Fckboy

У Чангюна хуёвое настроение. Прошла неделя со свидания, которое Хосок оборвал парой слов, и до сих пор это не даёт ему покоя. «Я типа асексуал», — сказал ему Хосок таким спокойным тоном, словно не лишил Чангюна всех надежд, заставив застонать в ответ: «Ебицкая сила, серьёзно?!» Он шагнул назад и врезался в ограду моста. Хосок в ответ что-то промычал и тоже сделал шаг назад, решив не наступать, и свидание тут же закончилось. Неделя прошла не лучше - она стала антонимом оргазма. Теперь Чангюн стоит в гетероклубе, полном похотливых тел, и музыка настолько ужасная, что он даже за деньги не стал бы слушать такое. — На танцпол? — спрашивает Кихён, кричит прямо Чангюну в ухо, но тот показывает ему пустую бутылку пива в руке и указывает в сторону бара. Кихён говорит одними губами: «Окей» и идёт в толпу за Минджи — Чангюн раздражённо фыркает. Вся эта неделя была будто ёбаным розыгрышем. Он перестал быть собой. Он даже не хотел никому звонить. Может, поэтому он и был все эти дни на взводе. Но кому бы он позвонил? Никто не мог бы завести его так же, как Хосок, так же закрыть дверь у него перед носом. Чангюна не отпускает всё это. Просто смешно. Хотя Хосок кое-что сказал ему перед тем, как оставить на мосту в одиночестве. Он сказал, что Чангюн может ему позвонить, если захочет потусить. Но к чему это, блять, было? Чангюн слишком жалко выглядел или что? Он так и не понял. С его удачей они просто прогуляются по парку. Хмыкнув, он направляется к бару. По крайней мере, здесь музыка не так глушит. Чангюн поднимает палец, чтобы заказать шот водки, а потом думает: «хуй с ним» и заказывает ещё два. Он устал чувствовать вину, пришло время набухаться. Может, тогда он будет готов сыграть в русскую рулетку со своими контактами в телефоне и избавиться от убивающей тоски, которая в этом клубе давит только сильнее. Боже, он так зол на Кихёна за то, что тот его сюда притащил. Этот самодовольный ублюдок всегда делает то, что хочет, а Чангюн потом разбирается, что делать с этой хуйнёй. Но если честно, сегодня его терпение вот-вот кончится. Кихён вымораживает его больше, чем когда-либо раньше. С пятничной ночи всё становилось хуже и хуже, и Кихён вдруг решил освободить Чангюна от этого, словно они и вправду расстались с Хосоком — что за хуйня? Чангюн обычно нормально бы это воспринял, но после той сцены на мосту он вернулся домой трезвым и пиздецки одиноким. Его передёрнуло, когда он включил свет и понял, что комната вычищена так, словно он вернулся в родительский дом, живёт с ёбаными привидениями. Это заставило его замереть на секунду, потирая переносицу и ругая Кихёна, этого тупого невротика. Чангюн не может справиться с чувством пустоты, когда находится в чистом месте — особенно в эту ночь. Поэтому он разделся по дороге в ванную, бросая вещи на полу, чтобы пустота не так пожирала его, но Кихён, конечно, и ванную тоже вычистил, и Чангюн вздохнул, взглянув на себя в блестящее зеркало. Отведя глаза от своего хмурого лица, он начал чистить зубы, не обращая внимания на пустой стакан на раковине. Но, потянувшись за полотенцем, чтобы вытереть лицо, он заметил в мусорке зубную щётку Кихёна. Он достал её, промыл и поставил обратно в стакан, чтобы та составляла компанию его щётке. Но всё равно смотрелось не так, как раньше. Это так раздражало, что Чангюн наконец выкинул