Stranger Things

      Пока Лайт изучал основы охоты, L держался рядом с ним. Лайт твёрдо заявил, что не намерен питаться одной лишь синтетической кровью, и поначалу это вызвало между ними весьма жаркие споры, в которых ни один не желал уступать. Что и неудивительно, ведь Лайт был не менее упрям, чем L. В конечном итоге при посредничестве Ватари ими был достигнут компромисс: раз в неделю Лайту позволялось пить живую кровь, а всё остальное время он должен был использовать синтетическую. Ему строго запрещалось убивать человека, от которого он будет кормиться, и именно в этом L видел главную трудность для себя, поскольку из собственного опыта знал, как непросто бывает контролировать себя в процессе кормления. И всё же, он должен был пытаться. Он не хотел, чтобы Лайт отказывал себе в свежей крови, тем более что она потребуется ему для создания кровного союза. И вместе с тем он не хотел, чтобы Лайт утратил над собой контроль так, как это бывало с Бейондом. Как это было и с ним самим, когда он был птенцом.              — Тебе нужно заманить свою жертву, — негромко сказал L, пока Лайт изучал толпу в поисках того, кто мог бы ему понравиться. Инстинктивно он отдавал предпочтение молодой крови, поэтому его взгляд остановился на группке подростков, сидящих у стены. Лайт потянулся туда всеми своими чувствами и кивнул на рыжеволосую девушку. Её кровь взывала к нему.              — Ты не должен выпивать больше пинты. Никогда. И не должен дважды питаться от одного и того же человека. Если я сочту, что ты подвергаешь человека опасности, я заставлю тебя остановиться. Это понятно?              Лайт кивнул — в этом вопросе он с лёгкостью готов был принять руководство L. Ему совсем не хотелось случайно осушить человека до смерти, однако он бы солгал, если бы сказал, что согласен вести полуголодное существование так, как это делали L и Ватари. И, похоже, оба старших Носферату понимали это, по каковой причине так жёстко контролировали его в первые недели после обращения.              — А ты будешь кормиться? — неожиданно спросил Лайт. — Пока мы не создадим союз, ты не сможешь питаться от меня, но тебе тоже нужна кровь.              L фыркнул:       — Да, буду. Тебе ведь нужен наглядный пример, верно? К тому же… Я снова привык пить живую кровь, — говоря это, L выглядел почти виноватым, и Лайт сочувственно потянулся к его руке. — Так что теперь мне, похоже, придётся это делать.               «Люциан, ты удивительный, — передал Лайт через связь и посмотрел ему в глаза сияющим взглядом. — Я люблю тебя».              Лицо L просветлело, на губах появилась застенчивая улыбка. Несмотря на то, что он очень часто слышал из уст Лайта эти слова, иногда они продолжали его ошеломлять.              — Я тоже тебя люблю. А теперь, пусть эта девушка прогуляется вниз, к докам. Когда она окажется там, тебе нужно будет отыскать укромное место, где ты сможешь покормиться. И, конечно, постарайся избегать людных мест или тех, где установлены видеокамеры, — проинструктировал L.              Лайт вновь устремил свой золотистый взгляд на рыжую девушку и мысленно велел ей подчиниться его воле. L отошёл в сторонку, чтобы не мешать, и теперь наблюдал за успехами своего птенца. Он совершенно не удивился, когда Лайт с лёгкостью сумел взять девушку под контроль. Манипуляции всегда были его сильной стороной.              Стараясь не подходить слишком близко, L негромко шепнул:       — Следи, чтобы она оставалась в расслабленном, полусонном состоянии. Люди не должны узнать о нас, потому что это склонит чашу весов в их пользу. Многие столетия Носферату живут не только благодаря тому, что умеют скрываться в тенях. Мы выглядим, как люди, поэтому должны сливаться с ними. Они — больше, чем наша добыча. Они — часть нас самих. Мы должны уважать их и при этом сохранять свою человечность. Однажды я расскажу тебе о мятежных Носферату, которые похитили меня вскоре после того, как я был обращён. А пока что тебе будет достаточно знать, что они полностью отказались от своей человечности. Несколько Носферату, которые всё ещё живы, сошли из-за этого с ума. Помнить, кто мы есть, и кем были раньше — вот ключ к выживанию.              