Все, что нам дорого

Сяо Чжань сел на заднее сиденье машины и посмотрел на расписание посещений, которое Сонми прислала ему на телефон. Оно было довольно ограничено. Хотя у него по-прежнему сохранялся статус особого посетителя, который позволял ему приходить и уходить в любое время, теперь у него было меньше времени с Ибо чем у обычного посетителя, который мог приходить в обычные часы посещений. Один час утром, и один — вечером, это было все, что было ему разрешено. Он понимал логичность этого. Если человек, который сливал информацию, действительно работал в больнице, то посещение Ибо в самые загруженные посетителями часы имело под собой смысл, поскольку это усложняло, хотя и не делало полностью невозможным, попытки тайно сфотографировать его и Ибо. Однако это новое расписание все равно не нравилось ему. Он не мог отделаться от ощущения, что с каждым новым шагом, который он делал, холм, на который он пытался взобраться, становился все круче. Единственной радостью было то, что у него будет возможность побыть наедине с Ибо, без присутствия тетушки Ван. Эта мысль одновременно и утешала и тревожила его. Ему не нравилось его собственное эгоистичное поведение, но, как и многое другое, с чем ему пришлось иметь дело, он просто попытался подавить это неприятное чувство. Когда он пришел в отделение промежуточного ухода, там вовсю кипела работа. Медсестры и врачи совершали утренние обходы, а вспомогательный персонал развозил тележки с завтраками по палатам. Проходя мимо медпункта, он увидел старшую медсестру Ли и медсестру Ким, о чем-то разговаривающих, склонившись над графиком. Почувствовав его присутствие, старшая медсестра подняла голову, и их взгляды на мгновение встретились. Он улыбнулся, и махнул ей рукой, а она лишь слегка кивнула ему, и тут же вернулась к своему занятию. Он предположил, что она, вероятно, была смущена их взаимодействием в прошлом. Он решил, что если ему представится такой шанс, он попросит Сонми перевести для него разговор с ней, чтобы прояснить сложившуюся ситуацию. Он не был уверен, как часто будет видеть ее в последующие дни, поскольку ее услуги переводчика пока не требовались. Ибо достаточно хорошо понимал корейский, чтобы общаться с врачами, а сам Сяо Чжань мог обойтись приложением для перевода, если понадобится поговорить с персоналом. Сяо Чжань уже собирался войти в палату Ибо, но остановился в дверях. Изголовье кровати было приподнято, чтобы Ибо мог находиться в сидячем положении. Его загипсованная рука лежала на коленях, а лицо было повернуто в сторону от входной двери. Казалось, что он был полностью поглощен созерцанием снега, который большими, ленивыми хлопьями падал за окном. Сяо Чжань залюбовался его профилем. Хотя выражение лица Ибо было совершенно нейтральным, оно было мягким и расслабленным. Естественное освещение как-то особенно выделяло черты его лица, делая их особенно резкими, особенно выделяя длинные ресницы. Сяо Чжань непроизвольно дернул рукой, желая проследить пальцами все мельчайшие детали его лица. «Я люблю тебя». Эти слова постоянно присутствовали у него в голове, просясь выпустить их наружу, чтобы быть услышанными. Но он просто не мог этого сделать. Особенно теперь, когда ему нужно было быть еще более осторожным с Ибо. В данный момент он только мог позволить себе чувствовать болезненное тепло, наполняющее его при мысли об этом. Он вернулся к реальности, когда услышал легкое покашливание позади себя. Он обернулся, и лицом к лицу столкнулся с женщиной, которая принесла завтрак для Ибо. Он извинился, и отошел в сторону. Женщина в это время вошла и поставила поднос на прикроватный столик, которого он раньше не видел здесь. Пока она это делала, он снял куртку и повесил на крючок за дверью. Женщина повернулась к нему и начала что-то объяснять. Но Сяо Чжань остановил ее, подняв руку, и достал телефон. — Я не говорю по-корейски, — сказал он через приложение для перевода. — Вы можете говорить в микрофон телефона, — добавил он, протягивая его ей. Женщина, выглядевшая весьма впечатленной этим приложением, с улыбкой кивнула, и неуверенно заговорила. — Вы не могли бы покормить его, пожалуйста? Сяо Чжань