Одержимость

You saw the best there was in me,

Lifted me up when I couldn't reach,

You gave me faith 'coz you believed,

I'm everything I am

Because you loved me...

Пальцы невесомо скользят по спине, очерчивая каждую золотистую веснушку в свете неяркого ночника... Хотя, ночник ему и не нужен. Веснушек немного, они почти не заметны, и, в основном, вверху спины, но так причудливо разбросаны, будто созвездия на небе... Вот малая медведица, а вот большая... Или созвездие козерога? Чёрт его знает, Таван не разбирался. Он просто выучил их все. Все до единой. И когда появлялись новые - он заучивал и их. Губами, руками - не важно. Важно, чтобы лисёнышу нравилось. А ему очень нравилось, хоть поначалу он и ворчал: - Не надо... Щекотно... И пытался уползти под одеяло. Таван не давал. Он распутывал этот кокон и снова прикасался к спине, к самым чувствительным местам. Уже не пальцами, а губами, расцвечивая поцелуями. Где-то едва касаясь, а где-то прикусывая... На нежной шее посверкивает цепочка, и Таван знает, что на груди Бига прячется маленький серебряный крестик, который он не снимает даже в ванной... - Что ты делаешь... Биг сонно ведёт плечами, уже не пытаясь спрятаться, а, наоборот, реагируя на каждое прикосновение. Невозможно чувственный, невероятно отзывчивый... Он уже проснулся и наверняка хитро улыбается, в голосе сквозит скрытая улыбка. - Прекратить? - Таван дразняще ставит очередной поцелуй под лопаткой, там, где Бигу больше всего нравится. Безразличное пожимание плечами. Деланное безразличие, Таван уверен в этом. Он улыбается и продолжает целовать, оставляя горящие метки, спускаясь всё ниже, к ложбинке... Биг, прерывисто вздохнув, поворачивается на живот, чтобы Тавану было удобнее, и полностью расслабляется, доверяясь любимому так, как никому и никогда в этой жизни... Они оба обнажены. Сейчас не утро, а поздний вечер, просто этот день был крайне насыщенным и, вернувшись с экскурсии, оба приняли душ и вырубились. А сейчас... Сейчас Тавану хотелось того, чего он, казалось, желал всегда, с самой первой встречи, уже не мысля себя без этого - полного единения с тем, кто стал частью его самого, будто влился в плоть и кровь, и она теперь у них одна на двоих. Иногда от этого становилось страшно. Он боялся представить, что будет, если на Бига кто-то косо взглянет, или, того хуже, с вожделением? Таван же убьёт любого, не раздумывая. Без оглядки на последствия. И Биг это знает... Но навряд ли полностью осознаёт, какую имеет над ним власть. Абсолютную, безграничную. Только одно его слово и Таван пойдёт на любое преступление. А если понадобится - отдаст ему всего себя, до последней капли крови... Как цепной пёс, будет защищать до конца, с радостью согласный сидеть на привязи всю свою жизнь... - Тан... - стонет под руками его сокровище, и Таван выбрасывает ненужные мысли из головы, лаская любимого со всей нежностью и настойчивостью, на какие только способен, обхватив ягодицы ладонями, сминая и поглаживая. Биг никогда не признается, но именно эти ласки нравятся ему больше всего. Он давно прогнулся в пояснице, уже не пытаясь спрятаться или отползти, а, наоборот, бесстыдно приподнявшись, давая Тавану бо́льший доступ и терзая скрюченными пальцами простыню... Его стоны словно рай для ушей. Лисёныш никогда не стесняется, ему плевать на соседей из смежных номеров, он всегда отдаётся без остатка. А ещё Тавану очень нравится этот сокращённый вариант его имени, который Биг использует только наедине... Язык врывается глубже в кольцо мышц, а рука одновременно ныряет вниз и обхватывает истекающее смазкой горячее естество... Биг охает и протяжно стонет... - Пожалуйста... Не могу больше... Таван всё понимает. Приласкав еще пару раз, он поднимается и ложится рядом. - Повернись набок... Биг с готовностью подчиняется. С недавних пор он очень полюбил эту позу и Тавану она тоже