Лайт понимающе кивнул, впитывая, как губка, слова своего возлюбленного.              Девушка тем временем прислонилась к стене рядом с мусорными баками; выражение её лица было растерянным, но безмятежным. Оба Носферату бесшумно приблизились к ней. Лайт протянул руку, мысленно приказывая девушке оставаться спокойной и отклонить голову; и она подчинилась. Её соблазнительная плоть манила Лайта как маяк. Он слышал, как бьётся её сердце, и предвкушение распространялось по нему, как лесной пожар. Наклонившись, Лайт выпустил клыки.              — Одна пинта, — напомнил L. — Со временем ты сам научишься определять предельное количество, а пока что я буду рядом, чтобы в нужный момент остановить тебя.              Лайт рассеянно кивнул. Слова L нахлынули на него, подобно высокой волне, и он прижался губами к нежному, хрупкому горлу. Он так сильно этого хотел! Как можно аккуратнее он погрузил в шею девушки клыки и застонал от облегчения, когда его рот наполнился насыщенным вкусом крови. Девушка издала чуть слышное хныканье, но осталась неподвижной; её взгляд по-прежнему был потерянным и остекленевшим.              L, заметив проявленную Лайтом аккуратность, одобрительно кивнул. Птенец или нет, но при желании Лайт легко мог бы разорвать девушке горло одним быстрым движением клыков. К счастью, он оказался не таким. L с содроганием вспомнил, как Бейонд рвал глотки тем, кого называл «врагами».              Ни на секунду не ослабляя внимания, L дождался, когда Лайт выпьет положенную пинту, после чего потянулся к нему через связь и мягко, но решительно заставил прерваться.              — Достаточно, Лайт.              Птенец разочарованно заворчал и облизнулся.              — Но почему, детка? С ней же всё в порядке, а я ещё голоден, — жалобно заныл он, как делали все новообращённые Носферату.              L с улыбкой наклонился к нему для поцелуя, слизнул с его губ алые капли:       — Потому что если ты выпьешь больше, то утратишь контроль над собой.              Глаза Лайта сверкнули, и он согласно кивнул. Он не любил терять самоконтроль.              — Тогда что нам делать теперь? — поинтересовался он, возвращая поцелуй. Кровь на губах L и то, как мягко они прижимались к его собственным — всё это пробуждало в Лайте совсем иной вид голода.              — Теперь тебе нужно зализать ранки, чтобы они затянулись. Хотя мы всё равно сможем видеть отметину, незаметную для человеческих глаз. Она позволяет нам понять, что от этого человека уже кормились, — терпеливо объяснил L. Те знания, что он сейчас передавал Лайту, Бейонд когда-то точно так же должен был передать ему самому. Но L был вынужден набираться опыта самостоятельно, и теперь учил своего птенца тем знаниям, которые копил на протяжении веков.              Лайт сделал так, как L ему сказал, и они оставили девушку спать. Проснувшись, она ничего не будет помнить, к тому же скоро её найдут её друзья: об этом L позаботился.              Насытившись свежей кровью и раскрасневшись от возбуждения, Лайт держал L за руку, внимательно наблюдая за тем, как тот выбирает себе жертву. С непревзойдённым мастерством L привёл человека в такое же уединённое место, после чего с лёгкостью и изяществом успокоил и взял то, что ему было нужно. Лайт во все глаза смотрел на то, как L кормится, и в нём все сильнее разгоралась похоть. Он давно уже не пытался отрицать, что это — его фетиш.              Утолив свой голод, они вернулись в приют, чтобы обсудить с Ватари планы по созданию кровных уз. Дата этого события была назначена на ближайшее полнолуние, и это будет ровно три месяца со дня обращения Лайта в Носферату.              Кровный союз создавался не так уж часто, но Ватари, по счастью, был старейшиной, поэтому знал нужные слова и умел правильно проводить церемонию. L говорил, что Ватари, по сути, был кладезем знаний. Он родился на свет ещё в Древнем Риме, и буквально был свидетелем взлётов и падений империй. Ватари видел человечество на пике его блистательнейшего расцвета, но также наблюдал и самый мрачный его спад…       

