Судьба

      День, когда Сынмина попросили посидеть с соседними мальчишками, был тихим. Чанни и Бинни — как малышей ласково называл Ким — вели себя спокойно, предпочитая полистать книги и просмотреть картинки, вместо того чтобы бегать по квартире и измываться над бедным юношей. Сынмин по привычке отмечал такие вечера в календаре, считая их подарком свыше. А самих мальчишек — подарком снизу, как бы Ким их ни любил.        Сейчас те неслышно переговаривались, незаметно, как им казалось, бросая расчетливые взгляды на Сынмина. И ему бы испугаться такого внимания, но Ким знал, что ничего страшного не произойдет, чего бы мальчишки ни задумали. Они были очарованы Сынмином и старательно показывали это, ежедневно даря рисунки, на которых изображали всех троих, и объятия, в которых старательно душили хилого Кима. Про остальные прелести их совместных вечеров он здраво решил не вспоминать.       Атмосфера безмолвия и молчания была нарушена пришедшим сообщением. Хёнджин звал на прогулку. Мальчики, словно по команде, посмотрели на Кима. Но Сынмин решил не обращать на них внимания, понимая, что не сможет отделаться от их вопросов. Несмотря на юный возраст, малыши были чересчур сообразительны, а потому без проблем сложат детали одной картинки воедино. Единственный друг их милого хёна, Феликс, недавно звонил и жаловался, что ему придется ломать голову над эскизами в течение всей ночи, пренебрегая необходимым сном. Мальчики не собирались подслушивать, и никто не виноват, что голос Ли настолько звонкий. Поэтому они были уверены, что их няне написал кто-то, неизвестный им. Что не могло не насторожить.        Сынмин, поняв, что избежать вопросов маленьких собственников не получится, всё-таки повернулся к ним.       — Я недавно познакомился с соседом Ликси-хёна. Он зовет меня погулять.       Чанбин сощурился. Раньше их Сынминни не отличался излишней общительностью, а потому видеть, как тот буквально расцвел на глазах из-за сообщения незнакомого им парня, было немного непривычно. И неправильно.        — Ты не можешь пойти, — Чанбин сложил руки на груди и спрыгнул со стула, на котором вполне комфортно сидел предыдущие полчаса. — Ты должен быть с нами, хён, поэтому убери свой телефончик.       Ким, явно не впечатлённый демонстрацией чужого характера, лишь мягко вздохнул. Ему оставалось радоваться, что Чанни еще слишком маленький, чтобы хоть что-то понять.        — Я не собираюсь уходить, Бинни, — Ким поднял названного на колени, чем сумел привлечь внимание младшего, что тотчас же собрался присоединиться. — Я пообещал аджумме, что прослежу за вами. Я написал этому парню, что не смогу прийти, и предложил пойти завтра. Так что никто меня у вас не забирает.       Чанбин не был убеждён, продолжая выглядеть недовольным решением хёна.        — Вообще не ходи. Зачем тебе всякие парни, если есть мы? — он осторожно обхватил чужую шею, прижимаясь своей пухленькой щечкой к виску Сынмина. — Я уже договорился с мамочкой, и она с радостью примет тебя в нашу семью.        — Не ходи на свидание, хён, — Ким был не прав, считая Чана малышом, которого волнуют лишь игрушки и догонялки. — Лучше приди к нам, хён, и мы вместе побегаем, — младший подошел к обнимающейся паре и постарался забраться на колени Кима. Однако у него не получилось, из-за чего в глазах стали скапливаться слезинки.        Сынмин вздохнул, впервые встретившись с детской ревностью. Прижав второго ребенка к себе, он начал поглаживать их по животам и покачивать, стараясь немного успокоить. Ким, наконец почувствовав, как из юных тел ушло напряжение, заговорил:       — Во-первых, это не свидание, Чанни. Хёнджин пригласил меня в кафе.        — Мне говорили, что, когда взрослый гуляет с тем, кто ему нравится, это свидание, — Чан выглядел умилительно озадаченно, что заставило Сынмина растаять и прижать губы к его щеке.       — Вот именно, Чан. Взрослые ходят на свидания, а Сынминни-хён нет. Он еще маленький, — Чанбин посмотрел на старшего так, словно сумел найти ответ на вопрос, волнующий все человечество. — Да, хён? Тогда тебе тем более нельзя идти с этим твоим Хендженом.       — Хёнджином, Чанбинни, — тихо поправил Сынмин, ни на что не рассчитывая и всё-таки понимая, что образумить детей именно сейчас будет нелегко.       