Чёрный хрусталь

      Пока Эмека приходил в себя, капитан «Отважной вороны» уже удалился на борт. Юноша, как в тумане, последовал за ним и наткнулся на непреодолимое для себя препятствие — шаткие деревянные сходни с судна.       Ступил осторожно на них, сошёл обратно. Оглянулся в поисках кого-либо из матросов. Сунулся, было, к одному, но только получил мешком с чем-то тяжёлым по плечу и отошёл обратно.       Наверху, на палубе шхуны, мелькнула знакомая треуголка.       — Капитан! Извините!       — Ну чего тебе, чёрный?       — У меня есть для вас заказ на рейс, — собравшись с духом, прокричал Эмека, задрав голову.       — Я рабам не прислуживаю! — отрезал капитан, сплюнул в воду и исчез.       Юноша, проглотив унижение, поспешил к другому судну. К третьему… К пятому и шестому.       Где-то с вольным рабом даже не просто отказывались разговаривать, а угрожали расправой в тёмном переулке, потому как не написано же на его лбу, что вольный-то. Ну, а там если и выяснится, так и скажут, мол, не знали.       Эмека еле успевал унести ноги от такого гостеприимства и даже счёл в сравнении с этим разговор с капитаном «Отважной вороны» вполне любезным. Поэтому, когда во всём порту он не нашёл ни одной команды, которая бы выслушала его или не была занята заказом, он вернулся к тому судну, которое и обнаружило обломок «Гончей».       Вся команда с «Отважной вороны» уже куда-то улетучилась, будто её тут и не было никогда. На сходнях сидел с горстью семечек только тощий и рябой подросток-юнга, оставленный присматривать за кораблём.       — А где капитан? — спросил его Эмека.       — Или в «Морском чёрте», или на улице Фонарей, — уныло отозвался юнга и широко зевнул.       Побглагодарив, Эмека ушёл. По пути размышлял: куда бы направился капитан сначала? Пираты, у которых он провёл кошмарные годы своего отрочества, всегда уходили во время стоянок, но сам парнишка оставался в это время на борту и не знал, в каком порядке и состоянии они посещают злачные места. Эмека даже попробовал представить себя на их месте, но так и не смог этого сделать. Куда уж ему…       Но всё же, куда пойдёт в первую очередь капитан «Вороны»? К девочкам на трезвую голову, а уж потом расслабиться за бутылкой рома, или наоборот? Оба варианта были достаточно реалистичны, поэтому парнишка решил начать поиски с того, что ближе. Хорошо, что в «Морском чёрте» он уже был вместе с господином и знает дорогу!       Воздух внутри харчевни, казалось, можно резать ножом на ломти. Сизый от табачного дыма, спёртый от кислого запаха рома, рыбы и потных тел. Будто сбитый с ног, Эмека остановился на мгновение в дверях. В ту же секунду его толкнула плечом и почти припечатала к стене чья-то тяжёлая пьяная туша.       — Отойдите! — просипел юноша, с трудом выдавив из себя хоть звук, и торопливо отпихнул тело от себя. Обладатель его был настолько пьян, что свалился кулём на пол тут же, выбранился на испанском и захрапел. Обитатели харчевни весело расхохотались. Кто-то громко ударил пивной кружкой по столу. Кто-то засвистел.       Эмеке стало так страшно от этих звуков и этого запаха, от всего того, что здесь происходит, что его крупно затрясло. Ноги показались ватными. На лбу выступил пот. Но не было иного выбора, кроме как сжать зубы и сделать ещё шаг внутрь. Взгляд судорожно скользил от лица к лицу, от рожи к роже. Веселье моряков продолжалось. Они пили, громко разговаривали на бешеной смеси разнообразных европейских языков и дымили табаком. Минуты Эмеке хватило, чтобы понять: капитана «Вороны» тут нет.       Юноша попятился и торопливо выскочил за дверь. И очень вовремя, судя по звукам начинающейся драки.       Выходит, придётся держать путь на улицу Фонарей.       Улица Фонарей на поверку оказалась тесным узким переулком. Эмека никогда не был здесь, но имел примерное представление о том, что увидит.       