшей ночью с дивана, торчал узкий осколок зеркала. Крови совсем не было, и тонкая полоска стекла блестела первозданной чистотой. «Хищное зеркало… Всю кровь Анечки выпило…» — старушка без сил сидела рядом с внучкой, сотрясаясь в беззвучных рыданиях, не в состоянии даже позвонить родителям Ани с такой печальной вестью.