Butterfly: история вторая. Ураганы

      Чимин не знал, сколько времени он провалялся в отключке, и если честно, не хотел просыпаться. Рядом тихо раздавались глухие голоса, и стоило Чимину слегка моргнуть, как кто-то приподнял его голову, осторожно поднося к его губам бутылку с водой. Голова снова нещадно болела и кружилась, так что парень безошибочно узнал действие хлороформа. — Слава богу, очнулся, — выдохнул кто-то рядом.       Чимин с трудом скосил глаза в сторону. Рядом на полу возле его матраса сидела Чиюн — симпатичная девушка с длинными волосами и большими глазами. Чуть за ней виднелись некоторые остальные знакомые ребята, но у парня пока совершенно не было сил их рассматривать. — Да хоть бы и не очнулся вовсе, — неприязненно хмыкнул Сонмин. — Чувак, не начинай, — предупредительно окликнул его, кажется, второй. — Если бы не этот пацан, двенадцатой бы несладко пришлось. — А мне-то какая разница до вашей двенадцатой? — безразлично откликнулся Сонмин. — Она не в моём вкусе. — Ну и козёл же ты, — с отвращением прошипела первая, подходя к Чимину ближе. — Тринадцатый, вставай. Тебе надо хотя бы перекусить. Больше суток ничего не ел точно, и до этого тоже неизвестно, когда ты питался в последний раз. — Я тут… Вот так сутки валяюсь? — через силу проговорил Чимин, закрывая глаза. Так было легче. — Чего так долго? — Даже больше, по-моему, — сказала третья. — Кажется, они сильно переборщили. Кажется, ты господина Ли… Чем-то разозлил слишком.       Воспоминания потихоньку возвращались, и уголки его губ дрогнули. Ну конечно. Ещё бы этот престарелый маньяк-самоучка не разозлился. — Прости, — отчаянно прошептала Чиюн, накрывая его каким-то тонким одеялом плотнее. — Это из-за меня. Мне так жаль… Ты не должен был… — Я должен мстить, — словно в полубреду пробормотал Чимин. — В меру своих возможностей. — Ты должен поесть в меру своих возможностей, — насмешливо отозвался одиннадцатый. — Мы что, зря для тебя еду оставили?       Тяжело поднявшись с посторонней помощью и облокотившись на холодную стену спиной, Чимин жевал что-то очень безвкусное. Ему, на самом деле, было в высшей степени всё равно, что это такое. От всего тошнило одинаково сильно. — Мы думали, ты не вернёшься, Господи, — Чиюн едва не плакала. — Они все так злились… Очень сильно злились. — Значит, недостаточно сильно злились, раз эта сука вернулась, — Сонмин сплюнул на пол. — Если бы они действительно были им недовольны, то заменили бы, как седьмую. — Что? — только сейчас Чимин заметил скромную новенькую девушку в их коллективе. Она была высокой, напуганной и без татуировки. — Седьмая не вернулась после того раза, как меня хотели отправить её заменить… — грустно ответила Чиюн, и слёзы, которые она не смогла сдержать, так и покатились по бледным щекам. — Мы думаем, что её… — На органы разобрали, — бесцеремонно закончил Сонмин. — А ты вот здесь. Видимо, справляешься лучше любой девчонки, да? — Заткнись! — шикнул на него второй. — Он не виноват, что ты лишился своих привилегий. — Сам заткнись! — огрызнулся Сонмин. — Если кто и виноват, то именно он! — Каких привилегий? — подозрительно поинтересовался Чимин, осторожно трогая левое запястье, которое ощутимо чесалось. — Он имел возможность созваниваться с матерью, — безразлично пояснил второй. — А ещё был свободнее, чем мы все. Передвигался частенько по дому самостоятельно и ел, что хотел, а не то, что дали. Мог интернетом пользоваться. До тех пор, пока не появился ты. Под присмотром, правда, но всё-таки.       Чимин болезненно улыбнулся. Вот значит как… — Тебя использовали, да? — тихо проговорил он. — Каким неудачником был, таким и остался. — Заткнись, сука! — взревел Сонмин, бросаясь к почти неподвижному Чимину и норовя ударить.       