Подождав, когда мальчики снова успокоятся, он продолжил:       — Во-вторых, я уже достаточно взрослый, чтобы интересоваться другими людьми и ходить на свидания, Чанбинни, — Ким в наказание пощекотал чужие бочка, находившиеся прямо под рукой. Старший мальчик захихикал, явно наслаждаясь тем, что сумел захватить абсолютное внимание. — Ведь так, Чанни? Думаю, что нам следует учитывать его мнение в этом вопросе.       — Нет, хён, — Чан, увлечённый игрой с чужими пальцами, словно не следил за разговором.       — Хотя мне кажется, что он всё-таки слишком юн для такого, — Ким важно покивал головой, словно не расслышал короткого ответа.       — Сынминни-хён, вообще-то неправильно постоянно менять мнение, — Чанбин покачал головой. — Мама говорила, что, если человек будет говорить каждый раз разные вещи, его не будут воспринимать всерьез.        Сынмин чуть ли не плакал от всего происходящего, и Чанни, его милый ребенок, заметив блестящие глаза напротив, решил подбодрить его:        — Но ты не переживай, хён. Мы будем тебя любить, даже если тебе не позволят самостоятельно выбирать сок на обед.        — Да, спасибо, Чанни, — Ким устало выдохнул и положил голову на макушку Чанбина. Он обратил внимание на забытый телефон, где высвечиваются приходящие от Хвана сообщения. Положение затруднительное. Если Хёнджин не получит ответа в течение десяти минут, то смело вызовет все службы спасения на адрес Кима, а потому необходимо было действовать: — Вы же знаете, что я люблю вас, — не вопрос, но и не утверждение. Мальчики закивали. — Но, насколько бы ни была сильна моя к вам любовь, я хочу поцелуйчиков и свиданий, которых вы, в силу своего возраста, не способны мне дать.        — Но мы можем поцеловать тебя, хён, — словно в подтверждение своих слов, Чанбин поцеловал его в щеку. — И на свидания ты-большой, я-большой и Чанни-большой ходим каждый раз, когда ты с нами сидишь. Чего тебе не хватает, хён? — Ким не понимал, серьезен ли Чанбин или, наоборот, издевается. Но, судя по нахмуренным бровкам и поджатым губам, детская невинность всё-таки опережает взрослую жестокость.       Сынмин застонал от досады. Действительно, чего ему не хватает. Лучший выход из этой ситуации — соглашение с маленькими дьяволами и их непосредственное задабривание.        — Вы правы, мальчишки. Вас мне хватит на всю жизнь.        Подарив им поцелуи в лоб, Сынмин отправил их в комнату, дабы те переоделись. Как только мальчики с громким визгом выбежали из кухни, Ким схватил телефон, уже разрывающийся от взволнованных сообщений Хёнджина.       — Да уж, их знакомство пройдет не очень гладко, — Сынмин пробормотал себе под нос, начиная успокаивать испугавшегося старшего. 

***

      Погода была хмурой. Ветер покачивал ветки деревьев, так и норовя уронить их на головы бедных прохожих. В лица прилетали одинокие листья, которые, следуя потоку воздуха, радостно кружились в атмосфере, не рассчитывая, что больше никогда не смогут вернуться на родное место. Грязные облака закрывали солнце, не позволяя малочисленным лучам коснуться земли и подарить хоть немного тепла.        Было холодно. Но синоптики, наверняка наученные горьким опытом, ливня не предсказывали, а потому жителям Сеула оставалось лишь надеяться на благородство природы.        Сынмин с Хёнджином договорились встретиться в четыре, но сейчас, когда часы уже пробивают двадцать минут, Ким торопливо шагает по пустынной улице, безбожно опаздывая. Он никогда не отличался особой пунктуальностью, несмотря на свой образ собранного и серьезного молодого человека. Но никого это особо не волновало, потому что Сынмин, даже опаздывая на тридцать минут, был способен приходить раньше, чем другие участники встречи, и именно он был тем, кто постоянно сетовал на явное неуважение к его, бесспорно, важной персоне. Ким не знает, догадывались ли его жертвы, что над ними просто издевались, или нет, но его это и не волнует, учитывая, сколько раз он получал бесплатное кофе и пирожное в качестве извинений. Сынмин жил восхитительно, используя авторитет и безупречную репутацию.       