Я тебе разрешаю всё

— Давай, Мих, рассказывай, — Балу протягивает любезно открытую бутылку пива и смотрит с неподдельным живым интересом. — Сработало? — Ну, — Миха, устроившись на широком подоконнике между этажами, долго наблюдает через мутное стекло за вороной, что копошится возле грязной помойки, — типа того. Он приревновал, вроде бы. — А вот это уже кое-что значит, — хитрая улыбка освещает лицо Шурика. — Да нихуя, — косо ухмыляется в ответ Миха. Он не рассказал Сане и сотой доли того, что на самом деле происходит между ним и Князем. Просто на прошлой неделе сболтнул лишнего по пьяни, а Балунов на утро не забыл и взялся помогать. — Тут дело в другом. Он… Ну… Поцеловал меня вчера. — А… То есть, — в тишине подъезда слышно, как скрипят шестерёнки Шуркиных мозгов, — вы ещё не… — Блять, да сложно всё, не вникай. На самом деле, я этого поцелуя… Сука, я его ждал. Мечтал, бля. Но вчера не ответил, прикинь? — Миха срывается на истеричный ржач и вжимается лбом в холодное окно. — Ну а хули? Он меня за суку принимает, вертит мной как хочет, а потом вдруг дохуя нежным становится. Думает, я ему кукла, которая всё стерпит? — Мда… — задумчиво изрекает Балу и чешет белобрысую макушку. — Знаешь, Гаврила, разбирайтесь-ка сами. — Вот это правильно, Шурик, это правильно. Не влезай — убьёт. Саня долго молчит, а потом хлопает гогочущего Миху по плечу: — Хочешь совет? Потолкуй с Андреем по душам. Сядьте, один на один, забухайте и поговорите. Без всяких намёков. К чертям недосказанность, мы же не бабы. — Не бабы, — протяжно повторяет Миха и спрыгивает на пол. — На следующей неделе важные репы перед концертом, проследи, чтоб все были, ладно, Шур? Дни и ночи напролёт Миша проводит в обнимку со своей верной подругой-гитарой и с дурными запутанными мыслями о Князе. Сидит на полу тёмной кухни, перебирает струны и вспоминает наглую синеву глаз. Бледнеет, краснеет, задыхается и закрывается в туалете. Рука быстро двигается, а губы шепчут имя любимого ублюдка. Дрочка не помогает снять напряжение, будто он подросток, у которого сперма лезет даже через уши, и Миха в отчаянии скулит. Ему нужен Князь. Вот сука… Они встречаются на репетиции. Андрей натягивает маску насмешливого равнодушия, будто не было ничего никогда и нигде, и бесит этим Миху до трясучки. Горшок взрывается без повода, швыряет микрофоны и рычит на всех подряд. Даже на Балу. За то, что он смотрит на него с идиотской улыбкой человека-всезнайки. Репетиция не клеится. Ребята вываливаются на улицу и осаждают ближайший ларёк. Миха так долго гипнотизирует взглядом стеклянную витрину, нарочно отодвинувшись от Андрея, что не сразу понимает: парни свалили, оставив их вдвоём. — Берёшь чё-то, Мих? — Князь гремит по карманам мелочью. — Да! — Горшок демонстративно покупает парочку презервативов. — Ммм… — блядски тянет Андрюха, — решил подготовиться? Молодец. У меня как раз закончились. Они отходят от ларька на пару метров, встают друг против друга и схлёстываются взглядами. Миха первым опускает голову, изнывая от удушающего жара, и хватает Андрея за руку. — Поедем ко мне? — пытается быть небрежным, но губы трясутся и жадно просят прикосновений. — Сам приглашаешь? Дрочка в одного уже не удовлетворяет, а? Михе слышатся в этом похабном вопросе лёгкие нотки сомнения. Неужели тот поцелуй настолько пошатнул самоуверенность, что всё изменилось всерьёз? Миха качает головой и молча направляется к автобусной остановке. Андрей идёт следом и в тесноте автобуса прижимается вплотную. Миха пытается отодвинуться, но Князь незаметно для окружающих вжимает его в стекло. Будь Мишка тёлкой, между его ног уже бы влажно хлюпало, но об этом никто бы не знал. А он пацан, и то, что ему тесно в дурацких узких брюках, очевидно всем внимательным людям. Полчаса мучений — и вот они одни в пустой квартире. И Миха опять на коленях в ванной. Одетый и охуевший, потому что сам не понял, как Князь так быстро втолкал его сюда из прихожей. — Какие у тебя глаза, — давит лыбу Князь. — Как у голодной побитой шавки рядом с закусочной, где её подкармливают. Давай, полезай сюда. Миха хочет раздеться, но Князь не даёт. Запихивает его под душ и открывает холодную воду. — Чё творишь? — Ой, небольшой дождик прошёл. Миша намок, ай-ай-ай, — он выключает воду. — Вот теперь можешь раздеться. Миха матерится и еле-еле стаскивает с себя насквозь мокрую одежду. — Блять, какой ты медленный, — Андрей неаккуратно толкает его, и Миха стукается о бортик. Он не замечает боли, но Князь, кажется, пугается по-настоящему и поспешно поворачивает Мишкину голову к свету. — Миш… Я не хотел… — голос его меняется, дурманящая пелена спадает, и Миха видит перед собой растерянного обеспокоенного другана. На пожелтевшую эмаль капают красные капли из разбитой губы. Миха вытирает рот тыльной стороной ладони и улыбается: — Да хуйня, ты чё. — Дай я… — Князь приближается и осторожно слизывает кровь влажным прохладным языком. Сука, как же это… охуенно. Миха забывает, как дышать, и втаскивает Андрея за футболку к себе в ванну. — Мишка… — Андрей отстраняется, беспорядочно перебирая мокрые Михины волосы. — Мих… Помнишь, ты поговорить хотел? — Не сейчас, — Мишка стаскивает с Андрея футболку и закрывает глаза. — Не здесь. Закончим то, с чего начали. Приказывай. Я жду.