повернулся к Ибо. Казалось, его очень заинтересовала миска с исходящей паром рисовой кашей, стоявшая на подносе. — Конечно, — ответил Сяо Чжань. Женщина улыбнулась и подняв вверх два больших пальца, ушла. А он задумался, позаботился ли бы кто-либо другой об Ибо, если бы его не было рядом. И немедленно получил ответ на свой вопрос, когда в палату вошла медсестра Ким, чуть не врезавшись в него. Поздоровавшись с ней, Сяо Чжань снова заговорил с помощью приложения. — Ничего, если я его покормлю? — спросил он. Она ободряюще кивнула. — Да, семья всегда лучше. Но делайте это медленно. И позвольте ему есть самому, если он проявит желание, — ответила она через приложение. Сяо Чжань согласно кивнул, и медсестра Ким вышла так же быстро, как и вошла. Снова оставшись наедине с Ибо, он почти полностью прикрыл дверь, оставив лишь небольшую щель, а потом придвинул стол поближе к кровати. Делая это, он обратил внимание, что перевязь, удерживающая ногу Ибо приподнятой, была опущена гораздо ниже. Он надеялся, что это означает, что вскоре ему позволят положить ногу на кровать. Каждый раз, когда он видел это приспособление, он не мог отделаться от мысли, что оно, наверное, было очень неудобным. Прежде чем Сяо Чжань успел пододвинуть стул и сесть, Ибо уже потянулся к миске, и зачерпнул полную ложку каши. — Подожди! Подожди! Рука Ибо замерла на полпути, и каша с нее упала прямо на его больничную рубашку. Ибо посмотрел на кашу, потом на Сяо Чжаня. А потом улыбнулся, все еще держа ложку в воздухе. — Ты думаешь, это очень смешно, да? — спросил Сяо Чжань, покачав головой. Но он был рад увидеть улыбку Ибо. — Как сильно на тебя влияют эти обезболивающие? — пробормотал он себе под нос, забирая у него ложку, и кладя ее обратно в миску. Взяв полотенце, он намочил его в раковине, а потом вытер Ибо под его внимательным взглядом. После этого они готовы были приступить к делу. — Для начала, позволь мне это перемешать, хорошо? — сказал Сяо Чжань, взглянув на Ибо, и указав ему на небольшую мисочку с нарезанным зеленым луком. Тот кивнул, и Сяо Чжань высыпал его в миску с кашей. — Как насчет этого? — продолжил он, указав на кедровые орешки. Ибо покачал головой и указал на соевый соус. — Хорошо, давай добавим его. Он медленно вливал соус, ожидая, что Ибо в любой момент остановит его, схватив за руку, когда решит, что уже достаточно. Но к его удивлению, этого не произошло, вместо этого он внезапно заговорил. — Нет. Сяо Чжань чуть не уронил контейнер с соусом в миску, повернув голову к Ибо. Его голос был еще слабым, но он был так близко, что услышал его вполне отчетливо. Брови Ибо были нахмурены, будто само понятие речи было ему чуждо, и способность говорить сильно ошеломила его. — Ты… ты только что говорил? Ибо слегка наклонил голову и плотно сжал губы, словно говоря: «Наверное?». Сяо Чжань улыбнулся ему, и не в силах сдержать свою радость, поднял свободную руку, и обхватил ей правую щеку Ибо. Но тот вздрогнул, и отдернул голову от его прикосновения. Сяо Чжань сжал пальцы, и быстро убрал свою руку. — Прости. Я… Расстроенный этим инцидентом, и не зная, что сказать, Сяо Чжань отвел взгляд, затем снова посмотрел на Ибо, и натянуто улыбнулся. — Давай есть, — наконец сказал он. Он взял ложку и перемешал кашу, которая уже успела немного остыть. Набрав немного в ложку, и на всякий случай, подставив под нее другую ладонь, он поднес ложку ко рту Ибо. Тот, казалось, уже забыл, или простил ему его недавний жест, и широко раскрыл рот, позволяя себя кормить. И несмотря на происшедшее, Сяо Чжань снова улыбнулся. Это было просто очаровательно. Он вернул ложку в миску. — Хочешь сам есть? — спросил он. — Нет, — снова хрипло сказал Ибо, на этот раз его голос звучал уже более уверенно. — Ладно. Тогда я тебя покормлю, — ответил он, одновременно радуясь тому, что Ибо заговорил, и печалясь от того, что он отверг его прикосновение. Очень быстро Сяо Чжань пришел к выводу, что его метод кормления крайне неэффективен, и в конце концов поднес миску ближе к лицу Ибо, чтобы не ронять еду на него. Ибо ел с большим аппетитом, и казалось, был немного разочарован, когда все доел. Порция, и правда, была совсем