Единственным, кто действительно смог переиграть Кима, оказался Феликс. Феликс, имеющий привычку приходить задолго до обговоренного времени, первым уличил Сынмина в маленькой лжи и теперь никогда не терял возможности осудить своего друга. Но даже вечные жалобы Ли не способны отучить Кима от привычки опаздывать. Постоянные напоминания, звонки и сообщения. Какими только методами Феликс не пытался перевоспитать бедного младшего, но тот никак не поддавался. Каждый раз Сынмину приходилось извиняться, но он никак не мог исправиться. А потому, сдавшись, Ли сам стал приходить немного позже, дабы не ждать слишком долго.       Ким, приложив ладошку к уголку рта, поговаривал, что в его в квартире живет нечто неземное, удерживающее его у самого порога и заставляющее опаздывать. Феликс с бесстрастным лицом трепал того по щеке и называл Сынмина глупым мальчишкой, увлекшимся пением в душе и не следившим за ходом стрелок на часах. Ким не знал, что можно отвечать в такие моменты, а потому замолкал, оставаясь при своем мнении.       Когда до заветной кофейни, запрятанной среди ярких вывесок, оставалось пару сотен метров, Сынмин почувствовал вибрацию. Оставалось надеяться, что это не Хёнджин.        Феликс. Видимо, ему все еще можно дышать, так как удача сегодня явно на его стороне. Не снижая скорости, он прижал телефон к уху, показывая неопределенным мычанием, что слушает. Этого всегда было достаточно.       — Мой крошка Минни-Сынминни, ты не представляешь, как нужен мне именно в эту секунду, — Ли словно промурлыкал эту фразу, на мгновение завораживая Кима. Но тот быстро сумел прийти в себя.        — Чёрт, Ликси, извини. Я так опаздываю сейчас, — сбитое дыхание подтверждало его слова. — Было бы невежливо, если бы я отменил встречу, когда меня уже ждут несколько минут, — выдержав паузу, он решил добавить: — Да и неловко.        — Вау, мой малыш наконец прошагал в люди? Кто же тот счастливчик, с которым у тебя назначено свидание? — Феликс сразу же переключил всё внимание на нежданную новость, будто не он секунду нуждался в помощи друга.       — Это девушка.        — Не ври папочке, ребенок. Ты же не хочешь, чтобы я наказал тебя и отшлепал.        — Фу, Ли Феликс, ты отвратительный.        — Почему ты снова мне врешь? — Ли жалостливо протянул эту фразу, всерьез озабоченный тем, что его мальчик может опуститься до столь гадкой лжи. — Давай же. Расскажи мне, кто это и знаю ли я его. Я в любом случае тебя поддержу. Давай, крошка. Папочка будет счастлив, если ты поделишься со мной.        — Как же ты мне надоел, —проигнорировав чужой возмущенный вскрик, Сынмин решил поведать тайну своего свидания: — Это Хёнджин. Он позвал меня вчера, а я все еще опаздываю.       Феликс молчал, что насторожило младшего. Обычно тот не упускал возможности подразнить юного друга, но в этот раз все было по-другому. Подозрительно.       — Если честно, Минни-Сынминни, я не особо удивлен, что твоим избранником в итоге оказался Хёнджин, — ровный голос не успокаивал Кима, но игривая интонация следующих слов расставила все по местам: — Вы так комфортно прижимались друг к другу, когда я вернулся в квартиру. Мне было неловко вас будить. Я сразу понял, что совсем скоро Джинни войдет в твой круг общения. Ну, или у вас получится что-нибудь большее.       Сынмин лишь цокнул, закатывая глаза. Это не первый намек Феликса на потенциальные отношения младшего, и поэтому Киму пришлось смириться.        — Папочка хочет передать своего малыша в чужие руки? Неужели тебе надоело заботиться обо мне?        — Извини, мой милый и самый любимый малыш, но это правда.        — Ненавижу тебя.       — Еще одна ложь? Не боишься за свою аппетитную попку?        — Фу, — Сынмин жалеет, что Феликс не видит его лицо, показывающее все отвращение Кима к таким фразам.       — Я знаю, что тебе нравится, когда о тебе заботятся, так что не смей гримасничать.        Сынмин замедлился и вздохнул. От Ли нет никакого спасения.        — Ты для чего мне звонил-то? Что-то срочное? Ты же знаешь, что я приду к тебе, если нужна моя помощь?        — Ммм, — Феликс сделал паузу, размышляя, — все в порядке, не переживай. Уже неважно. Удачи на свидании! Люблю тебя, — и отключился.        