Я кажется просто схожу с ума...

Серый, пасмурный день. Вокруг гнетущая тишина, издалека нарастает шум трения колес о мелкий гравий. Дорога которая когда-то была асфальтом, превратилась в сплошную выбоину, годами укатанную колесами. Выехав из-за поворота, к высоким серым воротам, подъехал тонированный микроавтобус. Через минуту они медленно открылись пропуская машину вглубь участка. Проехав к полосе, ровно стоящим деревьев, обогнула их и свернув остановилась у серых железных дверей. На пороге их поджидали два здоровых, бугая, под два метра ростом и полтора в обхвате. Дверь микроавтобуса медленно отъехала в сторону. Один бугай нырнул до половины в салон, вытаскивая под руки хрупкую женщину. Белое как простынь лицо, пустой затравленный взгляд, поникшие плечи, словно она давно уже не живёт, а просто существует. Второй шкаф, не церемонясь схватил её под руку и в их окружении она скрылась за дверью. Немного постояв, груз передан, машина тронулась в обратном направлении. По коридору в ожидании снует седой, упитанный врач. Затравленный вид, глаза бегают из угла в угол, в таком состоянии он больше похож на своих пациентов и лишь белый халат, говорит о том что он врач, а не больной. Наконец то он слышит шум за спиной и разворачивается. Два санитара ведут под руки больную и лишь почти поравнявшись с ним, он узнает эту женщину. Его лицо еще больше перекашивается от неожиданности и злости, во взгляде проскальзывает страх, но тут же сменяется алчным огоньком в глазах. — В одиночную её. Бросает на ходу санитарам, еще не хватало, чтоб её кто-то узнал, санитары молча кивают и удаляются. Сам не идет, у него есть дела поважнее. Засунув руки в карманы он удаляется в противоположном направлении. И лишь оказавшись в кабинете, еще раз проверяет нет ли кого то в коридоре, запирает дверь на ключ и достает из кармана телефон. В трубке длинные гудки, один, два, три… Раздается щелчок. — Алло. — Условия меняются — говорит он невидимому собеседнику — Вы не говорили, что это будет ОНА. — Что вы хотите? — голос в трубке звучит уверенно и ровно. — Договор был на условиях простой пациентки. — доктор заметно нервничает, голос дрожит — Цена растет, если все вскроется, я не собираюсь из-за неё сесть. — Сколько? Снова равнодушный тон. — В два раза — чуть ли не вскрикивает доктор, пытаясь взять себя в руки. Цена велика, жадность застилает глаза, но страх за свою жизнь, тоже велик. — Хорошо — звучит голос в трубке, после которой наступает тишина. Доктор убирает от уха телефон, смотрит в экран. Вызов завершен. На лице появляется победная, ехидная улыбка. Собеседник на том конце, молча смотрит в одну точку. "Жадная жирная свинья, ну что ж, возможно это и на руку, хоть цена и велика.» Месть, только это имеет значение.

***

Старое серое здание, когда-то работающий санаторий, еще недавно заброшенный с советских времен. За пару лет его облагородили, небольшой косметический ремонт снаружи, в окнах новые толстые стеклопакеты. На окнах нет решёток, только в нескольких на первом этаже. Остальные оборудованы рольставнями, которые закрываются на ночь. Внутри они закрываются на ключ, так, что опасности побега или самоубийства исключены. Здание обнесенное высоким забором, находится в лесу, в окружении высоких деревьев. До ближайшего поселка, три километра. Единственные прохожие, редкие грибники, но на каждом столбе камера следит за движением непрошенных гостей. Частная психиатрическая лечебница. В палате темно, светлые стены едва отражают пробивающуюся полоску света из-за двери ванной. На кровати сидит женщина, опустив плечи, зажав руки между коленями. Светлые волосы свисают вниз, на лице отрешенность от всего мира. Апатия, зачем жить дальше, словно в один миг она перестала видеть краски вокруг, погрузившись в серый сумрачный мир.