†††

      Лайт был готов, L чувствовал это. Им обоим было невыносимо трудно ждать наступления ночи, поскольку ни один не мог сосредоточиться ни на чём, кроме своего растущего возбуждения.              — Повнимательней, пожалуйста, — уже в пятидесятый раз за день повторил Ватари. Парни в пятидесятый раз уныло пробормотали извинения и вернулись к работе.              И L, и Ватари заметили, что с тех пор, как Лайт был обращён, он стал более целеустремлённым. Число успешно раскрытых преступлений взлетело до небес, и даже СМИ отметили «внезапное рвение и замотивированность» L, берущегося за вдвое большее количество дел. «Если бы они только знали», — самодовольно думал L, читая их статьи. Наконец-то у него появился полноценный партнёр, которому он мог доверять и на которого мог положиться. Теперь, когда рядом с ним был К, бремя величайшего в мире детектива уже не казалось ему таким тяжёлым.              Спустя ещё три часа упорной видеослежки они наконец-то вычислили свою преступницу. Медсестра была поймана с поличным: она ввела своему пациенту чрезмерно большую дозу снотворного, что привело его к смерти. Руководство больницы, где она работала, уже неоднократно пыталось отстранить её от работы, но женщина всякий раз выкручивалась благодаря своему солидному трудовому стажу и помощи нечистых на руку, однако весьма ушлых адвокатов. И теперь, когда L и Лайт добыли необходимые доказательства её вины, женщина окажется не просто под подозрением. Её будет ждать пожизненное заключение без права на условно-досрочное освобождение.              Пока Лайт занимался закрытием дела и выписыванием ордера на арест, L отозвал Ватари в сторонку.              — Я очень нервничаю из-за сегодняшнего вечера, — тихо признался он.              — Это вполне естественно, L, но волноваться не о чем. За прошедшие столетия я провёл немало подобных церемоний. Или ты передумал?              — Нет! — горячо запротестовал L. — Нисколько не передумал. Я готов. Я жажду этого. Думаю, меня просто пугает размах. Это ведь будет навечно.              Обернувшись, L посмотрел на Лайта, полюбовался тем, как красиво играет на его коже мерцание компьютерных мониторов, и в это мгновение ему вдруг показалось, что вечность — это слишком мало.              — Нет, Ватари, я определённо готов, — повторил он и мягко улыбнулся, когда Лайт поднял голову и встретился с ним глазами. — Может, нам принять душ перед тем, как отправляться в лес?              — Да. Луна будет наиболее яркой и полной в одиннадцать вечера, и к этому моменту нам следует быть уже полностью готовыми.              Поскольку дело было закрыто, а день клонился к вечеру, L и Лайт поспешили наверх, чтобы вымыться и переодеться. Но принимая душ, Лайт немного отвлёкся и внезапно обнаружил, что стоит на коленях, отсасывая L с таким жаром, что у того кружилась голова. Естественно, что L не мог не отплатить ему тем же, поэтому, когда они наконец-то соизволили спуститься, Ватари неодобрительно хмурился.              — Простите, мы… э-э, увлеклись, — Лайт попытался придать себе сконфуженный вид, хотя на самом деле ни капли не сожалел о том, что десятиминутное принятие душа превратилось в часовой сеанс жаркой любви.              — Я очень попросил бы вас отложить подобные увлечения на потом, — твёрдо сказал Ватари, и в его голубых глазах блеснул понимающий огонёк. — Готовы идти?              — Да, — в унисон ответили L и Лайт, берясь за руки.       