Сынмин от такой наглости затормозил прямо перед входом в ту самую кофейню, где должен был сидеть уже тридцать минут. Он остановился, задумавшись о произошедшем, но, вспомнив, кто только что ему позвонил, расслабился. Это же Ли Феликс. Его странный друг. Странный, но такой любимый.       — Ну, удачи мне, — с тихим выдохом он открыл дверь, впуская себя в теплое помещение, где приятно пахло выпечкой и кофейными зернами.       Внутри было немноголюдно. Пожилая пара, сидевшая в уголке и читающая одну книгу, иногда обсуждала прочитанное. Одинокая девушка, хмурящаяся в экран ноутбука. И группа подростков, игнорирующая существование друг друга, несмотря на относительную близость.       Оглядевшись по сторонам, Сынмин увидел Хёнджина, уже успевшего занять столик. Тот сидел в телефоне, время от времени поправляя челку и выпадающие из ушей наушники. Хван выглядел до боли расслабленно, словно его сегодняшний выход на улицу должен был проходить в одиночестве. Сынмин даже не удивлен. Если его любимый друг рассказывал о нем все, то точно не поленился бы упомянуть и «зловредную» привычку опаздывать.       Сынмин отмер, когда сзади его ощутимо толкнули, призывая освободить проход. Снова глубоко вздохнув, он побрел к старшему, все еще не обращающему ни на что внимание. Садясь напротив, Ким уставился на Хёнджина, принимаясь его разглядывать. Хван, заметив странное движение боковым зрением, поднял голову, тут же сталкиваясь с щенячьими глазками. Наушники все еще в ушах старшего и исправно работают, если судить по глухому звуку, что от них исходит. Они оба молчат.        По дороге сюда Сынмин прокрутил несколько вариантов извинений и в итоге решил остановиться на крутом и дерзком — «Спасибо большое, что дождались меня», но Хван молчал. А потому Ким молчал в ответ, лишь продолжая поддерживать зрительный контакт. Сынмин считает, что именно Хёнджин должен проявить инициативу, раз пригласил его, и что он ни за что не станет краснеть и бормотать жалкие извинения. Потому что на неизвестном форуме отчаянных оптимистов было написано, что каждый имеет право на ошибку. Вспоминать о том, что комментарий был написан под новостью, повествующей о жутком преступлении, не хотелось. Странный был форум. Хорошо, что запретили.        — Ты очень красивый, — Хван всё-таки заговорил первым, смекнув, что такими темпами они будут молчать до закрытия. Однако Сынмин считает, что Хёнджин выбрал странное начало для их свидания. Хотя тот факт, что оно задержалось на полчаса, а никто не был об этом предупрежден, уже исключает его из списка нормальных.        Киму кажется, что сегодня он врет излишне часто. Если жар на щеках означает то, что его лицо стало красным.        Сынмин не знал, что ответить на неожиданный комплимент, и забегал глазами по меню, которое только что принес милый официант, чем-то похожий на бельчонка. Пробовать что-то новое не хотелось, но заказывать из раза в раз одно и то же не хотелось еще сильнее. Так ничего не выбрав, но успокоившись, Сынмин поднял глаза и посмотрел на собеседника, все продолжающего неотрывно на него смотреть.       — Спасибо большое. Ты тоже… — бесподобный или потрясающий? — беспосающий, — Ким Сынмин, учащийся на писателя, не способен корректно выражать свои мысли. Его преподаватели будут шокированы.        Хёнджин округлил глаза, старательно обдумывая чудной комплимент. Сынмин успел сотню раз пожалеть, что вообще открыл рот и что вообще согласился прийти. Он снова вернул все внимание меню, решив заказать свой стандартный набор — зеленый чай и неизменный малиновый меренговый рулет.       Спустя минуту Хван наконец вернулся в реальность, начиная часто хлопать ресницами. Хёнджин наклонился немного вперед, кладя локти на стол и придерживая лицо ладонями. Он гадко улыбнулся, показывая свои гадко красивые зубы. Ким приготовился к тому, что тот скажет какую-нибудь чушь.       — Минни хочет сказать, что я настолько божественный, что способен спасти бесов, превратив их в свое подобие?        — Я знал, что ты ненормальный, — Сынмин закатил глаза, но все равно не смог скрыть некоторое смущение из-за своих своеобразных комплиментов.        Хёнджин тихо посмеялся, смотря на парня.        — Спасибо, Сынмин. Думаю, что ты тоже беспосающий.        