Stranger Things

      — Это произошло, не так ли? — спросил Ватари, едва L переступил порог его кабинета.              — Да, — не стал отрицать L. Сев в кресло, он подтянул колени к груди и обхватил их руками. — Полагаю, этого было не избежать. Лайт этого хотел, а он всегда получает то, что хочет. Я оказался слаб…              Сделав паузу, L поднял глаза и наткнулся на внимательный, задумчивый взгляд Ватари.              — Давай, скажи это.               — Ты сделал глупость.              L пожал плечами. К чему спорить?              — Да. И?              — L, я думаю, что эта связь будет глубоко тревожить тебя на протяжении многих столетий. Ведь мы оба знаем, чего ещё тебе не избежать: ты обратишь его.              L тихо вздохнул:       — Да, рано или поздно мне придётся это сделать. И полагаю, что Лайт тоже об этом знает. Возможно даже, что с самого начала его целью было именно это, ведь понятно, что я ему безразличен. А если и нет, то его чувства всё равно не такие, какие испытывал ко мне Бейонд.              — L… — Ватари подошёл и присел рядом с ним. — Ты помнишь, что я сказал тебе, когда мы впервые встретились в Париже?              — Да, — мрачно улыбнулся L. — Ты сказал, что я самый человечный Носферату, какого ты когда-либо встречал.              Ватари легонько похлопал его по плечу:       — И это по-прежнему так. У тебя есть склонность к саморазрушению, и, как это свойственно большинству людей, в твоей природе навлекать на себя беды. Но… у тебя доброе сердце, L. И пусть я разочарован твоим поступком, но я не могу тебя осуждать. Ты ведь любишь Лайта Ягами, верно?              L, не ответив, низко опустил голову, но Ватари понял его без слов. «Я должен быть сильным ради него. Теперь он будет нуждаться во мне больше, чем когда-либо». Притянув детектива к себе, Ватари принялся гладить его по голове, и L замер, чувствуя, как старческие пальцы ласково перебирают волосы. На календаре было четвёртое марта, и Лайт с Бейондом преследовали его мысли, словно призраки.              Внезапно тишину кабинета разорвал сигнал срочного вызова, и L, похолодев, вскочил на ноги. Он узнал этот звук — сработал датчик агента, которого L отправил в Огайо.              И это означало, что её сердце перестало биться.       

†††

      Лайт, пребывая в абсолютном счастье и гармонии с самим собой, валялся на их общей с L кровати и листал очередную книгу о Носферату. Несмотря на то, что представители данной расы были очевидным «мифом», книг о них было написано великое множество. L упоминал, что большинство томов, которыми он владел, были написаны много веков назад, ещё в то время, когда мифы и реальность составляли единое целое.              По мере того как Лайт с жадностью поглощал страницу за страницей и вооружался знаниями, он испытывал всё больший восторг и душевный подъём. Теперь, когда L был связан с ним, сами инстинкты заставят его обратить Лайта, хочет он того или нет. Именно поэтому многие тексты предостерегали от создания отношений и привязанности между Носферату и людьми. Для большинства Носферату люди были не более чем пищей.              «Но только не для L. Не в полной мере. Он сохранил удивительный уровень человечности, так же, как и Ватари. Они даже кровь пьют искусственную… Интересно, сколько ещё Носферату делают то же самое?»              Лайт вложил между страниц закладку и с тихим стуком захлопнул книгу. Чтения с него на сегодня достаточно, пришло время действовать. Несмотря на то, что вчера L уже пил его кровь, сегодня Лайт был полон решимости соблазнить его на ещё один сеанс. Нужно было пользоваться моментом, пока L пребывает в эмоционально-нестабильном состоянии. «Завтра годовщина смерти Бейонда. Мне нужно постараться как можно больше отвлекать его от этого и удерживать его внимание на себе».              