Реквием должен играться ночью

Министерством душ управлял Барнабас Юласкис, высокий мужчина с шикарными усами и аккуратной, песочного цвета, бородой. По долгу службы он всегда носил строгие костюмы и галстуки. Вот и сейчас, сидя во главе полукруглого стола, Барнабас был одет в темно-зеленый костюм, из нагрудного кармана выглядывал кончик розового шелкового платка. По обе руки от него восседали главы четырёх подразделений — проводников, информаторов, служащих и кураторов. А чуть поодаль стоял помощник Юласкиса, Цзи Байху, старый, а оттого, видимо, мудрый, китаец. Такой вот компанией они собирались раз в месяц на Скелет — совещание, посвящённое рассмотрению планов на следующий месяц, решению вопросов (хотя по этому поводу могли быть и срочные собрания) и т.д. — Итак, дорогие мои, чем вы меня порадуете? — посмотрел на каждого министр. — Арахаси? Рыжая японка сидела по левую руку от Юласкиса. С министром её отделял лишь Рахим Сейфулин, глава служащих. Сегодня на Скелет Дзюн надела черно-красное платье в стиле лолиты и ботинки на высоком каблуке. Видимо, чтобы компенсировать свой невысокий рост. Когда назвали фамилию девушки, она тут же открыла черную папку, лежашую перед ней. — За прошедший месяц ряды проводников пополнились на 3 жнеца, что очень радует. Это в два раза меньше, чем в прошлый месяц. — Есть особые экземпляры? — спросил Барнабас, и все посмотрели на Арахаси. — Один. Сафронов Шамиль. — Какой это по счету за год? — спросила вторая представительница прекрасного пола, Найк Фередос, глава информаторов. Восседая в мягком кожаном кресле, она была похожа на актрису с красной дорожки, а подкрепляла это чувство красная шуба с серебристое платье-лапша. Длинные каштановые волосы ровной волной спускались по спине. — Второй. Первой, напомню, была Иде ван дер Стоун, что прибыла к нам в марте. — Сколько всего таких глазастых? — поинтересовался Рахим Сейфулин. — Тринадцать. — Чёртова дюжина, — усмехнулся он, обнажив ряд белоснежный зубов. — Хм, интересно... — Ты выявила какую-то закономерность? — спросил Юласкис, напряжённо глядя в лицо японки. — Пока нет, но я работаю над этим, — быстро, но спокойно ответила девушка. Лгать Дзюн умела всегда. И частенько пользовалась этим. Она уже давно догадывалась, как связаны такие жнецы. Только озвучивать это не желала. По крайней мере, не при всех. — Отлично, продолжай, — кивнул Юласкис. — Найк, у тебя есть, что сказать? — За последний месяц число смертей немного снизилось, на 6%, — тут же начала женщина, и все переключил внимание на неё. —из них самоубийств 2%... — Американо со льдом, пожалуйста. Арахаси Дзюн обессиленно легла на стойку маленькой кофейни и прикрыла глаза. Бариста, которого все просто называли Энтони, понимающе усмехнулся про себя — японцы все трудоголики, даже после смерти. — Сию минуту! — улыбнулся он. — И мне тоже, — в один миг рядом с девушкой оказался Рахим. Этот высокий казах постоянно появлялся резко, чем очень напрягал Дзюн. Вот его не было, и вот - он есть. И неизвестно, что он успел услышать, если появился при разговоре. — Ты какая-то грустная была на Скелете, обидел кто? — Ты же знаешь, Рахим, я сама кого хочешь обижу, — пробормотала Арахаси, не поднимая головы. — Прекрасно знаю об этом! — поправил он свои длинные-предлинные чёрные волосы, соврвнные в конский хвост на макушке головы. — Но все же — что-то случилось? — Глазастые, — ответила Дзюн, открывая один чёрный глаз. — Так тебя они беспокоят? — удивился глава служащих. — Ваше американо со льдом, — перед ними были поставлены два высоких пласниковых стакана со знаком Министерства. Дзюн схватила один из стаканов и, сделав большой глоток, продолжила: — Да. Шамиль.. Мне кажется, есть в нем что-то такое... Странное.. — В каком смысле? — Пока не могу сказать,— покачала головой девушка. — Сама не знаю. — Может быть вызвать его на тет-а-тет, а, Арахаси-сан? — неожиданно подал голос Энтони. — Вы же всегда так с нами поступаете. Мало кто знал, но Энтони, этот улыбчивый парень с пышной шевелюрой из Бразилии, тоже увидел иероглиф на картине. Возможно, именно поэтому главы позволили ему