Шум и духота, чадящие фонари. Полуголые девицы, ничуть не стесняющиеся ни своей наготы, ни потасканного вида и гнилых от цинги и срамных болезней зубов. Перепутать с чем-то другим такую улицу был не в состоянии даже вольный раб. Выходит, здесь и предстоит искать капитана. Одна беда — домов, предлагающих усладу мужскому телу, оказалось несколько. И с чего начинать?       — Ждёшь хозяина, малыш? — раздался рядом с Эмекой низкий прокуренный голос.       — Нет, я…       Юноша вздрогнул и обернулся на голос. Его обладательницей оказалась смуглая девица с жгучими чёрными очами. Между пальцев — самокрутка, видавшее виды платье еле держится на плечах, а декольте настолько откровенное, что видны коричневые полукружья от ареолов сосков.       Мазнув по этому безобразию взглядом, Эмека тут же покраснел и неосознанно шагнул назад. Девица хохотнула и скинула пепел.       — О, неужели передо мной юный девственник? Что ты здесь делаешь, маленький раб?       — Я не раб, — прокашлявшись, ответил Эмека. Смотреть старался исключительно себе под ноги.       — Правда? — лениво протянула блудница. — Хм… Одет ты и впрямь неплохо. Не хочешь немного развлечься? Я сделаю тебе скидку. У меня давненько не было юных девственников… Скучаю по ощущениям.       — Я… нет, простите. Мне некогда. Я ищу одного человека. Капитана «Отважной вороны». Это очень срочно. Вы не знаете, где он?       — Кобелина Бенни? — фыркнула девица. — Глаза б мои его не видели… Если пообещаешь выцарапать его из постели шлюхи Анет и испортить вечер, то скажу.       — Постараюсь, госпожа э… леди. Постараюсь.       — Он вон там. У девочек мадам Диди. К шлюхе Анет пошёл, зуб даю. А потом придёт целовать мне руки и клясться в вечной любви. Веришь, нет? А, чёрт с тобой… Все вы, мужики, одинаковые. Козёл Бенни… Баран… Кобель! — фыркнула вышеупомянутая леди и, мотнув бёдрами, скрылась за дверью одного из злачных заведений.       С пылающими от стыда щеками Эмека вошёл туда, куда направила его обиженная кобелём Бенни проститутка.       Его встретила полная дама с копной рыжих нечёсанных кудрей.       — Все девочки заняты, — отрезала она, смерив парня взглядом.       — Я вовсе не за этим, — помотал головой юноша. — Мне нужен капитан, то есть… клиент Анет. Есть здесь такой?       — Ты его раб что ли? Ладно, поднимайся… Они как раз только что кончили, — дёрнула плечом мадам и сама же прыснула со смеху. — Хах, кончили! Было бы что кончать! Скорострел твой хозяин, слышишь? Присунет стручок свой, попыхтит и курит потом королём…       Эмека не стал переубеждать рыжую мадам в обратном, а только прошмыгнул торопливо по лестнице, пока позволяли. Оказался он в большом, но душном помещении, разделённом на подобие комнат или замызганными шторками, или хлипкими ширмами. Причём не везде шторы или ширмы оказались закрыты. Некоторые клиенты явно не смущались получать интимную услугу прямо на виду у других.       Скрипели кровати. Слышались шлепки и стоны, женский смех и хриплое мужское пыхтение. Эмека заставил себя поднять взгляд и наткнулся им на сцену похоти. Некий джентльмен, не удосужившись раздеться, вбивался в тело уже далеко не юной женщины, задрав ей платье так, что подолом бесцеремонно закрыл верхнюю часть тела вместе с лицом. Ноги блудницы дёргались от каждого толчка, будто кукольные.       Эмека отвёл взгляд и зажмурил наполняющиеся слезами глаза. От осознания того, что раньше его использовали точно так же, навалилось вдруг на юношу тяжёлой мраморной глыбой. Только он был ещё и ребёнком. Его пускали по кругу, а уж об оплате и речи не было.       «Она хотя бы знает, ради чего терпит» — решил юноша и протёр лицо ладонью.       