От большего смущения Кима спас тот самый официант-бельчонок, подошедший спросить, выбрали ли парни что-либо. Продиктовав свой заказ, Сынмин ласково улыбнулся этому мальчишке, безусловно привлекающему внимание. Хёнджин, видимо, решившийся не заморачиваться, попросил то же, что и Ким. Проследив за тем, как официант отошел от их столика, парни вернули все свое внимание друг другу.       — Расскажешь, почему не мог выйти вчера?        — Конечно, я только с радостью.       Сынмин рассказал о двух неугомонных мальчишках семи и пяти лет, за которыми он следит по просьбе их родителей.       — Они безумно шебутные и постоянно просятся на улицу, желая порезвиться под солнышком или дождем. Им все равно. Ну а я, бедный я, ввиду своего далеко не молодого возраста не могу в полной мере поспевать за ними и всячески стараюсь отказаться от очередной игры в салочки.       Ким все продолжает жаловаться на Чанбина и Чана, не упуская ни одной детали. Как те часто капризничают, используя свои привилегии, то бишь детский возраст, и в итоге заставляют Сынмина, бесхребетного взрослого, бегать вместе с ними. Из-за такой физической нагрузки он валится с ног, как только заходит в квартиру, замечая привлекательный диван, мягкий и комфортный. Но перед тем, как завалиться на него, он, конечно же, кормит малышей, моет их и читает сказки собственного сочинения, что является обязательным условием его временного освобождения.       — Радует, что такие мучения постигают меня не ежедневно, а лишь тогда, когда их родители уезжают на всю ночь, — Сынмин, забывшись, наполняет рот сладостью, на время забывая о манерах и приличиях.        Хёнджин с небольшой улыбкой следил за действиями Кима, медленно попивая безвкусный чай. И как Сынмин его пьет.        — Несмотря на то, что ты о них рассказываешь, я слышу любовь в твоем голосе, — Хёнджин не мог не отметить этот факт. Он был уверен, что Сынмин довольно скуп на проявление каких-либо чувств, и поэтому удивился, услышав ничем не скрытое тепло в чужом голосе.        — Потому что я их люблю, какими бы неугомонными они ни были, — Сынмин лишь пожал плечами.        — Эх, Минни-Сынминни, какой же ты очаровательный. Не могу дождаться того, чтобы познакомиться с твоими маленькими друзьями.        Ким издал нервный смешок, продолжая ковыряться в своем рулете. Это насторожило старшего.       — Что-то… не так?        — Мне просто кажется, что они будут не очень рады вашему знакомству.       Это явно не то, чего Хёнджин ожидал.        — Как они могут быть не рады, если никогда не видели меня и не слышали обо мне.        — Слышали. Вчера, — Сынмин решил пояснить, когда заметил непонимающий взгляд: — Вчера они заметили, что мне кто-то написал, и спросили об этом. Я сказал, что познакомился с парнем и что он зовет меня на прогулку. Они возмутились и стали отговаривать, считая, что мне, кроме них, никто не нужен.       Брови Хвана разгладились, что выдало его мгновенное успокоение.       — Ты испугал меня. Если дело только в этом, то я уверен, что смогу справиться с их неприязнью ко мне, — Хёнджин снова улыбнулся, забывая о мимолетном испуге, недавно захватившим его.       — Я надеюсь на это.       — Я так сильно тебе нравлюсь?        — Ну, если ты им не понравишься, я заблокирую тебя. Это фаворитизм, детка.        — Преимущество детей?       — Преимущество детей.       После этого их столик погрузился в тишину. Сынмин, уже начавший лениво попивать чай, посмотрел за окно, где по-прежнему было пустынно и серо. Поздняя осень не щадит никого, даже собственных братьев, хрупкие тонкие деревья, и превращает в безликое нечто, не позволяя хоть как-то выделяться среди окружающей суровости. Если ранний сентябрь позволял насладиться остатками летнего тепла, а октябрь украшал весь мир яркими красками, то ноябрь погружал всех в уныние. Постоянные тучи, пустые деревья и беспощадные ветра.        Сынмин, как ни старался, не мог увидеть красу в последнем месяце осени. Он считал, что скорее Хёнджин начал бы описывать всю привлекательность такой атмосферы, но не Ким. По его мнению, именно художникам дана возможность видеть красоту в самых непримечательных вещах. Возможность, заставляющая Кима, лишенного этой чувствительности, покрываться белой завистью.        