Stranger Things

      Лайт Ягами краем глаза покосился на «Рьюзаки» и подавил вздох. Всё-таки этот парень был до чёртиков странным. То, как он сидел, ел, держал вещи, даже как выглядел… Лайт вполне готов был себе признаться, что все эти странности очень его привлекали. Он вообще склонен был считать молодого детектива совершенно поразительным человеком в самом необычном смысле этого слова. Возможно, это было связано с его острым, как бритва, умом и изощрённой дедукцией. А может, всё дело было в бездонной глубине его глаз…              Лайт поспешно отвёл взгляд, не желая снова вступать на эту тропу. Рьюзаки, или L, скоро умрёт, так что не стоит давать волю опрометчивым мыслям. Лайт давно уже придумал, как избавиться от своего самого сильного противника. Всего-то и нужно было, что запудрить мозги Рем, чтобы та записала его имя. Просто, как всё гениальное.              Хотя следовало отдать детективу должное, игру он вёл блестяще, и за всё время их противостояния ни разу и ни в чём не уступил. А уж если вспомнить ту его публичную телетрансляцию, которая до сих пор лежала на Лайте пятном позора, так она и вовсе была верхом хитроумия.              Но и Рьюзаки не был лишён недостатков и слабостей. Лайт знал, что имеет перед этим странным детективом одно очень важное преимущество, и намерен был его использовать. Рьюзаки по натуре был одиночкой и недолюбливал окружающих, тогда как Лайт делал вид, что симпатизирует им, что позволяло ему успешно управлять другими людьми. Его способность играть ими, как пешками, и исподволь передвигать их по доске станет залогом его победы и поражением для Рьюзаки.              Всё, что нужно — это дождаться, когда излишне любопытный детектив объявит о своём намерении проверить правило тринадцати дней. Лайт был уверен, что это случится. Рьюзаки не поверил, что правило настоящее, а значит, обязательно захочет провести проверку, чтобы доказать свою теорию о том, что Лайт и Миса виновны в преступлениях Киры.              «Теперь это лишь вопрос времени. Он узнал о существовании Тетрадей смерти и шинигами, и его жажда знаний станет его погибелью. Всё, что мне нужно — это сохранять невозмутимость».              L мельком глянул на Лайта, и уголки его губ приподнялись в улыбке. Ягами чувствовал, как эти тёмные, угольные глаза буравят его, но удерживал на лице идеально ровное выражение.              — Лайт-кун, — разомкнул губы детектив, и Лайт в который раз поразился тому, какие прекрасные у него зубы. Крепкие и белоснежные, они выглядели так, словно Рьюзаки ни разу в жизни даже не пробовал сахара, что, конечно же, было далеко от истины.              — Да, Рьюзаки? — вежливо откликнулся Лайт.              — Я только что закончил изучать правила Тетради смерти. И мне хотелось бы услышать твоё мнение, если ты не против.              Лайт изобразил на лице любезную улыбку, гадая про себя, что ещё задумал этот человек. Шестерёнки в его голове никогда не переставали крутиться. Даже когда детективу полагалось бы спать, он продолжал думать, думать, думать…              — Что ж, я считаю, что правило тринадцати дней настоящее, — Лайт встретился взглядом с Рьюзаки, тяжело вздохнул и добавил провокационно: — Хотя я знаю, что у тебя есть сомнения на этот счёт.              — Ты прав, они есть. Будь это правило настоящим, оно было бы очень удобно для тебя и Амане, не так ли? — L сунул в рот леденец. — Что-нибудь ещё?              — Разве что тот факт, что боги смерти и тетради-убийцы действительно существуют, и это чрезвычайно шокирует. Больше ничего, — резко ответил Лайт, раздражённый столь равнодушным отношением. Нет, он определённо не будет скучать по всем этим обвинениям и инсинуациям. Если бы Рьюзаки был так же глуп и легковерен, как все остальные члены целевой группы, то мог бы получить шанс на жизнь. Но он был опасно умён, а значит, его не стоило жалеть.              Соитиро Ягами удивлённо вскинул бровь — такой сарказм был его сыну совсем не свойственен. Должно быть, это расследование вконец его доконало. Вся целевая группа уже была на пределе, а от шныряющего по штаб-квартире бога смерти им всем становилось особенно не по себе.              Всем, кроме Рьюзаки, что любопытно…              — Бывают и более странные вещи, — мягко заметил L. — Хотя, вынужден признать, это было немного неожиданно.              Его тёмный взгляд обратился к шинигами:       — Никогда не знаешь, какие твари прячутся в темноте, да, Рем?              Шинигами уставилась на него, прищурив глаза. Она чувствовала, что с этим детективом что-то не так. Над его головой она видела имя, так же, как и у всех остальных людей, но срока жизни там не было. То же самое касалось и его помощника, Квилша Вамми.              Рем не была дурой и понимала, что запланировал Лайт, но она не была уверена в том, что произойдёт, если она напишет имена Лоулайта и Вамми. Были в этих двоих какие-то аномалии, которые Рем не могла разгадать. Они беспокоили её, и всё же, приоритетом шинигами была защита Мисы. Рем вовсе не хотела помогать Лайту Ягами и уж тем более давать ему понять, что его манипуляции увенчались успехом, но Миса, как ни печально, очень любила этого гнусного, высокомерного юнца. А чувства Мисы значили для Рем очень много, так же, как и её уважение этих чувств.              — Действительно, — коротко ответила она, не отрывая взгляда от пространства над головой детектива. Необычное имя. Древнее. И никакого срока жизни. Почему ей кажется, что этот человек почти… не человек?              — Думаю, я просмотрю списки имён и соотнесу их с произошедшими смертями… а после приму решение касательно этого правила.              «Дерзай, Рьюзаки», — подумал Лайт, чуть заметно улыбаясь Рем.              — Неужели ты по-прежнему подозреваешь моего сына, Рьюзаки? Теперь, когда мы поймали Хигути…              L повернулся вместе со стулом, чтобы посмотреть в лицо Ягами-старшему:       — Приношу свои извинения, но… вообще-то да, я всё ещё подозреваю Лайта. Он будет оправдан, когда или если я решу проверить это правило, — заявил он и сунул за щёку очередной леденец. — Я всё обдумаю и дам вам знать.              — L! — не выдержал Аизава. — Почему ты не слушаешь, что мы говорим? Хигути был Кирой! Тому есть железные доказательства…              L пожал плечами и слез со стула.              — Я не был бы так категоричен, Аизава-сан, поскольку всегда существует простор для домыслов. Именно этим, к слову, и должен заниматься хороший детектив. Нет, что-то мне кажется неправильным в том, что Хигути — Кира. Он просто не подходит. Не соответствует профилю ни первого, ни второго Киры. Поэтому я считаю, что он был третьим Кирой, и скорее всего, приманкой, необходимой для того, чтобы отвлечь внимание от двух предыдущих Кир. Словом, да, я по-прежнему подозреваю Лайта Ягами и Мису Амане, — с этими словами L быстро покинул комнату, и команде осталось лишь изумлённо таращиться ему вслед.              — Ничего себе… — нарушил долгую тишину Мацуда, после чего робко улыбнулся Лайту. — А вот я не думаю, что ты Кира, Лайт-кун.              Лайт одарил молодого полицейского любезной улыбкой. «Конечно, нет, Мацуда, потому что ты идиот».       

