Марго

      — Да, Элизабет, мы абсолютно уверены! — Нора, прижимая ухом к плечу телефонную трубку, сосредоточенно укладывала одежду в объемный чемодан. — Нет, дом продавать пока не будем. Возможно, сдадим…       — Мама, что ты делаешь? — Том выхватил у неё из рук очередное платье. — Остановись! Давай поговорим…       — Потом, сынок, сейчас совершенно нет времени, — отмахнулась Нора и добавила в трубку: — Лиз, извини, я зайду к тебе позже, мне нужно уложить вещи.       — Мам, посмотри на меня, — Том подошёл к ней и заставил смотреть себе в глаза. — Ты же не хочешь никуда ехать, тебе это просто внушили. Очнись!       — Ну что за глупости? — сердито воскликнула Нора. — Конечно же я хочу! Я всегда об этом мечтала! И тебе там понравится, вот увидишь, — она ласково потрепала его по волосам. — А сейчас не мешай мне, пожалуйста, лучше иди собери свои вещи.       Она буквально вытолкала Тома из комнаты и закрыла дверь.       — … нам всем будет лучше! — услышал он голос Ника, доносившийся из-за двери в кабинет. — Пожалуйста, не капризничай.       — Я не капризничаю, но почему обязательно надо уезжать? Чем в Америке лучше, чем здесь? — в голосе Гарри уже слышалось отчаяние. — Откуда вообще взялось это предложение?       — Америка — замечательная страна! Я всегда хотел туда перебраться, а тут такой шанс!       — Но…       — Все, твои возражения мы обсудим позже, а сейчас дай мне сосредоточиться, у меня куча дел!       Бах! Дверь захлопнулась за вылетевшей в коридор Гарри. Несколько мгновений дети смотрели друг на друга.       — Это бесполезно, — мрачно констатировал Том. — Им качественно промыли мозги. Они уедут, даже если им придётся запихнуть нас в багаж.       Гарри так же мрачно кивнула, понимая, что он нисколько не преувеличивает. Помешательство старших Морганов прогрессировало с каждым днём. Они уже ни о чем не спрашивали, не слушали возражений, развели активную деятельность по сборам, радостно обсуждая детали предстоящего переезда. И ни переубедить, ни заставить их остановиться было совершенно невозможно.       Даже согласие Гарри на удочерение перестало иметь значение. Ник так и сказал ей во время очередного спора — мы все равно оформим все документы, потому что для тебя так будет лучше. Хотя нет… Кажется, он сказал: для твоего же блага.       И ведь оформят. А если сами не справятся, так им кто-нибудь поможет. Кто-нибудь, вроде того, кто внушил им светлую мысль о новой жизни в прекрасной Америке. В этом сомневаться не приходилось.       — Я никуда не поеду, — процедила сквозь зубы Гарри несколькими минутами позже, когда они сидели на кровати в ее комнате. — Я должна разобраться в том, что случилось с моими родителями.       После того, как Том рассказал ей о потере памяти у Поттеров, у неё снова появилась цель, от которой она не собиралась отступаться.       — Как? — Том глянул на неё исподлобья. — Они тебя не помнят. А значит, никто из их друзей тоже, скорее всего, не помнит.       — Давай рассуждать логически, — Гарри заставила себя успокоиться, решив, что теперь ее очередь быть оптимисткой. — Обо мне знает Дамблдор, так? И, видимо, он единственный, кто обо мне знает, из окружения Поттеров. А значит, он как-то причастен к тому, что обо мне все забыли. И, судя по всему, он очень не хочет, чтобы обо мне вспомнили, поэтому и устроил всю эту историю с переездом.       — И? — Том приподнял брови.       — Но, — Гарри подняла указательный палец, — что если эта коллективная амнезия накрыла не всех? Я имею в виду, если Дамблдор заставил всю «светлую сторону» забыть обо мне, может быть, помнит «темная»?       — «Темная» — это сторонники Волдеморта, что ли? — насторожился Том. — То есть, убийцы, поджигатели и психопаты? Считаешь, к ним стоит обращаться за помощью? Не говоря уже о том, что все они либо в Азкабане, либо скрываются.       — Не все, — возразила Гарри. — Один вполне себе процветает. И, если верить одному привидению, когда-то даже дружил с моей мамой.       — Снейп, — задумчиво протянул Том, поняв ее идею. — Думаешь, он может что-то знать?       — Я думаю, что у нас не так много вариантов, — округлила глаза Гарри. — Либо использовать все шансы, либо — привет, Нью-Йорк!       — Возможно, вариант с Нью-Йорком как раз был бы оптимальным, — вдруг негромко сказал Том. — Если бы знать наверняка, что родителям внушили только уехать. Но мы понятия не имеем, кому и зачем все это понадобилось. А ехать черт знает куда с двумя взрослыми, которые себя не контролируют…       — А ты не пробовал… — Гарри замялась. — Ну, снять с них это внушение? Ты ведь говорил, что раньше уже заставлял людей делать то, что тебе нужно, помнишь?       — Пробовал, — Том поморщился. — Простое убеждение не срабатывает. А пытаться пересилить чужое внушение… Я мог бы, наверное, но я не хочу сделать ещё хуже.       — Ладно, — Гарри подняла руки. — Просто в порядке бреда… Что если попробовать найти этого Снейпа и попросить помочь? Он ведь известный зельевар и вообще — взрослый волшебник, в отличие от нас. И если он раньше был на стороне Волдеморта, вряд ли он поддерживает Дамблдора. Вдруг он сможет привести твоих родителей в чувство?       Том не успел ничего ответить, из коридора раздался звонкий голос Норы.       — Дети, вы собрали вещи? Наш самолёт послезавтра, в десять утра!       Гарри и Том неверяще уставились друг на друга.       — Послезавтра?!