Возможно, какое-то божество решило ответить на его молитвы, поскольку не успел Лайт додумать эти мысли, как в спальню быстрым шагом ворвался L. Взгляд Носферату горел таким неистовым гневом, что Лайт застыл на месте.              — Лайт. Мы едем в Огайо.              Парень немедленно оживился:       — Когда?              — Сейчас.              L открыл дверцу шкафа и вытащил оттуда гладкий чёрный чемодан на колёсиках.              — Дело?              — Угу.              Похоже, L был не настроен разговаривать, поэтому Лайт уселся на краешке кровати и принялся наблюдать за тем, как детектив беспорядочно швыряет в чемодан вещи. После того как туда отправились пуленепробиваемый жилет, пистолет и патроны, Лайт встал и подошёл поближе, снедаемый любопытством.              — Ожидаешь проблем?              — Да. Одна из моих полевых агентов была убита с использованием недавно запатентованного наркотика. У меня есть результаты анализов, но нужен сам образец, и я больше никого не собираюсь подвергать опасности ради его получения.              — Ясно, — медленно улыбнулся Лайт. — То есть, ты намерен провернуть то же самое, что и со мной, да? Выманить убийцу…              L пожал плечами:       — Я не могу умереть, пока сам того не захочу, но даже тогда для этого потребуется затратить уйму ментальной энергии, не говоря уж о чертовски большом количестве прямых солнечных лучей. Яд, пули и огонь мне не навредят. Тетради смерти, как ты сам недавно убедился, тоже. Самый простой способ заполучить образец — это использовать себя, как наживку и взять его напрямую у убийцы. Он предпочитает брюнетов и не делает различий между мужчинами и женщинами. Агент S перед смертью успела передать мне кое-какую информацию, поэтому теперь я могу спланировать всё так, чтобы пересечься с убийцей.              — Но зачем жилет?              L устремил на Лайта невыразительный взгляд:       — Это для тебя.              В целом Лайт не был удивлён. Он давно убедился, что L достаточно коварен и дерзок, ведь, в конце концов, он использовал себя в качестве живой — относительно — приманки для него самого. Но вот что Лайта удивляло, так это его явное стремление отомстить за смерть «S». Он буквально кипел от гнева, и Лайт находил это весьма волнующим. Эмоции были детективу к лицу, и видеть их вместо обычной ничего не выражающей маски — словно глоток свежего воздуха.              — Кажется, тебя очень расстроила смерть этой S. Вы с ней были близки?              — Нет. Я стараюсь не сближаться с людьми, — коротко ответил L, и Лайт сразу понял, что он что-то скрывает: связь между ними сказала ему об этом. L ощутил на себе пристальный, обжигающий взгляд, покусал губу.              — Ладно. Да, она была мне близка. Она была удивительно похожа на мою сестру, и, полагаю, из-за этого я проникся к ней симпатией, как бы нелепо это ни звучало.              Лайт, к удивлению детектива, крепко его обнял и прижал к себе. В одной из книг он прочёл, что физический контакт в первые дни после создания связи очень важен              — Мне жаль, L.              «Нет, не жаль», — подумал L, однако инстинктивно прижался теснее. Шея Лайта была так близко, что он торопливо отвернулся — это было слишком большое искушение.              — Я не против, если ты хочешь.              L, не доверяя голосу, отрицательно покачал головой.              — Почему нет?              «Чёрт тебя побери, Лайт!»              — Я не голоден, — соврал L, не в силах посмотреть парню в глаза. Он прощупывал почву — если связь между ними окрепла, Лайт сможет уловить его обман.              — Голоден, — возразил Лайт и ткнул его пальцем в лоб. — Я вроде как… чувствую это. Ты солгал.              Что ж, вот и ответ.              — Да, — сказал L, высвобождаясь из его объятий. — Но мы с тобой привыкли говорить на языке лжи, верно? Я не стану кормиться от тебя. Вчера я уже выпил слишком много. Хочешь умереть от потери крови? Или просто намерен избавиться от всей своей человечности, даже не понимая, насколько она ценна?              