Чиюн, машинально закрывая его своим телом и мягко обнимая за шею, не позволила Чимину увидеть, как второй, восьмой, четвёртый и одиннадцатый сразу же оттащили Сонмина прочь, не давая коснуться врага и пальцем. — Это из-за тебя! Из-за тебя, тварь! Всё из-за тебя! — кричал Сонмин, тщетно барахтаясь в руках четверых парней. — Чтоб ты сдох, сука, я ненавижу тебя! Всё было хорошо, пока ты не припёрся в агентство на моё место! — Ну и каково тебе чувствовать себя половой тряпкой? — ядовито поинтересовался Чимин, когда Сонмин затих, бессильно опустившись на пол. — Надеялся на снисхождение, если поможешь им найти меня. Надеялся хоть где-то быть нужным и лучшим, да только не там искал. А по факту об тебя только вытерли ноги и выбросили на помойку, как только получили всё, что хотели. Каково это, а? — Не знаю, — взяв себя в руки, мерзко ухмыльнулся Сонмин. — Ты мне скажи. Это же тобой клиент остался доволен. — Чего? — нахмурился Чимин, слегка выпрямляясь. — Они сказали, что ты, конечно, накосячил, но в целом справился, и что клиент остался доволен несмотря ни на что, когда тебя заносили, — охотно пояснил Сонмин. — Поэтому по оплате всё в лучшем виде, и наказывать тебя особенно не за что. Только за непослушание, за что ты, собственно, и наказан уже. — Что ты несёшь? — с отвращением выдавил Чимин, судорожно припоминая, о каком клиенте Сонмин говорит. Кажется, о том, который уснул от массажа головы… Прислушавшись к внутренним ощущениям, парнишка с облегчением выдохнул. — Метка, — хмыкнул Сонмин. — Тебе теперь официально присвоен номер. Ты штампованный, тринадцатый.       Чимин снова медленно потрогал левое запястье и спустился туда взглядом. На тонкой немного бледноватой коже поверх синеватых вен чётко было отпечатано число «13». «Чтобы больше не забывал собственный номер», — постепенно всплыли в воспоминаниях последние слова господина Ли. — У меня есть имя, — упрямо и совсем отчаянно повторил Чимин, чувствуя, как слёзы ужаса медленно потекли по щекам горячими дорожками. — Зови меня по имени. Зовите меня по имени!       В подвале повисло тяжёлое молчание. — Это не безопасно, — виновато произнесла третья. — Если они услышат… — Меня зовут Чимин, — тяжело дыша, повторил рыжеволосый мальчишка. — Чиюн, повтори моё имя.       Чиюн смотрела с виноватым сожалением. — Она не скажет, — ответил за неё Сонмин. — Привыкай, тринадцатый. Но я могу называть тебя сукой или тварью, если хочешь. Для разнообразия.       Чимин почувствовал непреодолимое желание соскрести до крови кожу на своём запястье, только бы там не было этой метки. Он потянулся к свежей, ещё не зажившей татуировке, но Чиюн перехватила его руку. — Не надо, оставь, — плача, попросила она. — Ребята говорят, хуже будет. — Хуже? — Чимин подавил нервный смешок, не представляя, что может быть хуже этого дурацкого номера на запястье. — Именно, — холодно подтвердила первая. — Они набьют её снова, если понадобится. А тебе ещё и достанется.       Ярость и горечь дали силы, и Чимин резко и тяжело поднялся, безумно глядя вокруг себя. Он ненавидел это всё. Ненавидел этот подвал. Ненавидел этих покорных испуганных людей возле стен. Ненавидел себя и в очередной раз ненавидел свою собственную убийственную безвольность. Содрав костяшки в кровь о стены и перевернув все матрасы, до которых смог дотянуться, он стянул через голову белую рубашку, на которой местами остались чернила, и замер.       Под его рёбрами справа всё ещё чернела угловатая надпись, тепло обнимая и поддерживая. Она хранила воспоминания, дарила спокойствие и давала надежду. Она жила в его голове низким и родным, чуть хрипловатым, голосом. Она трогала сердце очаровательной светлой улыбкой, какая появлялась на любимом лице только для него одного. «Nevermind», — повторил Чимин про себя. И успокоился. Юнги не забудет его. Никогда. Он не может забыть… — Что здесь происходит? — хмуро спросил один из заглянувших в подвал охранников. — А, ну да, точно. Если где-то что-то идёт через задницу, то это всегда наш тринадцатый виноват… — хмыкнул второй. — Очнулся? Молодец. Шеф тебя давно ждёт. — Ждёт — значит, любит, — нагло, с нескрываемой ненавистью пробурчал Чимин. — А если любит, то подождёт. — Не умничай, — нахмурившись, фыркнул первый охранник, позволяя Чимину выйти и прикрывая за ним дверь.       