†††

      Для церемонии Кровного Союза требовалось четыре вещи. Во-первых — что наиболее очевидно, — нужны были двое Носферату, желающих стать парой. Во-вторых, вступать в союз следовало при полной луне. В-третьих, необходимо было присутствие того, кто проведёт церемонию, и обычно на эту роль выбирался самый старший и мудрый Носферату. И, наконец, как и в ритуалах смертных, непременно нужны были кольца.              Лайт и L опустились перед Ватари на колени и произнесли свои клятвы; в их пальцах были зажаты кольца, сверкающие в лунном свете. Они пообещали всегда быть вместе, выдержать испытание вечностью и стать друг для друга путеводным светом. Лайт надел кольцо L на палец и поклялся, что больше никогда не будет пытаться им манипулировать.              — Я люблю тебя, Люциан. Я люблю тебя каждой частичкой своего существа и готов провести вечность, доказывая тебе это. Спасибо тебе за этот подарок и за то, что доверяешь мне остаться рядом с тобой.              L улыбнулся Лайту крошечной, дрожащей улыбкой и, в свою очередь, надел ему кольцо.              — Я тоже люблю тебя, Лайт. Прости, я не силён в речах… Я люблю тебя.              Ватари такая краткость позабавила, но он скрыл улыбку и возложил ладони на их склонённые головы, негромко произнося слова древнего благословения. Молодые крепко сцепили руки, улыбнулись друг другу. Им обоим уже не терпелось поскорее перейти к «кусачей» части, как это называл Лайт.              Завершив церемонию, Ватари отошёл в сторону:       — Думаю, следующую часть мне лучше пропустить. Наслаждайтесь своей ночью, мальчики. Увидимся утром.              — Огромное тебе спасибо, Ватари, — с чувством сказал L, поднимаясь на ноги и обнимая его. — Спасибо за всё, что ты для меня сделал. Я знаю, что без тебя я просто не дожил бы до сегодняшнего дня.              В ответ Ватари взъерошил ему волосы и мягко оттолкнул:       — Ступай к своему спутнику, Люциан, и будь счастлив. Ты это заслужил.              L вернулся к Лайту, опустился рядом с ним на свежую, по-весеннему мягкую траву. Впрочем, уже через несколько секунд он обнаружил, что сидит верхом у Лайта на коленях. Лайт дрожал от нетерпения и безостановочно водил ладонями по его спине.              — Ты готов?              L с улыбкой наклонился ближе, выпустил клыки, позволяя им дразняще царапнуть Лайту шею, после чего чуть приспустил со своего плеча край футболки, обнажая прекрасную, бледную кожу.              — Кусай меня в плечо, а я буду кусать тебя в шею.              Немного повозившись, им удалось занять нужное положение, и L набрал воздуха в грудь, ожидая того момента, когда Лайт укусит его в место соединения плеча и шеи. Те метки, что останутся у них после этого, никогда не исчезнут.              Раскрыв себя навстречу друг другу, они в унисон вонзили друг в друга свои клыки. Рот Лайта заполнил вкус крови L, и он застонал, ощущая, как в то же время L пьёт из него. В венах забурлило возбуждение, и Лайт порывисто притянул L ближе к себе. Это было настолько удивительное переживание, что на его глазах выступили слёзы.              «Я знаю. Я тоже это чувствую», — мысленно сказал ему L. Он тоже не скрывал слёз, всем своим существом впитывая чистейшую любовь, которую излучал Лайт.              Они сидели, тесно сплетясь друг с другом, не прерывая круг кормления, и с каждым глотком крови чувствовали, как углубляется, крепнет их связь. Кровные узы были полностью сформированы, но им не хотелось размыкать объятия. Они медленно пили друг друга, чуть покачивая бёдрами, разжигая своё возбуждение, и только звёздам были слышны их полные страсти стоны.              — Чёрт возьми, — хрипло выговорил Лайт, с трудом заставляя себя оторваться от плеча L, и когда тот, в свою очередь, отпустил его шею, толкнул его спиной на траву. — Ты мне нужен. Мне нужен мой спутник.              