Записки на полях

             «Может, всё-таки не стоило это делать? — думал Макак, ловко перепрыгивая с одного дерево на другое. — Правильно ли я вообще поступаю? Ещё не поздно повернуть назад?»       Он, как и его поток мыслей, остановился на одной из веток и начал рассматривать почти знакомую местность, озарённую слабым свечением луны. Заметив вдали странный синий туман, стелющийся плотным ковром вокруг корней уже безжизненных деревьев, Шестиухий сжал свой кулак и тихим, но решительным голосом произнес: — Нет, я не допущу такого особенно в этой жизни, — с этими словами он продолжил путь, ловко избегая подозрительный сгусток ледяной энергии.       Лес тем временем не подавал никаких сигналов, которыми он был наполнен пару часов назад. Будто все исчезло, убежало, умерло… Нет, только не последнее…              «БЛЯ!» — Макак, опомнившись, неудачно наступил на хлипкую ветвь, из-за чего та с неповторимым хрустом повела того вниз, к тому туману. — Ауч… — все, что смогла выдавить из себя обезьяна, больно приземлившись на пятую точку.       Резкое ощущение холода не заставило себя долго ждать. Одежда в районе рук и ног тут же покрылась блестящим инеем, аккуратно переливаясь под любым углом своей колющей белизной. Но не было похоже, что это «нечто» могло навредить. Скорее, просто отдавало зимней аурой, словно он всегда здесь был. Наконец встав на ноги и немного отряхнув с себя влажные, а местами гнилые листья, Макак не спеша двинулся вперёд.       Казалось, обычный страшный лес, где ничего не происходит. Лишь сине-голубая дымка обдавала ноги и кончик хвоста путника мягким холодком. Ни звуков, ни движений, ни силуэтов — абсолютно ничего. «Лёд и горбовая тишина» — такими словами описал бы это место опытный писатель.       Пройдя так минут десять, Макак заметил вдали огромную тень, возвышающуюся над самим туманом, который тем временем уже успел подняться до колена. Да и двигаться стал он горизонтально, будто маленькие невидимые гости решили устроить хоровод. Шестиухий остановился: из полуразрушенного здания выбивалось фиолетовое свечение. Неужели его верный артефакт там и пытается дать сигнал оттуда? Или это ло-…

«… СТОЙ…»

      Макак непроизвольно подчинился этому мерзкому шёпоту, что напоминал ему хруст костей. Фиолетовое свечение тем временем наоборот усилилось, а из полуразрушенной стены вышел статный мужчина с весьма хорошим настроением, но оно было уж больно хорошим… — О, господин Шестиухий, вы как раз вовремя, — то сначала с высоким почти писклявым тоном произнес «человек», а под конец его голос огрубел, будто его голову окунули в ледяную бочку. — Прошу прощения за мою наглость держать вашу реликвию в руках… — неестественный голос стих, а из-за стены вылезла его лампа, которая была такой же, когда он держал ее в последний раз.       Мужчина начал неспешное движение к нему. Шел он уверенно, что не скажешь про Макака, который хотел было бежать, но что-то сковало его… Что-то тяжёлое… Холодное… — Это ваше, — незнакомец протянул руку с лампой, присев на одно колено, — будьте аккуратнее, нам он ещё понадобится.                          «…ВЕДИ НАС…»

«…ДАЙ НАМ СИЛ…»            

      Макак, конечно, был рад возращению своей реликвии, но… Что они собираются делать? — Что от меня требуется? — решила подыграть обезьяна, дабы разговорить это «нечто», притворяющееся человеком. — О, от Вас, хах, от Вас надобен лишь сосуд, — с широкой улыбкой произнес незнакомец, немного хихикая. — Меньше знаешь, крепче спишь. Знаете такое?       Макак лишь нервно глотнул. Эти белые глаза, словно снег, освещали все пространство, а без зрачков непонятно было, куда он смотрит… Они гипнотизировали тебя, заставляли подчиниться.       Мужчина тем временем лишь фыркнул в ответ и повернулся, начиная свою ходьбу в сторону разрушенного храма.             «… СЛЕДУЙ ЗА НИМ…»