в мусорку весь стакан. Он выворачивает наружу свои три шота и шипит от горечи в горле. Но это ощущать лучше, чем спать одному и чувствовать себя ёбаным идиотом. Он должен был понять, что его план не сработает. Они никогда не работали. Каков был шанс того, что Хосок окажется асексуалом?! Вселенная, видимо, над ним угорает. Ещё бы. Хосок — это же просто джекпот. Помимо этого чертовски крутого тела, он весёлый и умный. Он флиртовал в тему, и Чангюн буквально пылал от желания. Именно поэтому он не смог попасть в удваивание очков, хотя обычно хорошо играл в дартс. Но потом Хосок мгновенно завершил эту игру. Он чётко дал понять Чангюну, что не хочет продолжать, и Боже, это так ударило по его эго — будто удар ниже пояса. Он никогда не чувствовал себя так отвратительно, хоть ему и удавалось скрыть разочарование. Однако, с достоинством переварить этот отказ было уже труднее. Поэтому он просто сразу же ушёл. На языке до сих пор горит. Особенно после слов Кихёна. О том, что Чангюн замахнулся слишком высоко. Похоже, он был прав — Хосок и правда был похож на человека более высокого уровня, который не интересовался Чангюном. Тот был достоин только Дже-кого-то там. Он должен был понять намёк, когда их с Кихёном не стало… Но он не понял, и поэтому совершенно не был готов к тому, что случилось на мосту. Чангюн плюётся шотом номер два и кашляет. Потому что этот медленный поцелуй… Блять. Он не помнит, когда кто-нибудь ещё целовал его так. Может быть, один раз, когда Чангюн проснулся посреди ночи и возбудился от задницы Кихёна, прижатой к нему. Он, не сдерживаясь, стал целовать его шею, пока Кихён не начал просыпаться, ища его губы. Но он ещё плохо понимал, что происходит, не проснулся до конца. Этот поцелуй был таким ленивым, что Чангюн отпустил его спать дальше и сам разобрался со стояком. И всё равно — тот поцелуй был другим, совершенно непохожим на тот, который был на мосту с Хосоком… Чангюна рвёт последним шотом, и желудок успокаивается. Непривычные ощущения заставляют его занервничать. Нелепость, блять. Он возвращается на танцпол, чтобы отвлечься. Он не будет думать о Хосоке, если начнёт подкатывать к кому-нибудь. По крайней мере, алкоголь начинает расслаблять, и взгляд перемещался медленно, пока он следил за движущейся толпой. Хвала богам, наконец-то он пьян. И всё же Кихёна несложно различить в толпе. Ну конечно, он же красивый, он красивее всех здесь, тупой уёбок. Блядский чёрт. Он смеётся, и его глаза становятся тупыми красивыми полумесяцами, когда Минджи по-идиотски с ним танцует. Они раздражающе мило смотрятся, пока Кихён не заключает её в объятия, запустив пальцы в её волосы. Он целует её с нежностью, которой Чангюн в нём не знал. Чангюн усмехается и, вновь повернувшись к бару, заказывает два шота, потому что да, он всё ещё пиздецки зол. Ещё вчера они тусили вместе после пар в университетском парке. Они лежали под солнцем на траве, положив сумки под голову. Кихён учил какие-то карточки, а Чангюн пялился на облака. В среду на статистике он, конечно же, увидел Хосока. Это было ужас как неловко, и Чангюн плох в подобных разговорах, поэтому просто притворился, что не видит Хосока, поднимаясь к своему привычному месту через несколько рядов от него. Но ничто не мешает ему смотреть на Хосока все полтора часа. Половину этого времени Хосок гладил по голове