***

      Просторный зал с каменными стенами… Рунные круги горят потусторонним белым светом… Люди в черных плащах… На ритуальном камне точно в центре круга лежит молодая женщина с рыжими волосами и фарфорово-бледной кожей…       — Марлин! — яростный рык Сириуса разрывает пространство.       Вспышки… Крики… Палочка раскаляется в руке… Одна из фигур в плаще падает, и капюшон слетает с головы, обнажая копну чёрных кудрявых волос. Эхом звенит истерический, полубезумный смех… Вспышка. Ещё одна. Смех сменяется криком… Кровь…       Ещё один капюшон слетает с головы высокого черноволосого мужчины. Воздух вокруг него закручивается вихрем… Ослепительная ярко-зелёная вспышка на миг отражается в мерцающих, словно тлеющие угли, глазах… Дикий, нечеловеческий крик… Чёрный плащ растекается по полу чернильным пятном…       — Где он?! — крик Джеймса совсем рядом.       Большая светлая комната… Детский плач… Маленькая девочка в деревянном манеже… Тянет пухлые ручки, заливаясь слезами… Рядом с ней человек в серебристой мантии… В груди разгорается пожар боли и гнева…       — Лили! Лили, проснись! — кто-то с силой тряс ее за плечи.       Она резко открыла глаза и дёрнулась, в первый момент не понимая, где находится. Спальню наполнял серый утренний свет. Обои в тонкую полоску. Трюмо. Колдографии в красивых рамках на комоде. Дом. Она дома.       — Лили? — в поле зрения появилось перепуганное, ещё сонное лицо Джеймса. — Что тебе приснилось?       — Ритуал, — выдохнула она, проводя рукой по лицу, словно пытаясь стряхнуть липкую паутину кошмара. — Когда мы победили Лорда… Я тебя разбудила?       — Ты кричала, — Джеймс смотрел на неё с тревогой. — Плакала. Все обещала не бросать кого-то.       Лили замерла, вспомнив последний фрагмент сна.       — Я видела девочку, — прошептала она, боясь разрушить эту хрупкую связь с миром сновидений. — Она звала меня, тянулась ко мне, а я хотела подойти, но не могла… Мне мешало что-то… Там был Дамблдор, и кто-то ещё… — она вытерла слёзы тыльной стороной ладони. — Больше ничего не помню.       Джеймс нахмурился, глядя в бледное, заплаканное лицо жены, и отчего-то ощутил укол острой, почти нестерпимой вины. Будто это из-за него ей снятся кошмары. Ерунда, конечно…       Неожиданной стук в окно отвлёк его от размышлений. За стеклом виднелась неприметная коричневая сова с привязанным к лапе письмом.       — Это от Дамблдора, — сказал Джеймс, забрав у птицы послание. — Приглашает нас в Хогвартс сегодня вечером, хочет поговорить лично.       — Ладно, — Лили чуть заметно поморщилась и поднялась с постели, накидывая халат поверх ночной сорочки. — Побудешь до вечера с мальчиками? Я… хочу прогуляться.       — Одна? — Джеймсу не хотелось отпускать ее в таком состоянии. — Может быть, мы все вместе выберемся куда-нибудь? Мы могли бы…       — Джей, — мягко прервала его Лили, — мне нужно подумать. Я буду в порядке, правда.