То, что он точно так же ложится под Оливера добровольно, Эмека даже не мог поставить в один ряд с тем, что с ним было раньше и что он видит сейчас. С Оливером ведь всё по-другому. Только бы найти его и вернуть… Только бы он был жив!       Эта мысль вывела парнишку из ступора. Шаг, второй, третий…       Из-за одной из штор на пол вывалилась покрытая солёными разводами треуголка, потянуло табачным дымом.       Эмека, не задумываясь о том, что делает, откинул штору и явился взору абсолютно нагого капитана «Отважной вороны» и его дамы сердца на эту ночь.       «Кобелина Бенни» цветисто и очень разнообразно выбранился, сев в постели.       — Здравствуйте… ещё раз, — смущённо пробормотал Эмека.       — Здавствуйте?! — взревел капитан. — Ты умалишённый что ли? Чего тебе здесь надо, щенок?!       — У меня для вас заказ. Срочный.       — Какой, к чертям морским, заказ?! Ты не видишь, что я занят?       — Срочный заказ. Пожалуйста, выслушайте.       — Я занят, ты, шакал! Вот это вот — моя шлюха, и я хочу попользовать её как можно больше! Один! Я так хочу! Понимаешь ты или нет?!       — Простите, что отвлекаю, — уже дрожа вовсю проговорил Эмека. — Я оставлю вас наедине. Только скажите, когда вы сможете выслушать меня?       После долго матерной тирады, добившись у капитана хотя бы информации, когда тот будет выползать из публичного дома, Эмека скрылся с глаз долой и вышел прочь. Не знал он, не сделал ли сейчас хуже, но не мог позволить себе уйти. Сел на ступени и ждал. Мимо сновали люди, из публичных домов вываливались полуголые девицы. Пьяные матросы хватали их за груди, талии и ягодицы, а девушки при этом звонко и игриво смеялись, после чего такие вот парочки скрывались в переулках или за дверями домов.       «Куда я попал? Что я здесь делаю?» — вздохнул Эмека, но продолжил ждать.       Когда через час капитан Бенни выходил от Анет злой, как бешеный пёс, юноша снова возник перед его лютым взором.       — Простите, я не хотел вас отвлекать. У меня для вас заказ.       — Ну ты и дерьмо! — сплюнул под ноги моряк, на ходу завязывая портки. — Пошли…

***

      Эмека вернулся в Ист Купер уже ближе к ночи — голодный и вымотанный. Свет в доме горел лишь в окнах кухни, а значит мама-Рудо или Абена ещё суетились там. Может, наводили порядок или делали заготовки впрок.       Юноша постоял немного на крыльце в одиночестве, задавил подступающие слёзы и шагнул в дом, а после и сразу в кухню.       Мама-Рудо сидела посреди кухни на табуретке и перетирала что-то в ступке. Увидев Эмеку, тут же встала и радушно предложила сесть за крошечный обеденный столик.       — Ты голоден, мой геренук?       Эмека кивнул. Опустив голову на руки, он не одну минуту сидел молча, и лишь потом увидел, что перед ним уже стоят горячие, блестящие от растопленного жира колбаски из пекари с жёлтой горкой киноа, тёплое молоко и обжаренные ломтики сладкого батата.       Юноша принялся за еду.       — Вкусно, — тихо признал он, хотя мысли были вовсе не о том.       — Что слышно о господине? — осторожно спросила негритянка.       — Он пропал, — упавшим голосом ответил парнишка. — Его корабль разбился на рифах. Я нанял команду, чтобы господина искали. Шхуну «Отважная ворона». Завтра она выходит из порта. Только нужно съездить поутру, отдать задаток…       — Поедешь, мой геренук. Завтра поедешь. А сейчас ступай спать.       Эмека кивнул снова.       — Так и сделаю.       Спал сегодня парнишка как убитый и встал так рано, что даже рабыни на кухне ещё не начали свою работу. Он сам согрел себе воды для мытья, сам пожарил глазунью и вчерашний хлеб. Поел в одиночестве и на возке с сонным Айко в качестве кучера поспешил в порт, где отдал взятые у господина в шкатулке деньги хмурому капитану «Отважной вороны».       К полудню шхуна уже вышла из порта. На сердце у Эмеки полегчало лишь на мгновение, потом же его снова захватила тревога.       