Пересадка

Оказывается, мужик из одноместного номера был последним, кто говорил с Леной. Картавый следователь ему тоже запретил уезжать из Москвы. Ходит на кухню, пьёт чай каждые полчаса. Прямо как Лена. – Можно я с вами тут посижу? – Можно. Чаю сделать вам? – Нет, я не пью такой, как здесь. А ей вы тоже чай сделать предложили вчера? Как же, блядь, хочется расплакаться, но не могу. – Да – Сделали? – Кипяток долил. – Вы вместе чай пили? Говорили? Что она вам сказала? – Ничего. Я быстро ушёл. А вы, простите, кто? – Меня зовут Ева. – Олег. – Вы расскажете мне, о чём говорили с Леной? – Боюсь, Ева, мне нечего вам рассказать. Зато мне есть, что рассказать. Рассказать бы тебе, Олег, что когда я позвонила её маме, та долго не могла ничего сказать, дышала в трубку и, судя по звуку, что-то пролила на пол, а может и обмочилась. Как вода так же закипает при ста градусах, а небо и земля не поменялись местами? Случился апокалипсис, а я сижу такая же, как всегда, хотя я должна распасться на молекулы, и ты, Олег, должен, сука, просто сгореть и развеяться пеплом по ветру. Работница хостела Гаянэ, которая обнаружила Лену, подсаживается к нам за стол, смотрит растерянно, спрашивает: «Вы хорошо её знали?». – Нет, – отвечает не сгоревший Олег. Говорю, что это девушка моя. – Блядь, – говорит Олег. – Мои соболезнования. Девочка смотрит так печально, как будто это я должна пожалеть её. Олег этот как-то моментально понимает, что мне нужно, и предлагает выйти покурить. «Только нечего». У меня электронная, а вот бабуля из нашего номера курит синий Winston, я стреляю у неё сижку для Олега, он ждёт меня у порога. Курим. – Странно это всё. Лену убили, а мне нечего делать. Обычно, когда кто-то умирает, начинается суета. Тут заплатить, там оформить, вещи куда-то деть, организовать похороны и поминки... – Да? Не знал. – У вас что, никто не умирал? Даже бабушка или дедушка? – Только сослуживцы, это по-другому. – Бля, сослуживцы… Вы в горячих точках служили? – В Сирии. Ев, извините, но «горячие точки» – это что-то из геологии. Ненавижу это выражение. – Почему? – Потому что вещи надо называть своими именами. В Сирии гражданская война. Люди оттуда массово бегут. Мне иногда кажется, что все уже сбежали, но бегут новые. Народу там убивают столько, что никто их не считает. И это называют «горячая точка». Вот на электронной курилке у вас – горячая точка, а в Сирии пиздец. Хочу спросить: «И нахуя ты в этот пиздец поехал, мужик?», но сил нет. Вместо этого делаю последнюю затяжку и говорю: «Спасибо, что позвали покурить. Я вот с вами говорю, и будто бы уже что-то делаю. Кстати, Олег, давайте на ты?».