- Он тебе так важен, что и умереть нестрашно?!

На часах ровно восемь утра. Уставший и вымотанный бета идёт по направлению в палату, в которой вот уже вторую неделю не было ни одной счастливой улыбки. Хан сам переживает за этого пациента, хотя за столько лет работы врачом эти чувства должны были притупиться. Зайдя на утренний обход в палату №11, Квон Хан видит сгорбленного альфу, который даже во сне не отпускает руки своего омеги. Такую сильную связь между людьми без меток видит раз третий. Это чрезвычайная редкость. — Тэхён, просыпайтесь. Мне нужно осмотреть пациента. Альфа с трудом разлепляет глаза. Снова уснул только под утро. Не отпускает Чонгука, постоянно рассказывая о мелких событиях в жизни других. О своей рассказать нечего, кроме палаты толком ничего и не видит; просит прощения, моля о единственном — только бы они выжили. Больше ничего не нужно. Готов местами поменяться, только бы не видеть и не чувствовать всего этого ужаса. — Да, конечно. Я скоро. Врач прекрасно знает, что сейчас альфа выбежит из палаты, быстро купит себе кофе и вернётся. Сам неоднократно просил начать нормально питаться. Альфа гаснет на глазах, щёки стали впалыми, а под глазами тёмные синяки. Вторую неделю питается кофе и сэндвичами из автомата. Друзья иногда приносят ему нормальную еду, но затолкать её в Тэхёна та ещё задача. Улыбку его он ещё ни разу не видел, только беспрестанные слёзы и появившееся отчаяние в глазах. Пока альфа гробит желудок кофе из автомата, бета берётся за работу. Показания улучшились. Есть чем обрадовать альфу, когда тот вернётся. Пока Квон осматривает и занимается перевязкой, замечает еле слышное шипение. — Чонгук, вы меня слышите? Я ваш лечащий врач, Квон Хан. — Тэ… Тэ. Понять, что именно сипит омега не составляет большого труда. Пара, он попросту нуждается в своём человеке. — Ким Тэхён сейчас вернётся. Пожалуйста, посмотрите на меня, — омега промаргивается и выполняет просьбу. Смотрит на врача, почти не видя того, всё расплывается перед глазами. Квон отмечает для себя — зрачок реагирует хорошо. — Пошевелите, пожалуйста, руками, — омега выполняет. — Хорошо. Теперь пальцами ног. Отлично. — Тэ… где Тэ? — Подождите секунду, — Хан выходит из палаты и замечает альфу, который быстрым шагом направляется обратно. — Тэхён, Чон Чонгук пришёл в себя. Только будьте тише и аккуратны. Состояние пациента потихоньку стабилизируется, — в глазах напротив мелькает неверие. Альфа буквально влетает в палату к омеге. — Чонгук, родной, я здесь, маленький мой. Здесь, — без умолку шепчет, падая на колени возле головы омеги. Видит как слёзы катятся у того по щекам, но свои совершенно не замечает. — Родной… — Тэ, я… я так испугался. Я хочу сесть, — на отказ не обращает внимания, — помоги мне. Против слов этого человека Тэхён не пойдёт никогда. Со всей нежностью и аккуратностью помогает принять полуседячее положение, облокачивая на подушки. Чонгук всё ещё слаб. — Зайчонок, прости меня. Я виноват, — опускает голову. Не уверен, что его простят. Ему кажется, что омега не простит его за тот пережитый ужас, что он испытывал эти два дня. И будет за что, альфа будет полностью с ним солидарен. — Тэхён, посмотри на меня, — отказ. Чонгук поднимает руку, чтобы дотянуться до лица альфы, но шипит от боли в груди. — У тебя ребро сломано, не делай, пожалуйста, резких движений. — Тогда сядь рядом и просто обними меня. Ты мне нужен, — Чонгук и хочет пожурить альфу, что строит из себя виновника всех бед на планете, только у него нет на это сил. Тэхён в эту же секунду выполняет мини-приказ: садится рядом и заключает Чонгука в самые мягкие и тёплые объятия. Зарывается носом в макушку, пока Чон носом тычется в шею. Ему так не хватало этого запаха. — Не вини себя. Я здесь, рядом. Всё хорошо, — наконец спокойно, не нужно бояться и постоянно трястись за жизнь. С ним рядом его альфа. — Зайчонок, как ты себя чувствуешь? — не отпустит никогда теперь, только если услышит это из уст омеги. — Хорошо, почти не болит, — омега в руках резко дёргается, шипя от боли. Обхватывает руками живот и смотрит прямо в глаза. — Малыш, как малыш? Он жив? Тэхён кладёт руку поверх рук Чонгука. — Малыш жив. Есть проблемы, но у нас всё получится. Веришь? — Верю, я тебе верю, — успокаивается после ответа. Ему было важно услышать, что с ребёнком всё хорошо. — Ложись ко мне. Мне не хватает твоего запаха. Запах альфы для любой омеги является важной и неотъемлемой частицей. Он окутывает, защищает, даёт уверенность и почву под ногами. А для беременной это всё удваивается, а то и утраивается. Альфа ложится на самый край, давая больше места Чонгуку. За него цепляются совсем слабо. Руки Тэхёна не отлипают от совсем малость выпуклого живота. Гладит и дарит тепло. — Расскажи, что значит есть проблемы? Только правду, — этот шёпот делает больно. Киму не хочется об этом говорить. — Зайчонок. Малышу было плохо так же, как и тебе. Твой лечащий врач обратил внимание, что живот и грудь единственные места, на которых меньше всего следов, относительно с остальным телом. Он похвалил тебя за тягость сохранить жизнь нашей крохи, — целует в макушку. — Доктор предложил сделать аборт, потому что велика вероятность выкидыша, — чувствует мокрые дорожки на своей шее. Самому больно такое говорить. — Нам нужно принять решение. — Что ты думаешь об этом? — всё также шёпотом. — Вы для меня важны оба. Я приму любое твоё решение. Это твоё тело, твой организм, я не имею права решать за тебя, — за него цепляются крепче. — Тэ, я не сделаю аборт. Что бы мне не пришлось пережить, я не сделаю. Никогда, нет, — омега начинает дрожать, а по щекам катятся новые слёзы. — Маленький мой, родной, я знаю это, у нас всё обязательно получится. Только не плачь больше, не нервничай, — кивок, — мы полежим ещё немного, а после я пойду и скажу это доктору Хану, и он тебя осмотрит. Так пара и поступила. Ким сразу сообщил доктору Хану о решении об отказе на прерывание беременности. Его пара сказала своё решение — любыми способами сохранить жизнь ребёнку. А Хван и не стал настаивать, такие сильные чувства не хотелось подкосить трагедией. Пока Чон проходил всевозможные процедуры и сдавал различные анализы, Тэхён позвонил всем и обрадовал. Уже завтра вечером Чонгуку стоит пережить наплыв переживающих за него людей.

