Игра.

Абсолютная темнота... Душная спальня, тихое дыхание рядом и невыносимое возбуждение, пульсирующее, истекающее. Му Цин лежит на постели, широко разведя стройные ноги. Его тело слегка подрагивает от предвкушения ласки и страсти. Не хочет он нежностей, хочется силы и быстроты. Фэн Синь садится между коленей, ведёт ладонями по бокам, груди, по шее, слегка сдавливает горло, наклоняется и целует. Сюаньчжэнь отвечает быстро, цепляется за плечи мужчины, шепчет томно: — Будь груб со мной. Выеби, не жалей. — Я не могу, — Наньян ласково посасывает мочку уха, играя с небольшой сережкой. — Пожалуйста. — Нет, я не хочу с тобой этого. Не могу, милый мой. Нежный поцелуй под шеей, мокрый язык на сосках. — Ай, пожалуйста. Назови меня грубо, схвати за волосы, оттаскай как проститутку. Пожалуйста, черт, пожалуйста. — Я не могу, пойми. Я люблю тебя. Нельзя делать больно. — Это не больно. Прошу. Хочу кончить... Пальцами тогда, чтобы грубо. И отшлепай. Сильно, пожалуйста. Прямо там, ладонью по мокрому... Фэн Синь цокает языком. Он действительно не может. Разве с этим нежным телом можно так поступать? Разве его теплое лоно можно осквернить болью и пошлостью? Только любить и ласкать. Обожать. — М-м, — Му Цин изгибается и сводит ноги вместе, чтобы сжать, получая хоть какое-то удовольствие внизу. — Тогда просто будь резок. Не надо ничего, просто трахай. Ну, хоть что-то. Не хочу нежно. Не хочу. — Тише, маленький. Всё хорошо будет. Я всё сделаю для твоего удовольствия. Повернись. Сюаньчжэнь послушно ложится на живот, вслушиваясь в шорохи, в собственные ощущения. Фэн Синь ведет рукой по ровной спине, гладит ягодицы, а потом слегка размахивается, бьет по коже ладонью. Му Цин от неожиданности вскрикивает. — Больно? — адская тревога в голосе. Нельзя же так, но упертый, красивый идиот шипит: — Нет. Ещё. Его продолжают лупить, несильно, но молочная кожа краснеет быстро. Спустившись вниз, Наньян языком зализывет покраснения, целует места ударов. — Прости. Ладонь гладит между половинок ягодиц, проскальзывает ниже, где все мокрое и горячее, скользя ребром между половых губ. — Блядский боже, ты весь течешь. — Хочу отсосать тебе, — Му Цин облизывается. — Трахни меня в рот. Па-а-альцами, сильнее, А-Синь. Погладь... Ах, господи. — Ты специально это делаешь, да? — Прошу. — Не играй со мной, — Наньян замирает, размазывая влагу по бедрам и ощущая, как горит его мужчина. — Я не буду делать тебе плохо или резко. Трахать в рот - только не тебя. Иди ко мне. Давай. Он подползает ближе, целуется ласково, а потом хрипит: — Ты боишься чего-то? Почему ты носишься со мной, будто я сломаюсь от силы? Фэн Синь хватает его за шею, тянет голову на себя. — Да потому, что ты мое счастье, моя любовь. Я не могу. — Потом осекается, будто что-то понимая. — О, тебе мало нежностей? Я не удовлетворяю тебя возможно? Как это делали другие? Ебали тебя? Вот так? Хватает за волосы, утыкая чужое, невыносимо-прекрасное лицо в подушку. Му Цин закрывает глаза, лишившись зрения и воздуха. Какой-то секундный страх пробежал по коже, но тут же затерялся. Это же Наньян, не те, не другие, которые и не ласкали толком. Ну что плохого ему сделает Фэн Синь? Его заботливый и такой добрый человек. Тот снова шлепнул его по ягодицам, попадая пальцами по промежности, - от чего Сюаньчжэнь дернулся, - погладил влагалище и присосался губами. Му Цин охнул, подкинул бедра навстречу языку, но был прижат обратно. — Лежи ровно! Мокрый, черт, ты охренеть какой мокрый. — Угу. — Течешь, мой сладкий. Хочешь? Наньян снова с нажимом провел вверх-вниз, пошлепал по входу, слушая влажное хлюпание, а потом ткнулся на пробу кончиком пальца. — Как думаешь, смазка нужна? Ты скользкий. Но все равно, слегка смазав член, он толкнулся вперед, проникая в податливое лоно, которое тут же расстянулось и сжалось вокруг члена. Никакого медленного ритма, никакой паузы, чтобы привыкнуть. Фэн Синь сорвался в быстрый темп сразу, слушая, как Му Цин глухо стонет в подушку. Проникновение не было для него больным, но Наньян баловал его всегда, войдя, давал минуту на привыкание. Просто замирал, гладил и нежил. Не сейчас. Сюаньчжэнь вскрикнул, когда головка проникла глубже, от чего имевший его мужчина прижался своим лобком к округлым ягодицам. Сейчас бы приласкать себя, дотронуться до чувствительного клитора, но это было нереально, оставалось только ждать смены позы. Наньян все ещё трахал его, прижимаясь животом к спине и лишь через некоторое время перевернул Му Цина, снова скользко вошел, задвигался