«… НАШ СПАСИТЕЛЬ…»            

Что? Спаситель? Но…

            «… ТЫ НАШ ГЕРОЙ…»

«… ЧЕМПИОН…»            

Нет… Почему я иду? Я должен…

            «… ОСВОБОДИ НАС…»

«… СТАНЬ ЧАСТЬЮ НАС…»            

НЕТ! Я НЕ ХОЧУ ЭТОГО!

      «… ЭТО СУДЬБА…»

«… ТВОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ…»      

«… С ЭТОЙ ЦЕЛЬЮ Я ТЕБЯ-»

— Моя Леди, — внезапно ворвался в диалог незнакомец, в тот же момент склонив свою голову вниз, — я безумно рад, что вы наконец нашли своего посланника и хотите с ним поразглагольствовать, — он поднял ее, снова озаряя лицо Макака и собравшийся вокруг туман своими ослепительными глазами, — но нам надо готовиться к церемонии, а небось припозднимся к торжеству, — на последних словах голова неестественно повернулась на бок.       «Что здесь вообще происходит?» — недоумевал Макак, находясь на корточках и взявшись за голову обеими руками, хотя секунду назад он стоял. — Не переживайте так, — незнакомец неожиданно протянул свою руку. — Моя Леди очень любит болтать со старыми приятелями, — снова отвратительная улыбка растянулась по его морде. — Отвали! — Шестиухий отмахнул «руку помощи» и замахнулся своей для удара, но старые следы кандалов снова заныли, зазвинели невидимыми цепями, и в итоге он застыл в своей нападающей позе. — Ну-ну, — стал вплотную к лицу Макака этот живой кусок плоти, — я же Вам добра желаю, а Вы-… — Ага! А потом неожиданно я снова умру! — он попытался вернуться в обратное положение, но те же цепи не давали это сделать. — К моему сожалению, я не могу видеть будущее, как моя Леди, — он отошёл ближе к разваленной стене и что-то оттуда поднял, — но если это ваша судьба, — вокруг него резко возникла синяя аура, а уже знакомый шепот донёсся из его уст: — Я СДЕЛАЮ ВСЕ, ЧТОБЫ ЭТО ПРОИЗОШЛО!       Тяжёлый удар прошёлся по лицу Шестиухого в районе переносицы, но он не упал (снова цепи помешали), лишь опустился на колени из-чего он получил уже второй удар по лбу. Вкус металла незамедлительно запомнил его рот, а с лица полились теплые струйки крови. Ракрыв глаза, он увидел лишь странную пелену, которую он так хотел стереть рукой, однако с тем же успехом он почувствовал следующую боль. И ещё. И ещё. И ещё.       Мужчина тем временем смеялся. Смеялся девичьим смехом. Чистым, оглушительным, раздающимся эхом в последнем сознании Макака. Он приготовился уже упасть мёртвым грузом на землю, но не успел даже и наклонится, как его заключают в ледяные объятья. — Прости меня, мой чемпион, — заговорил женский голос из незнакомца, — но я не могла оставить твое непослушание без наказания, — и, отстранившись, поднес руку к лицу Макака, — мы же для всеобщего блага стараемся, ты разве не хочешь пойти со мной в новый «справедливый» мир?       Из руки полилась яркая голубая энергия, которая с невероятной болью начала оставлять ожоги на ранах Макака. — И что за справедливый мир? — стискивал боль Макак, отчего полились слезы. — Мир, где будет царить иерархия, где не будет места таким нарушителям, как Великий мудрец и другие животноподобные твари, — ласкаво сказал голос стирая слезы Макаку. — Но тебе я готова сделать исключение, я готова подарить тебе особое предназначение, МНЕ НУЖЕН ТЫ! — голос снова гипнотизировал так же, как и боль, сменяющаяся приятными тёплыми ощущениями, исходящими от рук незнакомца. «Это тактика такая? Сначала избить до смерти, а потом говорить, что я тебе жизнь дарю?» — ухватывался последними силами за свой здравый рассудок Макак. Навязчивые мысли так и ползли в его голову:             «… ОТДАЙСЯ НАМ…»