***

«Как ты? Что болит? Как себя чувствуешь? Тепло? Удобно? Проголодался?» — эти вопросы одолевают Чонгука уже на протяжении часа. Он безумно скучал по этим людям, но их сейчас очень много. Его, в прямом смысле этого слова, хотят «зазаботить». — Со мной всё хорошо. У меня особо ничего не болит. Мне тепло, удобно и ещё одна подушечка мне не нужна, — смотрит Джину в глаза, — и нет, Джинни, я не голодный. Тэхён меня сам кормил. Всё? На все главные вопросы ответил? — кивки. — Вот и славно. Давно Чонгук так не злился. Гормоны дают о себе знать, так что Ким обнимает и поглаживает по животу, успокаивая. — Ребята, давайте не будем забывать о том, что я беременный, а не больной? Врач лишь убедится, что мне и ребёнку ничего не угрожает, и со спокойной душой я поеду скоро домой. Правда, Тэ? — Абсолютно. Сегодня наконец из палаты №11 слышался заливистый смех. Улыбки сияли на лицах, и сходить, кажется, вовсе не планировали. О произошедшем никто не говорил, решили создавать новые приятные события и воспоминания. Такого человека как Пак Сэхёк никогда и не существовало в их жизнях. Квон Хан сказал альфе, что позже даст направление к психологу. Это непростой, но обязательный момент. После того, что пережил омега психологические травмы могут проявляться не сразу, потому всё нужно тщательно проработать и убедиться, что проблем в будущем не будет. Тэхён согласился и поблагодарил бету. Квон Хан для Кима за эти недели стал больше, нежели просто лечащим врачом его Гука, он стал немой поддержкой. Давал надежду и был тем стержнем для веры в лучшее. Именно это Тэхён сегодня и сказал Хану в присутствии всех друзей и Чонгука. Все присутствующие поддержали альфу и тоже поблагодарили от чистого сердца бету.