небольшой, но Сяо Чжань предположил, что это потому, что ему нужно было постепенно снова привыкать к твердой пище. Сяо Чжань убрал всю посуду обратно на поднос, и отодвинул стол. А потом придвинул стул поближе к кровати, чтобы лучше видеть Ибо. Тот откинулся на спинку кровати, полуприкрыв глаза, и выглядя очень довольным. Сяо Чжань заметил, что в уголке его рта осталось немного каши, и взяв влажное полотенце, которым пользовался ранее, поднес его к лицу Ибо. Но его глаза тут же распахнулись, и он поднял правую руку, словно готовясь отразить удар. Сяо Чжань показал ему полотенце. — У тебя что-то в уголке рта, — пояснил он, указывая на то же самое место на своем лице. Ибо протянул руку и вытер губы большим и указательным пальцами. — Вот, вытри пальцы, — произнес Сяо Чжань. Он надеялся вытереть Ибо рот, но ему снова напомнили, что реальная жизнь — это не романтическое кино. Однако Ибо не взял полотенце. Вместо этого дрожащей рукой он прикоснулся к коже над верхней губой. Когда кончики его пальцев коснулись раны, он инстинктивно отдернул руку. Затем он ощупал это место, и сильно нахмурился, выяснив степень повреждения. Сяо Чжань смотрел на него, сжимая в руках влажное полотенце. Он уже привык к этой ране, и почти не замечал ее, тем более, что она хорошо заживала. Но он понятия не имел, насколько ясно Ибо мог мыслить в данное время, и опасался того момента, когда он обнаружит, что его лицо немного изменилось. Он поймал себя на том, что надеется, что лекарства, которые принимал Ибо были достаточно сильными, чтобы смягчить его шок. Все еще держа пальцы над верхней губой, Ибо стал лихорадочно что-то искать, оглядываясь по сторонам. Он быстро дышал и на его лице появилось огорченное выражение. Сяо Чжань сразу понял, что он ищет. — А-Бо. Успокойся. Единственное зеркало здесь висит над раковиной, и я не думаю, что ты сейчас можешь встать. Все еще сильно взволнованный Ибо продолжал осматриваться вокруг. Опасаясь, что он может навредить себе, Сяо Чжань потянулся к его плечу, и крепко сжал его, встретившись с ним взглядом. — Все не так уж и плохо. Это едва будет видно, когда кожа полностью заживет, — сказал он. Не убирая пальцы с раны, Ибо левой рукой схватил запястье Сяо Чжаня, и напряженно посмотрел ему в глаза. — Нет. Хотя это явно было единственное слово, которое он мог произнести в данный момент, в его тоне явно была слышна просьба, словно он говорил «пожалуйста». Сяо Чжань на мгновение заколебался, а потом вздохнул и посмотрел вниз. — Хорошо. Он высвободил руку из хватки Ибо, отложил полотенце в сторону, и поднялся, чтобы достать телефон из кармана куртки. В отсутствие маленького зеркала, фронтальная камера телефона вполне могла сойти за него. Он подумал, узнает ли Ибо чехол на телефоне, на котором был изображен кролик, но затем решил, что в его нынешнем состоянии, маловероятно, что Ибо вообще его заметит. Сяо Чжань снова сел, и открыв камеру, поднес телефон к Ибо. Тот медленно отвел пальцы от лица, и долгое время неподвижно и без всякого выражения смотрел на свое отражение. Затем он повернул голову налево и направо. Снова поднес руку к ране, проследив ее пальцами. На его лице при этом появилось выражение замешательства и страдания, эти эмоции попеременно быстро сменяли друг друга. — А-Бо? — мягко позвал Сяо Чжань. Но Ибо не смотрел на него. Вместо этого он потянулся к телефону, и немного наклонил его вверх. Когда он увидел повязки на голове, его рука метнулась вверх, чтобы коснуться линии роста волос. Хотя это очень напомнило Сяо Чжаню то, что он проделал днем раньше, эмоции на лице Ибо сильно отличались от его собственных. Опасаясь, что его сердце разорвется от боли, если Ибо продолжит рассматривать себя, Сяо Чжань осторожно забрал у него свой телефон. Ибо тут же обиженно посмотрел на него. — Достаточно. — Нет, — запротестовал Ибо. Он звучал совсем как прежний Ибо. Но Сяо Чжань демонстративно вернул телефон обратно в карман куртки. Это не понравилось Ибо, который отвернулся от него, и с громким вздохом скрестил руки на груди. Сяо Чжань покачал головой, не зная, радоваться ему или грустить. Хотя лекарства явно ослабили его самоконтроль, заставляя