Есть ли слово что сильнее любви

3 дня спустя смерти Оды Сакуноске

— Какие у него шансы? — глава исполкома Портовой Мафии Дазай Осаму наблюдал с высоты штаб квартиры организации за мигающими огнями ночной Йокогамы. — Какие шансы? Хм… — Огай Мори устало откинулся в кресле, даже не сняв медицинский халат, и достал зажигалку с сигаретой. Притихшая Элис сидела рядом на полу, водя мелком по очередному документу. — Давай посмотрим. Недоедание, следующее за ним физическое истощение, сбитый цикл, стресс и шок вследствие смерти альфы, коим являлся рядовой член Мафии Ода Сакуноске… Я уж не говорю про хронический плеврит и общее слабое состояние организма. У Акутагавы шансов больше умереть еще до родов, чем он вообще доживет до них. В тишине послышался скрежет зубов Дазая. — Как думаешь, учитывая количество врагов, жаждущих свести счеты не только с ним, но и со всей мафией, как долго он протянет? — Предлагаете ликвидировать его за предательство? — Ты прекрасно знаешь, что Акутагава полезен организации. Как и его дар, — Мори выпустил струю дыма в потолок. — Есть методы куда более… Снисходительные, чем банальное убийство. — Акутагава скорее сам умрет, чем пойдет на убийство ребенка, — Осаму отвернулся от окна. В темноте карие глаза отливали кровавым сиянием. — Он не согласится. — Почему ты так уверен? — в голосе босса мафии слышалась доля удивления. — Потому что это все, что осталось от Сакуноске, — Дазай направился к выходу. — Что делать дальше, решать вам, босс. Но все же…

***

Рюноске свернулся калачиком на больничной койке госпиталя, закусив зубами угол подушки. Омега внутри него метался в отчаянии, зовя своего альфу, метка на шее жгла не хуже раскаленного металла. Владелец расемона, самый жестокий омега среди членов мафии, ученик самого Дазая Осаму, сейчас лежал на кровати, разрываясь от боли. И он даже не успел понять, физическая она или душевная. Акутагава помнил, как подслушал разговор Дазая и Мори, после чего последовал за наставником. Но когда он, сметая все на своем пути, ворвался в здание, где произошла дуэль, то увидел лишь Осаму и смертельно раненного Оду. Его истинный альфа даже не успел попрощаться, даже сокровенная фраза из трех слов оборвалась на самом последнем. А дальше лишь саднящее горло от леденящего душу крика, забинтованные окровавленные руки, еле успевшие уберечь голову от удара об пол и кромешная темнота без звуков и видений. Очнулся он уже в госпитале от писка кардиометра. Рядом, на железных стульях спали Гин и Хигучи, тут же проснувшиеся от хриплого кашля. На немой вопрос в глазах и сорвавшееся с потрескавшихся губ «Ода» обе лишь со слезами на глазах и ответом «Мне жаль» покачали головой. Хигучи сжала бледную ладонь в надежде поддержать своего босса. Вопреки своему характеру Рюноске не стал кричать на подопечную, просто слегка сжал в ответ, а после потянул на себя сестру и уткнулся в худые колени, захлебываясь глухими рыдниями. Слезы слезами, но у девушек были обязанности. Они пообещали навестить его, как только будет свободное время. Акутагава вновь остался один. Едва за ними закрылась дверь, он выждал время и разразился воем, обхватывая руками шею, накрывая ладонями пульсирующий болью шрам от метки, немного левее затылка. Так прошло время до вечера. А ближе к ночи дверь открылась, пропуская в темную комнату Огая Мори. — Признаться, я был удивлен, узнав, что Ода был твоим альфой, — босс проигнорировал стул, встав рядом с кроватью. — Ещё больше был удивлен, когда анализы показали седьмую неделю беременности. Почему ты не сказал о своём втором поле? Даже Дазай был в неведении. Догадывался, но не был уверен. Акутугава через силу заставил себя проявить должное уважение к Мори, быстрым движением вытерев изрядно надоевшую влагу с лица. — Прикажете сделать аборт? — голос Рюноске хрипел после многочасовой истерики. — Тогда лучше убейте. Сейчас. Смешок босса резанул по ушам, словно раскат грома. — Твой альфа мертв. У тебя есть три варианта, — Огай внимательно посмотрел на Акутагаву. — Первый, я лично делаю тебе аборт и ты продолжаешь жить дальше, забывая о случившемся, если окажешь сопротивление, то тебя ликвидируют за предательство. Второй — покидаешь страну и Портовую Мафию, дальше твоя жизнь, не моя проблема. Вот только как долго протянет бывший головорез Портовой Мафии, к тому же, омега, на сносях, без покровительства сильного и, особенно в твоей ситуации, влиятельного альфы? В любом случае у тебя будут сутки, а то и меньше, чтобы ты покинул город и никогда сюда не возвращался. — А третий? — Акутагава сжал простынь. Оба варианта его не устраивали, он предпочел бы жить ради памяти своего любимого и растить их общую частичку, сведя к минимуму все риски, пусть даже и в одиночку. — Место Оды Сакуноске займу я, — Огай сверкнул рубиновыми глазами. — Небольшая свадьба для формальности. Разумеется в узком кругу доверенных лиц. Ты станешь моим омегой и примешь мою метку. О ребенке можешь не волноваться, я его не трону. Более того, возьму на себя расходы и прочие моменты, в качестве компенсации, а так же оформлю официальное опекунство на своё имя. Даже позволю Элис-чан нянчится, если захочет. К тому же, с твоим здоровьем требуется едва ли не круглосуточное наблюдение врача. Ты будешь отстранен от работ в поле на время беременности, а так же на период послеродового восстановления, сохранив при этом должность, получишь постоянный медицинский контроль и тогда твой ребенок родится вполне себе здоровым эспером. О тренировках с Дазаем сможешь забыть, я лично займусь этим вопросом. Подумай над этим. Все таки Портовой Мафии будет жаль терять такого перспективного сотрудника. Твой ребенок — плод соития двух довольно сильных эсперов. Подозреваю, что его способность окажется весьма полезной. Рюноске пребывал в прострации — уж больно много поблажек предлагал ему Мори, взамен. Но выбора у него не было. Жизнь в бегах и страхе преследования, или жизнь в более-менее безопасных условиях, пусть даже если ради этого придётся запихнуть куда подальше свою гордость. — Я выбираю третье. Эмоции, отразившиеся в глазах Огая натолкнули на мысль, что Рюноске ещё очень пожалеет об этой затее. — Ах да, и еще, небольшой, скажем так, бонус. Я прикажу, чтобы имя Оды Сакуноске выгравировали на мемориальной доске и обеспечили ему достойные место и памятник на кладбище среди могил верховных членов мафии. Ну или в любом другом месте, на твоё усмотрение. — Но прошу, чтобы вы дали мне с ним проститься. Если его ещё не похоронили. — Разумеется.