того высокого парня. Блять, ну и что это за хуйня? — Кихён-а, — сказал он, глядя на облако, напоминающее по форме член. — Погладь меня по голове. — Что? — нахмурился Кихён. — Я хочу, чтобы ты погладил меня по голове как собачку, понял? — Ну и нахуя? — Я не знаю, потому что так делают друзья, разве не так? — Не в мою смену, — хмыкнул Кихён, вернувшись к своим карточкам. — Да ну, — фыркнул Чангюн, повернувшись к нему. — Мы делаем вещи и похуже. Тебе жалко что ли? — Боже, Гюн-а, ты меня сейчас выведешь, — простонал Кихён, садясь. — Тц. Ладно, — Чангюн перевёл взгляд на небо, пока Кихён собирал карточки в сумку. Казалось, он хочет уйти, но он вздохнул, ложась на траву. — Мы подрались из-за тебя, — вдруг услышал Чангюн. — Что? — он приподнялся на локтях, но Кихён избегал смотреть ему в глаза. — Она подозревает нас и боится, что мы — ну типа я и ты — что мы… можем снова упасть в то, что было раньше, и я не… не хочу, чтобы она думала неправильно, понимаешь? Чангюн хрипло усмехнулся, снова укладывая голову на сумку. — Ты поэтому все свои вещи перевёз? — Угу, — ответил Кихён, поворачиваясь к Чангюну. — Прости. — За что ты извиняешься? — фыркнул Чангюн. — Ты хочешь, чтобы я теперь тебя сторонился или как? — Ты знаешь, что я не это имею ввиду… Давай просто не делать то, что может заставить её грустить, ладно? — Ладно, — ответил Чангюн раздражённо. — Не гладить по голове. И по головке тоже. Понял. — Ты идиот, — хмыкнул Кихён. — Наверное. Они немного помолчали, и облачный член уплыл прежде, чем Чангюн заметил. Кихён всё ещё смотрел на него. — Что? — В Хондэ новый клуб… Пошли сегодня туда. — С чего бы вдруг? — в прошлый раз они ходили вместе в клуб эоны назад. — Я хочу проводить больше времени с лучшим другом, — улыбнулся Кихён. Конечно, Чангюн не мог отказать. Кихён заставил его понадеяться. Ёбаный ублюдок. Чангюна рвёт четвёртым шотом, и он идёт уже как вода. Он подумал, что эту ночь они проведут как в старые добрые. Только Кихён и он — только целоваться не будут. Но всё же справедливо. Или нет. Видимо, теперь «давай вместе сходим» будет значить, что Минджи пойдёт тоже, и Чангюн будет третьим колесом. Проводить больше времени с лучшим другом, блять. Чангюн собирается опрокинуть пятый шот, но кто-то вдруг перехватывает его запястье. — Спасибо, — ухмыляется Кихён и выпивает шот. — Ох, отвратительно. С каких пор ты пьёшь водку? — он морщится от горечи, но Чангюн только фыркает. — Где Джиджи? — Джиджи? — Кихён смеётся. — Она отошла отдохнуть. Ты уже напился? Сколько шотов уже было? — он ставит стопку на стойку. — Ты украл один, поэтому счёт сбился. — Информативно, — закатывает глаза Кихён. — Я говорю, что ты теперь должен мне шот, — Чангюн поворачивается к бару, чтобы заказать ещё, но Кихён тянет его за плечо. — Гюн-а, я думаю, тебе уже хватит. — Не трогай, — шипит Чангюн, отмахиваясь от чужой руки. — Что с тобой? — Кихён выглядит испуганным. — Всё хорошо, блять, — отвечает Чангюн, забирая следующий шот у бармена. — Гюн-а, — говорит Кихён, спускаясь по его руке. — Не пей. Тебе нехорошо. — Отлиииично, Ки, — стонет Чангюн, вырываясь из хватки Чангюна. — Отъебись от меня. Твоя девушка подумает, что мы опять ебёмся. Кихён мрачнеет. — С каких пор ты стал превращаться в уебана, когда выпьешь? — Да, ты прав. Я уебан, — хмыкает Чангюн, опрокидывая шот, и щурится. — Но