«… ПОЗВОЛЬ НАМ ВСЕ СДЕЛАТЬ ЗА ТЕБЯ…»            

      Он даже не заметил, как чужая рука достала его фонарь и хотела было украсть его душу, но им помешал… — МАКАК!!! — приглушённо прозвучал чей-то крик.

Такой знакомый голос… Чей он? Все так размыто…

            «… СЛУШАЙ НАС…»

«… МЫ ТЕБЕ НЕ ВРАГИ…»            

Не враг?

«Макак…» (приглушённо)

«… ДА, ВЕРЬ НАМ…»

«Макак!» (более разборчиво)

            «… НЕ СОПРОТИВЛЯЙСЯ…»

«… ТЕПЕРЬ МЫ У ТЕБЯ В ГОЛОВЕ!!!»            

— МАКАК, ЕПТ ТВОЮ МАТЬ ПРИДИ В СЕБЯ! — прокричала рыжая обезьяна, пытаясь освободиться из ледяной хватки друга. «Укун? Что происходит?» — молниеносно пронеслись вопросы в его голове, пока он, нависая над своим другом, сжимал его шею.       Но как произнести слова, так и освободить своего товарища он не мог. Его руки и ноги будто связали невидимыми нитями, а самого превратили в бесчувственную марионетку.

«… ДОБЕЙ ЕГО…»

«НЕТ!» — испуганно кричал в своих мыслях Макак, продолжая стискивать его шею и постепенно ощущая, как кости позвоночника вот-вот переломятся.       Да, он все ещё помнит, что его враг бессмертен и что, по его мнению, убийство — причина долгих блужданий, страданий. Но… Они оба изменились…       Все же последовал глухой хруст, но на лице рыжей обезьяны была… Улыбка? Хитрая и зубастая. — Обернись, придурок, — после чего все его тело засветилось и в мгновение превратилось в ярко-золотистый туман, быстро развеявшийся, когда ничего не понимающий начал осматриваться по сторонам.       Решившись обернуться, он ничего не замечает, кроме звуков доносящихся из здания. Не сам, но Шестиухий быстро поднялся на ноги и буквально рванул с места.

«… ПОМОГИ НАМ…»

      Голос не переставал твердить, заставлять.

«… НАЙДИ НАС…»

      Это начинало раздражать. Злить.

«ПОДЧИНИСЬ!»

