Свет среди теней

Я растворюсь в проливном летнем дожде, 
Растаю в первых каплях, падающих с неба,
 Или исчезну с листопадом в сентябре,
 Потом усну в куче декабрьского снега. 
Адам снова не спал, стоял курил под навесом около входа. Он провел весь вечер, забываясь в очередном клубе. В бар не пошел, ведь следующая смена Луки была только завтра. Он придет. Он сам не знает, зачем. Но в Луке что-то есть. Это что-то цепляет, заставляет находиться ближе. Тома сам не знает, что это. И не хочет с этим разбираться. Они видятся ежедневно уже неделю, Адам, как щенок, таскается с ним, преследует на парах, провожает до комнаты в общежитие, заставляя избегать Эрику, даже думал стянуть телефон и заблокировать ее в контактах Луки. Беспочвенная ревность?

 Из входа вышла какая-то девушка с красными волосами, примерно такого же оттенка, как у него, но алее. Рассмотреть в темноте, опираясь только на свет неонов, было сложно, но Адам постарался. Он достал очередную сигарету и поджег. 

— Стрельнешь? — эта самая девушка мило улыбнулась, очутившись в паре шагов от него. Адам не заметил, как она подошла, и перевел взгляд с зажигалки на нее, зажав в зубах сигарету.
 Она была весьма необычно одета — темные бездонные шаровары, черная кожаная косуха, распахнутая настолько, что бы можно было заметить кучу подвесок с пацификом, анархией и миллионом других подвесок на тонких веревочках. Высокие длинные ботинки, доходящие аж до колена на шнуровке, из-под косухи выглядывал вязанный свитер. В сумерках узор разглядеть было сложно. Голубые глаза отражали синий неоновый свет вывески, словно светясь. Шляпа с пером съехала набок, но не спадала. 
Адам молча протянул ей пачку и зажигалку, подождав, пока она подожжет и вернет, что бы зажечь и свою сигарету.
 — Спасибо. Я Николь, — она поправила красные пряди отросшей челки, налезшей на глаза и подняла взгляд, — А ты?

 — Очень приятно, Джеймс, — натянуто улыбнулся парень, по привычке перебирая на языке подкаты и левые имена, — Весьма необычный прикид. Ты хиппи?
 — Ага. Как жизнь? — вежливо спросила Николь, подпирая плечом столб напротив, аккуратно поднося сигарету ко рту, — И да, подкатить не выйдет. Я лесбиянка. И я в отношениях.
 — Что ты, я даже не думал лезть, — Адам выдохнул облако и опустил руку, стряхивая пепел в мусорку, — Но спасибо за предупреждение. А то были случаи, ахах. 
— Ммм… ты не против поговорить? Выглядишь расстроенным.
 — А. ну. — 
Адам призадумался. Стоит ли выливать все на незнакомого человека? Да плевать. Он делает это не в первый раз. 
— Даа так… проблемы с личной жизнью. 
— Понимаю. Сама не в лучшем настроении. Пиздец с женой, грубо говоря. Вот пришла напиться, что бы не зацикливаться. Ты тоже? — Не особо. Для меня это уже образ жизни, — немного подумав, он резко добавил, — Расскажи о своей жене. 
 — Хм. — Николь поджала губы, подбирая слова, — Она безумно мне дорога, я ее горячо люблю… Но из-за моего прошлого опыта слишком много надумываю. Иногда кажется, что она поступает, как моя предыдущая партнерша. Боюсь любого холода, как сейчас. И сбегаю. — Но вы же женаты… это уже многое значит.
 — Да, но мозг не переубедишь. Рейманд очень… тоже сломленный человек. Непросто, но справляемся. А ты как?
 Адама поставил этот вопрос в ступор. Что отвечать? Пустота требовала рассказать о своем существовании, но мозг препятствовал. «Зачем ей слушать твое нытье?! Говори образами, но обо мне молчи». Или стоит рассказать полностью? 

— Не знаю. Все сложно. — Пусто? 

Он опешил. Он впервые услышал это ненавистное слово из уст другого человека. Он почувствовал смысл этого слова, горло неприятно сжалось, а лицо сморщилось. 

— Ой, извини. Но я права. Раз у тебя такая реакция. Ты поэтому пьешь так часто? Не первый раз вижу тебя в клубе.
 — Я тебя тоже как то замечал. Не часто ли «убегаешь» от жены? — съехидничал Адам с истеричным смешком. Теперь уже очередь Николь морщиться. 