спасибо за то, что провёл со мной время и я смог, блять, насмотреться, как ты сосёшься со своей девушкой. Охуенное времяпрепровождение. Но давай это будет последний раз, ладно? — В чём, блять, твоя проблема? Ты ревнуешь или что? — Ревную, сука, — стонет Чангюн. — Ты как будто не понимаешь, что делаешь. Я так от тебя устал, вот серьёзно, — он не может смотреть на это тупое лицо. Оно расплывается перед глазами, пока алкоголь разливается по телу. — Интересно, из-за чего?! Из-за чего конкретно? Из-за того, что я пытаюсь убедить свою девушку, что ты не повод для ревности и мы просто друзья? Что ж, я так ужасен, — он берёт Чангюна за подбородок. — Эй, посмотри на меня. Ты тут? Чангюн шипит и отбивается от Кихёна. — Тогда пытайся, блять, лучше! — почти кричит он. — Потому что меня ты не убедил, что мы друзья, потому что я ни разу не выбирался с тобой куда-то вдвоём! — Боже, Гюн-а, ты не можешь вырасти и научиться компромиссу? Ты думаешь, мне нравится сидеть между вами двумя? Мне только твоего чувства вины не хватает, ты меня сбиваешь с толку! — Как я сбиваю тебя с толку?! Я разве ною, когда даю тебе пространство, которое ты так просишь?! — Ты думаешь, я дурак?! Ты думаешь, я не знаю, что ты всё время строишь из себя факбоя? В этом я виноват?! — Ребята! Эй, ребята! — вдруг появляется Минджи, расталкивая их. — Вы дерётесь?! Что случилось? — Ничего, — фыркает Кихён, бросая на Чангюна взгляд. — Он просто напился. Но сегодня выкинул что-то новенькое. Он сам справится. Пошли на танцпол. Он берёт Минджи под руку и хочет идти, но она оборачивается к Чангюну: — Ты в порядке? — Ага, — мычит тот. — Не волнуйся, нуна. Просто иди и продолжай веселиться, — он пытается ей улыбнуться, но она, похоже, не верит. — Ты слышала его, — говорит Кихён безразлично. — Дай ему немного времени. С ним всё будет хорошо. «Да, мне будет хорошо без тебя, сука», — говорит Чангюн себе, глядя, как они сливаются с толпой. Он только теперь понимает, что его трясёт — а это значит, что нужно больше алкоголя. После двух шотов дрожь проходит, и в голове наконец не осталось мыслей. Возможно, он даже отключается, потому что следующее, что он чувствует — чей-то язык во рту и привкус пепла. Чангюну тут же становится плохо; он отстраняется и смотрит на уродливого чувака в рубашке поло. — Ох, блять, нет, — бормочет он, толкая парня в сторону, чтобы подняться с дивана, на который он даже не знает, как попал. — Ты куда? — зовёт парень. Но Чангюн не утруждается ответить. Тошнота подступает к горлу, поэтому он, спотыкаясь, бежит из клуба на свежий воздух. Если его вырвет прямо здесь, получится несексуально. Глубоко вздохнув, он прижимается к стене здания в нескольких шагах от входа в клуб. В ушах так звенит, что сейчас голова разорвётся. Вышибалы с опаской смотрят на него, но он показывает им большой палец, опускается на корточки — но и тогда земля под ним не перестаёт двигаться. Такое чувство, что он плывёт на ёбаной лодке. Он закрывает лицо руками. Будь проклята эта ночь. Где он вообще нашёл этого гея в старомодном гетероклубе? Кихён должен был защитить его от этой ошибки. Но этот придурок наплевал на него… ПОЭТОМУ ДА, НИЧЕГО НОВОГО? Конечно, Чангюн сможет справиться и без него. Он будто не помнит, каково это — когда всем плевать. Возврат к началу. Вообще пофиг. Чангюн выберется. Но это всё