нравится. Так он полнее чувствует его... Он обхватывает лисёныша поперёк груди, крепко прижимая спиной к себе, и целует в макушку, шею, плечо, куда придётся, шепча на ухо, какой он нереальный и что он сейчас с ним сделает, вдавливаясь в него вопиющим подтверждением... Уши Бига становятся пунцовыми, но Таван знает, что, хоть тот и ругается на его болтовню, но она неимоверно его заводит... Он чуть отодвигается, потянувшись к тумбочке, и слышит хриплое: - Давай прямо так... Хочу тебя... "И я хочу тебя не меньше, малыш", - хочется произнести Тавану. Но это было бы ложью или очень слабой недоговоркой. Он желает его так, что с удовольствием бы пророс в него и так бы и остался навсегда. Но ни за что и никогда не причинит ему боли. Ни на физическом, ни на моральном уровне. Хватит. Биг и так уже натерпелся. - Нет, подожди пару секунд... Таван разогревает в пальцах прохладный гель и аккуратно проводит между ягодиц, смазывая и себя самого. - Согни ногу... Биг выполняет, подрагивая от нетерпения... И Таван перестаёт его мучить, плавно входя в податливое тело и слыша удовлетворённый полустон-полувздох... Останавливается и замирает, давая любимому время. Идеально подходя друг другу в интимном плане, Таван знает, что Биг может принять его полностью, без какого-либо ущерба, но... - Если ты сейчас же не начнёшь двигаться, мы повторим эксперимент, - угрожаще слышится из-за спины и Таван усмехается этой мнимой угрозе. Биг прекрасно понимает, что ему всё равно, в какой позиции его любить и, если лисёнышу захочется верховодить, то он с удовольствием уступит. - Какая кошмарная угроза, - ухмыляясь, шепчет он ему в спину и делает первый толчок, вызывая ещё один горловой стон. - Сволочь... - Но любимая? - поцелуй-укус в плечо и ещё один толчок... - Безумно... Биг поворачивает голову и смотрит на него с поволокой таким взглядом, что сердце на секунду пропускает удар. А потом бьётся с утроенной силой и Таван впивается в чётко очерченные тонкие губы, двигаясь всё быстрее. Биг закидывает руку и вцепляется ему в волосы, с жаром отвечая и целуя пока хватает дыхания, одновременно чувствуя его внутри, и это так непередаваемо прекрасно! А потом, чуть не задохнувшись, падает на кровать, и мир пропадает, остаются только эмоции, шумное дыхание, несдержанные стоны, слёзы счастья от переполняющих чувств, и маленький взрыв далёкой галактики на пике... *** Они курят одну сигарету на двоих, стоя на балконе номера и глядя на лунную дорожку в плещущемся невдалеке море. Так красиво... Таван настоял именно на этом отеле, на первой береговой линии, и не стал слушать никакие отговорки про неприлично высокую цену. "Заработаю. Несколько дней отдыха мы заслужили", - сказал, как отрезал. Но вид и правда был великолепный... Сигарета сейчас у Бига, зажата в длинных тонких пальцах... Дует приятный освежающий ветерок. Совсем не холодный, но Таван всё равно укутал его в махровый халат и сам надел такой же. Он обнимает его со спины, положив подбородок на плечо и внутри Бига разливается невыносимая нежность. Он затягивается, выпускает дым в ночное небо, и рука почему-то начинает дрожать... Таван отбирает сигарету, накрывает его руку своей и переплетает их пальцы, ласково сжимая. Затягивается сам, выдыхает в сторону и шепчет в ухо, чувствуя малейшее изменение в его эмоциональном фоне. - Всё хорошо? "Дао, если бы ты знал, как мне повезло", - Биг сглатывает комок в горле и смотрит на усеянное звёздами небо. И почему-то ему кажется, что там, где-то очень далеко, одна из звёзд подмигивает ему и улыбается. - Малыш? - Таван, напрягшись, тушит сигарету в пепельнице и разворачивает его к себе, обеспокоенно вглядываясь в лицо. - Всё просто замечательно, - Биг обнимает его за шею и нежно целует, растворяясь в своей самой лучшей сволочи на свете, подарившей ему целый мир... Нет, подарившей ему себя. А большего Бигу и не надо.