Он не допускал мысли, что Оливер может быть погибшим. Просто не мог себе представить этого! Но прошёл месяц, а «Отважной вороны» всё не было. Не было никаких вестей. Тревога всё нарастала, а Эмека утешал себя тем, что нельзя торопить события. Карибское море велико, островов не счесть. На карте-то только крупные обозначены, а ну как Оливера на островок помельче прибило? Поди найти его… Пусть ищут матросы, пусть.       Нужно ждать. Ждать и верить, что Оливер жив, дождётся помощи и вернётся к нему, в милый уютный Ист Купер.       Когда же минул второй месяц, «Отважная ворона» вернулась в порт, о чём и уведомил незамедлительно Эмеку господин Брийе своей краткой запиской.       Полный надежды, Эмека тут же прибыл встречать шхуну и увидел её к своему удивлению с полным трюмом груза из Европы. Матросы тащили на берег ткани, бутылки вина, мешки пшеницы, ящики с какой-то мелочёвкой и даже заморскую мебель…       Капитан Бенни, уперев руки в бока, покрикивал на матросов и юнг, обзывал их лодырями и приправлял это острой пряностью моряцкой брани.       Эмека подскочил к нему.       — Я нанимал вас искать пассажира с «Гончей»! — даже без приветствия выпалил он. — Как вы оказались в Европе? Вы что, не искали людей? Не искали…?       — А, это ты, щенок, — протянул капитан. — Дык это… Нет там никого.       — Вы искали? Вы хотя бы пытались искать? — не отставал парнишка, и в ту же секунду его грубо схватили за шиворот. В лицо пахнуло гнилыми зубами и дешёвым табаком.       Тело задрожало, горло сковало спазмом.       — Ты, рабское отродье, — прорычал капитан. — Я сказал, что нет там никого, значит нет. На кой чёрт мне время тратить на твои дурацкие поиски? Надо — так плыви и ищи сам!       — Но вы взяли деньги!       — Ты дал, я взял. Проваливай, щенок.       И Эмеку отшвырнули на мешки с пшеницей. Насилу удержавшись на ногах, парнишка с мокрыми от слёз глазами поплёлся к господину Брийе, но, как на зло, сегодня тот куда-то отлучился. Пришлось возвращаться назад в Ист Купер — думать, как быть дальше.       — Господин Эмека? — неловко окликнула парня Кикиза. Она была уже на сносях и должна была разродиться со дня на день, так что мама-Рудо поручала ей исключительно штопку и починку одежды и прочую нетрудную мелочёвку.       — М-м? — вздрогнул юноша.       — Вас ждут в гостиной.       — Кто?       — Какой-то белый из города. Важного вида.       — Начальник порта?       — Я не знаю, господин Эмека. Просто поднимитесь туда и взгляните сами.       Эмека так и сделал. Человек, ожидающий его в гостиной, оказался парню незнаком. Почтенный и серьёзный высокий джентльмен с моноклем в правом глазу держал в руках кожаную папку с какими-то документами.       — Здравствуйте, — неуверенно поздоровался парнишка с незнакомцем. — Боюсь, мы не знакомы. С кем имею честь…?       Последнюю фразу Эмека когда-то давно услышал от Оливера и сейчас очень удачно применил в разговоре. Так, что незнакомец взглянул на него с явным уважением, хотя изначально в его взоре явственно угадывалось недоверие с каплей брезгливости.       — Меня зовут Томас Мак-Кензи. Я занимаюсь вопросами мгм… юридического характера. Вы — Эмека Купер? — уточнил он.       — Да, это я.       — Стало быть, я и правда к вам. Можем присесть?       — Пожалуйста, пройдёмте в кабинет. Там нам будет удобнее.       Они молча перешли в кабинет. Эмека весь затрясся от страха, что сейчас выяснится, что его вольная недействительна и он в чём-то виноват. В чём он может быть виноват? Он брал деньги господина! А если раб украл деньги господина, то его могут убить… И защитить его теперь некому! А если его убьют, то и Оливера больше никто не станет искать!       Всё это пронеслось в голове Эмеки за те несколько шагов от одной двери до другой.       