L закрыл глаза, чувствуя, как сознание затапливают воспоминания. Сколько бы ни проходило веков, это ощущение внезапной слабости всегда оставалось с ним. Его словно неотвратимо затягивало в густую смолу. Он знал, что умирает, и знал, что ничем не может этому помешать. Это была абсолютная, идеальная безнадёжность, и она странным образом успокаивала. С каждой потерянной пинтой крови его тело всё больше охватывало онемение, а внутри разливался жуткий, леденящий душу покой.              Сосредоточившись, L попробовал передать эти ощущения Лайту и мрачно усмехнулся, когда парень, задохнувшись, отшатнулся назад.              — Чёрт! — выругался он, потирая рукой голову. Ему казалось, что L буквально поджарил ему мозги. — Что ты сделал?              — Преподал тебе урок. Ты, конечно, можешь считать, что у тебя всё продумано и находится под контролем, но это далеко не так. До тех пор, пока ты остаёшься человеком, тебе не выдержать всю глубину связи между нами. Связь Носферату — это, по сути, телепатия, и твой человеческий мозг не в силах с этим справиться. Запомни это на тот случай, если снова захочешь манипулировать мной. Ты играешь с огнём…              — Ну так обрати меня! — негромко прорычал Лайт, всё ещё потрясённый тем видением, что L ему, похоже, передал. И ему очень не понравились слова о том, что его мозг — его самое смертоносное оружие — ни на что не годен. — Я справлюсь с этим, L! Я хочу, чтобы мы понимали друг друга.              «Мы уже чересчур хорошо друг друга понимаем, Лайт. Разве ты сам не видишь?»              — Собирай вещи. Мы уезжаем через час, — велел L, махнув рукой в сторону запасного чемодана, после чего быстрым шагом вышел за дверь, оставив Лайта кипеть от злости.              Ягами не хотел этого признавать, но не видел смысла лгать самому себе: его задело то, что L сказал ему. А если это его задело, значит, по логике, у него уже появились, либо только начинали зарождаться чувства к детективу.              Это небольшое откровение ничуть не улучшило его настроения, и Лайт неохотно начал собирать вещи.       

†††

      Как только они сели в частный самолёт — поскольку L, конечно же, летал только на частном самолёте, — Лайт решил, что попытается заснуть. А поскольку он знал, что их связи требуется близкий контакт, то устроился рядом с детективом. Украдкой взглянув на него сквозь ресницы, Лайт отметил, что лицо L сразу стало более расслабленным.              Незаметно для самого себя Лайт задремал, а когда проснулся, L всё так же сидел рядом и неспешно потягивал искусственную кровь. Заметив, что парень открыл глаза, L уведомил его, что полёт продлится ещё пару часов, после чего заметил, что и Лайту тоже не помешает перекусить.              — L, а зачем ты ешь сахар? — поинтересовался Лайт, накладывая себе еду и наблюдая, как детектив, допив свой напиток, принимается за шоколадку. — Он же тебе явно не нужен.              — Нет, не нужен. Но мне его хочется, а это в моём понимании одно и то же. Из всего многообразия человеческой пищи сахар мне наиболее приятен. Вообще-то я способен нормально есть и пить, если захочу, но не вижу в этом смысла: всё равно я не могу переварить ничего, кроме крови.              Лайт отложил этот кусочек информации на потом и вплотную занялся макаронами.              — Да, но в таком случае тебе и сахар есть бессмысленно. Ты же ничего от этого не получаешь.              L негромко рассмеялся:       — Мне нравится его вкус. Когда я был ребёнком, единственной сладостью для нас был мёд. А потом, в пятнадцатом веке из Нового Света привезли сахар. Да, жить в то время было тем ещё испытанием. Если ты понимаешь, о чём я.              Лайт, воодушевлённый разговорчивостью детектива, ослепительно улыбнулся и незаметно придвинулся ближе. Связь между ними запела, и Лайт спрятал ухмылку. Годовщина или нет, но он обязательно удержит внимание L на себе.              — Расскажешь мне?              — О чём? О пятнадцатом веке или о появлении на западе сахара?              — Обо всём. Расскажи обо всём.              L откинулся на спинку кресла и смерил Лайта критическим взглядом. Пожалуй, парню не повредит хоть мельком увидеть, что на самом деле значит быть Носферату.              –Если ты расслабишься и очистишь свой разум, я смогу показать тебе это. Предупреждаю, это может вызвать у тебя тошноту и лёгкую головную боль, однако чем чаще мы будем прибегать к ментальной связи, тем легче твоему смертному телу будет к ней привыкнуть.              — Покажи мне! — взволнованно выдохнул Лайт, сжимая его ладонь. — Я хочу увидеть, каково это — проживать столетия!              И L показал…              Пристань была запружена людьми, и все они не сводили глаз с гавани, в которую медленно заходил «Отважный мореплаватель». Несмотря на то, что корабль был ещё слишком далеко, чтобы можно было разглядеть моряков, маленькие дети приветственно кричали и махали им руками.              Люциан с любопытством повёл глазами по сторонам, дивясь такому столпотворению. Пристань, конечно, всегда была оживлённым местом, полным матросов, рабочих и торговцев, но сегодня народу здесь собралось столько, сколько можно было увидеть лишь в базарный день или во время публичной казни.              — Они пришли поглазеть на груз, привезённый из дальних земель, — пояснил Бейонд и подвёл Люциана к скамейке, чтобы оттуда понаблюдать за царящей вокруг суматохой. — Бывает, что капитаны, пришвартовав корабль, охотно хвастают перед чернью своими сокровищами.               Люциан фыркнул:       — Это ведь может привести к беспорядкам. Половина собравшихся здесь людей — нищие и голодающие.              Бейонд с усмешкой показал в сторону трактира, у входа в который стояло несколько рыцарей с малиновыми и чёрными плюмажами.              — Весь груз на этом корабле принадлежит королю. Беспорядки случались и прежде, но они быстро сходят на нет, стоит кому-то получить копьём под ребро.              — Хм, логично. А как ты думаешь, какие товары они привезли? — Люциан едва мог усидеть на месте от волнения. Он был обращён совсем недавно и, как любил повторять Бейонд, в своей любознательности до сих пор был больше человеком, чем Носферату.              — Скоро ты всё узнаешь, мой дорогой, — снисходительно улыбнулся Бейонд, целуя его в щёку.              — Правда?              Бейонд поднялся со скамьи, но когда Люциан дёрнулся следом за ним, покачал головой:       — Нет, любимый. Останься здесь. У меня есть для тебя ещё один урок. И сюрприз. Смотри внимательно!              Люциан, широко распахнув глаза от любопытства, наблюдал, как Бейонд прогулочным шагом дошёл до края пристани и остановился, терпеливо ожидая, когда корабль причалит. Он что, собрался украсть оттуда что-то?!              И тут, едва корабль подошёл достаточно близко, Бейонд растворился в воздухе!              — Что?! — вскричал Люциан и торопливо бросился туда, где только что стоял Бейонд. — Би? Би?!              — Эй, осторожно!              Люциан, едва не столкнувшись с каким-то человеком, отшатнулся назад и скривился, когда на него пахнуло резким запахом рыбы.              — И-извините…              Минутная задержка привела к тому, что теперь вокруг него бурлило море ликующих, рукоплещущих людей, и Люциану ничего не оставалось, как стоять и смотреть, как с корабля спускают трап. Гвардейцы короля поднялись на борт, а потом умело оттеснили толпу, чтобы можно было погрузить груз на повозки. Люциан чувствовал себя всё хуже. Вокруг было слишком шумно, от обилия разнообразных запахов и близости свежей крови кружилась голова, а лучи тусклого ноябрьского солнца вызывали на коже неприятный зуд. Где же Бейонд?!              Он возник прямо из воздуха настолько неожиданно, что Люциан едва не вскрикнул. В руках Бейонд держал два больших мешка, однако за ним никто не гнался. Казалось, что никто даже не замечает его!              — Что? Откуда ты, чёрт возьми… — договорить Люциан не успел и лишь пискнул, когда Бейонд ухватил его за руку и поволок за собой сквозь толпу. Как только они отошли подальше от людей и укрылись в укромном уголке, Бейонд с улыбкой протянул Люциану один из мешков.              — Когда ты достаточно заматереешь, и твоя кровь наберёт силу, ты сможешь управлять окружающим тебя воздухом и перемещаться незаметно для чужих глаз, — мягко пояснил Бейонд. — Это то, над чем я до сих пор работаю. Мой сир отлично это умел, но я не видел его уже четыреста лет, так что…              У Люциана поплыла голова. Управлять воздухом?! Немного придя в себя, он с любопытством заглянул в протянутый мешок. Внутри обнаружились какие-то белые кристаллы.              — Ух ты! Что это?              — Кажется, кто-то из команды сказал, что это «сахар», и что его добывают из растения под названием «сахарный тростник». Все в восторге от этой штуки. Попробуй немного, милый. Я уверен, король не станет возражать. А если станет, то и чёрт с ним, — весело сверкнул глазами Бейонд, искренне забавляясь потрясённым выражением на лице молодого Носферату.              Люциан хихикнул, запустил руку в мешок и достал оттуда небольшой кристаллик.              — Давай, — подтолкнул его Бейонд. — Я уже попробовал немного, когда был на корабле, и думаю, такому маленькому истребителю мёда, как ты, это точно понравится. Эта штука на вкус гораздо слаще!              Что ж, тогда Люциан просто обязан это попробовать! Он положил кристаллик в рот и сразу же понял, почему смертные были от этого в таком восторге. Сахар был восхитителен! Он действительно был слаще мёда, и приятно таял на языке. Люциан был моментально покорён…              — Ого! — Лайт, вынырнув из прошлого, судорожно втянул в себя воздух и покачнулся, пытаясь прийти в себя. Он всё ещё чувствовал на языке вкус сахара, в ушах звучали крики чаек, а в воздухе ощущался привкус соли.              В следующее мгновение весь съеденный обед рванулся наружу, и Лайт, торопливо отвернувшись, согнулся пополам.              — Да, со мной тоже такое было, — с иронией прокомментировал L, наблюдая, как Лайт выблёвывает свои внутренности. — В общем, это был морской порт Кале середины 1500-х годов. Я люблю сахар, потому что он напоминает мне о Бейонде. Он хранит для меня воспоминания, которые не в силах стереть время.              Голос L звучал мягко и мечтательно, а в памяти воскресали те минуты, когда он сливался с Бейондом в сахарных поцелуях. Если бы только он мог вновь оказаться там, на той пристани…              — L… — слабо простонал Лайт, хватая бутылку воды. — Как ты думаешь, ты сможешь когда-нибудь полюбить меня так же сильно, как Бейонда? Как я тебя люблю?              Детектив печально улыбнулся:       — Не знаю. Может быть. Никому не ведомо, что принесёт будущее.              Лайт с трудом поднялся на подкашивающиеся ноги и побрёл в туалет, чтобы прополоскать рот. L провожал его взглядом, и его всё сильнее одолевала тоска. Он сомневался, что жизнь после смерти существует, но если бы существовала, то что подумал бы Бейонд, увидев его сейчас?              «Минутку. Лайт сказал «люблю». Его мысли и чувства меняются, а он даже не осознаёт этого! Когда он сказал, что любит меня, он не солгал!»              Лайт стоял перед зеркалом и чистил зубы, пристально глядя себе в глаза. «Я сказал, что люблю его. Я же не собирался этого говорить! Мне казалось, что это неправда, но… Но я, похоже, и в самом деле его люблю!»              Только теперь до Лайта дошла вся серьёзность ситуации, и с его губ слетел короткий смешок. Он планировал использовать эмоции и чувства L, чтобы с их помощью достичь желаемого. Но он ни разу даже не рассматривал возможность того, что его собственное влечение может перерасти в любовь.              Он попался в свою собственную ловушку!