Тайны за семью печатями

      — Поверить не могу, что мы отпустили их туда, — пробормотал Леголас. Тауриэль покачала головой, взглянула на него краем глаза:.       — Если бы они ещё нас спрашивали.       — Но Амариэль храбрая и самонадеянная, а Фисэмар…       — Слишком сильно её любит? — усмехнулась эллет. Принц ответил ей почти идентичной невеселой ухмылкой:       — И это тоже. Но больше доверяет. Да я и сам доверяю, это она ведь, а не я, в военном деле с восьми лет. Но что мешает мне бояться за неё?       — О-о… Ничто никогда не помешает, mellon. Если уж мне за Фисэмара страшно каждый раз, когда он за пределы цитадели выходит… Здоровое опасение — не то, чего нам нужно остерегаться сейчас. Особенно в отношении этих двоих.

***

      Амариэль всегда считала, что здравого смысла не существует. Бывают те, кому очень нравится искать его, хотя в лесу, где тебя может убить всё, что угодно, включая туман, даже это звучит довольно глупо. Лорд Фисэмар всегда относился к «тем». Ей было просто интересно, передумает ли он после этого случая?..       Нагота не смущала вовсе. Даже если кучке тварей казалось, что они смогли напугать несчастную маленькую эльфийку, порвав всю имеющуюся на ней одежду, это было далеко от истины. Смутил только холод и неприятное прикосновение обнажённых частей тела к каменной стене, но она не была нежна настолько, чтобы действительно обращать на это внимание. Другой вопрос состоял в том, для чего они это сделали, ибо после весьма жёсткого ответа «нет» на один из их вопросов, Амариэль очень сомневалась, что ей подарили бы новое платье.       — Дарс. Кнут.       Амариэль взглянула на этого Дарса краем глаза. Долговязый, довольно подтянутый, но точно ещё очень юный мальчик смотрел на неё со смесью восторга и жалости. Ей не нужно было обладать чарами леди Галадриэль, чтобы знать, что меньше всего на свете он хотел бы кого-то ударить… А ещё, что он совершенно точно не справится.       Она и у Фисэмара видела таких новобранцев иногда — физически очень сильных, но… Разваливающихся от любого прикосновения, от любого строгого слова, от перспективы убивать уж тем более. Они надолго не задерживались. Силу духовную не могла заменить никакая другая сила.       — Ты ведь знаешь ответы, — проговорил мальчик. Его голос дрожал так сильно, что зарождающаяся в сердце Амариэль жалость быстро превратилась в отвращение. Длинный чёрный кнут в его руках смотрелся до ужаса нелепо. Нет, здравого смысла не существует, совершенно точно… — Скажи нам. Мне не придётся это делать.       — Я ничего не знаю, — повторила она, кажется, в сотый раз, и опустила голову, позволяя себе выдохнуть, когда горячий лоб лёг на холодную каменную стену. Они не только связали её. Они сделали что-то с её кровью, и оставалось только надеяться, что это что-то не убьёт её в ближайшие несколько часов. — Я не знаю ни короля, ни даже тех, кто знал бы короля. Он не допускает…       Прежде чем она успела закончить, откуда-то сверху донеслось рычание. Амариэль уже слышала его, прежде чем её схватили, приставили лезвие к горлу и, протащив не одну милю по лесу, привязали к этой проклятой стене. И откуда у людей и орков столько выносливости?..       У мальчишки отобрали кнут. Его взял другой человек, не такой высокий, с огромным животом и синевато-красным лицом. Как вот это умудрилось ранить лорда Фисэмара?       У Амариэль было слишком много вопросов, которые не следовало задавать вслух. Она коснулась большим пальцем кольца на безымянном, посылая наставнику короткую волну магии. Слишком короткую, чтобы действительно помочь. Просто чтобы он почувствовал тепло её fea.       — Я больше не стану спрашивать, — предупредил человек с кнутом.       — Я всё равно ничего не знаю, — выдохнула эллет. — А моя жизнь ничего не стоит.       Свистнул рассечённый воздух.       Этот звук показался ей страшнее свиста стрел в самом жестоком бою. Её сердце на мгновение остановилось, дождалось, когда кнут с треском опустится на бледную спину, и только потом забилось яростно, отчаянно, где-то в горле. В горле же зародился крик.       За секундой сильной боли последовало смутное ощущение прохлады — кровь, не иначе. Амариэль прикусила губу, чтобы отвлечься и не позволить себе кричать. Ни к чему это с первого же удара. Дадут хотя бы десять — тогда можно будет.       — О, — раздался каркающий голос. — Этот очнулся.       — Разверни его… — велел другой, холодный и властный. — Да и её тоже.