***

Ставни медленно поехали вверх, впуская в небольшую комнату солнечный свет. Открыла глаза и тут же зажмурилась, белые стены словно усиливали яркий свет, до боли резало в глаза. Словно жесточайший приступ мигрени, только здесь не было никакого шума. Окна и двери, наглухо перекрывали посторонние звуки. Вставать не хотелось, потянула одеяло укрываясь с головой. Но долго так лежать она не смогла, принесли завтрак. Немолодая медсестра, вошла плотно закрыв за собой дверь. Посмотрела на неё с интересом, но в этом взгляде читалась еще какая-то неприязнь. Словно все пациенты ей осточертели и были на одно лицо. Подошла, поставила на тумбочке поднос с тарелками. — Ешь — сказала безразлично отвернувшись к окну. Её привезли только вчера, еще не дали каких то указаний, что с ней делать. Врач изучит историю болезни, посмотрит на состояние, а потом видно будет, можно ли её выводить к остальным. Пока это неизвестно, нужно приносить ей все в палату. Стоять и смотреть как она ест, совершенно не хотелось. Побыстрей бы забрать посуду, отнести её на кухню, и снова вернутся в небольшой кабинет, где они с «девчонками» не допили чай, в шкафчике еще не распечатанная пачка вафель, а на компьютере новая серия, любимого сериала. Ира поднялась, свесив ноги с кровати, нащупала ступнями тапочки и кое-как попав в них, одела. Посмотрела на поднос. Стакан компота, два кусочка хлеба, тарелка гречки и котлета. «Что это?». Уперлась взглядом в тарелку с гречкой, словно собачья еда. Некрасиво, неаппетитно, к горлу подкатил комок тошноты, то ли от вида, то ли от таблеток которыми её пичкают с утра до вечера. Какая-то непонятная вспышка, словно не контролируя себя, она подцепила тарелку с гречкой пальцами и смахнула вместе с содержимым на пол. — Я не буду это есть — смотрела в пол глубоко дыша, словно успокаиваясь после приступа. — Ты, что сумасшедшая? — вскрикнула, опешившая медсестра, но тут же осеклась и замолчала, поняв, что сказала глупость. Ведь перед ней и так сумасшедшая. Переступила через тарелку и рассыпанную по полу гречку. — Дура — сказала грубо — голодная останешься. Подняла с пола железную тарелку, другие не положены, мало ли, что больным придет в голову, подхватила поднос и вышла из палаты. Ира сидела молча, ухватившись за край кровати, сжав её до того, что побелели костяшки на пальцах. Иногда она просто себя не контролировала и как с этим бороться не знала. Взгляд уперся в одну точку на полу, на коричневое пятно гречки. Резко вскочив она ринулась к двери ванной, едва успела открыть крышку унитаза, как спазм в горле выплеснул наружу, то что оставалось в желудке. Голова раскалывалась, в горле пекло. Подошла к раковине, открыла кран, умылась холодной водой и прополоскала горло. Подняла голову, но на стене не было зеркала. Сумасшедшим не нужно быть красивыми, для чего. А зеркало опасный предмет. В палату вошла женщина, катя впереди тележку с принадлежностями для уборки. Молча под присмотром все той же медсестры, собрала гречку с пола в совок. Влажной шваброй прошлась по ламинату, под цвет темное дерево. А потом они ушли, так же молча как появились. Ира которая за всем этим наблюдала стоя в дверях ванной, вышла и снова села на свою кровать. «Свою», а здесь и не было других, в палате она была одна. Иногда как будто возвращаясь в прошлую жизнь, она вспоминала, свою кухню, спальню с большой кроватью, было ли это в её прошлой жизни или это было сном. Пустая палата, кровать и тумбочка. Ни шкафа, ни стула, ничего. Окно было как портал в параллельную реальность, за которым была жизнь и красочный мир.