— Я тебя разве не предупреждал, что будет, если ты выберешься из-под земли?! — кричал Укун на того незнакомца, держа того припечатанного в стену за шею. — Тебе не надоело?!       В ответ лишь послышался тихий давящий смех. Макак невольно начал осматривать помещение: на сохранившихся стенах была изморозь, а на полу были лужи, покрывшиеся льдом, вдобавок посреди был нарисован огромный круг с различными символами и лежащими в определенном порядке предметы (шестиугольный артефакт с изображением Инь и Янь, ключ от ее гробницы, клочок коричневых волос), недалеко валялась его лампа. Нога за него сделала шаг, на что Укун тут же обернулся и буквально швырнул в него этим мужчиной. Шестиухий увернулся, а вот его «приятеля» ждала стена, которую он окрасил насыщенным алым цветом, позже переходя на пол. — Ты не понимаешь, Царь Обезьян, — заговорил женский голос из Макака, разводя руки в сторону, — ты буквально то, что не должно было происходить в этом ужасно гнилом мире, — начал медленно подходить к нему. — Ты — ошибка даже не природы, ты… — голос огрубел, стал подобный на гром грозы. — ОШИБКА ВСЕЛЕННОЙ!       Пока она что-то грозно говорила (Укун как обычно не слушал) медленно отходил от нее, приближаясь в лампе теней. Он видел через клона, что она всё-таки успела забрать душу друга, но и помнил, что самый простой способ вернуть ее — разбить артефакт. Но ступив случайно на нарисованный круг, он случайно что-то активировал из-за чего линии стали светится и переливаться нежно-бирюзовым оттенком. — Упс, хах, — все, что смог он придумать.       В этот же момент рыжую обезьяну резко потянуло в центр комнаты, заковывая в мириады внезапно появившихся символах. И чем сильнее он использовал свою магию, тем сильнее светились неизвестные ему знаки. — Даже благодаря твоей глупости, ты весьма полезный, — не своей рукой он призвал свою лампу, а второй стал собирать возле себя сгусток синей энергии. — Ты как муха в паутине.       И вправду. Как бы Укун ни старался выбраться из собственной ловушки, все было тщетно. Ему лишь оставалось лицезреть, как его друг под руководством настоящей ведьмы пытается с помощью своего артефакта собрать все души, лежащие рядом в виде тумана. — Пока-пока, глупая мартышка, — были последние слова, который произнес голос за Макака.       После чего по цепочке начали переходить души: сперва, синий сгусток направился прямиком к Укуну, дальше из него вылетает золотистый яркий огонёк, тут же направившийся в лампу, а из нее — темно-фиолетовая душа Шестиухого, вернувшаяся в тело хозяина и вытеснеяя остатки чужеродной энергии.       Макак упал на колени, тяжело дыша, будто все это время за него делали вдохи или, наоборот, не дышали. Не поднимая головы, он увидел лежащую рядом лампу с бьющимся внутри огоньком, который то угасал, то снова загорался.       Раздался смех над его головой.       «Как же он надоел…» — пытался сдерживать себя Макак после обретения свободы. — Спасибо, Шестиухий Макак, за то, что привел ко мне самогон Царя, — заговорил голос из тела его друга. — За это я дарую тебе свободу и право одному из первых вступить в мой идеальный мир, — и расплылась клыкастая улыбка на лице рыжей обезьяны.       Такая мерзкая.       Опомнившись, Шестиухий взял свой артефакт и разбил вдребезги, но было поздно. Одержимого укутал недавно лежащий туман и растворил в воздухе. Огонёк тем временем нервно бегал по всей комнате, часто врезаясь в стены, тем самым растапливая тот иней и оставляя за собой маленький след. Через пару минут маленькое светило остановилось посреди помещения и медленно спускалось вниз. Макак встал и, подойдя ближе к нему, протянул свои руки, раскрывая свои окровавленные ладони (кровь с незнакомца успела за это время доползти до одежды и рук обезьяны). Он заметил это и, пока было время, быстро вытер о свою одежду, позже снова поднес свои руки, как бы предлагая присесть. Сначала огонек завис на долю секунду в воздухе, но все же приземлился на ладони своего друга, одаряя его своим мягким теплом. — Прости меня, — начал он, сдерживая слезы, — хотел как лучше, но получилось как всегда.       Маленькое на вид солнце, которое не собиралась слепить его своим сиянием, продолжало спокойно парить в его руках.       Быстро утерев наступившие сопли, он быстро починил свою лампу и взял ее в руки. — Ладно, не из такого выбирались, мы обязательно всё исправим, — продолжал он смотреть на казалось крошечный огонёк, который можно легко потушить дуновением ветра. — Точнее я, ты немного не в той форме, хах, — и тут же поместил его в лампу. — Не переживай, там не так плохо.       С этими словами Шестиухий в последний раз кидает взгляд на это место и проваливается в свою тень.