слышать их разговор. — Надо бы, вот только никак времени свободного не нахожу, — вздохнула Дзюн, делая ещё один глоток кофе. — Отпуск надо брать! — Тебе то точно, — воскликнул Рахим. — Вы, японцы, самые ярые трудоголики мира! Вообще отдыхать не хотите, даже после смерти, — Энтони при этих словах яростно закивал, подтверждаю мысли своего начальника и свои. —Слушай, Дзюн, а не хочешь в Казахстане побывать? — Степи, табуны лошадей и кумыс? — слабо улыбнулась Арахаси. — Можно.. Но точно не в ближайшем будущем. — В Бразилию вам надо, Арахаси-сан! — улыбнулся Энтони. — На плаже погреетесь, с обезьянами пофоткаетесь! А может, если повезёт, на карнавал попадёте! — Рано думать об отдыхе, дорогой! — посмотрела она в его шоколадного цвета глаза. —Зима скоро. Бразилец на это лишь вздохнул.. Отпуск и у него не скоро предвидется... После Арахаси направилась в свой кабинет, разбирать очень важные и очень скучные бумаги. С каким удовольствием она кинула их в каминные пламя, чтобы огонь навсегда спрятал их от прозорливых глаз министра. Но, к сожалению, за это Дзюн по головке не погладят, поэтому она всеми силами старалась не уснуть. И Арлекина, как назло, носило где-то... Опять поди в оранжерею спать ушёл! "Маленький поганец" — про себя подумала Дзюн, подписывал очередную бумажку. Неожиданно в дверь тихо постучали, и Арахаси теперь уже всеми силами пыталась не показать своей радости. — Войдите. На пороге появился Шамиль Сафронов. — Здравствуйте, Арахаси-сан, — поклонился парень, здоровая на японский манер. — Я принёс отчёты за последние два дня, — он протянул две чёрные папки. — Хорошо, положи на стол, — кивнула Арахаси. — Я могу идти? — спросил Шамиль. — Нет, я хотела поговорить с тобой, — произнесла девушка, вставая из-за стола. — О чем? — удивился Шамиль, широко раскрывает глаза. Японка не спеша прошествовала к двум диванам и присела на край одного из них. Жестом указала на место перед собой, и Шамиль не посмел отказаться. — Ты до сих пор видишь, что нарисовано на картине? — кинула она взгляд на полотно. — Да. Иероглиф, — стоял на своём Шамиль. — По крайней мере, похоже. — Нарисовать сможешь? — девушка протянула ему небольшой листок бумаги и ручку. Через пару минут Шамиль вернул их в руки начальницы. На бумажке был изображён тот же самый рисунок, что и на картине, только немного корявенький. — Вот. — Занятно, — произнесла Дзюн, пристально глядя на иероглиф. Потом неожиданно смяла лист и подожгла от рядом стоящей на столе свечи. — Скажи, Шамиль, а при жизни ты ничего сверхъестественное не видел? — Простите? — парень оторвал взгляд от горящего листа. — Призраков? Знаки? Может быть, ауры? Шамиль задумался. Видел ли он что нибудь? Да вроде бы нет. Правда было кое что такое... Но это вряд ли связано с вопросом начальницы. — Нет, ничего такого... — Точно? Тогда может быть с тобой что-то случалось? — продолжала Дзюн. — Если что-то и было, я этого не помню, — тихо сказал Сафронов. — Жаль, — вздохнула девушка, откидываясь на спинку дивана. — Очень жаль. — А к чему вы это спрашиваете, Арахаси-сан? — поинтересовался Шамиль. — От нечего делать, — ответила она, глядя в потолок. — Ясно. — Свободен, но если что вспомнишь, сразу иди ко мне, понял? — Хорошо, до свидания. Парень уже начал вставать, как Арахаси опять подала голос. — Погоди, последний вопрос - сколько тебе лет? — Шестнадцать, — удивлённо ответил Шамиль. — Мгм.. Поклонившись, Сафронов направился к двери и уже в коридоре он услышал: — У тебя сегодня похороны. Так что работы не будет. Съезди, послушай, что про тебя скажут. Дверь закрылась. Дзюн посмотрела в окно, за которым медленно летали снежинки. — Занятно... — прошептала она, грустно улыбаясь. — А мы, оказывается, были с тобой знакомы, Шамиль Сафронов... Хоть и светило в голубом небе солнце, снег сыпался на непокрытую голову Шамиля. Холодный ветер раз за разом разметывал каштановые волосы во все стороны, но парень не обращал внимания на это. Он стоял напротив свежей могилы, деревянного креста и кучи искусственных цветов. Все уже давно разошлись. Директриса дет.