†††

      — Ватари, я считаю, что Лайт планирует меня убить, — заявил L, едва они остались одни. — И я намерен позволить ему это. Дверь в сверхъестественное всё равно уже открыта, так что, полагаю, команде пора в неё войти.              Ватари нахмурился, но спорить не стал. Он доверял L, верил в его интуицию и умение разбираться в людях, а самое главное — он любил этого молодого человека.              — Разумно ли? — всё же рискнул поинтересоваться он. — Что, если они не смогут это принять?              L вздёрнул тёмную бровь:       — Брось, Ватари, они выказали поразительную зрелость, спокойно восприняв шинигами — в буквальном смысле бога смерти. К тому же, главное — достичь цели. Я хочу доказать, что Лайт — это Кира, и я это докажу.              Ватари кивнул. Он никогда в этом не сомневался.              — А что насчёт Мисы Амане?              — Посмотрим, — пожал плечами L. — Она лишь подражательница. Безусловно опасная, но она для меня не так интересна, как оригинал. Как только я докажу, что она — вторая Кира, я, скорее всего, посажу её под замок до конца её жизни.              — Как и Лайта Ягами?              L вздохнул и свернулся калачиком в кресле.              — Ещё не решил. С моей стороны это очень эгоистично, но… мне было бы грустно терять его. Мне нравится его компания. И то, что он способен интеллектуально тягаться со мной.              На лице Ватари не дрогнул ни один мускул. Он давно уже подозревал, что L питает к юноше своего рода привязанность, и совсем это не поощрял.              — Он убийца, L, — счёл он нужным напомнить. — Убийца более чем четырёх тысяч душ.              Детектив опустил голову, и упавшая на лицо чёлка скрыла его глаза.              — Я знаю, Ватари. Я не могу забыть это или простить. Но… если подумать… в глубине души мы все убийцы. Это в нашей природе — губить других ради собственной выгоды.              — Не в нашей, L, — глаза Ватари полыхнули недовольством. — Я думал, ты усвоил урок.              L виновато покраснел и поглубже вжался в кресло. Он ненавидел, когда ему напоминали о прошлом.              — Да, Ватари, — тихо пробормотал он. — Прости. Я сейчас просто разрываюсь на части. Я… я проверю правило и доведу до конца это расследование, а уже потом решу, что мне делать с Лайтом.              Ватари поджал губы. Заметив, насколько L бледен, он со вздохом прошёл к холодильнику, достал оттуда простую чёрную бутылку и протянул своему подопечному.              — Выпей, L. Ты выглядишь истощённым.              — Я и чувствую себя так же, — невесело улыбнулся детектив и сделал небольшой глоток терпкой, горьковатой жидкости. Ему сразу стало немного лучше. L очень любил сахар, даже пристрастился к нему, но он не нуждался в нём. Не так, как в этом.              — L, послушай. Я не осуждаю твою привязанность к Лайту. Вы с ним удивительно похожи. Я лишь советую тебе: будь осторожен. Прежде всего, ты — L, а справедливость бессмертна. Не позволяй чувствам вставать у себя на пути.              L сделал ещё один большой глоток и кивнул. «Да, справедливость бессмертна…»              — Ватари… мне нужно, чтобы ты организовал для меня кое-что.       

†††

      Лайт наблюдал за тем, как в окна хлещет дождь. Гроза бушевала всё сильнее, небо рассекали молнии, слышались зловещие раскаты грома, и отчего-то это странным образом его успокаивало. Гроза казалась уместной — L объявил о своём намерении проверить правило.              Мнения в целевой группе тут же разделились, однако детектив, не обращая внимания на сгустившуюся в комнате атмосферу страха и паники, спокойно принялся отдавать приказы Ватари. Двум преступникам, приговорённым к смертной казни, должны будут послать по одной странице из Тетради смерти, и те напишут в них по одному имени, после чего страницы конфискуют. Если по прошествии тринадцати дней преступники останутся живы, L докажет, что правило фальшивое.              «В теории идея гениальна», — признал Лайт, мельком бросая на Рем многозначительный взгляд. Шинигами незаметно выскользнула из комнаты. Она понимала, что если L опровергнет правило, то невиновность Мисы тоже окажется под сомнением.              «Подумай о счастье Мисы, Рем. Запиши имя, которое я так отчаянно пытался узнать!» — подумал Лайт, едва справляясь с нервозностью и страхом. Он знал, что со смертью L потеряет единственного человека, который когда-либо бросал ему настоящий вызов и волновал его. «Жертва должна быть принесена, но мне будет тебя не хватать, L».              Детектив спокойно помешивал ложечкой чай. Зал на мгновение осветила молния, и в его тёмных глазах отразился голубоватый, мерцающий свет монитора. В этот момент Лайт поразился мрачной красоте этого человека.              А потом замигали сигналы тревоги, заливая всю комнату красным светом.              — Слушайте! Бог смер… — L вдруг осёкся, и Лайт потрясённо уставился на него. Вот оно!              Где-то рядом в панике забегал Мацуда, но Лайт не замечал ничего вокруг, заворожённо застыв на месте и прикипев взглядом к Рьюзаки. Словно в замедленной съёмке он смотрел, как из пальцев детектива выпала ложечка, и он начал заваливаться на одну сторону. Лайт жадно впитывал каждое мгновение того, как Рьюзаки падал, и его глаза блестели от радостного возбуждения.              — Рьюзаки! — рванувшись вперёд, он подхватил детектива на руки. L был бледен, и казался очень хрупким. Он умирал.              Где-то за спиной начался переполох, но Лайт неотрывно смотрел в широко открытые, быстро теряющие осмысленность глаза детектива. L ещё успел увидеть злобную усмешку, исказившую его лицо, а потом его веки опустились.              — Рьюзаки?! Эй, перестань! — Лайт потряс его за плечи, но тело детектива осталось безжизненным, голова безвольно мотнулась.              — Он умер?! — Моги выхватил пистолет с таким видом, словно это могло чем-то помочь. Лайт видел, что каждый из присутствующих сейчас охвачен паническим страхом, поэтому решил извлечь из этого выгоду.              — Кира убил его! Он и нас убьёт!              Мацуда съёжился и прикрыл руками голову, и Лайту пришлось прикусить изнутри щёку, чтобы не рассмеяться. Вокруг продолжали мигать сигналы тревоги, за окнами грохотал гром, и среди этого хаоса было очень непросто сохранять хладнокровие.              — Бог смерти! — спохватился он. — Мы должны найти её!              — Нет нужды, Лайт-кун. Бог смерти, известная, как Рем, стала горсткой пыли.              Все одновременно обернулись. В дверях, с Тетрадью смерти в руке стоял Ватари.              — Ватари?! — глаза Мацуда наполнились слезами. — Мы думали, что вы…              Его взгляд метнулся к безжизненному телу детектива.              — Умер? О, нет, Мацуда-сан, — улыбнулся Ватари, и по спине Лайта пробежал неприятный холодок. Почему старик так улыбается? Он же видит, что L мёртв?!              — L тоже не умер, — добавил Ватари, кивнув в сторону детектива.              И тут, к ужасу всей целевой группы — и особенно Лайта — L плавно сел, и на его лице появилась самодовольная ухмылка. Взгляд тёмных глаз переместился на Лайта, и ухмылка стала ещё шире.              — Справедливость бессмертна, Лайт-кун. И я тоже.              — Ч-что? — пискнул Лайт, чувствуя, как кровь стучит в ушах. Он судорожно пытался понять, какого чёрта здесь происходит.              Улыбка пропала с лица детектива так внезапно, словно её и не было. Взгляд стал ледяным.              — Я уже мёртв. Ты не можешь убить того, кто не живёт… Кира, — произнёс он и незаметно для Лайта подал знак Ватари. Парень успел лишь распахнуть в панике глаза, как через мгновение упал лицом вперёд. В его спине торчал дротик.              Ватари опустил пистолет и улыбнулся оцепеневшим следователям.              — Полагаю, что будет уместно дать вам некоторые объяснения. Видите ли, L и я… что ж, вы, пожалуй, назвали бы нас «вампирами», хотя мы предпочитаем термин «Носферату»…              Мацуда, не дослушав, рухнул в обморок, а Соитиро дрожащими руками потянулся за пистолетом.              — В этом нет необходимости, Ягами-сан, — L встал на ноги и осторожно забрал у него оружие. — Мы не причиним вам вреда. Я прошу вас присесть и выслушать меня, потому что… — он посмотрел на потерявшего сознание Лайта, — теперь я располагаю всеми необходимыми доказательствами, чтобы окончательно обвинить вашего сына в том, что он — Кира.