***

      Спустя два часа Лили стояла перед домом номер четыре по Тисовой улице в Литтл-Уингинге и задумчиво разглядывала светлые занавески в окнах.       Она не понимала до конца, что хочет найти здесь. Едва ли Петунья будет счастлива ее видеть, они много лет не общались, да и в детстве не слишком ладили. Но какое-то странное чувство глубоко внутри не давало покоя. Ей хотелось поговорить с сестрой. Это было нужно. Будто звенел крошечный колокольчик, напоминая о чём-то важном. О чем-то…       Лили с досадой тряхнула головой и, поднявшись на аккуратное крылечко, решительно нажала кнопку звонка. За дверью послышался стук каблуков.       — Ты? — появившаяся на пороге Петунья в первый момент изумлённо вскинула брови, а затем поджала губы. — Что ты здесь делаешь?       — И тебе привет, Туни, — Лили вздохнула.       — Зачем ты пришла? — Петунья недобро сощурилась.       — Поговорить. Впустишь? — Лили сунула руки в карманы пальто и посмотрела сестре в глаза. — Если нет, я пойму.       Петунья несколько мгновений молча разглядывала ее, слегка вздёрнув подбородок, но затем все же посторонилась, пропуская в дом.       Лили прошла в гостиную и оглядела стильный интерьер в бежево-золотистых тонах.       Светлый диван на пушистом ковре, стеклянный журнальный столик, небольшой телевизор на комоде. Рядом с ним в деревянных рамках — фотографии Петуньи в обнимку с полным усатым мужчиной и пухлым светловолосым мальчиком.       — Уютно у тебя… И тихо. Ты одна?       — Вернон повёз Дадли на день рождения друга. Лили, что тебе нужно? — холодно спросила Петунья, проигнорировав комплимент. — Я никогда не поверю, что ты появилась у меня на пороге спустя двенадцать лет молчания просто так.       — Не просто так, Туни, — она обернулась к сестре. — Хотела попросить прощения.       — Прощения? — Петунья скривилась. — За что же? За то, что в детстве изводила меня своим треклятым волшебством? За тот отвратительный ужин с твоим Поттером? Или за то, что исчезла, ни слова никому не сказав?! — она уже почти кричала.       Обида, дремавшая в ней все эти годы, вновь подняла голову и начала рваться наружу.       — Туни, мне жаль…       — Жаль?! Да ты понятия не имеешь, что это такое! Ты же даже на похороны родителей не приехала!       Лили внезапно прошиб холодный пот.       — Родители, — глухо повторила она, глядя перед собой расфокусированным взглядом. — Я не приехала на похороны…       — Да, ты не приехала! — рявкнула Петунья. — И даже не соизволила назвать причину! А мне, думаешь, легко было передать тебе послание? Пришлось просить твоего мерзкого Снейпа, чтобы отправил сову!       — Туни, — Лили потрясенно смотрела на неё, чувствуя, как по коже ползёт мороз, — я не помню…       — Чего ты не помнишь? — та зло сощурилась.       Лили, судорожно дёрнув шарф на шее, шумно втянула воздух. В висках стучала кровь. Голова противно ныла, а мысли расползались в разные стороны, не давая сосредоточиться.       — Я не помню, почему я не приехала на похороны…       — Издеваешься? — недоверчиво протянула Петунья, но по ее бледному лицу быстро поняла, что это не так. — Что… правда не помнишь?       — Нет, я… — Лили с силой сжала пальцами виски. — Я помню сову от Северуса. Это же было в начале августа, так? Помню… помню, что почему-то не могла выбраться в Коукворт. Была какая-то причина… — она поморщилась от внезапно усилившейся головной боли. — Черт, не могу! Не могу!       — Эй, — Петунья забеспокоилась всерьёз. — Тебе плохо, что ли? Воды? Таблетку?       — Плохо, — эхом повторила Лили и с ужасом посмотрела на сестру. — Туни, это очень плохо! Я не могла просто так забыть причину, по которой пропустила похороны родителей. А это значит… меня заставили забыть.       — Заставили? — Петунья побледнела. — То есть…       — Да. С помощью волшебства, — зелёные глаза заметно потемнели. — Кто-то покопался в моей голове, и стёр кусок воспоминаний, — Лили неосознанно сжала руку в кулак. Несколько секунд она стояла, замерев, словно прислушиваясь к себе, а потом с досадой скрипнула зубами. — Прости, мне пора. Я должна с этим разобраться…       — Погоди, — Петунья остановила ее уже у двери. — Раз уж ты здесь… Этим летом ко мне приходил мужчина. Он спрашивал о тебе.       — Мужчина? — непонимающе нахмурилась Лили. — Кто? Ты его знаешь?       — Первый раз в жизни видела. Представился Николасом Морганом, адвокатом. С ним ещё девочка была, лет десяти — одиннадцати. И он спрашивал, не было ли у тебя дочери.       — Дочери? — у Лили закружилась голова. — Почему? Почему он решил, что у меня должна быть дочь?       — Понятия не имею, — Петунья дернула плечом. — Он не успел толком ничего объяснить, девочке вдруг плохо стало, он ее к врачу повёз. И больше они не появлялись.