— Твоя правда. А есть у тебя причина? Забываться?
 — Нет. Но в последнее время… походу появилась.
— И что же это? — Не что, а кто. Бармен из моего любимого бара.
 — Итак, история? — Николь стряхнула пепел и однобокая улыбка вернулась на ее лицо. 
 — Если вкратце, я напился, приперся в пустой бар и уговорил его покурить. Вышло все так, что мы поцеловались и… и я впервые что-то почувствовал. Я сбегал от этой пустоты, что упорно меня преследует, но тогда… рядом с ним непонятно безопасно. И одиночество отпадает. — Ого. Так вы встречаетесь? — поинтересовалась девушка, выдыхая дым. Она поежилась от ветра и плотнее запахнула косуху. 
— Нет. Он напиздел, что у него нет девушки… на следующий день я пришел к нему в универ, мы оказались однокурсниками. 
 — То есть вы учились долгое время вместе, а ты даже его не замечал?
 — Я все предыдущих три года был на заочке. Работа, постоянные перелеты, все дела. Так вот. Выходим мы с пары, а там… а там его девушка поджидает! И сразу же кидается ему на шею! Кошмар. 
 — Вот уебище, — зло сказала Николь, прочувствовавшись интонацией Адама. А он в свою очередь не ожидал от хрупкой девушки таких грязных слов, но не поменялся в лице.
 — Я сам не лучше, ахах… Я его девушке ничего не сказал про тот вечер, а у него выпытал лишь то, что «я хочу ее бросить, но не могу».
 — Ну я и говорю, идиот, — поправилась Николь, — Не верь в очередные сказочки. Захотел — бросил бы. Вот и вся проблема.
 — Это да, но… брр, не знаю. Муторно как-то. И глупо. — Но он тебе нравится, так? — печально протянула девушка, кидая окурок на мокрый асфальт и туша подошвой. Адам поджал губы и глазами показал на урну, но она лишь улыбнулась и пожала плечами. 
— Ты его сколько знаешь?
 — Раньше часто замечал за барной стойкой, а толком знакомы всего… дня три-четыре. Так как первые три дня я прощупывал и оценивал, осторожничал сильно. Но блять, почему меня уже так сильно к нему тянет?!
 — Ну… я встречаться с Рейманд начала на второй день знакомства. А спустя месяца три ношу ее фамилию — Венюа.
 — Хмм… Николь и Рейманд Венюа… Неплохо звучит.

 Тут Адам на пару мгновений задумался о нем и Луке. Интересно, если бы они вышли за друг друга, какую фамилию бы взяли? Адам Монморанси? Или Лука Тома? Или ли двойная?
 Мозг подкинул неприятную мысль. Эрика Монморанси. Поэтому Адам сразу вернулся в диалог. 

— Спасибо, — Николь искренне усмехнулась, а Тома потушил остаток сигареты и выкинул в урну, многозначительно глядя на девушку.
 — Угу. Как думаешь, у меня есть шанс? — медленно моргнул Адам, поворачиваясь лицом к собеседнице. Николь задумчиво сузила глаза, прикидывая шансы.
 — Процентов 100, если он мудак, который тобой воспользуется. А если более менее нормальный, тогда 20. Но решать тебе, продолжать пытаться или бросить. Имей смелость жить с последствиями своих решений. Иногда бывает, встретишь человека, а он с первого дня тебе как семья. Как у меня с Рейманд. 

Николь еще немного помолчала, после чего добавила. 
— Джеймс… Тебе с ним просто комфортно или нечто большее?
 — Нечто большее, — не задумываясь, ответил Адам. 
Он уверен, что Лука ему нравится. И внешне, и характером — пока что все в его вкусе. Кроме пола. Ему нравится резкость его тела, у мужских тел не такой рельеф, как у женщин. У них он более плавный, круглый, мягкий, а у него острый, переходы мышц более четкие. Он заметил это, пока подсматривал в раздевалке, как Лука переодевался еще тогда в баре, после смены. Тогда Адам задержал дыхание, внимательно рассматривая каждый кусочек оголенной кожи, подмечая каждую родинку или небольшой шрам. Он чуть не задохнулся от этого зрелища, испытав бурю эмоций, но стоял, словно пробуя себя на прочность от новых ощущений. Но Лука быстро обернулся, поэтому Адам резко отвел взгляд, пытаясь заставить легкие работать вновь. — Так, мне пора идти, такси наконец подъехало. Найдешь мой фэйсбук? Там аватарка с двумя котятами, — Николь спешно поправила косуху и посмотрела на Адама, — Приятно было познакомиться, неплохой разговор. Хорошо излили душу, так сказать.
 — Взаимно, — Адам проследил, как она села в машину, аккуратно залезая на заднее сиденье, и помахала ему через открытое окно, тепло улыбнувшись. В ответ он просто поднял руку, п провожая взглядом уезжающий автомобиль, после чего уткнулся носом в свой шарф.
 В голове засело лишь одно имя. Адам едва слышно выдыхал его, ощущая его фантомные губы. 

Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука. Лука.