Оказавшись всё в той же знакомой комнате, Чимин обратил внимание, что никаких предметов, которые можно было бы легко поднять, здесь больше не было. Подготовился, ублюдок. Мистер Ли сидел в кресле и задумчиво смотрел на Чимина, словно прикидывая в уме что-то. — Я не трону тебя, не переживай, — в конце концов, произнёс он, потирая подбородок рукой и проводя по тонким губам длинным пальцем. — Больше не трону. Ты знаешь, я много думал, почему всё с тобой всегда идёт по одному и тому же сценарию, причём совсем не по тому, который я писал ночами у себя в голове, чтобы днём осуществить.       Чимин наблюдал скучающе. У него не оставалось сил даже бояться. Стоять, в общем-то, тоже сил было мало, особенно после недавней вспышки агрессии, поэтому он, не спрашивая разрешения, просто опустился на кровать. — Устал? — спросил господин Ли так, словно ему действительно было не всё равно. — Присядь, конечно. Ты знаешь, я думал о том, почему мы с тобой не можем прийти к общему знаменателю. Почему ты такой своевольный, тринадцатый. Несмотря на своё заключение, ты самый свободный в этом здании. Свободнее, чем остальные двенадцать бабочек, свободнее, чем мои люди, свободнее, чем даже я сам. — Меня это не интересует, — искренне сказал Чимин, снова чувствуя лёгкое головокружение. — Ну вот, опять дерзишь, — усмехнулся господин Ли. — Ты никогда не был покорным и всегда имел нерушимую волю и жёсткие принципы. Я даже не пробовал на тебе в этот раз наркотики, малыш, а ты всё равно хамишь. Никакой благодарности. — Вы просто помните, что это не подействует, — прошептал Чимин, умолчав о том, что в прошлый раз господину Ли лишь совсем чуть-чуть не хватило времени… — Ты готов был умереть за свои принципы, — серьёзно кивнул мужчина, а Чимин подумал, что тот не прав. Он готов был умереть за своё самоуважение, а не просто за какие-то дешёвые принципы. — Но дело даже не в тебе. Почему я позволял тебе это? — Потому что у Вас не было выбора? — предположил рыжеволосый мальчишка, чувствуя, что глаза закрываются от усталости. — Нет, — резко ответил господин Ли. — Это у тебя его не было. А у меня выбор был всегда. Я мог бы выбрать для тебя ту же судьбу, что и для остальных бабочек: жизнь, полную безволия и подчинения, если уж наркотики тебя не убедили, я просто мог дать команду своим парням, и они вытрахали бы из тебя всё неповиновение, ты не справился бы со всеми. Я сам хотел отомстить тебе все эти тридцать лет, даже думая, что ты мёртв. Я мог бы направить чужую месть в нужное русло, благо, ты очень многим успел перейти дорогу. Однако я никогда этого не делал. И недавно я понял, почему. Лучший. Ты лучший, тринадцатый.       Чимин тяжело вдохнул воздух, не особенно вникая в то, что говорил господин Ли. Он просто хотел лечь и уснуть. — Серьёзно, посмотри на себя, — не замечая, продолжал рассуждать мужчина в кресле. — В тебе нет страха и слепой покорности, как в других бабочках. Ты осознаёшь свою силу и способен пользоваться ей. Ты привлекаешь взгляды непревзойдённым мастерством, и тебе даже просто-напросто необязательно спать с клиентами, чтобы поиметь с них денег, сколько другие могут заработать лишь за пару ночей. Меня ослепляло осознание, сколько ты смог бы для меня зарабатывать, если бы работал так же, как другие, не воротя нос от… Постели. Я бы даже предоставил тебе выбор, ты мог бы спать только с женщинами, если бы захотел… Но ты не хотел никого, и ясно давал это понять. Тебя никогда не привлекало быть использованным само по себе, в любой степени. Но я… Я должен пользоваться тобой, понимаешь? Иначе ты для меня просто бесполезен, и тебя надо убить. Месть должна настигать всех по заслугам. А ведь ты очень меня подвёл. Поэтому ты здесь. Убить тебя физически будет слишком неосмотрительно. Поэтому я отомщу тебе, уничтожив тебя морально.       