intertwined fates

В воздухе стоял тяжёлый металлический запах, от которого лёгкие будто сжимались, а колени подкашивались. Это был запах крови. Запах смерти. Эта вонь навсегда въелась в память юноши. Запах паники и скорби. Люди вокруг суетились, что-то кричали, куда-то бежали, но до парня все звуки доносились словно сквозь вату. Он продолжал смотреть на свои окровавленные руки, которые била крупная дрожь. Парень абсолютно не понимал, почему он покрыт свежей алой кровью. Он ничего не мог вспомнить, все было как в тумане. Истерика медленно подступала, а в горле встал ком. Что же он натворил? Парень смотрел на свои окровавленные ладони и не мог отвести взгляд. Руки по самый локоть были в крови, а на плечах красовались множество маленьких алых пятнышек. Казалось, что это просто сон. Жуткий, абсурдный и чертовски нереалистичный сон, от которого он скоро очнётся. "Да, все именно так и есть — это просто обычный сон. Это просто ебаный кошмар. Когда я проснусь все это закончится. Все будет хорошо."— настойчиво убеждал себя парень. Боковым зрением он видел рядом чьи-то смазанные силуэты, но не обращал на них никакого внимания. Зачем? Это же просто сон. Вот сейчас он проснется и... От удара голову откинуло к правому плечу, а щёку обожгло болью. Боль. Значит это не сон. Во сне нельзя почувствовать боль. С ресниц хрупкой льдинкой скатилась слеза, разбиваясь о землю. Он медленно поднял растерянный взгляд на человека, давшего ему пощечину. Это был какой-то врач. Врач с размытым лицом. Парень, наконец, смог сфокусировать взгляд на лице человека напротив и увидел перед собой взволнованное лицо доктора Хвана. — Что... Что произошло? — хриплым после долгого молчания голосом, произнес парень. Хван Гын Хо сочувственно посмотрел на парня, тихо прокашлялся и, повернувшись к юноше спиной, тихо произнес: — Увы, ваш пациент погиб, вы не смогли его спасти, доктор Ким. Мне очень жаль. Казалось, мир содрогнулся. Колени подкосились, но парня успел подхватить за шиворот проходящий мимо врач. — Мой пациент... мертв? Вы же сейчас говорите про Хоби..? — едва слышно спросил молодой человек, а на вопросительный хмык доктора также тихо пояснил. — Хосок. Чон Хосок. Мой пациент.. — ..И ваш лучший друг. Да. Мне очень жаль, вы совершили ошибку и... Но парень больше не слышал ни слов доктора, ни суеты в полевом госпитале, ни восклицаний юных медсестер. Только навязчивый звон в ушах. Только тихие голоса в его голове, шепчущие ему, что он убийца. Вряд ли кто-то считал парня убийцей, даже наоборот, медперсонал бросал на молодого доктора, который из-за собственной ошибки потерял друга, сочувственные взгляды. Всё-таки плохой идеей было давать ему оперировать близкого для него человека, но поняли это поздно. Слишком поздно что-то менять или пытаться исправить. Парень медленно повернул голову в сторону операционного стола и замер на месте. Пред его взором предстала ужасающая картина. Прежде яркий и солнечный Чон Хосок теперь был белый как полотно. Его бездыханное тело лежало в алой луже собственной крови. Его лицо выглядело умиротворенно, будто он просто прилёг поспать и скоро проснется. Казалось, что вот сейчас он вновь распахнёт глаза и отпустит очередную шуточку, но глаза Хосока никогда больше не откроются. Они закрылись навсегда. Смерть наступила 24 июня в 23:59. Тело накрыли белым покрывалом которое мгновенно окрасилось красным.

***

Капли дождя, ударяясь о твердую землю, разбивались на десятки маленьких осколков. Дождевая вода тонкими струйками стекала по земле, собираясь в небольших углублениях. Прогремел очередной раскат грома и вдали блеснула молния, сияющей трещиной раскалывая бескрайнее небо на две половинки. Неровная лесная дорога освещалась подрагивающим мягким светом керосиновой лампы. Ветер будто напевал какую-то неизвестную мелодию и деревья медленно покачивались в такт его таинственной музыке. В воздухе витал аромат озона, мокрой земли и, едва заметный, свежий запах хвои. Первый месяц лета подходил к концу. Пошатываясь, по извилистой неровной тропе шел высокий молодой человек, освещающий свой путь мерцающей лампой. С каждым шагом он всё дальше и дальше отдалялся от военного лагеря, но за все время ни разу не обернулся. С каждым его шагом стихия бушует все сильней. Ноги словно ватные и шаги давались тяжело, но парень продолжал свой путь. Соленые слезы на щеках уже давно смешались с дождевой водой. Кровавые разводы в лужах оставляли за ним видимый след. Осторожно обойдя высокую раскидистую сосну, парень сделал пару шагов вперед и пораженно замер на месте. От открывающегося со скалы вида перехватывало дыхание. Бурная река, скрытая хвойными лесами, продолжала бежать вдоль крутых берегов. Небольшие волны разбивались о пороги. Противоположный берег реки в этой жуткой темноте абсолютно не было видно, парень смог разглядеть верхушки сосен лишь тогда, когда молния блеснула в очередной раз. Вновь обретя способность двигаться, молодой человек сделал несколько шагов к самому краю скалы. Чуть опуская фонарик к реке, посмотрел вниз на бурную, бушующую реку. Послышался тихий всхлип. Парень чуть наклонился к земле и осторожно поставил на неровную скалистую поверхность керосиновую лампу, освещающую большую часть скалы. Он дрожащими пальцами развязал шнурки на своих, слегка заляпанных грязью, оксфордах. Молодой человек осторожно встал босыми ногами на холодные, мокрые камни и вложил в правый ботинок слегка смятую, насквозь пропитанную водой бумажку. Закрытые глаза, руки сжатые в кулаки, подкашивающиеся колени и напряжённая челюсть. Один шаг вперёд. Всего один шаг и все закончится. Парень без колебаний делает этот шаг. Шаг в пропасть. Смерть Ким Тэхена наступила 25 июня 1951 года.