Ибо вести себя более капризно, в его поведении явно проскальзывал его прежний характер, и Сяо Чжань находил это очень милым. Он хотел обнять его, и утешить, но, похоже, Ибо допускал прикосновения только на своих условиях. И более того, Сяо Чжань был совсем не уверен, что выдержит еще один отказ. — А-Бо, ты попал в аварию. Тебе повезло, что ты жив. Дай себе немного времени, — сказал он, подходя к кровати. Сяо Чжань подождал немного, но Ибо не хотел поворачиваться к нему лицом. Он посмотрел на свои часы. Он уже пробыл здесь больше часа, а он пообещал Чию, что будет четко следовать расписанию. Ему пора было идти. — Мне нужно идти. Но я вернусь после обеда, — сказал он, но Ибо даже не взглянул на него. Сяо Чжань обошел кровать, чтобы лучше видеть его лицо. Глаза Ибо были закрыты, а рот слегка приоткрыт. Он заснул. Убедившись, что дверь закрыта, Сяо Чжань протянул руку, и снова обхватил лицо Ибо, мягко погладив его щеку большим пальцем. Ему хотелось наклониться вперед и поцеловать его в лоб, но это было слишком рискованно. — Меня не волнуют шрамы, — прошептал он. — Просто сосредоточься на том, чтобы поправиться. «Я люблю тебя». И снова он ушел, так и не произнеся этих слов. В последующие дни он продолжал посещать Ибо. Обычно он приходил к завтраку, и кормил Ибо, или смотрел, как тот ест сам, в зависимости от его настроения. Как правило, на это уходил весь, отведенный ему на посещение час, не оставляя времени на что-либо еще. Затем он снова приходил ближе к вечеру, и просто сидел у кровати Ибо, так как большую часть времени тот спал. В те редкие дни, когда он не спал, Сяо Чжань попытался развлечь его, показывая ему понравившиеся ему самому видео. Однако Ибо сразу побледнел, и его вырвало, из чего Сяо Чжань заключил, что им еще предстоит выяснить, насколько сильно авария повлияла на него. Ему стало ясно, что Ибо потребуется какое-то время, чтобы получать удовольствие даже от самых простых занятий. Музыка тоже оказалась проблемой, так как явно вызывала у Ибо головную боль. Тогда Сяо Чжань стал читать ему. Во время съемок в Неукротимом он купил электронную версию оригинальной новеллы. И хотя он сам никогда не читал ее полностью, он знал, что Ибо читал, и надеялся, что ему понравится слушать что-то знакомое. Независимо от того спал Ибо или бодрствовал, Сяо Чжань читал ему, и с нетерпением ждал этого времени. Ему даже пришлось удерживать себя от того, чтобы читать дальше самому в свободное время. Он не был уверен, нравилось ли это Ибо, но, по крайней мере, он никогда не выражал недовольства. За время, проведенное вместе, словарный запас Ибо немного увеличился, и теперь включал в себя такие слова, как «пожалуйста», «спасибо», «да» и «стоп». Сяо Чжань понимал, что этот ограниченный запас слов сильно раздражал Ибо, но похоже, он никак не мог заставить работать ту часть мозга, которая позволила бы ему говорить полными предложениями. Это было также одной из причин, почему он не осмеливался спросить Ибо, знает ли тот, кто он такой; он не хотел расстраивать его. Другая, более важная причина заключалась в том, что он боялся, что тот скажет, что понятия не имеет, кто он такой. Сяо Чжань в ужасе просыпался по ночам от мысли, что Ибо может подумать, что он всего лишь какой-то доброволец, приходящий сюда, чтобы развлекать его в рамках какой-то благотворительной программы. Когда он не находился в больнице, Сяо Чжань большую часть времени проводил в отеле, смотря сериалы, или просто отсыпаясь, когда ему удавалось заснуть. В любое другое время, он был бы в восторге. Он вообще не мог припомнить, когда у него в последний раз было столько свободного времени. Даже Чию, которая время от времени писала ему сообщения, похоже, одобряла его нынешний образ жизни. Однако он не мог полностью расслабиться, потому что его мысли постоянно были заняты Ибо. Он регулярно получал сообщения от Сонми с результатами тестов Ибо, но он знал, что она отправляет такие же сообщения и тетушке Ван. В половине тестов были хорошие результаты. А другую половину он не понимал, и у него не было ментальной энергии пытаться их понять. Он предположил, что если бы результаты были плохими, ему бы ясно