Тошнота снова набирала обороты, и Чимин не ответил, стараясь глубже дышать. — Проблема просто в том, что от мёртвого тебя будет намного меньше прибыли, чем от живого, — хмыкнул господин Ли. — Я был слишком зол и не вполне осознавал это в прошлый раз. Понятия не имею, как тебя собирали по кусочкам и в какой холодильной камере хранили все эти тридцать лет, хотя мне казалось, что мы тебя похоронили, но ты вернулся как никогда кстати. Ты лучший, малыш. Лучший, даже спустя тридцать лет. И я буду последним дураком, если в этот раз не воспользуюсь тобой и твоими способностями по максимуму.       Чимина, наконец, вырвало, и господин Ли встал, открывая дверь и приглашая уборщицу. Он сел рядом с Чимином, которому теперь стало значительно легче. — Да, кажется, ты меня немного разозлил в прошлый раз, — тон мужчины был каким-то виноватым, и Чимин хмыкнул. Он сидел на том же месте и не двигался, позволяя мужчине обнимать себя за плечи. — Вообще-то мне никогда не нравились парни, но ты… — Вы сказали, что не тронете, — жёстко перебил его Чимин, сбрасывая со своего плеча чужую руку одним резким движением. — Да, я помню, — в голосе господина Ли прозвучало плохо скрываемое сожаление. — Ты всё равно мой. У нас для этого будет ещё достаточно времени. А сейчас… Сейчас, тринадцатый, у тебя есть очень важная работа. При успешном исходе дела я смогу вернуть себе всё. После того, как наш синдикат развалился тридцать лет назад, многие управляющие им люди просто не вышли из тюрьмы. Возраст, понимаешь… И сейчас из тех, кто знает, как всё было устроено и как это восстановить, остался я один. Поэтому если ты мне поможешь, мы сможем справиться значительно быстрее. — При чём тут я? — вздыхая, спросил Чимин. — За меня даже от пятидесяти ночей не выручить столько, чтобы Вы могли покрыть все расходы. — Нет-нет… Ты будешь делать то, что умеешь, — вкрадчиво пообещал господин Ли. — Увлекать, удерживать, нравиться… И если ты всё сделаешь правильно, то я смогу занять должность мэра города. И всё будет, как прежде, а ты отработаешь долг и будешь свободен. — А что будет с действующим мэром? — насмешливо фыркнул Чимин. Он очень сомневался, что господин Ли хоть когда-нибудь его от себя отпустит. При любом раскладе. — Хм, — мужчина почесал подбородок несколько безразлично. — Вероятно, он умрёт. Но это не должно тебя волновать. Единственное, что ты должен будешь делать — это продолжать быть лучшим. Чтобы за тобой хотелось идти с сачком по болоту, бабочка. Подписать всё, что нам нужно, и наконец, умереть. — Я не буду убивать людей, — бесцветно отказался Чимин. — Ни для какого долга. — А для друзей? — голос господина Ли стал совсем уже сахарным. — Помни, я могу лишить твоего Юнги не только лучшего друга, но и родителей. Думаешь, насколько быстро он от этого оправится? А если оправится, то его никогда не трудно найти. — Что надо делать? — Чимин не узнавал свой голос. Он чувствовал себя вконец сломанным. — Вот это уже другой разговор, — обрадовался мужчина. — Мэр придёт к нам на шоу сегодня. Ты должен понравиться ему, тринадцатый. Я думаю, что он преимущественно гетеро, но ты… Ты способен преодолеть эту маленькую проблемку. Вы уединитесь, и ты подсыпешь ему кое-что в вино. Что это, тебе знать не обязательно, но пока он не откинется и будет в полубреду, тебе надо успеть подсунуть ему на подпись вот эти бумаги.       