***

Грузный доктор, ходил из стороны в сторону, измеряя кабинет шагами. Сцепив руки за спиной, он думал. Вчера к ним перевели пациентку из другой клиники. Молодая женщина, с психическим расстройством, неконтролируемым гневом и признаками галлюцинаций. Прошлое лечение не принесло результатов и её перевели сюда, впрочем, перевели, это мягко сказано. Да они специализировались на таких случаях, клиника находилась далеко от цивилизации, в этом были её преимущество. Конечно же, едва увидев, он её узнал и это его напугало. Утром примчалась её дочь. Хотела видеть мать, кричала, угрожала, что это так не оставит, пугала друзьями «сверху». Кое-как удалось её утихомирить, понадобилось всё терпение, что у него было, чтоб тихим успокаивающим тоном объяснить, что к матери она пока не попадет. Очень кстати появилась медсестра Ниночка, которая пожаловалась на агрессию пациентки, что та, вывернула весь завтрак на пол. — Вот видите — подошел он к девушке — она сейчас себя не контролирует, Ваше появление, может плохо на неё повлиять — сказал вкрадчивым голосом, положив руку на спинку стула. — Она моя мать — не унималась девушка — я должна знать, что с ней все в порядке. От нервов она не знала куда деть руки, одергивая рукава рубашки и теребила замки на сумке. — В том то и дело, что с ней, не все в порядке — снова льстиво замурлыкал доктор — поэтому она здесь. Что было вполне логично. — Я хочу её видеть — настояла девушка. — Хорошо — сдался психиатр — только она не должна Вас видеть. Он дал указание санитарам, вывести новенькую в дворик на улице. Они вышли из кабинета и подошли к окну в коридоре, из которого была видна эта часть улицы. Женщина сидела на лавочке, двое санитаров стояли в сторонке. Шелковый светлый халат, плотно запахнут. Обхватив себя руками за талию, она сидела глядя куда-то вдаль. — Ну вот. — он легонько положил руку на плече девушки, но та лишь вздрогнула и отстранилась. — Пока она ведет себя нормально, мы проведем обследование, назначим ей лекарство и если все будет хорошо, то уже через неделю вы сможете её увидеть. — Неделю? — недовольно переспросила девушка. — Как неделю? В той клинике я видела её каждый день, Вы хоть понимаете как это когда родной человек болен? — Милочка — вздохнул доктор, чем снова удивил девушку своим обращением — давайте наберемся терпения, Вы ведь хотите, чтоб она стала прежней? Замолчал, давая осмыслить ей слова. — Значит мы должны работать сообща. Мы помогаем Вашей маме, а Вы — на языке крутилось «нам не мешаете», но сказал — подождите, когда ей станет лучше, я лично позвоню Вам, когда это станет возможным. В конце концов, девушка уехала, хоть и осталась недовольна таким раскладом. Но он отсрочил время, а это уже хорошо. — Приведите её ко мне — гаркнул он в трубку, позвонив одному из санитаров. — Леонид Сергеевич — постучавшись вошел один из громил, за его спиной стоял второй, держа женщину под руку — куда её? Доктор отвернулся от окна, возле которого стоял в задумчивости, указал рукой на небольшой диванчик, недалеко от стола. Один из санитаров придержал дверь, пока второй провел её к дивану и усадил. — Пока свободны — махнул головой на дверь доктор — когда понадобитесь позову. Прошел к столу, на котором лежала открытая папка с историей болезни. Сел на солидный офисный стул. Под ста десяти килограммовым весом, стул просел и скрипнул. Ира словно проснулась от этого звука, подняла на доктора глаза и оценила взглядом. Вид у того был недовольный, но глаза блестели, от явного превосходства над ней. Вот она перед ним, известная певица, вся в его власти. Голова немного закружилась и взгляд снова расфокусировался, все стало размытым. — Как Вы себя чувствуете? — спросил, чтоб удостовериться, что она его понимает. Снова приступ тошноты подступил к горлу, сглотнула, стараясь подавить его. — Вам то, что? — ответила с вызовом не глядя на толстого врача. — Я, может, Вам добра желаю. — сказал словно пытаясь вырасти в её глазах, проявляя интерес и сострадание. Посмотрела на него, пытаясь смотреть в одну точку. Проследил за её взглядом, остался доволен, препарат действует как надо. Довольно сложил руки на выпирающем животе. — Я изучил Вашу историю болезни — сделал театральную паузу, надменно смотря на неё — и результатом не удовлетворен, судя по всему, болезнь прогрессирует. Даже сейчас, в пульсирующей голове, её затуманенный разум, застыл, охваченный страхом. — Мы еще понаблюдаем за Вами, проведем обследование — ехидно улыбнулся — Я постараюсь приложить все силы, чтобы помочь Вам. Но и Вы — обхватил одну ладонь другой и потер пухлые пальцы — должны быть на моей стороне. Снова блеск в глазах, от ощущения своей безграничной власти. — Ладно — лениво вздохнул — вижу разговор у нас не клеится, продолжим в другой раз. Вызвал санитаров, которые отвели ее в палату. Оказавшись одна она легла на кровать, поджав ноги. А в голове, бесконечно звучали слова жердяя. Болезнь прогрессирует… болезнь прогрессирует… болезнь прогрессирует.