***

      Коукворт — депрессивный индустриальный городок при дышащей на ладан ткацкой фабрике — встретил Гарри и Тома ледяным ветром и темным, дымным небом.       — Нас будут искать, — констатировал Том, оглядывая мрачную железнодорожную станцию. — Вечером родители поймут, что нас нет, и заявят в полицию.       — Заявят, — не стала спорить Гарри. — Но искать нас начнут не сразу, и не слишком активно. Поверь мне, у меня богатый опыт побегов из дома. И потом, мы же не собираемся вечно скрываться, нам просто нужно выиграть время… Том? — она обернулась, заметив, что он отстал.       Они как раз вышли на центральную улицу грязного, полузаброшенного городка. Каждый третий дом был либо заколочен, либо смотрел на мир мрачными провалами окон. По заледеневшим тротуарам то и дело пролетал какой-то мелкий мусор, гонимый порывами ветра.       — Я знаю это место, — неожиданно даже для самого себя сказал Том, внимательно вглядываясь в окружающий пейзаж. — Я… был здесь. Когда-то…       — Уверен? — с сомнением протянула Гарри. — Как-то эта дыра простовата для великого темного мага.       Но Том не обратил внимания на ее слова. Сначала медленно, а потом все увереннее, ускоряя шаг, он двинулся вперёд по улице. Остановился на мгновение на ближайшем перекрёстке, а затем свернул направо.       Гарри не отставала. Они шли так быстро, что она едва успела заметить полустершуюся надпись на одном из домов: «Паучий тупик, 2».       Остановился Том так же неожиданно, и Гарри чудом не налетела на него. Они стояли перед ветхой, покосившейся развалюхой — настолько убогой, что соседние дома казались на ее фоне добротными коттеджами. Крыша местами провалилась, окна ощетинились осколками выбитых стёкол, входная дверь была настолько чёрной, что казалась обугленной.       — Только не говори, что нам сюда, — без особой надежды протянула Гарри.       Том снова не ответил. Он как загипнотизированный сделал шаг вперёд, проходя сквозь висевшую на одной петле калитку, и снова остановился. Гарри тоже сделала шаг.       Миг — и она прошла сквозь незримый, лишь смутно ощутимый барьер. Больше ничего не поменялось. Те же печальные останки дома, тот же неухоженный участок. Внутри дом выглядел ничуть не лучше, чем снаружи. Старая мебель покрыта толстым слоем пыли и грязи, несколько стульев валяются на полу. На окнах — невразумительно серые тряпки, вероятно, когда-то бывшие занавесками.       — Не понимаю, — Гарри растерянно огляделась. — Здесь же явно давно никто не живет… Зачем накладывать чары на заброшенный дом?       — Не знаю, — Том задумчиво разглядывал стеллаж с несколькими книгами на полках. — Но, думаю, хозяин дома уже в курсе нашего визита.