Господин Ли встал и открыл верхний ящик стола, демонстрируя Чимину не слишком толстую стопку бумаг. Парнишка холодно кивнул. — Сколько у меня будет на это времени, когда он выпьет то, что Вы ему дадите? — спросил он. — Минут десять-пятнадцать, я думаю, не больше, — прикинул господин Ли. — Почему Вы не можете это сделать сами? — Чимина снова затошнило, на этот раз от отвращения. К себе, к господину Ли и к этому месту. — Ну, малыш, — ласково протянул мужчина, нежно проводя ладонью по лицу своего рыжеволосого оружия. — Он будет с охраной, ты же понимаешь. И только наедине с очаровательным мальчиком, глупенькой и легкомысленной бабочкой, они оставят его в покое. Поэтому ты должен всё сделать тихо. Не попадайся.       По щекам Чимина неконтролируемо катились слёзы, и в целом, ему уже было наплевать, кто их видит. — Ну не расстраивайся ты так, что ты, в самом деле! — господин Ли почти по-отечески обнял плачущего от бессилия парня за плечи. — Он уже не заслуживает жить, если согласился на сделку со мной. По легенде, мы должны договориться с ним о «крыше». Только он не знает, что я хочу больше… Он уже потерянный для общества человек, тринадцатый. Не грусти о нём. Помни, что так ты спасаешь жизнь своего друга. Одна жизнь в обмен на другую. Равноценный обмен, сохраняющий мировое равновесие, правда?       Чимин помнил. Он всё помнил. Помнил, кто он такой. Помнил, что от него хотят. И помнил, ради чего собирается это сделать. Он только не понимал. Не понимал, когда и каким непостижимым образом он из лёгкой, невесомой бабочки успел превратиться в мощное, разрушительное оружие. Он понимал только одно: чтобы быть хорошим для одного человека, иногда нужно быть плохим для всех остальных. — У тебя всё получится, — словно отвечая на его мысли, ободряюще улыбнулся господин Ли. — Помни, что единственный взмах крыльев бабочки на одном конце света способен вызвать немаленькие ураганы на другом. Нам нужно перевернуть мир, малыш, подчинить его себе, и мы это сделаем. Осталась лишь парочка ураганов…

***

      Музыка казалась какой-то неестественной и фальшивой. Она отравляла окружающее пространство, а люди дышали ей, полностью доверяя, даже не замечая, что среди них находится убийца, свято веря в свою безопасность и неуязвимость. Чимин привычно запрыгнул на небольшую сцену и высокомерно осмотрел зал. Он давно понял, что эти люди, подчиняющие себе других ежедневно, тосковали по унижению. Странное, извращённое, неправильное общество.       Музыка изменилась, зажигая в крови что-то опасное, и Чимин склонил голову набок, с дьявольской ухмылкой легко и непринуждённо входя в ритм и пропуская мелодию через гибкое, пластичное тело. Бёдра плавно двигались, раскаляя и так уже нагретый до предела воздух, руки словно невзначай цепляли одежду, невинно, но так соблазнительно демонстрируя совсем небольшие участки открытой кожи. Люди вокруг из-за полузакрытых век казались Чимину голодными гиенами, наблюдающими за движущимся из стороны в сторону куском вкусного стейка, как за маятником.       Давно приметив своего главного зрителя, рыжеволосый парень мимолётом улыбнулся ему, отмечая явную заинтересованность мужчины. Мэр взял сачок и вслепую двинулся к опасному болоту. Мило улыбнувшись и скромно поклонившись в конце, Чимин очаровательно помахал зрителям рукой на прощание, не сводя взгляда с цели, а затем легко через весь зал прошествовал обратно к выходу, снова забирая на выходе чупа-чупс и невинно обхватывая конфету губами так, чтобы нужный ему мужчина видел это. Он был почти уверен, что через часа три-четыре его позовут.       В подвале были только седьмая, второй, шестой и двенадцатая. Остальные продолжали программу. — Как прошло? — тихо спросила Чиюн, когда Чимин медленно опустился на свой матрас. — Как обычно, — бесцветно отмахнулся он. — Ты выглядишь не очень, — обеспокоенно заметила девушка. — Да? — ядовито отозвался Чимин. — А им понравилось.       