Тучи на небе начинают сгущаться и темнеть, но дождя не предвидится. Только безумно холодный ветер продолжает рассекать улицы, издеваясь над смертными и насмехаясь над их мягкостью.        Наблюдая за игрой воздуха, Сынмин выпал из реальности, переставая обращать внимание на окружающие его вещи. Хван все продолжал его рассматривать, словно не мог до конца насладиться видом. Щека, прислоненная к ладони, полузакрытые глаза и отрешенный взгляд. Хёнджин мог бы подумать, что Киму с ним скучно, и тот уже не в состоянии делать увлеченный вид. Но Хван видел. Видел, в каком умиротворенном состоянии сейчас находится Сынмин. Видел расслабленную линию плеч и расслабленное состояние чужого лица, отдыхающего от каких-либо движений мышц.       Нарушать атмосферу спокойствия и тишины не хотелось. Но Хёнджина с самого начала их встречи не отпускал один единственный вопрос, на который он мечтает получить ответ.       — Так почему ты опоздал? — без промедления начал Хван, получая расфокусированный взгляд напротив. — Феликс, конечно, рассказывал о твоей ужасающей пунктуальности, но не говорил, что она настолько…       — Поражающая?        — В точку.        Сынмин таинственно улыбнулся и, немного приблизив свое лицо к лицу Хёнджина, заговорил тихим шёпотом, словно никто не должен знать то, какую тайну он раскроет. Хван, предавшись окружающей обстановке, широко раскрыл глаза, показывая готовность к тому, чтобы быть посвящённым в необыкновенное знание.        — Я часто говорил об этом Ликси, но он никогда не верит мне. Я очень, — он интонационно выделял последнее слово. — очень надеюсь, что ты поймешь всю серьезность моих слов.       Хёнджин закивал.       — Молодец, — Сынмин выглядел удовлетворенным чужой активностью. С серьёзным лицом он продолжил: — Дело в том, что в моей квартире живет что-то неизведанное. Я называю их потусторонними силами, постоянно мешающими мне жить. Каждый раз, когда меня куда-то зовут или я назначаю кому-то встречу, они активизируются и всячески мешают мне, пакостничая.       Сказав это, Ким вернулся на свое место, снова взяв в руки полупустую чашку. Или полунаполненную, если уж Сынмин все еще старается быть оптимистом. Отпив немного, он продолжил, подняв взгляд на ожидающего продолжение Хёнджина:       — У меня есть догадки, почему так происходит. В детстве меня запугивали сказками о том, что, если держать квартиру в беспорядке, ее законный хозяин отомстит обычным человечишкам. Но, даже если дом находится в относительном порядке, эта потусторонняя сила может быть неспокойна, устраивая шалости.           Хёнджин чуть ли не открывал рот от любопытства, из-за чего Сынмин никак не мог сосредоточиться и продолжить свой серьезный рассказ, норовя улыбнуться или рассмеяться.       — Но ее можно задобрить, если периодически оставлять различные угощения. Ну, а я слишком жадный, чтобы это делать, поэтому приходится страдать, — свое повествование, начавшееся вполне серьезно, Сынмин закончил так, словно рассказал забавный стишок.       Хван был ошеломлен такой сменой настроения, но тут же вернулся в свое обычное состояние. Переварив все в голове, Хёнджин с видом знатока покивал.       — Да, я понимаю тебя. У меня тоже такое бывает. Я долго не мог найти объяснение этому, и ты, получается, открыл мне глаза на многие вещи. Спасибо? — Хёнджин спросил, но Сынмин не посчитал нужным отвечать и лишь загадочно улыбнулся.       Ким рад, что Хван оказался таким понимающим. Многие парни, приглашавшие его до этого на свидания, сбегали после пяти минут ожидания, а те, кто смогли дождаться, накидывались на бедного Сынмина, считая, что тот теперь обязан им до конца жизни. Обычно такие встречи заканчивались вскоре после прихода Кима, но он не жаловался.              Хёнджин другой. Другой настолько, что безумно нравится невинному сердцу Кима.        Бросив взгляд на неловкого старшего, он широко улыбнулся, склонив голову набок. Хван, заметив пристальный взгляд, поднял глаза и, встретившись с чужой теплой улыбкой, растаял. Этот щенок прелестный.       Снова замолчавший столик вписывался в атмосферу пустого заведения. Теплые лампы, множество растений и симпатичный официант-бельчонок.        