L с улыбкой зарылся пальцами ему в волосы. Слившись в жарком поцелуе, они лихорадочно скользили руками по телам друг друга, стараясь как можно быстрее избавиться от одежды, и стоило им это сделать, как Лайт торопливо подтянул любовника ближе к себе, и тот обхватил его ногами за спину.              Их взгляды встретились, и когда Лайт толкнулся вперёд, это было, как возвращение домой. Сейчас, занимаясь любовью под звёздами, он наконец-то чувствовал покой. Ему больше не было скучно или одиноко, он находился именно там, где хотел. Быть Кирой — ничто в сравнении с этим.              L уловил его мысли и, притянув его голову ближе к себе, впился ему в губы ещё одним поцелуем: «Я чувствую то же самое. Ты здесь, со мной, и я невыразимо счастлив. Ты навеки мой».              Лайт закричал, когда всё его тело внезапно пронизал невыразимо острый, ослепительно яркий оргазм. L с силой прикусил его за горло, кончая вслед за ним, и связь между ними запела, вспыхнула жарким пламенем, а в следующее мгновение любовники уже лежали, цепляясь друг за друга и пытаясь восстановить дыхание.              — Всё так идеально, Люциан, — с трудом выговорил Лайт, расслабленно опускаясь на L. У него кружилась голова. — Ты тоже навеки мой.              L в ответ сонно улыбнулся, лениво рисуя на гладкой коже его спины маленькие узоры. Когда он решил взяться за дело Киры, он, честно признаться, никак не ожидал такого результата. В его сердце всегда будет гореть пламя любви к Бейонду, но оно меркло по сравнению с тем огненным любовным смерчем, который прожигал его насквозь при одной только мысли о Лайте.              Выглянувшая из-за облаков луна залила их серебристым светом, и они вновь начали томно ласкать друг друга. Их тела и узы требовали большего.              Носферату занимались любовью до тех пор, пока первые лучи солнца не согрели горизонт, высветляя небо. Тогда, улыбнувшись друг другу, они обнялись и принялись наблюдать за тем, как слабый солнечный свет разливается по неподвижной поверхности пруда. Они знали, что когда солнце полностью взойдёт, им придётся вернуться под защиту стен: Лайт по меркам Носферату был ещё очень молод, и пройдёт несколько веков, прежде чем он сумеет выработать в себе такую же терпимость к солнечному свету, какая была у L и Ватари. Но пока что… влюблённые просто хотели насладиться своим новым рассветом.              В конечном итоге им всё же пришлось вернуться в дом Вамми, потому что Лайт начал беспокойно ёрзать, и L почувствовал его растущий дискомфорт. Торопливо промчавшись по знакомой тропинке, они буквально в последний момент успели оказаться в безопасных стенах старого поместья. Ватари принялся было их отчитывать, но Лайт лишь рассмеялся и притянул такого же весело хихикающего L в свои объятия. Взглянув в эти сияющие счастьем серо-стальные глаза, Лайт застыл на месте, полностью очарованный. Вся власть мира не могла с этим сравниться. Счастье L было единственным, чего Лайт когда-либо хотел, и он дал ещё одну клятву лично себе: до конца своей бессмертной жизни он будет прилагать все усилия к тому, чтобы сияние в этих прекрасных глазах никогда не угасало.              — Ложитесь-ка спать, — усмехнулся Ватари. — Полагаю, на сегодня мне придётся вас прикрыть. Наслаждайтесь медовым месяцем.              L и Лайт обменялись хитрыми ухмылками и рванули вверх по лестнице, намереваясь должным образом использовать каждую минуту неожиданного выходного дня. Всё-таки у бессмертия имелись свои преимущества: несмотря на целую ночь любви, они снова страстно желали близости. Это был тот голод, который, как они осознают в течение бесчисленных грядущих столетий, им никогда не удастся утолить.              Ватари проводил их глазами и с улыбкой покачал головой. При виде того, каким счастливым выглядел L, у него в груди разлилось приятное тепло.              На душе его сына наконец-то настал покой. Лайт обрёл мир, и L вместе с ним.