Чиюн замолчала, тяжело вздохнув и мелко дрожа, словно от холода. Она подобралась поближе и села рядом. Чимин всё ещё не мог поверить в то, что он собирается сделать, и проклинал свою зависимость. От господина Ли, от своего происхождения, от… Юнги. Юнги очень многое решал сейчас в его жизни, и дело было не в том, что он пытался управлять Чимином, как другие. Вовсе нет. Дело в том, что Чимин сам готов был идти ради него на любые жертвы. Он готов был ради него даже… Жить.       Если раньше он мог позволить себе спрыгнуть с крыши, чтобы сорвать планы всех мразей, стремящихся его использовать, то сейчас у него даже права на смерть не было. Он не мог умереть, зная, что предаст самого дорогого для себя человека на свете. Даже если господин Ли не тронет Юнги, Чимин не был уверен, что язвительный, сильный и такой заботливый парень с мятными волосами не сломается, потеряв его окончательно. Чимин был гибким, и в этом был секрет его стойкости. Юнги слишком жёсткий, не гнущийся и бескомпромиссный. А значит, если он сломается, то раз и навсегда. Чимин не мог этого допустить. — Чимин-оппа… — почти неслышным шёпотом позвала Чиюн, и парень вздрогнул, медленно к ней повернувшись. — Расскажи мне, как это? — Что? — осторожно переспросил он. — Как это… — девушка запнулась. — Общаться… С клиентами… Очень больно?       Чимин молчал, внимательно всматриваясь в доверчивые большие глаза, и не знал, что ответить. Девушка тяжело вздохнула. — Седьмая… Прошлая… Не выдержала… — грустно продолжила она. — Парням легче, их… Не так сильно используют. Но в тебе я чувствую что-то близкое. Мне кажется, что ты можешь рассказать что-то об этом, потому что тебе достаётся примерно как девушкам, и ты держишься. Как сделать так, чтобы это было легче? Не слишком больно? Ведь мне когда-нибудь придётся тоже… Может быть, даже сегодня.       Чимин осторожно приобнял Чиюн за плечи, слегка поглаживая по голове и думая, что действительно больше не сможет защитить её. — Легче — разделять боль, — сказал он, немного подумав. — Ненавидь обстоятельства, но не себя в них. Сложнее — быть лучшей. Лучших они не трогают. Они их ломают. — Эй, — окликнул до этого молчавший Сонмин. — Да, ты, мелкий. — Чимин, — услужливо подсказал рыжеволосый парень, не особенно надеясь на пользу этой поправки. — Ага, — отмахнулся шестой. — Так вот. Когда я бродил по дому, я запомнил запасные входы и выходы. Есть главный, который ты видишь каждый день, а есть один запасной. Он находится в кухне. Это отсюда налево и чуть в углублении дома, как закуток такой. Дверь тяжёлая, деревянная, коричневая такая. Пройдёшь через кухню — увидишь двор. Там задние ржавые ворота, через которые еду привозят, а за ними лес. — Зачем ты мне всё это рассказываешь? — спросил Чимин, и хотя он на самом деле слушал буквально каждое слово, затаив дыхание и понимая, что не сможет этой информацией воспользоваться. Не сможет сбежать. Он должен остаться. Ради Юнги. — А чёрт его знает, — хмыкнул Сонмин. — Может, надеюсь, что ты, наконец, съебёшься и перестанешь раздражать меня своей тошнотворно милой мордашкой.       Дверь открылась, и охранник, вполне ожидаемо, назвал номер Чимина. Битва начиналась.       Мэр сидел на кровати, слегка откинувшись назад, и Чимин поморщился от отвращения: никакой оригинальности. Насмотрятся порно, а потом строят из себя звёзд киноленты. Он очаровательно улыбнулся. — Вы хотели видеть меня, господин, — кротко поклонился он. — Да, — мужчина встал с кровати, предлагая присесть Чимину и перемещаясь в кресло.       