Сынмин любил тишину. Он считал, что она способна дать намного больше, чем тысячи слов, однако сейчас его нутро требовало разговоров, словно боясь, что старший может исчезнуть навсегда. Но Сынмин знал, что это неправда. У Хвана не получится сбежать от него так легко. Лишь с жесткой битвой.       Пробежавшись глазами по всему помещению, Сынмин сфокусировался на бельчонке, что терпеливо стоял рядом с прилавком и ожидал новых клиентов, забавно поджав губы и надув щеки. Ким не смог сдержать тихого хихиканья, чем привлек внимание Хвана. Тот недоуменно посмотрел на него и приподнял бровь, тем самым задавая немой вопрос. Но Сынмин решил, видимо, примерить на себя роль загадочного писателя, что постоянно ходит себе на уме, и уставился в ответ, подняв уголки губ и сощурив глаза.        Хенджин с радостью принял вызов, упрямо продолжая поддерживать зрительный контакт и наблюдая за тем, как зрачки Сынмина постепенно увеличиваются. Ни один из них не хотел сдаваться, ни один не хотел проигрывать. Но в их собственный мир ворвался пронзительный крик. Девушка, до этого мирно сидевшая за соседним столиком, резко поднялась и, выглядя до безумия рассерженной, вышла прочь из кафе, неприкрытым лицом встречая порыв ветра.        Сынмин с Хёнджином посмотрели на бельчонка, что выглядел мило-недоуменно. На девушку, в которую вселился демон, обратили внимание все. Однако никто не понял, что только что произошло. Ким и Хван, словно запрограммированный на одинаковые действия, синхронно повернули головы друг к другу. Хёнджин заговорил первым.       — Этот официант миленький.        — Какого чёрта ты говоришь о других парнях, пока я, такой очаровательный, сижу прямо перед тобой? — Хван не мог понять, серьезен ли Ким, так как тот говорил все это с каменным лицом.       Хёнджин решил подразнить Сынмина.       — И что же ты мне сделаешь? Язык отрежешь?        — Я определенно мог бы. Но у меня есть возможность сделать все намного хуже, — Ким сидел хмурым и не сводил глаз с чужого лица.       Хван не знал, что ему делать. Либо испугаться и извиниться, либо продолжить поддразнивания. Хван явно бессмертный.       — Что мне может сделать такой маленький щеночек? Покусать? Я буду только за, крошка, — и подмигнул, ведь если умирать, то умирать, выполнив все прихоти.       — Маленький щеночек натравит на тебя маленького цыпленка, — Сынмин зловеще улыбнулся, а Хёнджин задержал дыхание. — А этот маленький цыпленок выклюет тебе глаза.       — Я понял, малыш, — Хван нервно засмеялся, не понимая, как успокоить разбушевавшегося младшего. Но тот, к счастью Хёнджина, нашел ответ сам, рассмеявшись и нарушив тишину кофейни. Бельчонок заинтересованно смотрел в их сторону. То самое детское любопытство. Просто прелесть.       — У тебя есть домашние питомцы? — Ким, секунду назад сидевший неподвижно, внезапно повернулся к Хёнджину. Минуту между ними висела тишина.        Наконец Хван, воодушевившись, радостно воскликнул.       — Да! У меня есть собачка Кками. Я покажу тебе фотки, — Хёнджин засуетился и начал просматривать карманы, стараясь отыскать телефон. Сынмин решил не говорить ему, что необходимый гаджет лежит прямо на столе. Но, когда Хван затравленно на него посмотрел, решил сжалиться и указал пальчиком на искомую вещь. Покрасневшее лицо старшего стоило того, чтобы немного подождать.        Хёнджин пересел на диван к Сынмину, прижавшись бедрами.        — Смотри. Вот он ест, — Хван пролистнул не один десяток однотипных фото, четких и смазанных. — Вот пьет, — ситуация повторяется. Ким шокирован. У него в телефоне вряд ли начитается столько собственных фотографий, а, учитывая, что Хёнджин снова что-то ищет, это еще не конец. Сынмин понял, что попал в ловушку. — Здесь я купил для него забавный костюм дракончика. Не прелесть ли? Мой малыш, — глаза Кима раскрылись еще больше, когда старший приблизил телефон к лицу и поцеловал морду собаки.        — И много у тебя его фотографий? — осторожно спросил Сынмин, старательно следя за своим тоном, дабы ненароком не обидеть или, что хуже, как-то оскорбить чувствительного старшего.        — Миллионы. И мы с тобой просмотрим каждое, — и невинно улыбнулся.        