Юноша предложил господину Мак-Кензи сесть на своё место. Сам занял глубокое рабочее кресло Оливера и неловко поёрзал в нём с ощущением, что он опять что-то украл. Положил руки на стол, спустил обратно. Снова положил на стол, вспомнив, что теребить что-то под столом — дурной тон.       — Так по какому вы вопросу? — почти неслышно спросил растерянный Эмека.       — Господин Оливер Джеймс Купер, как мне известно, пропал более двух месяцев назад.       — Увы, это так.       — В моей практике людей, которые пропали столь давно в шторме или кораблекрушении, уже нет смысла ожидать живыми. Боюсь, господин Купер уже давно отдал Богу душу. Пора признать его мёртвым. Как своему поверенному лицу, ещё задолго до этого прискорбного события, он поручил мне зачитать своё завещание заинтересованным лицам. Что с вами?       — Н-ничего, — помотал головой Эмека, весь покрывшийся крупными каплями пота и дрожащий, как осиновый лист. — Это от горя… Я не верю, что он погиб. Оливер жив, я…       — Он будет жив в наших сердцах, — покивал с пониманием юрист и принялся зачитывать завещание.       Эмека почти ничего не слышал. Только смотрел на этого человека и не понимал, как он может так спокойно говорить о гибели его любимого господина. Как он может признать его мёртвым, если это не так? Как ему доказать это? Что Оливер жив, что…       — Вам всё понятно, господин Купер?       Эмека вздрогнул и заметил, что образ юриста плывёт у него перед глазами, как желе. Сморгнул. Образ обрёл резкость и цвет, прояснился. Юноша опустил взгляд и увидел на тёмной поверхности рабочего стола, испещрённого чернильными пятнами, две окружённые брызгами лужицы слёз.       — Да, мне… нет. Простите, я ничего не понял. Боюсь, я не слушал.       Юрист терпеливо вздохнул и монотонно зачитал бумагу снова.       Оливер завещал своему нерождённому ребёнку все свои накопления с условием их расхода на содержание этого самого ребёнка и его обучение, с правом единоличного пользования только с семнадцати лет. Также ребёнку завещалась ровно половина Ист Купера. Вторая же половина отходила Эмеке.       — Вы богаты, господин Купер, — заключил юрист, захлопнув папку.       — Нет, я остался ни с чем. Я остался один. Совсем один, — пробормотал юноша.       — Кхм, — мужчина прокашлялся и встал со своего места, показывая, что разговор окончен. — Где я могу найти второе заинтересованное лицо?       — Кого?       — Ребёнка господина Купера.       — Боюсь, его ещё нет на свете. Оливер ждал его рождения…       — В таком случае его мать…?       — В Мариготе. Она живёт в Мариготе. Я напишу туда.       — Благодарю. Вас не затруднит уведомить меня о её приезде?       — Не затруднит.       На том и распрощались. Эмека же ещё долго сидел в кабинете один и ждал, когда слёзы закончатся. А они всё не кончались…       Он стёр рукавом камзола солёные лужицы, пододвинул к себе лист бумаги и перо и стал писать письмо в Маригот.       «Ещё ничего не потеряно. Господина нужно искать. Я чувствую, что он жив».       Утром Эмека снова был в порту в поисках свободной от заказов команды. Только теперь поступил хитрее. Упрямый и дотошный, он уговорил господина Брийе засвидетельствовать заказ и оплату. Вторая экспедиция выдвинулась в путь…       А вечером всполошённые, как куры, суматошные негритянки сунули в руки парнишке сморщенного, пищащего на все лады чернокожего младенца, завёрнутого в мягкое чистое тряпьё.       — Кикизина! — с гордостью сообщила Эмеке мама-Рудо. — Гляди, какая красавица!       — Но ведь не я отец…       — И что? Дитю нужны мужские руки, а не только материны. Раз уж отца не имеется, хоть ты подержи. Таков обычай.       Эмека выдавил из себя слабую усталую улыбку и послушно остался сидеть с явившейся в этот жестокий и несправедливый мир малышкой. Рабыней с самого момента своего рождения.