дома произнесла грустную и долгую речь, но дети, которых заставили сюда явиться, не слушали её от слова совсем. Каждый хотел поскорее вернуться. Среди цветов Шамиль заметил синего зайца. Надо же, он ещё сохранился. В детстве это была его любимая игрушка, мальчик с ней почти не расставался. И вот она здесь, на могиле. Шамиль взял зайца в руки и стряхнул снег. Глаза-пуговицы все также равнодушно смотрели на парня, но они были такими родным, что не могли не радовать. — Что чувствуешь? Шамиль обернулся. За его спиной стоял высокий мужчина с узкими, миндалевидными глазами и длинными, до талии, волосами, собранными в хвост. Жнец, так как изо рта не идёт пар. Жнец, так как не отбрасывает тень. — Странные ощущения, — вздохнул парень. — Я стою здесь, но я же лежу и там. Как будто раздвоение личности.. — Страшно? — продолжил Жнец. — Нет, — покачал головой Сафронов, смотря в глаза синего зайца. — Я не боюсь. Мужчина и Шамиль вышли за территорию кладбища. Вокруг было то поле, то лес. Вскоре показались первые дома. — Кто вы? — Рахим Сейфулин, — охотно представился Жнец. — Глава служащих в Министерстве душ. И друг твоей начальницы, — на последних словах он усмехнулся. — Мне казалось, что у такого человека, как Арахаси-сан, не может быть друзей, — задумчиво произнёс Сафронов. — Почему? — удивился Рахим. — Мне кажется, она сама не хочет, — парень пожал плечами. — Отстранается ото всех, чтобы... Никому не навредить или не забивать голову проблемами других? — У Дзюн весьма сложный характер, её не каждый выдержит, — согласился казах. — А как вы подружились? — спросил Шамиль. — Я в наглую приходил к ней в кабинет и сидел там, пока она меня не выгонит за дверь, — улыбнулся Рахим, вспоминая крики и возмущённо лицо девушки. — Господин Сейфулин, а кто тот мальчик, в кабинете Арахаси-сан сидит? — неожиданный вопрос застал Сейфулина врасплох. — Ты про Арлекина? На самом деле, никто не знает, даже министр, а эта сладкая парочка не сознается. Поэтому все жнецы строют просто фантастические теории! Вот ты как думаешь? — Может быть они были знакомы при жизни?— предположил Шамиль. — Или Арахаси-сан пожалела его и не повела в Чистилище? Или Арлекин — это дух? — Вот видишь, — улыбнулся глава служащих. — Даже ты уже три теории построил. — А вы разве не знаете? Они не рассказывали вам, как другу? — Не-а, молчат, как партизаны, Эх.. Ладно. Ты есть хочешь? — Поел бы. — Тогда где тут вкусное кафе есть, не знаешь? Парень покачал головой. — Ясно, тогда будем искать. К тому времени, когда двое жнецов добрались до ближайшего кафе, погода испортилась: небо сильно потемнело, началась настоящая метель, и Шамиль пожалел, что не одел шапку. Да и к тому же, ноги уже дрожали от усталости. В кафе почти все места были свободны, поэтому Рахим Сейфулин повёл Шамиля в самый центр. К ним тут же подбежала молоденькая официантка и приняла заказ: грибной суп, запечённая рыба с молодым картофелем и ягодный пирог с горячим чаем. Обед принесли быстро и жнецы сразу же накинулись на еду. Она казалась божественной, даже несмотря на то, что суп был жирноват. По телу мигом разлилось мягкое тепло. — Скажите, господин Сейфулин, когда я оплачу свой долг, куда я потом пойду? — спросил Шамиль, доев последний кусочек пирога. Мужчина задумался. — Ну.. Кто-то пишет заявление на перерождение, кто-то остаётся в Министерстве... — И много таких? — Достаточно,— неопределённо отозвался Рахим, а после усмехнулся. — А что? Уже думаешь о конце? Рано тебе, долг ещё не выплачен. — А как узнать размер долга? — В твоём личном деле должно быть. Поищи повнимательнее. — Хорошо, спасибо. К ним вновь подошла официантка, и Рахим только успел расплатиться, как ему позвонили. — Алло? Не очень, а что? Ясно, ничего без меня сделать не можете. Сейчас буду! — он отключился. — Ладно, Шамиль, мне уже пора. До встречи! — До свидания! — И кстати, — добавил Сейфулин, вставая. — Если захочешь потом быть служащим, приходи, приму без очереди! — Приму к сведению. Спасибо!

Приход наш и уход загодочны, — их цели Все мудрецы земли осмыслить не сумели, Где круга этого начало, где конец, Откуда мы пришли, куда уйдём отселе? — Омар Хайям