Оценивающий взгляд скользил по его телу, и Чимин сожалел, что сейчас на нём закрытая плотная одежда, призванная скрыть документы под ней и ручку. Это немного усложняло дело. Он вспомнил, что у входа в комнату стоит восемь охранников. Двое местных, как обычно, и шестеро лично мэра. Невольно прикинул, сколько дырок в нём будет, когда он закончит дело. Как же не сдохнуть-то, Господи… — Ты был одет более открыто на сцене, — задумчиво пробормотал мужчина. — Танец — это движение, — мягко пояснил Чимин. — От него жарко. Он согревает. — Понимаю, эта комнатка к танцам не располагает, — усмехнулся мэр, скользнув по кровати недвусмысленным взглядом. — Зато у нас есть… Одеяла. — Я бы предпочёл вино, — чуть вызывающе облизывая губы, произнёс Чимин. — В горле немного пересохло… — Привередливая бабочка, — хмыкнул мужчина. — Но только потому, что ты мне нравишься.       Он встал и открыл дверь, быстро отдавая охранникам распоряжение, а затем сел рядом. Рука мужчины легла на его колено, и Чимин напрягся. Ему нельзя позволять себя лапать, по крайней мере, сейчас, когда клиент трезв и может обнаружить посторонние предметы под его одеждой. — Как Вы относитесь к такому способу согревания, как совместная горячая ванна? — жарко зашептал Чимин ему на ухо, почти касаясь мочки губами и с чувством глубокого внутреннего удовлетворения отмечая, как лицо и шея мужчины начинают стремительно краснеть. — Если принести туда вино и немного грязи, то получится настоящий ад…       Мужчина отшатнулся, ослабляя галстук на шее и тяжело дыша. Кажется, он тоже обрадовался, когда в дверь раздался стук и охранники принесли вино. — Всё в порядке, сэр? — поинтересовался охранник, передавая напиток мэру непосредственно в руки. — Да, иди… — нерешительно выдавил мужчина. — Дьявол, а не мальчишка…       Чимин всё ещё сидел на кровати в слегка вызывающей позе, почти копируя положение самого клиента, когда он только что вошёл к нему в комнату. Нервно облизав его быстрым взглядом, мэр вздохнул и поставил поднос с вином и бокалами на стол. Чимин встал. — Вы позволите? — мило улыбнулся он, забирая у озадаченного мужчины бутылку.       Тот скованно кивнул и покорно отошёл от стола, располагаясь на кровати и наблюдая за рыжеволосым парнем, который, почти полностью скрыв собой поднос, принялся осторожно разливать вино по бокалам. Закончив, Чимин обернулся и вернулся к мужчине, садясь рядом и подавая ему один бокал. — Ну что, на брудершафт, за знакомство? — нежно промурлыкал он, звеня своим краем бокала об чужой.       Из-за полуприкрытых век Чимин наблюдал, как мэр делает свой очередной смертельный глоток. Второй, третий. В глазах пронеслась старая крыша. Собственный безумный прыжок. «Nevermind» серой штукатуркой по шиферу. «Если внезапно хочется расхуярить себя об стену, жми газ на максимум! Мы ещё слишком молоды и неопытны, чтобы сдаваться. Беги! Двигайся! Не бери в голову…» И Чимин словно опомнился.       Он выбил бокал у мужчины из рук одним резким движением, и приложил палец к его губам, но кажется, немного опоздал. Начиная беспомощно хватать ртом воздух, мэр непонимающе и с ужасом смотрел на Чимина, жестами умоляя помочь ему. Чимин схватил со стола остатки вина и почти насильно влил их ему в горло, быстро раздеваясь и доставая нужные бумаги. Словно мусор бросив их на стол, он кое-как уложил дрожащего и ослабевшего клиента на кровать.       Чимин смотрел, как мужчину подбрасывает и лихорадит, и испытывал ни с чем не сравнимый ужас. Неужели это всё? Тупик? Безвыходность? Дно? Он вскочил, подбегая к зарешеченному окну. Слишком близко от входа. Даже если он сможет благополучно приземлиться со второго этажа, то далеко не уйдёт. Охранники догонят быстро. Оставался последний шанс. Пальцами чуть размазав подводку и блеск на губах, он привёл в как можно более непотребный вид собственную одежду, и выждав ещё примерно полчаса рядом с неподвижным, но пока ещё дышащим мэром, тихонько выскользнул за дверь. — Тссс! — улыбнулся он ринувшимся было к боссу охранникам. — Господин ещё не одет. Сказал, минут через десять. — Всё нормально? — напряжённо спросил местный охранник. — Да, — уверенно ответил Чимин. — Я к господину Ли. Он ждёт меня, наверное.