Вслед за этим последовал бесконечный показ фотографий щенка, где он в основном спит. На диване, на полу, на кухонной тумбе, на тапочках. На футболке Хёнджина, когда его нет дома. На ней Кками уткнулась носом в воротник, на котором сохранилось больше всего человеческого аромата.       — Тогда откуда у тебя эти фотографии?        — Потусторонняя сила прислала, — посмотрев на Сынмина, беззаботно ответил Хван. — Я в то время редко появлялся дома, и ей, видимо, наскучило возиться с Кками. Таким образом она хотела буквально загнать меня домой, показывая, насколько я ужасный хозяин, — и снова вернулся к поиску фотографий.        — Знаешь, я почему-то нисколько не сомневаюсь.        Может, если Феликс исполняет роль потусторонней силы в доме Хёнджина, то именно он и задерживает Сынмина, чтобы потом поиздеваться? Ким обязательно поговорит с этим хулиганом.       Хёнджин, так же, как и Сынмин недавно, резко вскинул голову и ухмыльнулся. Киму бы испугаться, если учесть то, насколько поглощенным выглядел старший, описывая каждое движение своего питомца.       — А что насчет тебя?        — А что насчет меня? — это последний вопрос, который Сынмин ожидал услышать. — У меня нет домашних животных.        Ухмылка старшего не предвещала ничего хорошего.        — Я не об этом, Сынминни. У Филекса есть миллион твоих фотографий?        — Ты ненормальный! — пользуясь тем, что Хван сидит около него, Ким со всей силы пнул его по голени, из-за чего тот ударился подбородком о стол, мучительно застонав.       — Эта шутка стоила мучений, — пробормотал Хёнджин.       — Могу сделать так, что ты больше никогда не сможешь рассчитать стоимость чего-либо.       — Ты не пугаешь меня, Минни.        — Минни сейчас тебя ударит, — Ким снова бьет по чужой ноге.       — Все-все, я понял. На нас люди странно смотрят.       Сынмин огляделся. Всем было все равно на парня, избивающего своего друга. Лишь бельчонок все глядел на них, что-то жуя. Видимо, какой-то гость угостил его пирожным. Сынмин бы тоже угостил этого ребенка, но, возможно, не сегодня. Сегодня он лишь подмигнул официанту, улыбнувшись, из-за чего тот ответ взгляд в смущении.        — Пока я здесь страдаю из-за твоей жестокости, ты умудряешься флиртовать с милыми официантами?       — Ты слишком быстро оклемался?       — Я понял, Минни. Больше не бей, пожалуйста, — желая окончательно успокоить разыгравшегося младшего, Хёнджин погладил того по бедру. Сынмин, обладающий чрезмерной чувствительности в зоне ног, замер статуей.        Хван, решивший сегодня проверить уровень своей удачи, осмелел. Он сжал руку, выбив глухой стон, заставив Сынмина покраснеть из-за своей реакции. Хёнджин, наконец поняв, как обстоят дела, отдернул ладонь, словно обжегшись.        — Черт, извини. Я не хотел.       — Все… — Ким глубоко вздохнул, прикрыв глаза, — все в порядке.        За окном начинало темнеть.        — Прогуляемся, пока не поздно?       Хёнджин согласно кивнул и начал собираться. Расплатившись за заказ, они вышли на улицу, вздрогнув от неожиданного холода.        Сынмин предложил послушать музыку и насладиться вечером, не отвлекаясь на разговоры. Хёнджин молча достал те самые наушники и протянул один из них Киму, после чего аккуратно схватил его ладошку, неосмотрительно не покрытую перчаткой. Сынмин благодарно улыбнулся, не желая нарушать сложившийся уют своим голосом. Хван лишь приблизил чужое тело ближе к себе.       Молча они прогуливались по пустым улицам. Молча дошли до дома Сынмина.        — Напиши, как доберешься домой. Я буду ждать твоего сообщения. Постарайся не попасть ни в какие проблемы, хорошо?       — Все, что пожелаешь, — Хёнджин притянул Кима к себе, оплетая руками его талию. — Не могу дождаться нашей следующей встречи. Пока, Минни.        Хван отстранился.       — Пока, Хёнджин, — Сынмин прижался в сухом поцелуе к чужой щеке, немного на ней задержавшись.        Старший радостно улыбнулся и, помахав рукой, отправился домой.       Сынмин подождал, пока фигура Хвана выйдет на оживленную улицу, и побежал домой, дабы поскорее согреться.        Уже в кровати он получил долгожданное сообщение.       «Ты спишь, крошка Минни?»       «Крошка Минни не только не спит, но и готова посвятить тебе всю ночь. Можешь радоваться.»        Крошка Минни готова утонуть в предстоящей переписке.