из-за Хосока. Вся эта неделя превратилась в кошмар, потому что Хосок его отшил, выбил из колеи. Тот идиотский разговор на мосту… У Чангюна странно трепетало в животе, когда Хосок смотрел на него тёмным глазами, в которых отражались городские огни. Они так напоминали реку… Казалось, Чангюн мог потонуть в их чёрных водах, и тогда бы Хосок не ушёл, перед этим дразня шёпотом: «просто скажи да или нет». Отлиииииично, Чангюн ударяется затылком о стену. Почему всё ещё так хуёво? Что этот парень сделал с ним? Это и правда смешно Чангюн достаёт телефон. Листает контакты — при виде одного из имён перед ним возникает лицо. Приходится нажимать три раза прежде, чем он наконец попадает в кнопку звонка, и долгое время никто не отвечает. Он уже собирается сбросить, когда с другой стороны раздаётся шорох. Потом он слышит голос Хосока. — Гюн-а? Два часа ночи… — Всё из-за тебя, — отвечает Чангюн, смакуя алкоголь на языке. — Это ты виноват. — О чём ты говоришь? — бормочет Хосок хриплым голосом. — У тебя такой сексуальный голос, — Чангюн закрывает глаза. — Я тебя разбудил? — Ты пьян? — удивлённо спрашивает Хосок. — Я спал, да. Обычно люди в такое время спят. — Говори за себя. Я не сплю. — Ммм, я понял, — снова раздаётся шорох, и Хосок стонет. Что за… Чангюн чувствует тепло внизу живота. — Не делай так, — мычит он. — Как ты сейчас сделал. Не делай так. — Что? Я потянулся, — этот голос будто кашемир для ушей Чангюна, и ему нужно открыть глаза, потому что голова снова начинает кружиться. — Для людей типа меня это звучит как секс по телефону, — признаётся он, и Хосок хихикает. — Ты для этого мне позвонил? Секс по телефону? Ох, блять. Хосок снова его дразнит. — Ты не чувствуешь отвращение и не хочешь сбросить? — кашляет Чангюн. — Почему? Все люди типа меня должны испытывать к сексу отвращение? — Я не знаю… Это стереотип? — Ага, — тихо усмехается Хосок. — Тогда… эм, прости, — бормочет Чангюн, наклоняясь вперёд и ковыряя асфальт носком. Будет нормальным спросить Хосока, одет ли он сейчас? Чангюн снова смущён. — Не волнуйся об этом. Так в чём я виноват? — А? — Ты позвонил мне, чтобы что-то сказать? Ты сказал: «это всё из-за тебя». Громкое заявление? Признаешься, в чём дело? Чангюн вздыхает, поддевая камушек. — Я посрался. — Окей. А что случилось? — Он самовлюблённый уебан, — говорит Чангюн, еле сплетая слова. — Может забирать свою тупую зубную щётку и подтереться ей. Я, блять, так от него устал, — он колотит асфальт камушком. — Всё так изменилось, и мне кажется, что мы с каждым днём всё больше отдаляемся. Меня это вымораживает. — Ты говорил ему об этом? — Ну типа, — он выкидывает камушек. — Не знаю. Я не помню, что я сказал. — Сколько ты выпил? — Достаточно, чтобы отключиться. Не знаю. У меня на коленях почему-то появился какой-то урод. Мне до сих пор нехорошо, — веки снова начинают тяжелеть. — Ты где сейчас? Где Кихён? — Около этого тупого клуба. Мне плевать, где сейчас Кихён. Я не видел его после того, как мы посрались. — Как называется клуб? — Как-то на М…? Я не знаю… — Чангюн стонет, прислоняясь спиной к зданию. — Почему ты задаёшь столько вопросов? У меня голова заболела! — и ему, возможно, в итоге придётся блевать… — Хорошо, слушай, — говорит Хосок серьёзным голосом. — Пришли мне свою геолокацию и иди внутрь, выпей воды в баре, хорошо? Я буду через двадцать минут.