об этом сказали. Единственное, на что у него хватило энергии, это попросить консьержа помочь ему найти ювелира, который мог бы починить часы Ибо. Едва он свыкся с новыми реалиями своей жизни, как в Корею вернулись тетушка Ван и Чию, что сделало присутствие Сяо Чжаня в госпитале «излишним», по словам его менеджера. Поскольку это совпало по времени с его фотосессией, это не имело особого значения, но он предпочел бы, чтобы она не использовала такие слова. Ибо добился огромного прогресса под его опекой, и это имело для него огромное значение. Конечно трудно было сказать, стало бы ему настолько лучше без присутствия Сяо Чжаня, но это была одна из тех редких, негативных мыслей, которые он решил не то чтобы подавлять, а вообще даже не принимать во внимание. Из-за некоторых технических проблем и матушки-природы, решившей засыпать Сеул не по сезону слишком большим количеством снега, съемки заняли два дня вместо одного, что повлекло за собой слишком много перерывов между фотосессиями. В то время как, раньше, во время пребывания в отеле, его поддерживала мысль о том, что он скоро увидит Ибо, теперь он стал слишком беспокойным, и ему пришлось проявлять большое самообладание, чтобы просто не бросить все, и уйти. Если бы не эти задержки, он мог бы провести последний день перед отъездом в больнице с Ибо. Но в сложившейся ситуации ему едва удалось выкроить время на короткий визит утром. В идеале он предпочел бы отложить свой полет, но у него были обязательства, которые он должен был выполнить дома. Когда он вошел в палату, тетушка Ван сидела на дальней стороне кровати, просматривая что-то в своем телефоне. Ибо не спал, и со скучающим видом смотрел в окно. Почувствовав движение в комнате, он повернул к нему лицо. — Доброе утро, — сказал он по-корейски. — Бобо, Сяо Чжань говорит по-китайски. Ты ведь знаешь это? — поправила его тетушка Ван, прежде чем повернуться, и поприветствовать Сяо Чжаня. — Последние дни он часто смешивает корейский и китайский язык, но у него все лучше получается говорить предложениями. Врач сказал, что это нормально, и что он скоро прекратит это делать. — Доброе утро, — снова сказал Ибо, на этот раз на китайском языке. — Доброе утро, А-Бо! — ответил Сяо Чжань. — Ты говоришь намного лучше, чем когда я видел тебя в последний раз. Замечательно! Собственные слова прозвучали странно для ушей Сяо Чжаня, будто он читал строчки из плохо написанной пьесы. Время, проведенное наедине с Ибо ощущалось очень интимным, и теперь он будто забыл, как себя вести при тетушке Ван. Ибо, должно быть, почувствовал это, потому что он быстро взглянул на мать, а потом снова перевел взгляд на Сяо Чжаня, и кивнул. — Мне становится лучше, спасибо, — сказал он медленно, но четко. Это было самое длинное предложение, которое Сяо Чжань услышал от него на сегодня. Он так им гордился. И задавался вопросом, чувствуют ли родители то же самое, когда их дети начинают говорить. — Сяо Чжань, снимай куртку и присаживайся, — сказала тетушка Ван. Он покачал головой. — Я просто зашел поздороваться перед отлетом. Мне нужно пораньше добраться до аэропорта, особенно учитывая этот снегопад. — Это была настоящая снежная буря! — воскликнула она. — Но ты ведь вернешься после праздников? — Думаю, да. Кажется, у Чию есть что-то на уме. Но насколько мне известно, до апреля у меня не запланировано никаких съемок дома. — О, это отличная новость! Верно, Бобо? Она взяла сына за руку, сжала ее, и немного встряхнула. Ибо неуверенно улыбнулся Сяо Чжаню, и снова вежливо кивнул. — Что ж, тогда я пойду. — Счастливого пути, Сяо Чжань! Я буду держать тебя в курсе всего! Поклонившись, Сяо Чжань вышел из комнаты. Он уже почти дошел до медсестринского поста, когда доставая телефон из кармана, наткнулся рукой на гладкую поверхность атласного мешочка. Часы! Накануне консьерж оставил их для него в номере, и он хотел удивить ими Ибо. Он посмотрел на время. Он вполне может успеть, если поторопится. Сяо Чжань развернулся и быстро пошел обратно к палате Ибо. Почти дойдя до двери, он услышал, как тот произнес слова, которые заставили его застыть на месте. — Ма, почему Сяо Чжань здесь? Почему он сказал «А-Бо»?