быстро. — Не смей касаться себя. Кончишь так. — Нет! Я не... — Закрой рот, ты слышал мои слова. Это ли та грубость, которую так просили? — Ноги выше! Под коленями обхвати. Огенное наслаждение прошибло позвоночник. Му Цин закричал, ощущая, как внизу зарождается огненное удовольствие. Главное, чтобы Наньян не сбился, иначе все будет напрасно. — Ты всегда сильно течешь. Всегда. Тот шептал ему на ухо, подстегивая. — Мой маленький. Хочется трахаться? Грубо, да? — потом обессиленно выдохнул, — я не могу, я все равно не могу так с тобой. — Не останавливайся, не сейчас! Ах! — Сюаньчжэнь уронил ноги на постель, вцепился ладонями в спинку кровати, сжимая. — Ещё! — Не могу иметь грубо. Тебя я обожаю. Я не могу сделать это с тобой, говорить грязь! Поэтому шептать я тебе буду о том, как сильно люблю. Как хочу постоянно. Как думаю о том, что ты счастлив. Или я. Как хочу целоваться с тобой каждую минуту. Как хочу заниматься любовью в каждом уголке нашего дома. Но я хочу кое-что, можно? Хочу кончить в тебя. Хочу, Му Цин... Позволь мне в тебя... Я очень сильно тебя люблю! Пожалуйста, пожалуйста.... Обхватив мужчину одной рукой за талию, а пальцами второй стал ласкать клитор, Наньян увеличил скорость. Сюаньчжэнь всхлипывал, стонал, жмурился и кричал моментами. Сходил с ума. Сгорал от страсти. Еще немного. Вот-вот... Лишь бы не остановился! Только не сейчас! Горячее семя брызнуло внутрь, обжигая нежные стенки внутри, но Фэн Синь не остановился, продолжил толкаться, слушая охуенные, мокрые звуки. В голове что-то взорвалось. Му Цин сжался на члене, закричал отчаянно, ощущая, как резкая волна накатывает, сбивается пульс, подскакивает давление. Ему показалось, что он умирает. Перед глазами потемнело, а внизу скрутило болью и спазмом. Он свел ноги и словно в бреду забормотал: — Дай мне. Дай кончить. Дай, пожалуйста. Пожалуйста. Выгнуло его прилично, чуть ли не подбросило на постели. Он судорожно заметался на постели, кусая ладонь. Фэн Синь задохнулся, вышел из растраханного тела, спустился вниз и принялся лизать покрасневшее лоно, но Сюаньчжэнь судорожно выдохнул, а потом разрыдался... — Эй! — Наньян испуганно подскочил, обхватил его лицо ладонями. — Маленький, что? Я сделал больно? Где болит? Скажи мне, что я сделал? Я помогу, только не молчи. — И... Ид-ах-диот... — тот всхлипывал и пытался унять дрожь. — Я сейчас умру. Пальцами, хотя бы... Помоги. Пом... Его колотило слишком сильно, а потом резко отпустило, вместе с небольшим количеством влаги, струйкой оросившей простыню. Оргазм был невероятный, Му Цин все ещё всхлипывал, сжимался, пытался отдышаться и, видимо, провалиться сквозь землю. Фэн Синь стал взволнованно гладить его тело, успокаивая, но тот все ещё рыдал, а потом оттолкнулся и, кое-как поднявшись, умчался в ванную. Наньян с перепуга погладил влажный след на простыне и улыбнулся: ничего страшного, просто сильный оргазм. Му Цин успокоится и вернётся, но того долго не было, а когда мужчина зашёл к нему, то застал сидящем на полу. — Что такое? — Стыдно, — Сюаньчжэнь шмыгнул носом. — Грязно. — Ты с ума сошел? Ты из-за... — Не знаю, это было, — Сюаньчжэнь потуже завязал пояс на халате, — мерзко, наверное. Я ещё никогда такого не ощущал и не делал. Это всё женские штучки, но... Мне кажется это позорно. Фэн Синь, если тебе было неприятно, я пойму. Постараюсь больше так не делать, если ты захочешь, конечно, меня снова. Наньян обхватил его за талию, с силой дёрнул на себя и прижал ближе. Обнял крепко, но нежно, поцелуем приласкал розовеющую щеку. — Да для меня это высшая похвала, слышишь? Смотреть, как кто-то кончает в твоих руках от тебя же - такое дикое удовольствие! Я рад, что могу подарить тебе такие ощущения. Ты - невероятное мое чудо, у нас будет ещё множество такого, я обещаю тебе. Если только ты захочешь, если было приятно. — Это было очень тяжело, но так... Это что-то офигенное, — Му Цин кротко улыбнулся. — Мне кажется, я некрасив, когда кончаю. Но мне с тобой и не хочется думать об этом. — Ты красив. Очень и очень. Но ты прав, я люблю тебя всякого. Не выдумывай ерунду, хорошо? Вернёмся в спальню, я заменил постельное. — Я сильно? Ну... — Сюаньчжэнь снова покраснел. — Нет, но несколько капель все же попало. Могло быть больше. — Ой, нет! Заткнись! — его милый возлюбленный быстро выпутался из чужих рук, потоптался на входе. — И так стыдно до безумия, а ты говоришь - больше. Пойдём спать. И лишь засыпая тихо шепнул: «Хочу больше. Однажды. В темноте». Покрутился и выдал: «Люблю тебя».