Поэма о лунной химе

7

      Сидеть мне было суждено       Недолго, прямо скажем, очень.       Вдруг Кайо в комнату вошел.       Он что, часы? Всегда так точен…       Вошел, спиной припал к стене,       И в виде — ожидание.       Он объяснений, верно, ждет…       А лучше бы свидания.       Ну, он вопроса не задал,       — отмазочки ищу.       Прямого взгляда избегаю,       «Кузнечика» свищу.       У Кайо не чаша терпенья,       У Кайо его — океан.       Но это, увы, не поможет,       Когда «дорогая» — болван.       Возможно, слегка я сглупила…       Возможно, совсем не «слегка»…       Возможно, найти в себе силы       Признаться в проступке пора.       «Прости», — я шепнула, сглотнув,       — «Прости, я тебя не спросила…       Не думала я… ни о чем.       Лишь мысль пришла — воскресила.»       «Мои чувства не важны тебе?       Все равно на мое тебе мнение?       Раз не вспомнила, делая вред       Всем, что вопрос только времени.»       Промолчала стыдливо. Боюсь,       Я боюсь оторвать взгляд от пола.       Мои выходки, последствия, грусть       В его глазах — тема не нова.       Оттого, что не нова, лишь хуже.       Уж сто раз я вела себя… плохо.       Опрометчиво, словно не нужен       Кайо мне, не нуждаюсь я в муже.       Я нуждаюсь, нуждаюсь! Просто…       Просто я — это просто я.       Не умею на эмоциях думать!       Уж семнадцать, а все как дитя.       Это все сказать должен был Кайо.       Он всегда это все говорил.       Но сейчас совершенно иначе…       Он молчит. Он меня не простил?       «То, что дура ты, мне известно»,       — тихий вздох, словно нету сил,       — Но мне нет в твоих мыслях места…       Ты счастливой была только с ним?»       «Без тебя тоже буду несчастна!       Без тебя не смогу я жить!       Но не только ты дорог мне, Кайо,       Скажешь, стоило деда забыть?»       «Забывать никогда не стоило,       Он с любовью тебя воспитал…       Но для тестя лет двадцать прошло,       Может, лучше б в могиле спал?»       «Ты что хочешь, чтоб дед снова умер?!»,       — завопила я в тот же миг.       И подумала: дед же рядом,       Не дай бог сей услышит крик.       «Да хочу, не хочу — не важно.       Он был мертв, ну а что же ты?       Как со смертью так можно играться?       Гнева бога страшишься ты?       Ну, страшишься?! Скажи, что да!       Скажи, не пугай меня…       Нарушаешь природы законы…       У тебя на плечах голова       Так используй же ты ее       Для того, чтобы ей размышлять       О последствиях действий своих,       Не пришлось чтоб потом рыдать!»       Слезы снова кольнули веки.       Лучше что, на могиле выть?       На могиле, в которую сердце       Хочешь рядышком где-то зарыть?       «Эгоистка», «ненормальная», «дура»,       Да как хочешь меня обзови!       До ужасного столь преступления       Не лишь я так дошла от любви.       Мой проступок не с техникой связан,       А с молчанием, отсутствием плана.       Эти грабли уж шишку набили…       Я же… что, не могу без обмана?              Не обман, лишь молчание — пусть.       Все одно, все равно виновата.       Не впервые уже в вине       Взор опущен, а губы — поджала.       «Прости… Ну прости, ну прости»,       — что еще я могу сказать?       От любимых людей преступления       Да такие не должно скрывать.       «Прости да прости… Прекрати.       Ты сама-то за что извиняешься?       Просто так, чтоб молчал, или что?       Скажи прямо, за что сейчас каешься?»       «Я прощенья прошу за то,       Что тебе… дорогой, не доверилась.       Не подумала даже тогда       Потерпеть и спросить твое мнение.       Я бы деда все равно воскресила,       Но есть разница: молча иль устно,       Втихаря или прямо сказав,       Чтобы не было близкому грустно…       Понимаешь же, я… не всегда       Не всегда перед тем вообще думаю,       Как сделать хоть что-то, вот так…       Прости: я такая бездумная!»       «Ты безумная…» — Кайо сказал.       А я сопли жую потихоньку…       Подошел он и рядом встал.       Слезы вытер, ну словно ребенку.       «Я не все, но… Изуна, не плачь.       Тесть ведь жив, ты сама довольна?       Недоволен я… но, хоть злюсь,       Твои слезы мне видеть больно»       «Я потом… никогда-никогда!       Ничего от тебя не скрою!..»,       —Хныкнула, как в первый раз       Обещая так что-то такое.       Может, Кайо не верил мне.       Я не первый ведь раз извиняюсь…       Не впервые его ответ       Звучал мягко, аж сердца касаясь:       «Я поверю тебе». «Опять» —       Слышится будто мне в воздухе.       До тех пор, пока рядом он       Слышатся только мне отзвуки       Мыслей тяжелых о том,       Что я, как всегда, виновата.       Тревожно мне думать, что       Однажды дождусь я расплаты.       Это все — далеко-далеко       И не скоро об этом я вспомню.       А пока дверь скрипит в коридор.       «Мне снова расстаться с тобою?»       Спросил тихо Кайо, и я       Снова груз вины ощутила.       Мотнула туда-сюда       Головой. И затем возразила:       «А зачем тебе уходить?       Разве с дедом побыть не надо?       Не хватало, чтоб он решил,       Что одна у него отрада.       Ты, вообще-то, по факту, внук,       И тебя он любил, замечу.       Мне порой аж казалось, что…       Эх, мои комплексы вечны!..       В общем, не надо тебе уходить!       Правда, деда? Ну да? Скажи!       А то Кайо сейчас опять       Чушь надумает, загрустит!»       Дед вошел в серый зал серьезный,       Хмурый дед. И чему не рад?       На мои слова странно вздрогнул,       Словно в памяти потерял.       До сих пор, честно, я… боялась.       Я боялась, что он забыл.       Забыл грусть, забыл даже радость       От того, что когда-то жил.       Он шутил, иногда улыбался,       Говорил мне приятное… слишком,       Но как будто в театре игрался       А когда бы он был актеришкой?       Дед как будто с трудом повторял       За собою из памяти. Память       Он, при этом, как будто терял,       Помня лишь, что во мне он не чаял       Души. Но душа — она есть?       Я же правильно все тогда сделала?       А это Мадара вообще?       Не могла я призвать тогда… демона?       Это все — лишь пустые страхи,       Мой пустой, панический вздор.       Но дедуля… он так изменился.       Потерял весь былой задор.       Но со мной еще было просто.       Уж про то, как меня любил,       Дед забыть не смог, даже, честно       Слишком сильно теперь любил.              А вот с Кайо все, сложно, да.       У них с дедом так было всегда:       Вроде нравятся оба друг другу,       Но при встрече играют немую…       «Я… Конечно, да», — деда кинул,       Позабыв распорядок схем       Наших. А после вдруг вспомнил       И добавил: «Вообще без проблем».       Тогда Кайо, конечно, остался       И Обито вернулся потом,       Остальные добавились тоже.       Наполнялся Учихами дом.