***

Сегодня пятый день нахождения Чонгука в больнице в сознательном состоянии. Как говорит Хан, самое страшное позади. Омега исправно ходит на процедуры и выполняет все предписания. За приёмами еды и таблеток следит Тэхён. Альфа вообще не даёт что-либо сделать самому, даже с ложечки кормит. Поначалу Чонгук сопротивлялся и противился, говоря, что способен поесть или дойти без помощи до ванной, но после того, как Квон поговорил с ним, перестал. Бета попросил не отказывать и дать альфе заботится о себе в полной мере. Ким безумно перенервничал и ему банально нужно закрепить мысль, что всё позади и Чонгуку больше ничего не угрожает. Настолько сильная опека должна со временем пройти или заметно уменьшиться. За те дни пострадала не только психика младшего. Каждый день палата омеги полна родными людьми. Джин вообще носится как курица-наседка, иногда напоминая второго Тэхёна. Осаждать старшего помогает Намджун. Такое ощущения, что только он понимает, что такое личные границы. Когда пара наконец осталась наедине, Чонгук решил поднять важный вопрос. Это сильно мучит омегу. — Тэ, я больше не могу, — пара лежала в обнимку, но именно сейчас терпение Гука закончилось. Не только Киму тут переживать за свою половинку! А у него ещё и гормоны, потому ему можно, да, он так решил, — нам нужно серьёзно поговорить. Чонгук выпутывается из кокона обнимашек парня и садиться с лёгким кряхтением из-за ребра, смотря на второго предельно серьёзно. Тэхён повторяет позу омеги и садится напротив. — Родной, что-то случилось? — недоумение написано на лице Кима. — Да, и я на тебя очень сейчас зол. — А если я попрошу чуть больше конкретики? — трогать Чонгука сейчас действительно опасно, он является бомбой замедленного действия. За всё время их отношений, а это немало, Ким выучил его поведение. — Ты себя давно в зеркале видел? — кивок. И это правда, как-то не до своего внешнего вида было. — Нет? А я тебе сейчас расскажу. Это не мой любимый Тэша, это не мой медвежонок, этого человека я не знаю. — Зайчонок, я не понимаю… — А что тут непонятного? Ты метр восемьдесят, и я уверен, что весишь меньше меня. А я на минуточку омега с ростом метр шестьдесят восемь. Не видишь проблему? Где мои любимые щёчки? Тэхён расплывается совершенно в глупой влюблённой улыбке. Этих нахмуренных бровок ему очень не хватало. Хочет уже сказать как его перебивают. — Это мне тебя кормить с ложечки нужно. Я-то думал, что решил связать свою жизнь со взрослым альфой, а его есть нужно заставлять. Мне Хан рассказал, что ты две недели на кофе жил, — Чонгук завёлся не на шутку. — Гуки-и, успокойся. Тебе нельзя нервничать, — берёт лицо омеги в ладоши. — Тебя смущает мой вес? — Да, очень. Об твои скулы уже порезаться можно. Где мои любимые щёчки? Где мой любимый бочок, который я кусать люблю? Где? — Тэхён заливается смехом. Это же надо, такое чудо. — А я думал раскачаться, как тебя выпишут. Кубики, все дела, — чмокает омегу в носик. Пошутить — это лучший способ свести скандал или ссору на нет. — Только попробуй, Ким Тэхён. Не будет моих любимых щёчек, не будет и свадьбы. Запомни. Альфа раскрывает рот и закрывает его обратно. Крыть нечем, это ультиматум. — Хорошо, с сегодняшнего дня будешь меня откармливать. Пока это будет заказная или больничная еда, дома сам этим займёшься. Договорились? — Договорились, — укладывается снова под бочок Тэхёна, хотя тут одни рёбра уже. Ситуацию срочно нужно брать в свои руки. Не альфа, а ребёнок. — Мы тебя любим. — И я вас люблю, мои родные.

И вправду омега занялся вопросом восстановления веса Тэхёна. Вернём всё как было. Кубики, ага, конечно. Только щёчки, бочок, и ничего другого.